Кафедра истории Древнего мира и Средних веков

 

 

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

на тему: “Античная традиция о савроматах и сарматах

(проблемы современной историографии) ”.

 

Студентки VI курса ОЗО

исторического факультета

Ивановой В.П.

 

Научный руководитель:

доктор исторических наук,

профессор

Петров Н.И.

 

Рецензент:

кандидат исторических наук,

доцент кафедры истории древнего мира и средних веков

Сидоров Н.И.

Ростов-на-Дону

2001 г.

 

Введение из дипломной работы А.С. Качаляна

“Солнечный культ и царская власть в Египте в эпоху V – VI династий”

ВВЕДЕНИЕ

К постановке проблемы

В любом учебнике по истории Древнего Востока в разделе, посвященном истории Древнего Египта, можно найти утверждение, что в правление фараонов IV династии их власть достигла наивысшего могущества, однако, начиная со времени V династии и на всем протяжении VI династии, постепенно клонилась к упадку, пока с отмиранием VI династии централизованное египетское государство вообще не прекратило своего существования.

Традиционно большинство отечественных и зарубежных исследователей связывают ослабление царской власти с усилением децентрализаторских тенденций, выразившихся в сепаратизме номовых властителей.

Мне кажется, причину следует искать в природе самой центральной власти, изменения в сторону ухудшения состояния и функционирования которой и привели к упрочению позиций номархов. Очевидно, решающую роль в этом сыграло усиление жречества гелиопольского культа бога Ра. Эта мысль далеко не нова, её высказывали ещё такие классики египтологической науки, как Д. Г. Брэстед и Б. А. Тураев и, более того, почти все современные исследователи признают особое положение солярного жречества при фараонах Древнего царства, но в отечественной литературе по египтологии до сих пор не рассмотрены принципы взаимодействия царской власти и служителей Солнца, особенно в аспекте влияния, оказываемого жречеством Ра на развитие царской власти.

Таким образом, несмотря на то, что тема, вынесенная в заглавие дипломной работы выглядит достаточно объёмной, её содержанием, смыслом вкладываемым в неё автором, является именно проблема эволюции государственного культа и ослабления царской власти в Египте в эпоху V - VI династий.

В данном случае под термином «культ» будут пониматься «... установленные традицией действия, путем которых достигается помощь сверхъестественных сил человеку...помимо действий (обрядов) культ включает в себя ритуальные предметы (в том числе и изображения духов и богов), а также места, где совершались обряды (святилища, храмы)» [СЭПТ, С.113].

Термин же «государственный культ» означает культ, который «... включает в себя как обязательный элемент: 1) почитание общего для всего государства бога или группы богов и 2) идею божественного происхождения царской власти...В ряде случаев термин «государственный культ» правильнее заменить более точным выражением «государственная форма культа», поскольку к «государственному культу» следует относить не только почитание группы основных богов, но и значительную сферу религиозной практики общества, поддерживаемую государством. Государственный культ содержит в себе религиозную санкцию существующего социально-политического строя» [СЭПТ, С. 61-62].

Следует также иметь в виду высказывание Н. Ф. Шилюк: «... языческие религии не знают догм, т.е. не создают вероучения как обязательной для верующих системы взглядов... На первом месте в них остаётся культ как система обрядов, охватывающих все стороны жизни человека и определяющих его связи с божеством... Противоречивость сказаний о боге спокойно уживалась, ибо главным были функции божества и связанные с ними обряды, а миф либо лишь объяснял это либо фиксировал место бога в пантеоне»[Шилюк Н.Ф., 1991, с. 80,82].

Термин же «эволюция» использован в работе в широком смысле слова как синоним развития, процесса изменения, преимущественно необратимого [ФЭС, с. 754].

Таким образом, под эволюцией государственного культа следует понимать в нашем случае окончательное возобладание в государственном царском культе (как прижизненном, так и, в особенности, заупокойном) солярной тематики и связанных с ней ритуалов и религиозных представлений.

Цельданного исследования состоит в необходимости доказать, что упадок царской власти стал возможен именно в результате преобразований в религиозной практике, к которым привела эволюция государственного культа на рубеже IV - V династий. Для решения этой проблемы необходимо: во-первых - выяснить содержание основных идей о царской власти, заключённое в религиозных представлениях солярного круга; во-вторых - охарактеризовать изменения, произошедшие в механизме отправления государственного культа после выдвижения в нем на первый план солярной тематики и, в-третьих, рассмотреть как, каким образом данные изменения привели к усилению жречества солнечного культа и повлияли на динамику развития царской власти. Этому, соответственно, посвящены I, II и III главы данной дипломной работы.

