О музыке и музыкантах в художественной литературе

Два эссе

Роман с контрабасом по-немецки

 

«Роман с контрабасом»[19] — название знаменитого рассказа А. П. Чехова, главный герой которого оказывается в комичной ситуации, под мостиком, без одежды и без дамы. Но, как это часто бывает у Чехова, смешным герой кажется только на первый взгляд, а стоит приглядеться — и ничего смешного в нём уже нет, и только слышится в конце «хрипение контрабаса». Читал ли Патрик Зюскинд этот чеховский рассказ, мне не известно, но схожего между ними много. Главное, что сближает эти произведения, это, конечно, главный герой — маленький человек русской литературы у Чехова и маленький человек литературы немецкой у Зюскинда, каждый из которых переживает свой роман с контрабасом.

Главный герой пьесы «Контрабас»[20] — человек, живущий музыкой, и большая часть пьесы, если не вся она, музыке посвящена. Он рассказывает о своём инструменте, который любит и который есть за что любить. Он смотрит на контрабас со всех сторон, и даже с метафизической, говоря о том, что его звук — основа для всего остального в мире. Он увлечённо и профессионально рассказывает о его истории, о его возможностях издавать самые разные звуки — от очень низких до запредельно высоких, о его необычных способностях. Но, как известно, от любви до ненависти не так и много шагов, и, спустя время, он же признаётся в желании разнести свой инструмент в щепы, превратить его в пыль, потому что тот тяжёл, и неудобен, и властен, поскольку контрабас заполнил всю его жизнь, в которой уже нет места ни для чего и ни для кого.

В названии пьесы Патрика Зюскинда «Контрабас» присутствует многослойная метонимия: речь идёт и об инструменте, и о том, кто на этом инструменте играет, и о той, которая в этом инструменте ему увиделась. Герой пьесы до помрачения влюблён в свой инструмент, и это первый его роман — с контрабасом. В какой-то момент он видит в нём певицу Сару, и это второй его роман — и тоже с контрабасом, чей силуэт напоминает ему силуэт возлюбленной. Но при этом и тот, и другой романы оказываются неудачны. У героя множество сомнений относительно своего таланта и безысходный взгляд на свои перспективы в оркестре. И он очень одинок, его возлюбленная Сара, подобно жене чеховского Смычкова, сбежавшей с «фаготом Собакиным», и пропавшей в ночи княжне Бибуловой, так же «сбегает» от него к какому-то другому «инструменту», уходит от него в другую жизнь.

Патрик Зюскинд не Чехов, он другой, и его герой — другой, не чеховский Смычков. Там, где Чехов сдержанно шутит, исподволь намекая на то, что человеку плохо, там Зюскинд почти сразу и прямо обнажает чужую боль и чужое отчаяние. Его герой не «хрипит», он кричит — от неудачи и от безответной любви. Разнятся герои Зюскинда и Чехова также тем, по какой причине оба они оказались в комичной и одновременно трагичной ситуации. Смычков слишком много мечтает, слишком отрешён, слишком мягок и добр, он слишком русский, герой Зюскинда — слишком немец, он слишком зол и строг, слишком много работает, слишком горд.

Он выбирает контрабас в качестве своего инструмента наперекор, назло (своим родителям), но при этом на самом деле под стать себе такому. И роман с контрабасом, похожим на Сатурна, бога суровой судьбы, и роман с контрабасом в образе Сары, которая ничего о нём не знает и ходит на ужин с заезжей знаменитостью, оказываются его испытанием и его искуплением. И, конечно, возможностью — для выхода «из-под мостика», из-под которого так и не вышел Смычков, и совершения самозабвенного поступка ради любви и ради чужого счастья. Что герой Патрика Зюскинда, кажется, и делает в финале, переставая быть маленьким человеком, посредственным контрабасистом Государственного оркестра, который наконец обрывает свой сложный, мучительный роман и, отпуская свои страхи и страсти, открывается навстречу музыке. Той музыке, которую этот немец любит, пожалуй, больше всего и которая, мне кажется, готова ответить ему взаимностью и, возможно, предложить ему другой инструмент или другой, более удачный роман с контрабасом во всех его метонимиях.

