Глава первая. Великий новатор

Эдмунд Уайт Дейл М. Браун

Первые люди

 

 

 

 

The Emergence of Man

The First Men by the Editors of Time‑Life Books

Edmund White (CH. 1 ‑ 3) Dale M.Brown (CH. 4 ‑ 5)

Time‑Life International (Nederland) B. V.

Возникновение человека

Перевод с английского И. Гуровой

Редакция и предисловие д‑ра биол. наук проф. Ю. Г. Рычкова

Издательство "Мир" Москва 1978

5А1

У13

Уайт Э., Браун Д.

Первые люди. Пер. с англ. И. Гуровой.

Ред. и предисл. Ю. Г. Рычкова. М., "Мир", 1978.

156 с. с ил. (Возникновение человека)

Третья книга серии "Возникновение человека" рассказывает о первых истинных людях.

Авторы подробно рассматривают археологические находки, а также различные косвенные свидетельства, позволяющие судить о том, что происходило на Земле свыше полумиллиона лет назад. Особый интерес представляют страницы, посвященные раскопкам стоянок первобытных людей на территории современных Франции и Испании.

Как и все другие книги серии, книга "Первые люди" превосходно иллюстрирована, написана увлекательно и просто.

5А1

Авторы: Эдмунд Уайт состоял в штате Time‑Life books с 1962 по 1970 г. Некоторое время он был старшим редактором Saturday review, а теперь посвятил себя чисто литературному труду. Недавно вышел его роман "Забыв Елену". Дейл М. Браун является редактором серии "Возникновение человека", и его перу принадлежат несколько книг, в том числе "Дикая Аляска" из серии "Дикие места мира".

Консультанты: Бернард Дж. Кэмпбелл, главный консультант ‑ профессор антропологии Калифорнийского университета в Лос‑Анджелесе. Ф. Кларк Хоуэлл ‑ профессор антропологии Калифорнийского университета в Беркли.

Рисунок на переплете:

Группа человека прямоходящего пересекает безлесное плато во время великого расселения из тропиков, где он возник, в зоны умеренного климата Старого Света. Местности, подобные этой, манили людей обилием воды и растительной пищи, а также бесчисленными стадами травоядных, суливших обильную добычу.

Иллюстрации на переплете и на стр. 8 и 23 ‑ 31 созданы наложением рисунка на фотографии местностей, похожих на те, в которых, как нам известно, обитал человек прямоходящий.

Редакция научно‑популярной и научно‑фантастической литературы

© 1973 Time‑Life International (Nederland) В. V.

Original English language edition published by Time Inc.

© Перевод на русский язык, "Мир", 1978

ИБ № 497

Редактор Р. Дубровская

Художественный редактор Л. Наумов

Технический редактор А. Резоухова

Сдано в набор 19.04.77. Подписано к печати 22.02.78. Формат 84 X 1081/16. Бумага офсетная №1. Гарнитура Тайме. Печать офсетная. 5 бум. л.; 16,80 усл. печ. л. 17,87 уч.‑изд. л. Зак. 431.

Издательство "Мир". Москва, 1‑й Рижский пер., 2

Ярославский полиграфкомбинат Союзполиграфпрома при Государственном комитете Совета Министров СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 150014, Ярославль, ул. Свободы, 97.

Вниманию читателей! В 1977 году в издательстве "Мир" вышли первые две книги серии "Возникновение человека"

П. Вуд, Л. Вачек, Д. Дж. Хэмблин, Дж. Н. Леонард

Жизнь до человека

Книга П. Вуда и др. посвящена истории живой природы. В увлекательной форме, с привлечением богатого фактического материала авторы рассказывают об условиях, которые в конечном итоге привели к появлению человека.

Мейтленд Иди

Недостающее звено

Книга М. Иди рассказывает о поисках фактов, относящихся к недостающему звену преемственной эволюции человека. Она посвящена австралопитековым ‑ по убеждению подавляющего большинства антропологов, непосредственным предшественникам человека.

Обе книги, превосходно иллюстрированные цветными фотографиями, схемами и рисунками, представляют большой интерес для всех любителей научно‑популярной литературы.