Хронологические границы, поскольку речь идёт о времени правления V - VI династий (что соответствует второй половине эпохи Древнего царства - Приложение I), охватывают период приблизительно с 2563 по 2263 гг. до н.э. согласно датировке Ю. Я. Перепёлкина (приведённой в коллективной монографии «История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации») и учитывающей периодизацию классических изданий (A.Gardiner. Egypt of the Pharaons. Oxf.,1961; E. Drioton-J. Vander. L’Egypt S. e’d.P.,1975; Э. Бикерман. Хронология Древнего мира. Ближний Восток и античность., М., 1975), а также новейшие данные по этому вопросу (2-й том монографии, под названием: «Передняя Азия и Египет» вышел в свет в 1988 году).

                                      

Обзор источников

Источники, на которых основывается данная работа, принадлежат к письменным и археологическим типам памятников («Типы исторических источников отличаются друг от друга основным принципом кодирования и хранения информации») [Источниковедение…, 1984, с. 9].

Систематизируя круг доступных нам источников можно выделить четыре их группы. Три группы представлены памятниками письменности и одна археологическими свидетельствами.

Выделенные группы, что в первую очередь касается письменных источников, совпадают с известными структурными подразделениями типа. Критерий этого разделения связан с выведением уровней рода и вида источников. Роды источников различаются по содержанию, т.е. по заложенной в источнике информации [Источниковедение…, 1984, с. 9,19], а виды - «... характером заложенной в источнике информации, особой организацией поданного материала...и формой» [Источниковедение…, 1984, с.13].

Таким образом, в первую группу входят источники документального рода. Их вид определяется исследователями как «иммунитетные грамоты». Вторая группа состоит из одного единственного памятника, опосредованно документального по роду, поскольку в интересующей нас части он основан на документальных данных, хотя и относится традиционно к виду летописей. Третью группу представляют памятники религиозной литературы.

Массив археологических источников оставлен целостным в рамках единой четвёртой группы, потому что состоит не из собственно археологических памятников, а представлен лишь свидетельствами об археологических данных, приведенными различными исследователями на страницах своих работ. Источники этой группы выступают в качестве информации дополняющей сведения, сообщаемые письменными источниками.

Наибольшую ценность представляют, безусловно, документальные памятники первой группы, составляющие основу данной дипломной работы. «Иммунитетные грамоты» («грамоты защиты») представляют собой царские указы, адресованные определённым храмовым хозяйствам, отдельным культам при храмах, личным заупокойным владениям и даже храмовым хозяйствам целой области. От времени Древнего царства до нас дошло 11 подобных декретов различной степени сохранности. Тексты иммунитетных грамот и комментарии к ним Т.Н. Савельевой вынесены в Приложение 2.

Впервые «грамоты защиты» были обнаружены французским исследователем В.Вейлем в Коптосе, «...где во времена Нового царства стелами, на которых были записаны эти декреты, выложили двор храма... Коптос дал основную массу материала, без сомнения имевшегося во многих других местах Египта, но не сохранившихся.» [Источниковедение…, 1984, с. 29]. Эти 11 грамот охватывают хронологический промежуток примерно в 300 лет. Древнейшим является указ царя Шепсескафа (последнего представителя IV или же первого представителя V династии) для пирамиды Менкаура, сохранившийся в небольших отрывках и названный по месту находки «Гизе-I», а самым поздним - указ одного из преемников Пепи II из VI династии для поминального культа цариц Мерираанхнес и Нейт, известный как «Саккара I». Большинство остальных декретов найдено либо в Абидосе, либо в Коптосе.

В Абидосе было обнаружено три декрета: указ царя V династии Нефериркара всем храмам Тинитского нома; указ царя VI династии Тети храму Хентиментиу и фрагмент указа, предположительно, царя Пепи II о культе статуй этого царя, двух цариц и визиря Джау в храме Хентиментиу. Это документы «Абидос I», «Абидос II», «Абидос III».

Из Коптоса дошло до нас пять декретов: указ Пепи I (VI династия) божнице царской матери Ипут - «Коптос I»; указ Пепи II храму бога Мина - «Коптос II»; второй указ Пепи II этому же храму - «Коптос III»; указ этого же царя двору «Укрепляет Мин Неферкара»- «Коптос IV» и ещё один его указ этому двору - «Коптос V».

Из Дахшура известен указ Пепи I двум припирамидным поселениям царя Снофру - «Дахшур I».