 

Обаяние обыденности

Роман «Альтист Данилов»[21]написан В. Орловым в далёком 1980 году. По сравнению с сегодняшним днём это совершенно другая эпоха, другая реальность, другая жизнь. Подозреваю, что для современного читателя некоторые или даже многие эпизоды этой книги окажутся непонятными. Например, сложно хоть сколько-нибудь не пожившему в Советском Союзе понять и почувствовать очарование гостевых вечеров у Муравлёвых с их бескорыстным интересом и вниманием в условиях советского продуктового неизобилия, прежде всего, друг к другу, к разговору, к молчанию.

Однако, несмотря на эту удалённость от нас той, советской действительности, роман В. Орлова читать всё равно интересно и поучительно ― по той простой причине, что он пережил своё время, потому, что его герои на самом деле это герои любого времени, а проблемы, которые они решают, никуда не исчезли, они по-прежнему остаются в центре внимания тех, кому неспокойно внутри, тех, кто связан с творчеством.

Владимир Данилов, главный герой романа, по сюжету ― демон. Но в силу своего происхождения (его отец ― демон, а мать ― жительница города Данилова Ярославской области) и, главное, своих внутренних склонностей этот демон оказывается на Земле б о льшим человеком, чем многие люди. Самые показательные в этой связи эпизоды ― встречи и разговоры Данилова со скрипачом Земским, который готов ради музыки на уничтожение ценного инструмента, альта Альбани, и который спокойно относится к самоубийству своего ученика. Данилов отвечает на это удивительными в устах демона словами о неприемлемой жестокости.

Но откуда у главного героя такие, недемонические душевные движения? Дело в том, что на самом деле Данилов не демон. Равно как и в романе в целом нет никакого демонизма. В него не веришь. В гётевского и незримого манновского Мефистофеля веришь, в лермонтовского Демона веришь, в булгаковского Воланда тоже веришь. В орловского демона Данилова ― нет. В нём нет демонического зла и нет демонической глубины. (Впрочем, в его случае это и к лучшему.) Для Владимира Орлова демонизм в романе ― не более чем способ остранения главного героя. В книге есть фантастика, но нет мистики. Данилов ― «демон», или как бы демон, потому что он просто другой для большинства советских граждан ― интеллигент со всеми его достоинствами и недостатками. 

Как следствие, вопросы, которые ставятся в «Альтисте Данилове», иные, чем, например, в «Фаусте», «Докторе Фаустусе», «Демоне», «Мастере и Маргарите», других текстах, с которыми орловский роман очевидно находится в литературном родстве. Перечисленные произведения осмысляют природу зла и трагедию разрушения, роман «Альтист Данилов» ― особенности музыки и радость творения.

Именно поэтому эпизоды в демонских Девяти слоях «Альтиста Данилова» оказываются менее интересны, чем постепенное превращение Данилова в крупного музыканта. Его игра в оркестре, потеря инструмента, прорыв в сольное исполнительство, первые импровизации захватывают больше, чем «страшный» демонский суд во время «Ч». Этот роман полон не откровением необычности, а обаянием обыденности. Как говорится, можно бесконечно наблюдать за огнём, водой и чужой работой. А в данном случае, бесконечно можно наблюдать за чужим ростом.

О чём конкретно этот роман? Одна из главных тем «Альтиста Данилова», раскрывающихся через судьбу главного героя, ― тема величия творчества и музыки в частности. Музыка в романе ― это основа мира, гармония сфер: летя в межпланетном пространстве, Данилов слышит музыку каждого небесного тела, порой удивляясь неожиданному звучанию планет, например, нежной мелодии Марса. Музыка ― это способ преображения окружающей действительности: после успешного исполнения Даниловым симфонии Переслегина мир постепенно приходит в движение, симпатии в нём укрепляются, а страсти саморазоблачаются. Наконец, музыка ― это оправдание жизни конкретного человека: на суде Данилов оказывается спасён верховным демоном только лишь из-за сокрытой в нём тайны созидания новых гармоний.