В 1978 году издательство "Мир" выпустит четвертую книгу серии "Возникновение человека"

Джордж Констэбл

Неандертальцы

Книга Дж. Констэбла посвящена непосредственному предшественнику современного человека ‑ неандертальцу.

Автор знакомит читателя с историей открытия неандертальского человека, жившего в эпоху великого оледенения, ‑ искусного охотника, современника пещерного медведя, пещерного льва и других вымерших животных.

В книге рассматриваются новейшие гипотезы, объясняющие почти внезапное исчезновение неандертальца и. появление его преемника, кроманьонца, а также рассказывается о последних открытиях в этой области.

Книга богато иллюстрирована; рассчитана на читателей, интересующихся прошлым нашей Земли.

В 1979 году издательство "Мир" выпустит пятую книгу серии

"Возникновение человеках

Том Придо

Кроманьонский человек

Книга Т. Придо посвящена завершающему этапу биологической эволюции человека.

В ней рассказывается о появлении и деятельности первых представителей современных людей, живших в конце последнего ледникового периода, во времена высшего расцвета охотничье‑собирательского общества.

Как и предыдущие книги серии, книга "Кроманьонский человек" превосходно иллюстрирована и просто написана. Она рассчитана на читателей, интересующихся прошлым нашей планеты и проблемой становления человека.

 

Предисловие

 

Как и предыдущие книги серии "Возникновение человека", книга "Первые люди" создана литераторами при содействии ведущих американских ученых. Основными консультантами в ней выступили видные антропологи Кларк Хоуэлл и Бернард Кэмпбелл, уже знакомые нам по открытиям и гипотезам, связанным с поисками недостающего звена в человеческой родословной. Кроме того, по различным аспектам проблемы первого человека авторов книги консультировали 17 других известных антропологов, анатомов, нейрофизиологов, лингвистов и геологов США, Франции, Канады. Таким образом, перед нами ‑ плод коллективных усилий, заслуживающий внимания читателей.

Еще несколько десятилетий назад мало кто решался признать в питекантропе, открытом Эженом Дюбуа на Яве, и в родственных ему формах, найденных в континентальной Азии и Европе, первых истинных людей. Да и сегодня не все антропологи, как советские, так и зарубежные, готовы видеть в нем первого представителя единого с нами рода Человек. Для большинства же неспециалистов он так и остается обезьяночеловеком, которого искал и нашел Дюбуа, склонный скорее уступить авторитетному немецкому анатому Р. Вирхову, объявившему питекантропа гигантским гиббоном, нежели признать в нем человека. Этот этап в понимании места питекантропов, как обезьянолюдей, в эволюционной родословной человека запечатлен в прекрасной скульптуре советского анималиста В. А. Ватагина, выставленной в Музее антропологии Московского государственного университета.

Сегодня мы знакомимся с питекантропом не обезьяночеловеком, а первым настоящим человеком ‑ представителем единого с нами рода. Другая крайность? Но может ли в нее впасть столь большой отряд ученых, помогавших созданию книги? В силу чего произошла такая перемена в отношении к нашему предшественнику? Не произвольно ли ученые считали его то обезьяной, то обезьяночеловеком ‑ недочеловеком и не столь же произвольно теперь он объявлен первым человеком? Тому есть ряд причин.

Истинное "недостающее звено" в цепи выделения человека из царства животных оказалось на миллион лет древнее питекантропа, о чем читатель уже знает из предыдущей книги серии. Более того, если вспомнить бурные споры ученых вокруг проблемы австралопитеков, то питекантроп отнюдь не первое существо, претендующее на звание человека: в антропологии уже сделаны попытки, пока еще спорные, выявить представителей рода Человек среди австралопитековых. Благодаря обильным палеоантропологическим и археологическим данным эпохи раннего палеолита, которые наконец в ряде случаев были обнаружены вместе и не в переотложенном состоянии, удалось доказать связь ископаемых форм типа питекантропа с давно и хорошо известной нижнепалеолитической индустрией каменных ручных рубил. Из‑за возросшего числа находок отошло в прошлое прежнее стремление первооткрывателей объявлять каждую новую окаменелость, удаленную от ранее найденных подчас на многие тысячи километров, новым видом и даже родом ископаемых людей. Пришло время широкого перекрестного сравнительного изучения находок. Результаты таких сравнений все более убеждают ученых, что физическое разнообразие первых людей, заселявших разные концы Старого Света, вполне укладывается в рамки разнообразия, свойственного широко расселенному и потому высокополиморфному виду. Несомненное единство материальной культуры по всему ареалу древнейших людей выявило качественно единый уровень социального развития, достигнутый человеком к тому времени. На этом начальном уровне для проявления неравномерности развития исторического процесса еще не было ни места, ни времени, ни других условий.