Все перечисленные указы объединены в один вид источников поскольку являются официальными документами, содержащими единую правовую терминологию, изданными обязательно с царского повеления и высеченными на каменных стелах. Соответственно цели настоящего исследования, они позволяют проследить процесс формирования объёма налоговых и иных льгот, предоставляемых храмовым владениям согласно иммунитетному праву, а также рассмотреть произошедшие изменения в обеспечении осуществления культа в период V - VI династий в ведущих типах храмов Египта.

Существуют два полноценных перевода «иммунитетных грамот» на русский язык, не считая многочисленных цитирований в специальной литературе. Первый перевод был сделан И. М. Лурье в исследовании «Иммунитетные грамоты Древнего царства», опубликованном в первом томе серии «Труды отдела Востока Государственного Эрмитажа» в 1939 году. Этот вариант несколько устарел и поэтому в данной работе используется перевод, выполненный Т.Н. Савельевой, опубликованный в приложении к её труду «Храмовые хозяйства Египта времени Древнего царства», изданному в 1992 году. Он содержит обширные примечания опирающиеся на выводы таких исследователей как В. Хельк, К. Зете, А. Гардинер, Э. Эдель, П. Познер-Криже, Г. Фишер, Ю. Я. Перепёлкин, О. Д. Берлев и других, публиковавшихся значительно позже выхода в свет монографии И. М. Лурье.

Вторая группа содержит только один памятник, называемый «Древнеегипетской летописью». Значение этого источника для изучения различных вопросов истории Древнего царства в Египте чрезвычайно велико, так как он представляет погодную запись знаменательных событий, происходивших в правление того или иного царя: регулярные финансовые переписи, измерения нильских разливов, строительство храмов и пирамид, празднования важнейших религиозно-культовых торжеств, организация торговых и военных экспедиций, а также осуществление регулярных пожертвований землёй и продуктами для храмов.

Используемый текст летописи является лишь фрагментом некогда большой плиты, первоначальные размеры которой, по оценкам специалистов, не менее чем в десять раз превосходили сохранившуюся часть [Палермский камень, 1956, с. 14]. С 1877 года этот обломок текста хранится в музее итальянского города Палермо и обычно именуется «Палермским камнем». Существует мнение, что некоторые из каменных обломков с текстами, хранящиеся в Каирском и Лондонском музеях, являются фрагментами этой летописи, но ряд исследователей высказывает сомнение в их подлинности [Источниковедение…, 1984, с. 22].

Хотя такой крупный специалист как В. Хельк полагает, что «Палермский камень» - это копия древнего оригинала, выполненная в эпоху XXV династии, большинство исследователей считали и считают, что текст летописи был высечен именно в середине V династии, на царях которой и завершается летописное повествование [Источниковедение…, 1984, с. 22].

На плите текст выбит с обеих сторон, причём с дроблением на ряды. В нашем случае интерес представляют второй, третий, четвёртый и пятый сохранившиеся без особых пробелов ряды оборотной стороны, посвящённые событиям времени правления царей V династии и содержащие, в основном, перечень пожертвований этих царей в храмы различных божеств. Данный источник характеризует степень распространённости и размеры земельных и прочих дарений храмам, а также хозяйственные связи этих храмов с царскими владениями, что позволяет сопоставить приводимые им данные с информацией, полученной из «грамот защиты».

Необходимо указать также, что следуя идее Е. В. Черезова «Палермский камень» не является летописью в принятом смысле этого слова, так как составлен (по крайней мере в части, относящейся к V династии) на основе официальных правовых документов, то есть является по своей природе опосредованно документальным, а не нарративным источником [Черезов Е.В., 1960, с. 261-262].

В данной работе использован перевод текста «Палермского камня» из «Хрестоматии по истории Древнего Востока»(опубликованной в 1963 году под редакцией В. В. Струве и Д. Г. Редера) и сделанный на основе изданий: Schäfer H. Ein Bruchstück altägyptischer Annalen // «Abhandlungen der Kngl. Prenssischen Akademie der Wissenschafter», Phitos.-hist.Klasse, Abhandlung 1, Berlin, 1902. и Sethe K. Ur Kunden des Alten Reichs, Leipzig, 1933.

Третью группу образуют своеобразные письменные источники, осмысление которых - дело нелегкое, поскольку это памятники религиозной литературы, вид (с известной осторожностью) которых можно определить как ритуальные тексты.

