Суды положили в обоснование обжалуемых судебных актов недопустимые доказательства - заключения эксперта Просвиркина.

Обжалуемые судебные акты обоснованы, в том числе заключениями эксперта №06-2014-0468 (т.1 л.д.109-114), №06-2015-0203(т.2 л.д.43-48), №06-2015-0506 (т.3 л.д.161-172), №06-2015-0555 (т.3 л.д.180-196), №06-2015-0554 (т.3 л.д.207-224); творцом этих экспертных заключений был эксперт Просвиркин К.А.

Заключения эксперта Просвиркина - недопустимые доказательства.

1) Незаконность назначения данной экспертизы.

Согласно ч.1 ст.86 УПК РФ собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем, прокурором и судом путём производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодексом.

Назначение производства судебной экспертизы (в частности, судебно-медицинской экспертизы) является процессуальным действием, предусмотренным УПК РФ.

В силу ст.199 УПК РФ при производстве судебной экспертизы в экспертном учреждении следователь направляет руководителю соответствующего экспертного учреждения постановление о назначении судебной экспертизы и материалы, необходимые для её производства (ч.1). Руководитель экспертного учреждения после получения постановления поручает производство судебной экспертизы конкретному эксперту или нескольким экспертам из числа работников данного учреждения и уведомляет об этом следователя. При этом руководитель экспертного учреждения, за исключением руководителя государственного судебно-экспертного учреждения, разъясняет эксперту его права и ответственность, предусмотренные статьёй 57 настоящего Кодекса (ч.2).

«Эксперт не вправе … принимать поручения о производстве судебной экспертизы непосредственно от каких-либо органов или лиц, за исключением руководителя государственного судебно-экспертного учреждения» (Федеральный закон от 31.05.2001 N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", ст. 16, абзацы 8 и 9).

Названная экспертиза проводилась в экспертном учреждении – Государственное казённое учреждение здравоохранения «Бюро судебно-медицинской экспертизы Ямало-Ненецкого автономного округа», руководителем которого является Васильев Юрий Валерьевич. Однако постановлениями о назначении всех приведённых в рамках уголовного дела судебно-медицинских экспертиз производство последних было напрямую поручено эксперту Просвиркину и принято последним к своему производству.

«Руководитель вправе … передавать часть обязанностей и прав, связанных с организацией и производством судебной экспертизы … руководителю структурного подразделения учреждения, которое он возглавляет» (Федеральный закон от 31.05.2001 N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", ст. 15, абз. 5).

В Государственном казённом учреждении здравоохранения «Бюро судебно-медицинской экспертизы» Ямало-Ненецкого автономного округа (г. Салехард) и в его Пуровском отделении (г. Муравленко) руководитель экспертного учреждения не передал свои обязанности и права заведующему структурным подразделением. Это следует из следующих документов:

- Устав, утверждённый 18.04.2014 приказом Департамента здравоохранения Ямало-Ненецкого автономного округа (т.6 л.д.24-33);

- Положение о Пуровском районном отделении, утверждённое 22.05.2014 главным врачом учреждения (т.6 л.д.18-23).

Предвидя часто повторяемую ошибочную аргументацию работников следственных органов, по их мнению, оправдывающую назначение производства экспертизы напрямую судебному эксперту, со ссылкой на ч.4 ст.199 УПК РФ, приведу соответствующие возражения.

На основании ч.4 ст.199 УПК РФ если судебная экспертиза производится вне экспертного учреждения, то следователь вручает постановление и необходимые материалы эксперту и разъясняет ему права и ответственность, предусмотренные статьёй 57 настоящего Кодекса.

«В соответствии с нормами процессуального законодательства Российской Федерации судебная экспертиза может производиться вне государственных судебно-экспертных учреждений лицами, обладающими специальными знаниями в области науки, техники, искусства или ремесла, но не являющимися государственными судебными экспертами» (Федеральный закон от 31.05.2001 N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", ст. 41, абз. 1).

Так как, эксперт Просвиркин К.А. является государственным судебным экспертом, а не частным экспертом, то требование ч.4 ст.199 УПК РФ на него не распространяется, а регламентирует, как раз, вопрос назначения производства экспертизы частным экспертам.

Таким образом, минуя руководителя экспертного учреждения при назначении всех судебно-медицинских экспертиз по делу, следствием и судебным экспертом Просвиркиным К.А. были допущены процессуальные нарушения.

Согласно ч.1 ст.75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьёй 73 настоящего Кодекса.