Так накопление научных данных, и особенно открытие древнего и удивительного мира австралопитековых, углубившее на миллионы лет биологическую и социальную предысторию людей, сблизило с нами тех, кому еще недавно отказывали в статусе человека, ‑ питекантропов, чье название многие до сих пор используют как нарицательное. Произошло не только относительное сближение во времени ‑ ученые нашли новые аргументы в новых и более ранних научных фактах в пользу действительного, биологического сближения. Род человеческий не только "повзрослел", он стал более единым и от того еще более уникальным.

Если данные, приведенные в этой книге, покажутся нам убедительными, то вслед за авторами мы должны будем признать, что в течение не тысяч, а почти миллиона лет человечество шло по Земле в своеобразном биологическом одиночестве: единый во всех концах Старого Света вид человека прямоходящего, единый на всей планете вид человека разумного (о неандертальцах читателю еще предстоит узнать из следующей книги). Не ствол, не древо родов и видов, а тончайший побег диаметром в один биологический вид в каждом временном разрезе проложил себе путь через миллионолетнюю толщу времен, за которую с лика Земли было сметено множество других видов животных.

Если же мы согласимся и с этим утверждением, то обязаны будем признать, что видовое биологическое единство разрозненных в пространстве и времени популяций первых людей могло быть удержано не естественными законами эволюции, а лишь рамками человеческого общества. Развиваясь по своим законам, общественная трудовая природа человека требовала от его биологической организации не столько приспособительной эволюции по разным направлениям в разных природных зонах Земли, сколько биологического прогресса в едином направлении, задаваемом условиями существования; развития и процветания общества, в какой бы край света ни занесли его росток первые люди. В этом биологическом прогрессе, направляемом законами построения общества, биологическая систематика человека обретает новый смысл, разграничивая виды не по степени их биологической изолированности (они изолированы временем), а по стадиям прогресса в сторону полной адекватности биологической организации человека его общественной природе и предназначению.

В книгах предлагаемой вниманию читателя серии используется именно этот стадиальный подход к процессу антропогенеза, пионерская и детальнейшая разработка которого ‑ заслуга прежде всего советской антропологии. Правда, авторы данной книги и их научные консультанты сделали на этом пути новый шаг, признав единый вид древнейших людей вместо многих видов и даже родов. С оговоркой относительно иного смысла биологической систематики стадиального процесса отнесемся к этому шагу, как к признанию того, что у людей, где бы они ни жили на Земле на начальном этапе истории человечества, было больше общего, нежели отличного. И в этом общем своем проявлении, как в биологии, так и в культуре, они ‑ истинные люди, по‑человечески разрешавшие проблемы своего существования, знавшие лишь одну, единую с нами стратегию жизни на Земле, стратегию труда, разума, общественного единения, ‑ иными словами, человеческую стратегию жизни. Это признание, отраженное в книге "Первые люди", далось науке ценой векового поиска, труда, борьбы идей.

Известны и другие пути познания истины. В образном, художественном постижении мира и самого себя человек еще во времена древних греков осознал свою связь и свой долг перед теми, кто первым овладел стихией огня. Титаном, не покорившимся богам, представлялся Прометей, раскрывший людям тайну огня и многие другие тайны природы. Возможно, читателя не убедит питекантроп или синантроп в роли Прометея. Тем не менее, покорение огня человеком прямоходящим ‑ научно установленный факт. Взглянем на него по‑иному. Как рассказывалось в книге "Жизнь до человека", первой книге этой серии, кардинальные события в эволюционной истории жизни на Земле знаменовались овладением новыми природными стихиями. В воде, на земле, в воздухе ‑ в каждой из этих стихий утвердились формы жизни более приспособленные, чем Человек и царящие в них. Возникновение и становление человека ознаменовалось покорением стихии огня. Некоторые отрывочные указания на это относятся еще к эпохе австралопитековых, но лишь со времен Человека прямоходящего огонь стал постоянным спутником человека, его союзником в труде и борьбе. Был ли он высечен в искрах при обработке каменных орудий или добыт трением, покорение огня независимо от способа его похищения у природы предопределило открытия всех других источников энергии. Более того, по мысли Ф. Энгельса, оно превосходит все последующее по своему всемирно‑историческому действию, ибо положило начало гигантскому освободительному перевороту в социальном мире. Так первые люди, герои этой книги, вступили на порог Истории Человечества.