Речь идет о сборнике так называемых «Текстов Пирамид», найденных, по словам М.Э. Матье, частично О. Марриэтом в 1880 году и полностью обнаруженных Г. Масперо в 1881 году в некрополе Саккара внутри пирамид четырех царей VI династии Атоти, Пепи, Меренра, Пепи II. Позднее он же обнаружил и первый известный нам вариант «Текстов Пирамид», запечатленный в пирамиде последнего царя V династии Унаса [см. Матье М.Э., 1947, с.30]. В последующем эти находки дополнил Г. Жекье, открывший, по сведениям Я. Липинской и М. Марциняка, еще четыре пирамиды с текстами, дошедшие от трех цариц VI династии и царя Иби, жившего в I Переходный период [См. Липинская Я., Марциняк М., 1983, с.9].

Однако, классический вариант сборника «Текстов пирамид» включает лишь надписи из пяти пирамид, которые были исследованы и последовательно изданы самим Г. Масперо. Наиболее же фундаментальным изданием «Текстов Пирамид», по которому в египтологической науке принято цитировать изречения сборника, считается вторая публикация К. Зете (Sethe K. Die altaegyptischen Pyramidentexxte, 1-2 Band, Leipzig, 1908, 1910.). Ссылки на это издание источника приводятся под сокращением «Pyr.» и далее номер параграфа, как он значится у К. Зете.

По свидетельству М.Э. Матье, тексты, вырезанные на царских саркофагах, отмечены у К. Зете как §§1-9; на изображении ложных дверей как §§10-22; затем по мере удаления от камеры с саркофагом в пирамиде Унаса - §§23-321. §§322-421 обозначают тексты из следующей по хронологии за Унасом пирамиды Тети, которых не было в пирамиде Унаса. По этому принципу пронумерованы и другие тексты [Матье М.Э., 1947, с.30-31].

По мнению М.Э. Матье, нумерация текстов от зала с саркофагами к входу привела к неправильному пониманию их расположения и предназначения, что отмечал и такой крупный исследователь как Б.А. Тураев, - «... тексты нагромождены без системы, случайно и в разных пирамидах расположены в различном порядке, за исключением жертвенного ритуала, выделенного особо» [Тураев Б.А., 1920, с.38]. Но если, следуя идее М.Э. Матье, понимать тексты как запись словесного сопровождения ритуальных действий, свершавшихся в соответствующих помещениях пирамиды от входа к погребальной камере, то они «... получают определенный смысл, показывают последовательные этапы погребального царского ритуала,... находящие аналогии в египетской религиозной и ритуальной литературе и археологических памятниках.»[Матье М.Э., 1947, С.38].

Таким образом, подытоживает А.О. Большаков, «Тексты, записанные в каждой пирамиде, представляют собой единое целое и как таковое их и нужно изучать.» [Большаков А.О., 1996, с.11].

Появление «Текстов Пирамид» многие исследователи, вслед за К. Зете, связывают с ослаблением царской власти, когда фараон Унас, опасаясь отмирания заупокойного культа, повелел выбить их внутри своей пирамиды [См. Коростовцев М.А., 1976, с.238; Тураев Б.А., 1920, с.37]. Однако, М.Э. Матье считает, что запись предназначалась для магического закрепления результатов только единожды проделанного при погребении царя ритуала (т.к. по его окончанию вход в пирамиду замуровывался) [См. Большаков А.О., 1996, с.15-16].

А.О. Большаков продолжает эту мысль, указывая, что смысл заупокойного ритуала состоял не только в том, «... чтобы удостоверить его совершение в прошлом, а в том, что бы сделать его постоянно повторяющимся, действующим вечно... Таким образом, тексты не были адресованы в пустоту, а предназначались для покойного, который, читая их, воспроизводил записанный в них ритуал и тем самым поддерживал свое существование» [Большаков А.О., 1996, С.16].

По признанию исследователей изречения, входящие в «Тексты Пирамид» были составлены в разное время (некоторые из них датируются додинастической эпохой) и под влиянием различных религиозных систем, среди которых особенно выделяется «гелиопольская», о чем свидетельствует анализ содержания и языка текстов сборника [См. Источниковедение…, 1984, С.30].

Таким образом, «Тексты Пирамид» наиболее полно передают религиозное мировоззрение древних египтян и отражают солярные представления о божественности фараонов, в связи с чем и используются в работе. Но опираться на данный источник следует с большой осторожностью, учитывая особенности его религиозного содержания (в определенной степени идеологически спекулятивного).