Ещё одной основной темой, поднимаемой в романе, является тема творчества. Творчество в романе ― это мучения поиска необходимого звучания и сомнений в собственных силах: Данилов и Переслегин раскачиваются между уверенностью и отчаянием перед первым исполнением переслегинской симфонии. Творчество ― это возможные заблуждения творца: Земский, развивающий и проповедующий идею «тишизма», приходит к отрицанию музыки, а вместе с ней и жизни (альта, принадлежащего Данилову, своего ученика). Творчество ― это потенциальный источник силы и слабости музыканта: Данилов наказан/отмечен даром особой чуткости ― чуткости восприятия всех энергетических возмущений в мире, что причиняют ему боль, соразмерную степени возрастания его таланта.

Обобщая, можно сказать, что хотя роман «Альтист Данилов» и проходит по ведомству фантастической литературы, однако в центре его не фантастика, а психология и профессиональное становление советского/русского интеллигента, музыканта Данилова. Этот роман обманывает своим героем и своим сюжетом, но за этот обман не нужно быть к автору в претензии: одно В. Орлову не удалось, зато другое у него, безусловно, получилось: в романе нет трагического падения вниз, зато есть спокойный подъём вверх, нет экстраординарных трансформаций реальности, зато есть в хорошем смысле уютная трудовая повседневность. 

 

НОВОЕ КРЫЛО

Вып. 4

 

Редактор Л. В. Дубаков

 

ГПОУ ЯО «Ярославское музыкальное училище (колледж)

им. Л. В. Собинова»

150000, Ярославль, ул. Собинова, 5

http://www.muzsob.ru

http://vk.com/sobinov_interactive

 

Подписано в печать 14.05.2020

Гарнитура «Таймс Нью Роман».

Тираж 25 экз.

 

[1] Гречин Б. С. Апология русского буддизма. URL: https://www.proza.ru/2015/08/09/611

[2] Розанов В. В. Опавшие листья. М., 1992. С. 145

[3] Пелевин В. О. Т. URL: http://pelevin.nov.ru/texts/pe-t.html

[4] Чонгонов А. Л. Н. Толстой — первый биограф Будды в России. URL: http://savetibet.ru/2008/02/03/tolstoi.html

[5] Толстой Л. Н. В чём моя вера? URL: tolstoy.ru/online/online-publicism/v-chem-moya-vera/

[6] Там же.

[7] Толстой Л. Н. В чём моя вера? URL: tolstoy.ru/online/online-publicism/v-chem-moya-vera/

[8] Там же.

[9] Там же.

[10] Там же.

[11] Толстой Л. Н. В чём моя вера? URL: tolstoy.ru/online/online-publicism/v-chem-moya-vera/

[12] Там же.

[13] Там же.

[14] Там же.

[15] Цитаты из книги: Разуваев Г. Н. Гость: сборник стихотворений. — Ярославль, Литературная лаборатория ГПОУ ЯО «Ярославское музыкальное училище (колледж) имени Л. В. Собинова», Lulu Press Inc., 2017.

[16]  Быков В. Новаторские черты фортепианного творчества Дебюсси // Дебюсси и музыка XX века. — Ленинград: Музыка, 1983. С. 156.

 

[17] Лонг М. За роялем с Г. Форе // Исполнительское искусство зарубежных стран. Вып. 9. — М.: Музыка, 1981. С. 29.

[18] Прерафаэлизм — направление в английской поэзии и живописи во второй половине XIX века, образовавшееся в начале 50-х гг. с целью борьбы против условностей викторианской эпохи, академических традиций и слепого подражания классическим образцам.

[19] Чехов А. П. Роман с контрабасом. URL: https://ilibrary.ru/text/1142/p.1/index.html

[20] Зюскинд П. Контрабас. URL: http://lib.ru/ZUSKIND/kontrabas.txt

[21] Орлов В. В. Альтист Данилов. URL: https://www.litmir.me/br/?b=21186&p=1