Ю. Г. Рычков

 

Вступление

 

Многие люди любят рыться в семейных архивах, рассматривать выцветшую фотографию дома, в котором прошло детство дедушки, узнавать имена и фамилии давно умерших родственниц бабушки, с улыбкой разглядывать их туалеты и прически. Но не менее увлекательны и исследования более отдаленного прошлого человеческой семьи, история которой восходит не на два поколения назад и не на двести поколений, а на целых двадцать тысяч поколений. Серия "Возникновение человека" как раз и посвящена исследованиям нашей еще во многом загадочной генеалогии, и эта книга продолжает рассказ о ней с момента появления первых членов рода Homo ‑ первых истинных людей.

Они появились в тропиках в результате развития австралопитековых ‑ их дочеловеческих предков ‑ около 1,3 миллиона лет назад.

Первый человек ‑ Homo erectus (человек прямоходящий) ‑ имеет много общего с современным человеком как в анатомическом, так и в культурном смысле, в том числе прямохождение, использование огня и специализированных орудий, а возможно, и сложные социальные взаимоотношения. Выработанный им образ жизни оказался настолько успешным, что человек прямоходящий распространился по многим областям Старого Света. Именно на этом этапе нашей истории складывались биологические и поведенческие механизмы современного человека. Книга "Первые люди" и повествует о том, как произошло это грандиозное преображение нашего предка из нечеловека в человека.

Факты о жизни этих древнейших людей вот уже более 80 лет с величайшей тщательностью и терпением собирают ученые, которых отличает мужество и глубокая преданность своему делу. Это исследователи, вроде канадца Дэвидсона Блэка, умершего от заболевания легких, вызванного, как полагают, каменной пылью, которую он вдыхал во время раскопок окаменелостей пекинского человека. Или вроде голландца Эжена Дюбуа, который пренебрег карьерой, оставил родной дом и обеспеченную жизнь ради того, чтобы отыскать остатки первых людей в джунглях Явы.

Наука о прошлом человека, как ни одна другая, объединяет полет воображения с точными практическими методами. С одной стороны ‑ романтика поисков редчайших окаменелостей древнего человека, с другой ‑ умение и знания, необходимые для того, чтобы найти в земле эту летопись былого, извлечь ее, а затем проанализировать и логично истолковать. Изучение эволюции человека увлекло многих замечательных ученых, и эта книга не только рассказ о человеке прямоходящем, но и дань их познаниям и силе их мысли.

Исследование нашего прошлого позволяет по‑иному взглянуть на настоящее. Изучая путь, который прошли наши предки на протяжении своей долгой эволюции, мы начинаем понимать сложную взаимосвязь между биологическим человеком и человеком, созидающим культуру. Археологические находки и окаменелости, рассматриваемые в этой книге, свидетельствуют о том, что жизнь, которую вел человек прямоходящий, в значительной мере походила на жизнь некоторых современных собирателей и охотников.

Другими словами, человек прямоходящий создал такую совершенную систему связи между человеком и окружающей средой, что она успешно выдержала испытание временем, просуществовав более миллиона лет.

Алан Манн

Доцент по кафедре антропологии Пенсильванского университета

 

Похищение огня у природы

 

Человек прямоходящий мог часто наблюдать извержения вулканов и лавовые потоки. Видел он и пожары, вспыхивавшие от удара молнии (как на рисунке справа) или от самовозгорания угля и горючих сланцев. Вне всякого сомнения, подобное зрелище вначале вызывало у него панический ужас ‑ и все‑таки настал момент, когда он осмелился подойти к пламени поближе. Быть может, простая случайность ‑ горящая ветка, кинутая во внезапно появившегося хищника, ‑ привела к открытию, что огонь полезен и его можно укротить. Но как сохранить его?