Следовательно, даже в контексте назначения всех приведённых экспертом Просвиркиным К.А. экспертиз, последние являются недопустимыми доказательствами, что исключает обоснование ими приговора.

2) Незаконность получения объектов исследования экспертиз.

Основными юридически значимыми вопросами, требующими ответа в рамках настоящего подпункта жалобы, являются: 1) что в действительности являлось объектом исследования проведённых экспертом Просвиркиным судебно-медицинских экспертиз - сам Кобяков или медицинские документы; 2) если последние, то что это были за документы и каким образом они были получены экспертом. Эти вопросы защитой ставились стороне обвинения ещё на стадии предварительного следствия (см. ходатайства №№У1(2016)-х6,7), однако, они остались без ответа.

Рассматривая первый вопрос, отмечу, что в ходе судебного заседания (предварительного) представитель потерпевшего, опровергая довод защиты о том, что эксперт Просвиркин не исследовал живое лицо (то есть Кобякова В.А.) указал следующее: «Кроме того, защитник не прав по поводу того, что Кобяков не находился у эксперта. В действительности потерпевший был у эксперта, приносил по запросу оригиналы и копии документов, эксперт сверял их.» (т.6 л.д.46). Далее, на вопрос председательствующего о том, находился ли потерпевший при проведении экспертизы у эксперта, показал следующее:

«Да. …, в действительности Кобяков был у эксперта, представлял оригиналы документов, с ним проводилась беседа. Эксперт сверял оригиналы с копиями, оригиналы вернул, поскольку потерпевший проходит лечение и документы необходимо сдать в больницу.» (т.6 л.д.46).

Потерпевший Кобяков на вопрос защитника о том, являлся Кобяков к эксперту, если да, то с какой целью, пояснил: «Был. … Следователь Следственного комитета направил меня туда с пакетом документов: оригиналы и копии. …Я ему отдал документы, я не знаю, что он у меня смотрел, я же не вижу, после чего он забрал копии, отдал мне оригиналы. Ещё моей жене сказал, что зачем она меня сюда привела. Я сказал, что хочу, чтобы меня осмотрели, меня и посмотрели. …Да, оригиналы сравнил, копии себе забрал, и вернул мне оригиналы обратно.» (протокол - стр.17).

На вопросы суда по этим обстоятельствам потерпевший Кобяков уточнил:

«На вопрос председательствующего: Вы эксперту только отдали документы, которые следователь вам сказал отнести, или он вас осматривал, то есть проводил в помещение?

Потерпевший: Я зашёл в кабинет к нему, где он взял документы, что у меня смотрел какое-то время, потом он линейкой замерял мне на голове что-то, я не знаю.

На вопрос председательствующего: То есть эксперт вас осмотрел?

Потерпевший: Да.

На вопрос председательствующего: Как вам показалось, эксперт вам что-то замерял? Потерпевший: Да, он замерял шрам который остался на голове.» (протокол стр. - 18).

Допрошенный в судебном заседании от 19.04.2016 эксперт Просвиркин по вышеприведённому поводу показал следующее:

«На вопрос защитника: Вы с Кобяковым лично беседовали?

Эксперт: Не беседовал, он пришёл ко мне самостоятельно в сопровождении поводыря женщины.

На вопрос председательствующего: Зачем он к вам приходил?

Эксперт: Я не помню.

На вопрос председательствующего: Вы с ним не беседовали, документы он нам никакие не приносил?

Эксперт: Не помню, просто запомнил, что приходил слепой мужчина в сопровождении женщины.

На вопрос председательствующего: Как вы поняли, что это был Кобяков?

Эксперт: Я до этого присутствовал на следственном эксперименте и видел его.» (т.6 л.д.51-52).

В судебном заседании от 18.05.2016 тот же эксперт пояснил:

«В один из дней, не помню точную дату, ко мне в кабинет пришёл слепой человек вместе с поводырём женщиной, кто ещё заходил вместе с ними я не знаю, не помню. Я не осматривал данного гражданина начал рассказывать о том, что с ним случилось, на этом мы и попрощались. Между нами была беседа, но на ход и результаты экспертизы это не повлияло. В первую очередь я врач и должен выслушать больного.» (протокол - стр.96).

Факт неоднократного (как минимум, два раза) и процессуально неоговорённого общения потерпевшего Кобякова с экспертом Просвиркиным подтверждается, в том числе, показаниями следователя Борисова на вопрос гособвинителя о факте присутствия потерпевшего у эксперта Просвиркина:

«Да, он со мной ездил, он документы мне привез, мы поехали к эксперту, где я передал все документы эксперту.» (протокол - стр.94).