К сожалению, академический перевод «Текстов Пирамид» отсутствует, т.к. работа, предпринятая в этом отношении А.Л. Коцейовским в монографии «Тексты Пирамид» [Коцейовский А.Л., 1917], устарела по своему категориальному аппарату и лингвистическим данным, которые находились в распоряжении автора, а главное - подходу к интерпретируемому материалу. Последнее выразилось в бессистемности приводимых в издании древних изречений. Кроме того, публикация не была завершена и включала лишь 255 изречений из 712 (по подсчетам Б.А. Тураева) [См. Тураев Б.А., 1920, с.36].

Поэтому в работе используются регулярно встречающиеся в египтологической литературе цитирования «Текстов Пирамид» по версиям М.А. Коростовцева [Тексты пирамид А] и М.Э. Матье [Тексты Пирамид Б и Тексты Пирамид В].

Источниками четвертой группы являются в основном данные археологических раскопок двух открытых (из пяти существовавших) храмов в честь бога Ра, возведенных царями V династии, а также данные, характеризующие припирамидные поминальные храмы фараонов V и отчасти VI династии и проблему взаимоотношений этих двух типов храмов в процессе реализации царского заупокойного культа [Савельева Т.Н., 1992; История Древнего Востока, 1988б]. 

Историография

Специальных работ, исследующих указанный аспект во взаимоотношениях царской власти и солярного культа, в отечественной литературе не имеется. Но существуют исследования, которые в силу своей общетематической направленности или присущих им конкретных моментов, могли использоваться при написании работы. Этот массив литературы можно разделить на четыре группы в зависимости от соответствия представленной там информации принципам структуросодержания, а также цели и задачам данной дипломной работы.

Первую группу составляют работы, посвященные исследованию «иммунитетных грамот», от истолкования предназначения и функций которых, зависит, по существу и достижение поставленной в дипломной работе цели. В историографии этого вопроса прослеживается ряд тенденций, нашедших свое отражение в отечественной литературе по египтологии.

Еще в начале столетия Д.Г. Брэстед и Б.А. Тураев в своих обобщающих трудах [Брэстед Д.Г., 1915; Тураев Б.А., 1935] обращали внимание читателей на недавно открытые указы царей V и VI династий. В частности, Д.Г. Брэстед писал «... недавно открытая надпись показывает, что владения, которыми была обеспечена гробница Снофру, оставались неприкосновенными еще 300 лет спустя» [Брэстед Д.Г., 1915, с.121], имея в виду указ «Дахшур I». Автор трактует данный указ в том смысле, что доходы с заупокойных владений Снофру находились в распоряжении лиц, обслуживающих культ этого царя. Более того. Д.Г. Брэстед считал, что «... цари V династии никогда не могли вполне подчинить их (т.е. жрецов - А.К.) себе, как в предшествующие царствования [Брэстед Д.Г., 1915, с.137].

Б.А. Тураев более четко конкретизировал свои представления об иммунитетных грамотах, указав, что «Цари даруют иммунитет некоторым храмам, например Дахшурскому и Коптосскому. Их держатели освобождались от всех работ и повинностей в пользу царских имений... Здесь нет и речи об административном или юридическом иммунитете,... практиковался большой произвол и в даровании льгот и в их нарушении» [Тураев Б.А., 1936, с.202-203]. Тем не менее, говоря о последствиях распространенности иммунитета, Б.А. Тураев подчеркивал, что «Богатые вклады царей в храмы... непомерно обогащали жречество; поземельные наделы, также щедро жертвовавшиеся фараонами, издавали его политическое могущество... Много веков корона обессиливала себя, раздавая земля храмам и освобождая их от повинностей» [Тураев Б.А., 1936, с.201, 210].

Т.е. в трактовке Д.Г. Брэстеда и Б.А. Туравева, насколько это можно заключить, «иммунитетные грамоты» предстают как указы, дарующие экономическую самостоятельность по отношению к царскому хозяйству, что приводит, по их мысли, и к росту политического влияния жречества, несмотря на оговорку, что представленные храмам льготы постоянно нарушались.

Другая тенденция в истолковании «иммунитетных грамот» исходит от не менее известных исследователей, К. Зете и А. Гардинера, которые, по словам Т. Н. Савельевой, полагали, что «... целью этих документов было не освобождение со стороны царской власти, а забота об укреплении трудового распорядка внутри храмовых хозяйств» [Савельева Т.Н., 1992, с. 9-10]. Большинство отечественных исследователей, по сути, считали и считают также.

И.Я. Стучевский в своей работе «Храмовая форма царского хозяйства Древнего Египта», вышедшей в 1962 году, указывал, что «... в «иммунитетных грамотах» речь идет в сущности об освобождении храмовых хозяйств от таких повинностей царскому дому, которые сами по себе вряд ли служили основным источником получения доходов для фараона» [Стучевский И.А., 1962, с.75].