 

Увидев в сосновом лесу пламя, зажженное молнией, охотники ведут себя по‑разному. Те, кто преодолел робость, с радостным удивлением обнаруживают, что могут поймать огонь ‑ надо только сунуть в пламя сухую ветку

Пламя, вероятно, угасало много раз, прежде чем человек прямоходящий научился брать огонь с собой, чтобы сразу зажечь костер на новом месте, ‑ то ли был найден способ, как носить раскаленные угли, то ли как изготовлять медленно горящие факелы. Несомненно одно: со временем он научился поддерживать неугасающее пламя в своем очаге. В китайских пещерах Чжоукоудянь, где человек прямоходящий обитал 400 тысяч лет назад, археологи обнаружили очаг со слоем золы, толщина которого превышает шесть с половиной метров, из чего следует, что огонь в нем горел на протяжении жизни многих поколений.

 

Глава третья. Охотник

 

На юго‑западе Кении, в Олоргасаилии, археологи обнаружили яркое свидетельство успехов первых людей, после того как их главным занятием стала охота, определившая тот образ жизни, который продолжал формировать человеческий характер до относительно недавнего времени и окончательно отделил человека от всех его родичей ‑ приматов. Окаменелости Олоргасаилии рассказывают поразительную историю о действиях существа, которое было не обезьяноподобным гоминидом, а человеком‑охотником.

На участке не более 19 метров длиной и менее 13 метров шириной были найдены кости и зубы по меньшей мере 50 взрослых и 13 молодых павианов, принадлежавших к вымершему роду Simopithecus. Там же вперемешку с костями лежало более тонны каменных орудий и камней округлой формы. Было очевидно, что тут завершилась массовая организованная облава, общий план и все частности которой, несомненно, разрабатывались заранее, поскольку и камни и орудия пришлось принести из мест, находящихся в тридцати с лишним километрах оттуда. Весь этот археологический материал позволяет легко восстановить, что произошло здесь, в Олоргасаилии, около полумиллиона лет назад.

Спустилась ночь. Скрытая темнотой группа охотников подкрадывается к стаду павианов, уснувших на деревьях. Окружив деревья кольцом, охотники начинают швырять в спящую добычу камни, которые принесли с собой. Павианы ‑ могучие грозные звери, самцы ростом почти не уступают человеку. Они спрыгивают с веток и, сверкая длинными острыми клыками, кидаются на врага. Но зубы далеко уступают оружию людей, а когда павианы пытаются спастись бегством, их добивают дубинами и камнями. Затем охотники разделывают добычу каменными резаками и рубилами, и на заре начинается пиршество.

 

Изготовляя рубило, основное орудие человека прямоходящего, охотник камнем‑отбойником отбивает несколько крупных пластин от куска кварцита ‑ породы, которая дает острый режущий край. С помощью таких приспособлений человек прямоходящий все больше подчинял себе окружающую среду и все легче справлялся даже с крупными животными

Облава на павианов Олоргасаилии примечательна той продуманностью и уменьем, с каким она, по‑видимому, была проведена. Люди, подобно всем приматам, по ночам обычно спят, а активную жизнь ведут днем. Но для того чтобы захватить павианов врасплох, когда они заснут, охотники должны были бодрствовать до глубокой ночи. Им надо было заранее найти подходящие камни и перенести их к месту будущей охоты, приготовив достаточное количество орудий и оружия ‑ целый арсенал, а кроме того, разработать подробный план операции. Короче говоря, в этой облаве не было ничего случайного. И она требовала немалого мужества, поскольку, если избиение павианов действительно произошло ночью, кругом бродило много крупных хищников, которые были столь же не прочь закусить человеком, как сами люди ‑ павианами.

К тому моменту, когда в Олоргасаилии произошла облава на павианов, люди уже стали искусными охотниками. Для обретения подобной сноровки им потребовалось много времени. Гоминиды охотились задолго до того, как появились первые люди. В наши дни некоторые приматы тоже охотятся, но лишь от случая к случаю и только в определенных условиях. Шимпанзе как будто способны объединяться в охотящиеся группы, но не часто и ненадолго, так как легко отвлекаются от своего намерения, едва добыча скрывается из вида или просто успевает отойти на некоторое расстояние.