Несмотря на то, что сам эксперт Просвиркин не ходатайствовал перед следствием о предоставления ему на экспертизу непосредственно живое лицо - потерпевшего Кобякова (протокол - стр.101), во всех своих экспертных заключениях он указывал следующее: «Явка на очный осмотр не обеспечена»; тогда как называются скрываемые до момента судебного разбирательства по делу процессуально не оформленные неоднократные (одни раз с участием женщины-поводыря, другой раз - со следователем Борисовым) встречи-беседы потерпевшего с экспертом Просвиркиным?

Из вышеприведённого следует, во-первых, о процессуально не предусмотренных и в материалах дела не зафиксированных беседах потерпевшего и эксперта, во-вторых, о передаче потерпевшим эксперту каких-то медицинских документов в подлинниках и(или) копиях, в-третьих, об исследовании непосредственно Кобякова экспертом и неотражение этого обстоятельства в заключениях подготовленных им экспертиз.

На основании ч.4 ст.57 УПК РФ эксперт не вправе, в том числе, без ведома дознавателя, следователя и суда вести переговоры с участниками уголовного судопроизводства по вопросам, связанным с производством судебной экспертизы (п.1); самостоятельно собирать материалы для экспертного исследования (п.2).

Перехожу к разрешению второго вопроса настоящего подпункта жалобы: какие конкретные медицинские документы и каким образом были переданы следствием и получены экспертом, соответственно.

В суде эксперт Просвиркин К.А., отвечая на вопрос защиты о том, кто предоставил ему копии медицинских документов Кобякова, уклончиво ответил, что предоставило их лицо, назначившее экспертизу (т.6 л.д.50), но здравый смысл и логически-юридическое рассуждение подводит к следующей мысли - чтобы передать на экспертизу объекты исследования, их необходимо собрать, процессуальным образом оформить, заверить копии и передать их эксперту с одновременным разрешением проводить экспертизу по ним, а затем также получить объекты исследования обратно.

В силу ч.1 ст.86 УПК РФ собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем, прокурором и судом путём производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодексом.

Согласно ч.1 ст.183 УПК РФ при необходимости изъятия определённых предметов и документов, имеющих значение для уголовного дела, и если точно известно, где и у кого они находятся, производится их выемка.

В силу ч.3 ст.183 УПК РФ выемка предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, а также вещей, заложенных или сданных на хранение в ломбард, производится на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном статьёй 165 настоящего Кодекса.

К охраняемой федеральной законом тайне относится и врачебная тайна (статьи 13, 92 Федерального закона от 21.11.2011 N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»), а следовательно, вся исследованная экспертом Просвиркиным медицинская документация потерпевшего Кобякова.

В соответствии с ч.3 ст.84 УПК РФ документы приобщаются к материалам уголовного дела и хранятся в течение всего срока его хранения. По ходатайству законного владельца изъятые и приобщённые к уголовному делу документы или их копии могут быть переданы ему.

Ничего из вышеуказанного сделано дознанием и следствием не было, что нашло своё подтверждение, не только в материалах дела в виде отсутствия там объектов исследования и их процессуального закрепления, но и в ходе допроса в судебном заседании дознавателя Рыжикова и следователя Борисова (протокол - стр.41-43, 93-95).

Согласно ч.1 ст.75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьёй 73 настоящего Кодекса.

Так как все полученные и исследованные экспертом Просвиркиным объекты исследования - будь то указанные копии медицинских документов или непосредственно сам Кобяков - были собраны (если вообще так можно сказать) в нарушение требований УПК РФ, то таковые являются недопустимыми доказательствами, а соответственно, вывод суда - «не оформление дознавателем и следователем протокола выемки при получении медицинских документов, как и не соблюдение экспертом порядка делопроизводства, не свидетельствуют об ущербности самих заключений эксперта» - прямо противоречит уголовно-процессуальному закону России. УПК РФ запрещает выборочное соблюдение/несоблюдение его требований, особенно, в части оформления следственных и процессуальных действий и сбора доказательств; неудивительно, что в обжалуемом приговоре суд не привёл доводы о том, какими нормами УПК РФ предусмотрена возможность органов предварительного расследования не оформлять протоколы следственных действий; какие из следственных действий подлежат обязательному оформлению, а какие нет (например, выемка медицинских документов); какие критерии, позволяющие сделать такое разделение.