Согласно предложенной И.А. Стучевским концепции, все дошедшие до нас «грамоты защиты» можно разделить на три группы. Особенностью грамот первой группы он считает освобождение всех лиц, связанных с личными заупокойными владениями (как жрецов, так и непосредственных производителей) от повинностей не только номовому, но и царскому хозяйству. Сюда он относит декреты «Коптос I», «Дахшур I», «Коптос V» и «Саккара I». Грамоты второй группы отличаются, по мнению И.А. Стучевского, тем, что предоставляют иммунитет от повинностей в пользу нома только жреческому персоналу, а непосредственных производителей освобождают от царского хозяйства, но с сохранением номовых повинностей. Это декреты «Коптос II» и «Коптос III». В третью группу входят указы «Абидос I» и «Абидос II», которые защищают и жрецов и непосредственных производителей, но только от номовых повинностей [См. Стучевский И.А., 1962, с.71-73].

Нетрудно заметить, что критериями выделения данных групп «грамот защиты» явилось:

- то, кому - жреческому персоналу, или непосредственным производителям, обрабатывавшим земельные владения храмов, предоставлялся иммунитет;

- защищал этот иммунитет от повинностей царскому или номовому хозяйству (либо и то и другое вместе);

- были ли предохраняемые храмовые хозяйства личными заупокойными владениями или принадлежали храмам, имеющим общеегипетское или местное значение.

Данный подход, как указывалось, не изменил качественно оценку И.А. Стучевским декретов в сравнении с позицией К. Зете и А. Гардинера, он отмечает, что ««иммунитетные грамоты» способствовали переходу, в связи с общим процессом децентрализации,... храмовых территорий под контроль номархов, но не освобождали от царской власти «[Стучевский И.А., 1962, с.81].

Здесь он по сути повторяет вывод В.В. Струве, изложенные им в докладе «Проблемы зарождения, развития и разложения рабовладельческих обществ Древнего Востока» на заседании ГАИМК в 1934 г., согласно которому «... распоряжения царских указов не выделяли местные храмы из окружающей территории нома, а наоборот, укрепляли связь нома с храмами, поскольку освобождали их только от общегосударственных повинностей» [Струве В.В., 1934, с.64-65].

На мой взгляд, противоречие в позиции И.А. Стучевского состоит в том, что в результате классифицирования грамот по группам, сложилось положение при котором получилось, что декреты первой и третьей группы защищали от посягательств номовой администрации и лишь указы второй группы (состоящей всего из двух декретов) не предохраняли от номового хозяйства. Учитывая суждение В.В. Струве, сделанные в основном на материале лишь коптосских декретов, автор, в конечном итоге пришел к заключению, что за счет получения иммунитета храмовые владения переходили под контроль именно местных номовых властей.

Е.В.Черезов в статье «К вопросу о поземельных отношениях в Египте эпохи Древнего царства» подразделил «грамоты защиты» на две группы: первую - абидосские декреты, которые по его мнению, освобождали храмовые хозяйства от номовых повинностей, так как в эпоху V династии храмы были тесно связаны с царским хозяйством и вторую - коптосские декреты, свидетельствующие о приобретении храмовыми владениями некоторой свободы рук по отношению к царскому хозяйству, однако самостоятельность эта была относительна, т.к. данные храмы попадали в зависимость от номовой администрации [См. Черезов Е.В., 1949, с.65-67].

Мнение Е.В. Черезова в принципе близко позиции И.А. Стучевского и В.В. Струве, но отличается тем, что он подчеркивает и то, что грамоты освобождали храмы от поземельного налога (и следовательно, храмовое землевладение имело иммунитетное право [См. Черезов Е.В., 1949, с.66]) почему и считает возможным говорить, что «... «грамоты защиты» отразили в себе постепенный рост самостоятельности храмовых хозяйств» [Черезов Е.В., 1949, с.66].

В монографии «Аграрный срой Египта в период Древнего царства», опубликованной в 1962 году, Т.Н. Савельева также придерживалась трактовки К. Зете и А. Гардинера, но с важным дополнением, что «укрепление внутрихрамового трудового распорядка в результате освобождения населения храмового хозяйства от общегосударственных повинностей имело огромное значение для развития храмового хозяйства, потому что обеспечивало его доходы» [Савельева Т.Н., 1962, с.154].