Обычной для таких приматов является растительная пища, но они охотятся, потому что им нравится вкус мяса. И даже начинают питаться мясом регулярно, если им предоставляется такая возможность. Когда гориллы в неволе получают мясо, они со временем начинают предпочитать его листьям, молодым побегам, орехам и кореньям, составляющим их обычный рацион. Сперва они больше играют с мясом, но, продолжая постоянно его пробовать, мало‑помалу входят во вкус ‑ настолько, что в их кишечнике даже происходят некоторые изменения. Ресничные инфузории, переваривающие целлюлозу, которая составляет значительную часть их обычной вегетарианской пищи, постепенно исчезают, и у горилл развивается чисто плотоядная тяга к мясу ‑ чем больше они его получают, тем больше его им требуется.

Быть может, такая же потребность развилась и у австралопитековых. Окаменелости показывают, что они ели самых разных животных, причем в одних случаях ловили их, а в других довольствовались объедками чужой добычи или отыскивали падаль. Но для того чтобы стать настоящими охотниками, им не хватало сообразительности, и этого не могла восполнить никакая любовь к мясу, вносившему приятное разнообразие в пищевой рацион.

С появлением человека прямоходящего положение резко изменилось. Хотя он продолжал широко употреблять растительную пищу (как и подавляющее большинство современных людей), но обладал необходимой сообразительностью и орудиями, чтобы добывать мясо достаточно регулярно. Если для его предшественников охота была более или менее случайным занятием, то у первых людей она стала основой их существования.

Подобно всем эволюционным изменениям, этот критически важный для становления человека переход осуществился не мгновенно, а представлял собой крайне медленный процесс использования тех или иных способностей для получения определенных преимуществ, которые в свою очередь помогали развитию необходимых способностей. Человек превратился в охотника не потому, что какие‑то древние вундеркинды решили, будто им нравится вкус мяса. Просто способность добывать, есть и переваривать мясо давала в те времена и в тех условиях определенное преимущество в борьбе за существование. Охота неизмеримо обогатила кладовую человечества, так как благодаря ей количество пищи, получаемое с каждого квадратного километра, резко возросло по сравнению с тем, которое предоставляли дикие растения. Человек способен есть далеко не все, что производит земля, ‑ его вегетарианское меню исчерпывается лишь некоторыми корневищами, орехами, фруктами, ягодами и кое‑какими молодыми побегами. Наиболее же обильную растительную пищу ‑ траву и древесную листву ‑ организм человека усвоить не в состоянии. Однако животные, которые едят то, что для человека неудобоваримо, сами могут быть вполне съедобными и даже очень питательными. Вот так несъедобная зелень, преобразовавшись в съедобное мясо, оказывалась доступной человеку благодаря охоте, которая, если прибегнуть к экологическому термину, удлиняла цепь питания. Это расширение источников пищи дало человеку решающее преимущество, так как теперь он мог селиться в таких географических областях, где одной растительной пищи для поддержания его жизни попросту не хватило бы. И в первую очередь это относится к зонам умеренного климата.

Охота не только обогатила стол человека, но и обеспечила его более выгодной пищей. Мясо, особенно приготовленное на огне, который наши предки медленно подчиняли себе, было гораздо более питательным и обеспечивало гораздо более концентрированный источник энергии, чем фрукты, овощи и ягоды, которые можно было собрать в лесу или в саванне. Оленина, например, дает 572 калории (мера содержащейся в ней энергии) на 100 граммов веса, а те же 100 граммов большинства фруктов и овощей дают менее 100 калорий. Таким образом, одно средних размеров животное обеспечивало в гораздо более компактной и удобной для переноски форме то же количество энергии, что и вся растительная пища, собранная за целый день. (Орехи, правда, более калорийны, чем большинство видов мяса, и, несомненно, составляли важнейшую часть пищевого рациона древних людей ‑ если им удавалось их найти. Но орехоплодные растения произрастают далеко не везде, да и плодоносят чаще всего лишь в определенное время года, тогда как дичь можно было отыскать практически повсюду и всегда.)

Поскольку питание мясом содействовало выживанию, те, кто обладал какими‑то физическими или умственными качествами, которые помогали им лучше охотиться, получали в процессе естественного отбора преимущество перед теми, кому эти качества свойственны не были.

