Консультация с трудным подростком (практикум)

В одной из московских школ руководительница седьмого класса привела ко мне е кабинет подростка. "Делайте с ним что хотите! - выдохнула она. - Сил моих больше нет!". Она посадила передо мной худенького мальчишку, хмурого, нахохлившегося и ожесточенного. Учительница ушла, а я посмотрела на своего нового подопечного. Па­рень явно ожидал от меня продолжения "проработки". Он тоскливо смотрел сквоть ме­ня в окно, но по напряженному выражению его лица я чувствовала, что он "готовится к бою".

Начало психологического консультирования, тем более "трудного" подростка, все­гда связано с большими сложностями: как установить психологический контакт? Как организовать взаимодоверительные отношения? Как, наконец, помочь? Я обычно на­хожу форму начала беседы интуитивно, "по ситуации", опираясь на собственную па­мять о том, какой я сама была в подростковом возрасте, на свой профессиональный опыт и на активное желание сделать добро, помочь.

В данном случае я начала так: "Слушай, сегодня утром моей старшей дочери при несли журнал "Мы". Там интересная статья про рок-группу "Парк Горького". Тебе нра­вится этот ансамбль?" Вижу удивленное лицо мальчишки, но продолжаю монолог, рас­суждая на тему о современных музыкальных группах, о классической музыке. Некото­рое время парень хранит молчание, но потом вдруг не выдерживает моего "невежест­ва" в области рок-музыки и начинает горячо спорить. Вот так мы в первый раз встре­тились со Стасом К., обсудили свои музыкальные вкусы, не согласились друг с другом и разошлись, надеясь на продолжение разговора.

После уроков я подошла к классной руководительнице и выслушала ее жалобы на Стаса: он постоянно срывал уроки, грубил учителям, пропускал занятия и вообще чис­лился в разряде "школьных хулиганов". Но особенно меня привлекла его личная исто­рия. Я узнала, что примерно с полгода назад в жизни подростка одно за другим про­изошли несколько тяжелых событий, которые он пережил очень болезненно. В течение нескольких месяцев трудно, конфликтно разводились его родители, деля имущество и детей между собой (у Стаса еще младший брат). Стае достался матери, но был привя­зан к отцу, а обиженная мать всячески запрещала парню встречаться с отцом. Более того, оставшись одна, женщина ожесточилась и стала излишне формальной и строгой с сыном, пытаясь "заменить ему отца и мать". За любую провинность у мальчика отби­рались магнитофон, велосипед и другие его любимые вещи. Отношения между мате­рью и сыном напоминали, скорее, военные действия двух враждующих государств, не­жели взаимоотношения близких родственников.

В период предразводного конфликта в доме лежал онкологический больной - дед Стаса, который умер сразу же после развода родителей.

И последняя тяжелая "капля": на глазах у подростка погиб его близкий друг. Стае пытался ему помочь, но не смог и винил себя в смерти друга.

Согласитесь, не каждому взрослому по плечу вынести столько тяжелых событий за короткий промежуток времени! Мальчик ожесточился, он защищался практически про­тив всех: родителей, учителей, знакомых и просто взрослых людей. Он не мог полно­ценно включиться в учебный процесс, поскольку находился в постоянном психологиче­ском напряжении.

В наше трудное время часто именно у них, 11-15-летних, происходят личные траге­дии: несчастная любовь, жесткий конфликт с родителями, уходы из дому, острое ощу­щение одиночества, хрупкость и незащищенность в условиях нашей сложной реально-

73

сти, частые, в последнее время особенно, попытки вообще уйти из жизни. Как помочь таким подросткам?

Вернемся к моему рассказу. В течение примерно четырех месяцев Стае, встречая меня в школе на переменах, говорил: "Наталья Васильевна, мы не договорили..." Я от' вечала: "Заходи после уроков".

Мы беседовали с ним о том, что его интересовало: о музыке, спорте, дружбе, его се­кретах и тайнах, взаимоотношениях с матерью и отцом, братом, любимой собакой и не­любимой физикой и т.п. В моем кабинете он иногда делал уроки или просто читал кни­ги, помогал мне обсчитывать результаты психологического обследования (конечно, м зная имен, просто считал цифры), рассказывал мне просмотренные кинофильмы. Ме сяца через два мы заговорили о его погибшем друге и вместе пытались понять, что ре ально Стае мог бы сделать, а что не мог.

Словом, были длительные дружеские беседы, скорее, доброжелательного взросло го человека и доверяющего ему не совсем взрослого человека, нежели психолога-кон­сультанта и подростка-клиента. Во время наших бесед я искренне увлекалась их содер­жанием, спорила или соглашалась, но всегда серьезно, по-взрослому, не снисходитель­но и откровенно. В то же время я старалась поддержать: уменьшала боль по погибше­му другу, давала возможность испытать радость от нормального, доброго разговора со взрослым (Стае был этого лишен!), обсуждала его интересы, описывала те сферы жиз­ни, о которых он не знал, смягчала его агрессивность.

Постепенно возникающее доверие к одному взрослому (в моем лице) дало начало росту доверия Стаса ко всему окружению: школе, родителям, друзьям, знакомым.