Дальше можно было бы и не продолжать, так как недопустимость первоначального доказательства - объектов исследования (медицинская документация Кобякова), влечёт недопустимость производных от него доказательств (всех заключений эксперта Просвиркина по данному уголовному делу), но считаю обязанным подтвердить полную несостоятельность утверждений суда в вопросе о передаче на разрешение экспертизы именно тех документов, которые описаны в исследовательской части экспертных заключений, а не других документов; все вместе - опровергает явно незаконный и недостоверный вывод суда о том, что потерпевший Кобяков, свидетели Торяников, Рыжиков и Борисов подтвердили в судебном заседании факт сбора и предоставление эксперту медицинской документации на имя Кобякова.

В связи с процессуальными нарушениями следствия по получению объектов исследования - медицинской документации в отношении Кобякова, - на стадии получения последних невозможно установить их перечень и содержание, то оставалась надежда, что это можно было установить на стадии передачи объектов исследования следствием эксперту, почерпнув это из соответствующих постановлений. Но и здесь нас ждёт разочарование, так как в двух постановлениях о назначении судебно-медицинских экспертиз от 26.11.2014 и 14.04.2015 (т.1 л.д.106, т.2 л.д.40-оборот), которыми сопровождалась передача на экспертизу, в том числе и объектов исследования, в качестве передаваемых объектов исследования неопределённо-просто указано - «медицинская документация на Кобякова В.А.»; очевидно, что никакого информационного значения ни о об объёме, ни о содержании этой медицинской документации указанная в постановлениях формулировка не несёт, правда, она вносит неопределённость о форме передаваемой документации, так как из неё следует, что передаются подлинники, а не копии этих документов!

Допрошенные в суде свидетели Рыжиков, Борисов и потерпевший Кобяков на вопрос защиты, какие конкретные документы были переданы на экспертизу, ответили не помнят (протокол - стр.17,42-43,82,94). Учитывая последнее, суд не имел никаких оснований утверждать в приговоре, что данные лица передали именно те документы, которые были объектами экспертизы, а не какие-то другие или в меньшем-большем объёме, а недостающая часть документов не собиралась самим экспертом в нарушение процессуального законодательства. Если допустить верность довода суда о том, что факт передачи медицинских документов Кобякова дознавателем и следователем эксперту Просвиркину подтверждается их словами, так почему же этот же эксперт не проводил экспертизы на основании слов дознавателя и следователя?

Оставалась надежда, что эксперт при поступлении к нему на разрешение материалов опишет их надлежащим образом, согласно соответствующей процедуре.

В соответствии с п.9 «ПОРЯДКА ОРГАНИЗАЦИИ И ПРОИЗВОДСТВА СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИХ ЭКСПЕРТИЗ В ГОСУДАРСТВЕННЫХ СУДЕБНО-ЭКСПЕРТНЫХ УЧРЕЖДЕНИЯХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ» (утв. ПРИКАЗОМ от 12 мая 2010 г. N 346н МИНИСТЕРСТВА ЗДРАВООХРАНЕНИЯ И СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ) (далее - Порядок СМЭ) сведения о поступивших в ГСЭУ постановлениях и определениях о назначении экспертиз и прилагаемых к ним объектах исследования и материалах в обязательном порядке регистрируются в специальном журнале ГСЭУ.  

В истребованных судом журналах освидетельствования живых лиц информация о прилагаемых к постановлению о назначении экспертиз объектах исследования отсутствует.

На основании п.19,21 Порядка СМЭ эксперт, получив материалы и объекты экспертизы, обязан, в том числе, установить соответствие представленных объектов перечню, приведённому в постановлении или определении о назначении экспертизы. Несоответствие представленных объектов исследования их перечню в постановлении или определении о назначении экспертизы фиксируют в акте вскрытия упаковки.

Ни в одном из представленных номенклатурных дел по каждой из проведённых экспертом Просвиркиным экспертиз такого акта нет; допрошенный в суде эксперт Просвиркин - так же как и свидетели Рыжиков, Борисов - не смог вспомнить, какие, конкретно, в какой форме и от кого он получил медицинские документы Кобякова (т.6 л.д.50-53, протокол - стр.101-103). В связи с чем возникает закономерный вопрос: руководствуясь какими законами логики, эксперт Просвиркин поставил знак тождества между общим понятием - медицинская документация, и между тремя частными понятиями, которые он отразил в исследовательской части своих заключений?!

Возможность, всё-таки, установить объем, содержание и форму объектов исследования оставалась после окончания экспертиз и передачи их результатов следствию.