В качествах, которые мало‑помалу сделали человека прямоходящего великолепным охотником, не было ничего особенного. Основные физические свойства, необходимые для охоты, возможно, полностью оформились уже у австралопитека. Австралопитек имел прямую осанку и умел отлично бегать, но человек прямоходящий со временем стал выше ростом и потому приобрел явные преимущества в смысле быстроты и лучшего обзора. Точно так же руки и пальцы австралопитека уже были приспособлены для того, чтобы достаточно метко бросать камни и палки, ‑ а это умение требовалось для охоты в первую очередь.

К тому времени, когда человек прямоходящий овладел своей новой ролью, завершилось и еще одно важнейшее физическое изменение ‑ его кожа стала иной. Когда гоминиды отделились от обезьян, они, несомненно, были не менее волосаты, чем эти животные в наши дни. Но по мере развития предков человека их волосяной покров становился менее густым, а число потовых желез в коже увеличивалось. Кожа человека прямоходящего была уже, вероятно, относительно безволосой, но получила сложную сеть потовых желез. Человек и в этом утратил сходство с остальными приматами. У современного человека, хотя по числу волосяных луковиц он не уступает человекообразным обезьянам, волосы в среднем много короче и тоньше, и на значительных участках тела вообще почти неразличимы. Зато число потовых желез у него колеблется от 2 до 5 миллионов ‑ у остальных приматов их гораздо меньше.

Специалисты пока не могут точно сказать, чем было вызвано это изменение волосяного покрова, но, по‑видимому, оно связано с возросшей способностью выдерживать длительное физическое напряжение ‑ явное преимущество для охотника, почти весь день проводящего под палящим солнцем, в отличие от подавляющего большинства плотоядных, которые охотятся по ночам. Когда гоминидные предки человека перебрались из тенистых лесов в открытую саванну, интенсивность обмена веществ у них заметно возросла. Другими словами, их тело и в периоды активности и в периоды покоя потребляло энергию с большей скоростью, чем у большинства животных. Такое щедрое использование энергии означает, что создается избыток тепла, и для поддержания постоянной температуры организма необходима надежная система охлаждения, которую и обеспечивает сеть потовых желез.

Представляется логичным предположить, что эволюционное приспособление к такой биологической потребности выразилось в развитии потовых желез. В моменты тяжелых физических усилий или в сильную жару эти органы омывают тело влагой, которая, испаряясь, охлаждает поверхность кожи и кровь в сосудах под ней. Густой волосяной покров препятствовал бы испарению и слипался бы от высыхающего пота. Вот почему, утверждает эта теория, он постепенно исчез.

Разумеется, многие постоянные обитатели саванны, такие, например, как зебры, тоже сильно потеют в моменты тяжелого физического напряжения, и тем не менее у них сохраняется густая шерсть. Однако интенсивность обмена веществ у зебр заметно ниже, чем у человека, и они легко обходятся менее эффективной системой теплообмена, так как ведут менее активный образ жизни.

Впрочем, способность потеть ‑ это не такое уж безусловное благо. Как указал профессор дерматологии Орегонского университета Уильям Монтанья, потоотделение в определенном смысле является "существенным биологическим промахом", так как оно не только лишает организм колоссального количества влаги, вынуждая его постоянно потреблять воду, но, кроме того, ведет к потере натрия и других необходимых для жизнедеятельности химических веществ. Монтанья высказал предположение, что потовые железы ‑ "это только эксперимент природы: они явно полезны для человека, но пока еще не доведены до совершенства процессом эволюции".

Тем не менее человек с почти голой потеющей кожей, несомненно, был лучше приспособлен для длительного напряжения под жгучими лучами тропического солнца, чем его родичи‑обезьяны, как человекообразные, так и низшие, и можно предположить, что столь значительные изменения в строении его кожи, отчего бы они ни произошли, помогли ему преуспеть в новом образе жизни.