По-настоящему сложными были психологические беседы с родителями Стаса, Цель собеседований с матерью состояла в том, чтобы перевести ее формальные отношения с сыном на уровень теплых, доверительных взаимоотношений двух близких людей, по­павших в сложную жизненную ситуацию. Взаимопонимание между матерью и Стасом возникло не сразу, с трудом мать смогла принять в сыне человека, который имеет свои интересы, переживания или желания.

Беседы с родителями Стаса были направлены на то, чтобы улучшить их отношения. Скорее всего, они уже никогда не будут вместе, болезненный и скандальный развод вконец испортил их отношения. Но необходимо было понять и принять одну простую и одновременно сложную мысль: расходясь, бывшие супруги, если они имеют общих де­тей, все равно на всю жизнь связаны друг с другом - между ними и около них находят­ся их дети. По тем или иным вопросам, моральным или материальным, они все равно будут вынуждены и после развода общаться между собой. Поэтому расходиться в же­сткой ситуации конфликта - это не только травмировать себя и детей на долгие годы, но и просто действовать неразумно и недальновидно. Да, событие свершилось, был брак, родились дети, и теперь разошедшиеся родители обречены искать пути и спосо­бы нормальных человеческих отношений между собой - надо воспитывать общих детей. Необходимо простить друг Другу и думать о детях. Вот о чем мы долго и трудно говори­ли с родителями Стаса.

За месяцы моего общения со Стасом поведение его изменилось. Значительно улуч­шились дела в школе: он перестал пропускать занятия, стал прилично учиться, уверен­нее и активнее начал общаться с одноклассниками, нормализовались его взаимоотно­шения с учителями. Конечно, я была рада успехам Стаса. Но задумывалась и о том, по­чему это произошло? Ведь никакой "специальной психологической работы" я не прово­дила, я просто общалась со Стасом и его родителями, общалась по-человечески, ско рее не как психолог, а именно как человек, женщина, Мать-

1. «для себя определенные выводы. С подростками нельзя общаться с по-злог-взрослый - подросток-клиент", или "учитель - подросток", или "роди-.:.:о.)сток". Это унизительно и мучительно для них. С подростками необходимо но открыто, доверительно, искренне и честно обсуждать их личные проблемы 1естэ с ними искать выходы из сложных проблемных ситуаций. ^ если сказать точнее, с подростками надо просто дружить и общаться по-челове­чески, на равных, уважать их интересы, обсуждать их проблемы, спорить с ними и мно­го чего еще делать. Но главное заключается в том, что необходимо не "воспитывать»' подростка (в традиционном понимании: регулярно отчитывать за нарушения в поведе­нии и учебе), а проживать с ним вместе (и он этого ждет всеми силами своей юной, бескомпромиссной души) те проблемные периоды жизни, которые у него возникают, А такие остропроблемные периоды бывают у всех (именно у всех!) подростков.

Для взрослого человека подросток, находящийся рядом с ним, - ученик, сын или дочь, воспитанник и проч. - это, по сути дела, Человек, через общение с которым сам взрослый должен понять что-то НОВОЕ - в себе самом, в своей жизни, в нем - Юном Человеке: ему суждено жить после нашего ухода.

Возможно, родитель обретет терпение и станет добрее и мягче к своему "подопеч­ному", сыну или дочери, и ко всем людям вообще. Возможно также, родитель (отец или мать) вдруг почувствует, что он сам в последнее время стал жить как-то скучно, шаб­лонно, боязливо, ориентируясь на нормы и стереотипы, смотря на своего сына, кото­рый жадно, с мощной энергией начинающейся юности ищет свою, новую дорогу в жиз­ни и новый способ жить. Может быть и так, что мать впервые заметит, что ее дочь -сильнее и устойчивее ее по характеру. И тогда мать подойдет к своей юной дочери не как к слабой "глупышке", а как к советчице, а может быть, даже и за помощью - помочь выстоять самой матери в период "семейной бури".

В подростке есть своя ЖИЗНЕННАЯ ПРАВДА и ЖИЗНЕННАЯ СУТЬ. Он вбегает, врывается в мир взрослых, и его прыжок во взрослое общество - всегда на равных. И приходит он не с пустыми руками, но несет в них нечто очень ценное - свой собствен­ный взгляд на жизнь, свои новые цели, новые (часто для нас неожиданные и непривыч­ные) жизненные формы поведения.

Подойти к подростку "сверху вниз" - это не увидеть, не почувствовать жизненной новизны, которую он в себе несет. Это сразу "заблокировать" общение и, что уж тут скрывать, спровоцировать подростка на борьбу с нами, борьбу жесткую, иногда даже жестокую, где мы чаще всего остаемся побежденными, потому что у подростка своя ЖИЗНЕННАЯ МИССИЯ - НЕСТИ В ОБЩЕСТВО НОВОЕ. И даже тогда, когда мальчиш­ку или девчонку увозит милицейская машина, - даже тогда! - он нес в своих руках это НОВОЕ, просто мы не увидели и не поняли или поняли превратно и что-то извратили.