Но стремление, как и у И.А. Стучевского, привести свои выводы в соответствие с суждениями В.В. Струве, иногда приводило к несообразностям в ее высказываниях. В частности, она вполне справедливо считает, что «... храмы богов общеегипетского значения получали большие льготы, чем храмы местных богов» [Савельева Т.Н., 1962, с.155]. Но автор тут же противоречит этому утверждению, соглашаясь с мнением В.В. Струве о том, что храмы божеств общеегипетского значения освобождались от номовых повинностей, а храмы местных божеств - от общегосударственных податей [См. Струве В.В., 1934, с.65, 106; Савельева Т.Н., 1962, с.155]. И хотя известно, что поступления в государственную казну всегда были гораздо значительнее, чем отчисления в пользу номов, следуя логике В.В. Струве получается, что местным храмам предоставлялся более обширный иммунитет, нежели храмам общеегипетского значения, что в принципе недопустимо.

В итоге своего исследования Т.Н. Савельева, не касаясь прямо вопросов истолкования реального объема льгот, предоставляемых «грамотами защиты», отмечает, что «Царские указы V - VIII династий, защищая владельческие права храмов, давались с целью поддержания и укрепления их хозяйства, которое служило источником дохода царской казны. Они не привели к независимости жрецов и созданию храмовой собственности, но создали льготные храмовые владения, большая часть которых в конце Древнего царства слилась с номовым хозяйством» [Савельева Т.Н., 1962, с.172].

Однако в своем новом исследовании 1999 года «Храмовые хозяйства времени Древнего царства» Т.Н. Савельева несколько смягчает однозначность своих оценок. В этой работе анализ «иммунитетных грамот» автор сопоставляет с исследованием важного в свете рассматриваемой проблемы, но не разработанного в отечественной историографии источника - комплекса документов на папирусе из архива припирамидного храма царя V династии Нефериркара в Абу-сире. Эти документы касаются инвентаризации храмового имущества, штатного расписания храмовой жизни, выдач продуктами и имуществом из храмовых складов и проч., что отражает внутрихозяйственный распорядок храмовых владений и их связи с другими видами земельных хозяйств.

Очевидно, что используя этот материал, автор получает более детальное представление об исследуемом явлении. В монографии подробно описывается и характеризуется фактический материал, значительная часть которого, безусловно, отсутствовала при издании монографии 1962 года.

Т.Н. Савельева в новой работе более конкретно высказывается насчет иммунитетного права, указывая, что «Основная задача охранных указов состояла в освобождении основного персонала храмов и храмовых хозяйств - земледельцев (mrt) и жрецов, проживающих на храмовой земле, от принудительных работ на дом царя и в номе» [Савельева Т.Н., 1992, с.121- 122]. Однако по прежнему автор обходит вопрос, - получали ли храмы хозяйственную самостоятельность по этим указам. Т.Н. Савельева полагает, что, видимо, это имело место только в тех грамотах, где давались царские пожалования храмам, освобождаемым от повинностей [Савельева Т.Н., 1992, с.12].

Наиболее же смелое суждение в трактовке «грамот защиты» принадлежит И.М. Лурье, написавшему специальное исследование «Иммутетные грамоты Древнего царства», изданное в 1939 году. Он полагал, что «иммунитетные грамоты, дававшиеся храмам, действительно имели своей целью изъять храмовые владения из ведения царской и номовой властей, ибо доходы с них служили оплатой жречеству» [Лурье И.М., 1939, с. 129].

Таким образом в отечественной египтологии можно видеть две оригинальные и почти противоположные точки зрения на «грамоты защиты», наиболее полно разработанные и аргументированные в трудах И.А. Стучевского (опиравшегося на мнение В.В. Струве) и И.М. Лурье, а остальные исследователи исходят либо из той, либо из другой концепции, по-своему выстраивая, дополняя и уточняя их аргументацию.

К этой же группе исследований стоит отнести и статьи в большинстве своем тех же ученых, посвященные смыкающемуся с нашей проблемой вопросу - социальному положению и юридическому статусу освобождаемых «грамотами защиты» зависимых производителей материальных благ.

Речь идет о публикациях Е.В. Черезова [Черезов Е.В., 1951, 1952], И.М. Лурье [Лурье И.М., 1951, 1955], И.А. Стучевского [Стучевский И.А., 1966б] и И.С. Кацнельсона [Кацнельсон И.С., 1954]. Эти статьи привлекались постольку, поскольку давали дополнительный материал для изучения «грамот защиты» в аспекте освобождения ими основной массы производителей от различного рода податей и повинностей.