В силу Порядка СМЭ:

- Эксперт ГСЭУ, выполнив экспертизу, персонально упаковывает все подлежащие возвращению объекты. Упаковка должна обеспечивать их сохранность, исключать несанкционированный доступ к содержимому без её нарушения, иметь необходимые пояснительные надписи и подпись эксперта. Упаковку опечатывают соответствующей печатью ГСЭУ (п.94);

- Сопроводительное письмо к заключению эксперта должно содержать необходимые реквизиты ГСЭУ. Оно составляется в двух экземплярах, подписывается руководителем ГСЭУ или уполномоченным им лицом и отражает сведения:

о выполненном заключении эксперта;

о прилагаемых к заключению материалах и объектах исследования с указанием их наименования, количества и наличия упаковки;

об израсходованных (уничтоженных) в процессе производства экспертизы объектах с указанием их наименования и количества;

об объектах, оставленных на хранение в архиве ГСЭУ (п.95);

- Заключение эксперта, объекты исследований и материалы дела вместе с сопроводительным письмом, подписанным руководителем ГСЭУ или уполномоченным им лицом, выдают под роспись органу или лицу, назначившему экспертизу, или их представителю (по выданной ему доверенности) либо (по согласованию) направляют средствами почтовой (курьерской) связи. Расписку о получении заключения эксперта, объектов исследований и материалов дела выполняют на копии сопроводительного письма руководителя ГСЭУ. Она должна содержать сведения о соответствии полученных материалов перечню, указанному в сопроводительном письме, должность, фамилию, имя и отчество получателя (лица, назначившего экспертизу либо представителя органа или лица, назначившего экспертизу), наименование, серию и номер документа, удостоверяющего его личность, дату получения и его подпись (п.96).

Возврат заключений эксперта сопровождался нарушением описанных выше положений Порядка СМЭ: в суде эксперт Просвиркин заявил, что копии медицинских документов находятся в архиве бюро СМЭ, а не переданы следователю вместе с заключением экспертизы (в нарушение требований УПК России и законодательства об экспертной деятельности); сопроводительное письмо не составлялось (протокол - стр.101-103), соответственно, невозможно достоверно установить о том, какие же медицинские документы (форма, вид, количество) были объектами исследования проведённых Просвиркиным экспертиз.

Более того, до апелляционного рассмотрения в деле не было ни одного медицинского документа в подлиннике. Все судебно-медицинские экспертизы проведены на предварительном следствии по копиям медицинских документов и не всегда указывалось, являются ли копии заверенными. Однако, исходя из юридически значимого вопроса, который был поставлен на разрешение эксперту Просвиркину - определение степени тяжести вреда, причинённого здоровью потерпевшего, и, в связи с этим, требований п.7 Правил определения степени тяжести вреда, причинённого здоровью человека, утверждённых постановлением Правительства РФ №522 от 17.08.2007: «Объектом судебно-медицинской экспертизы является живое лицо, либо труп (его части), а также материалы дела и медицинские документы, предоставленные в распоряжение эксперта в установленном порядке. Медицинские документы должны быть подлинными и содержать исчерпывающие данные о характере повреждений и их клиническом течении, а также иные сведения, необходимые для проведения судебно- медицинской экспертизы. При необходимости эксперт составляет ходатайство о предоставлении ему дополнительных материалов, по получении которых проведение судебно-медицинской экспертизы возобновляется.». Таким образом, эксперт исследовал ненадлежащие объекты экспертизы.

Подводя итог, отмечу, суд (в том числе и суды апелляционной и кассационной инстанций) наделён полномочиями проверять доказательства по делу, в том числе и положенные в основание приговора заключения эксперта Просвиркина, по правилам ст.ст.86-88 УПК РФ; одним из критериев оценки доказательств является достаточность, то есть, являются ли заключения эксперта Просвиркина достаточным доказательством для подтверждения доводов приговора, а сделанные в этих заключениях выводы - правильными. Чтобы соблюсти эти критерии необходимо иметь достоверные сведения об объектах исследования этих экспертиз, тем более, что различные - как по типу, так и по объёму - объекты исследования СМЭ обуславливают применяемые при производстве этих экспертиз методики. У суда должны быть достоверные сведения о том, какие именно, в каком объёме, виде и у кого эти медицинские документы изъяты - какие именно, в каком объёме, виде эти медицинские документы передаются для производства экспертизы - какие именно, в каком объёме, виде эти медицинские документы возвращаются с экспертизы в материалы дела. Ничего из этой цепочки движения доказательств сделано не было. Результат - выводы приговора основаны на недопустимых, недостоверных, недостаточных доказательствах.