 

Группа охотников, окружив стадо павианов, убивает их круглыми камнями ‑ нечто подобное, по‑видимому, произошло в Олоргасаилии, судя по найденным там окаменелостям. Люди, вероятно, подкрались к павианам, когда те уснули на деревьях, заранее принеся к месту облавы эти метательные снаряды, закругленные самой природой (врезка), а также грубо оббитые каменные орудия для разделки добычи

Если предшественники человека прямоходящего уже выработали физические свойства, необходимые для успешной охоты, почему же он как охотник настолько превосходил их всех? Причина почти несомненно заключается в огромном увеличении как размеров, так и адаптивных способностей его мозга. Охота была не просто совокупностью ряда физических действий, она стала основой определенного образа жизни, который требовал речевого общения, культуры и социальной организации. Охота опиралась на разум не менее, чем на физическую сноровку.

Более развитый мозг обеспечивал человеку прямоходящему как умение сосредоточиваться, так и лучшую память. Запоминая сведения, почерпнутые из собственного охотничьего опыта и опыта своих сородичей, он накапливал знания о повадках дичи, получал возможность планировать охоту заранее, а также отправляться на поиски дичи куда дальше, чем осмеливались его предки, и находить дорогу обратно. Его каменные орудия и оружие были лучше и удобнее тех, которыми пользовались они, и вдобавок у него было деревянное копье. Охота с копьями была и более безопасной и более успешной. Даже если он не метал копье, а просто втыкал его в добычу, он все равно оставался на относительно безопасном расстоянии от зубов, копыт и когтей. Причем копье, вонзившееся в тело животного даже там, где рана сама по себе не слишком опасна, все‑таки мешает ему сопротивляться, а достигнуть того же с помощью камня можно, лишь метко попав в жизненно важное место.

Быть может, не меньшее значение имело и изменение охотничьих приемов. Человек постепенно учился сотрудничать с себе подобными и мог уже охотиться небольшими группами. Заметить добычу, выследить ее и убить в одиночку гораздо труднее, и теперь шансы на удачное завершение каждой охоты заметно возросли. Совместные действия вызвали существеннейшее изменение самих принципов охоты: организуясь в группы, люди могли нападать на животных много крупнее тех, которые служили добычей австралопитекам. Охота же на крупную дичь имеет то преимущество, что при равной затрате времени и труда мяса добывается гораздо больше. А кроме того, вполне можно представить себе, что даже на столь ранней стадии человеческого развития погоня за зверем возбуждала и радовала охотников, а победа над ним, престиж успеха, способствовали становлению личности.

Наиболее поразительно в охотничьих достижениях человека прямоходящего то, что он справлялся с животными, которые были больше и сильнее его ‑ даже с самыми крупными из наземных животных, ‑ с помощью оружия, сводящегося в конечном счете к обыкновенным камням и палкам. Значит, он должен был полагаться на какие‑то охотничьи хитрости, опиравшиеся на глубокое знание повадок дичи. Как же он охотился? Некоторые его методы запечатлены в остатках, найденных благодаря раскопкам, другие можно вывести, изучая охотничьи приемы современных охотников‑собирателей. У многих из этих приемов существуют близкие аналогии в мире животных ‑ иными словами, древние люди, сталкиваясь с теми же охотничьими задачами, что и плотоядные животные, решали их сходным образом.

Львы, например, часто охотятся группами. Они используют своего рода маневр охвата: двое ‑ трое направляются прямо к добыче, а еще двое заходят сбоку. Гиеновые собаки всегда охотятся стаей, предпочитая молодых животных как более беззащитных. Бегая с лаем возле гну, они провоцируют взрослых самцов на атаку, а затем врываются в середину стада и сосредоточивают свои усилия на самках с телятами, пока какой‑нибудь теленок не впадет в панику и не кинется прочь. Но за спасительными пределами стада он превращается в легкую добычу. Значительное число окаменевших остатков неполовозрелых млекопитающих на месте стоянок человека прямоходящего указывает, что первые люди прекрасно знали, насколько проще справиться со слабым молодняком.

Если человек прямоходящий прибегал к таким же охотничьим приемам, что и другие хищники, он почти наверное этого не сознавал. Но благодаря тому что его мозг развивался, улучшал он свои приемы уже сознательно. У него хватало сообразительности тщательно изучать повадки животных, на которых он охотился, ‑ и крупных и мелких, ‑ с тем чтобы использовать их слабости. Обычной его добычей были франколины ‑ родственники куропаток, до сих пор водящиеся