Ко второй группе относятся исследования по религии и идеологии Древнего Египта, а также работы, в которых затрагиваются проблемы такого рода, связанные с истолкованием древнеегипетской концепции божественности фараонов и которые были использованы, в основном, при написании I главы.

Это монография и статьи М.Э. Матье [Матье М.Э., 1947, 1956а, 1956б, 1996] и М.А. Коростовцева [Коростовцев М.А., 1941, 1976], монография Я. Липинской и М. Марциняка [Липинская Я., Марциняк М., 1983], статьи Р. Антеса [Антес Р., 1971] и Д.Уилсона [Уилсон Д., 1984] посвященные общему обзору религии Древнего Египта. К этой группе относятся и литературоведческие работы Б.А. Тураева [Тураев Б.А., 1920] и А.Л. Коцейовского [Коцейовского А.Л., 1917]. Значительный интерес представляют исследования реконструирующие древнеегипетскую идеологию, созданные такими авторами как: А.О. Большаков [Большаков А.О., 1982, 1991], А.Б.Зубов [Зубов А.Б., 1994, 1995], Б.Б. Пиотровский [Пиотровский Б.Б., 1976] и О.Д. Берлев [Берлев О.Д., 1979]. В состав данной группы входят и научно-популярные издания К. Дженкинс [Дженкинс К., 1986] М.З. Гонейма [Гонейм М.З., 1959]. Труды же О.Д. Берлева [Берлев О.Д., 1972] и Ю.Я. Перепёлкина [Перепёлкин Ю.Я., 1966] не смотря на свою тематику, содержат важные сведения по проблеме религиозных представлений древних египтян о царской власти.

Указанные выше работы важны для понимания взглядов различных исследователей по тем или иным вопросам теории обоснования божественности египетских царей.

Третью группы формируют фундаментальные исследования классиков египтологии, а также позднейшие монографии обобщающего характера и учебные пособия для ВУЗов по истории Древнего Востока.

Это труды: Д.Г. Брэстеда [Брэстед Д.Г., 1915], Г. Масперо [Масперо Г., 1895], Э. Бругша [Бругш Э., 1880], К.Ламберг-Карловски и Д.Саблова [Ламберг-Карловски К., Саблов Д., 1991], Ч. Гордона [Гордон Ч., 1956], И.М. Дьяконова [Дьяконов И.М., 1994] и Э. Биккермана [Биккерман Э., 1975]; коллективные монографии [История Древнего Востока, 1988б]; учебные пособия Н.Кареева [Кареев Н., 1913], Б.А. Тураева [Тураев Б.А., 1936], В.В.Струве [Струве В.В., 1941], В.Д. Нероновой [Неронова В.Д., 1973], Ю. Заблоцки [Заблоцка Ю., 1989], Н.Ф. Шилюк [Шилюк Н.Ф., 1991], Л.С. Васильева [Васильев Л.С., 1994]; коллективные учебники под редакцией В.И. Кузищина [Источниковедение…, 1984; История Древнего Востока, 1988а] и И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой и И.С. Свенцицкой [История…, 1989].

Без привлечения большей части этих изданий немыслимо ни одно исследование по каким-либо проблемам по истории Древнего Египта, так как данные работы выполняют вспомогательную, но необходимую функцию в исследовании, предоставляя общие сведения по истории Египта в период Древнего Царства и данные по хронологии той эпохи.

В четвертую группу входят в основном работы общетеоретического характера и энциклопедические издания, использование которых было обусловлено необходимостью уточнения понятийно-категориального аппарата и правильного применения некоторых общеупотребительных в науке терминов. Это работы Н.Б. Корчаковой [Корчакова Н.Б., 1994], В.А. Якобсона [Якобсон В.А., 1997], Л.С. Васильева и Н.А. Иванова [Васильев Л.С., Иванов Н.А., 1992] И.М. Дьяконова и В.А. Якобсона [Дьяконов И.М., Якобсон В.А., 1998]. Справочная литература представлена «Философским энциклопедическим словарем» [ФЭС, 1989], «Сводом этнографических понятий и терминов» [СЭПТ, 1993] и учебным пособием по предмету «Теория государства и права» [Теория…, 1995]. Литература этой группы использовалась при работе над вводной частью дипломного сочинения.

 

 ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

ИСТОЧНИКИ

 

Гизе I. Указ царя Шепсескафа для пирамиды Менкаура // Савельева Т.Н. Храмовые хозяйства Египта времени Древнего царства (III - VI династии). М., 1992.

Палермский камень. Древнеегипетская летопись «П