III . Разные случаи похмелья.

 

      1. Как-то Григорий Степанович, будучи с глубокого похмелья, вышел утром на тропинку возле своего палисадника, стоит, соображает, как бы поправиться. Смотрит: приближается к нему по этой же тропинке председатель сельского совета. Встретились, поздоровались. По виду председателя страдалец определяет, что у того тоже вчера был весёлый вечер.

       - «Ну, как, Иван Семёнч, самочувствие?» – спрашивает мужик. – «Да неплохо бы, Степаныч, поправиться, - признался тот, - перебрал вчера маленько».  - «Надо чё-нибудь придумать, - соглашается мужик. Знаю, у моей бабы должна быть бутылка, да вот как её у ней выпросить. Не баба, а вторая Брестская крепость…  – А ты куда путь-то держишь?» – спросил он на всякий случай. - «Да вот иду к Ваньк у – повестка ему пришла из военкомата, вызывают на месяц на военные сборы», - доложил предсовета.

      «Военкомат, сборы», -  стал повторять Григорий Степанович, о чём-то напряжённо думая. И тут его осенило. – «Слушай, - говорит он, - есть идея. Пошли в дом, посмотрим, что получится».

     Зашли. Хозяйка повернулась от печки, опираясь на рогач, с некоторой тревогой спрашивает: «Что-то ты, Семёнч, к нам пораньше сегодня, чего хорошего скажешь?» – «Да вот, Васют, - отвечает за председателя мужик, - звонили из военкомата, вызывают меня на целый месяц на военные сборы – лесные пожары, наверное, тушить. Видишь, кругом всё в дыму». – «Какие пожары! – всполошилась хозяйка, чуть рогач на пол не уронила, - время - самый покос, корову-то продавать теперь што ли? Да и картошка не пропахана!»

    - «Да, не вовремя вызывают, баба права», - обращается хозяин к председателю. И продолжает: «Иван Семёнович, дорогой, а нельзя ли как-то поправить это дело?» Тот для пущей важности наморщил лоб, почесал в затылке под фуражкой и говорит: «Можно, конечно, попробовать; позвоню-ка я в военкомат, скажу что-нибудь, вроде – заболел. Найдут, поди-ка, кого-нибудь другого».

       Мужику и не надо было кивать хозяйке. Та сразу всё поняла. Появилась на столе бутылка, появилась яичница. К тому же баба так щедро набила в сковородку яиц, что чуть через край не пролилось.

      Хорошо опохмелились в то утро сообразительные мужики. И хозяйка была уж больно рада, когда «вместо мужа» на тушение лесных пожаров мобилизовали Ваньк а.

 

      2. А вот Михаил Филиппович однажды пришёл домой сильно пьяный. В избу кое-как зашёл, но до кровати добраться не мог – свалился на полу возле лавки, стоящей вдоль стены. А в это время в избе в загородке в углу была свинья с поросятами – привычное дело для кочемарцев в те годы. Пришло время их кормить – выпускать из загородки. Чтобы поросята не беспокоили мужика, не грязнили его одежду, хозяйка пододвинула спящего к стене под лавку, опрокинула скамейку на бок и припёрла этой скамейкой мужика со стороны избы.

      Ночью мужик очухался - темно, тишина. Чувствует: лежит на голых досках. Поднял руку вверх – доска, справа – доска, уже в страхе – пощупал слева – там тоже дерево! Вот и решил: в гробу лежит - схоронили, живьяком закопали. И завопил недравым: «Караул, спа-си-те!»

      Много было смеха и разговоров в семье и во всей деревне по поводу этой истории.

 

       3. После вчерашнего похмелья утром у мужика с бабой вышел крутой разговор. Лежит хозяин на печке, поближе к краю, чтобы легче дышать, а хозяйка стряпает. Засунет чугун рогачом в печку, подбежит к мужику и этим же рогачом со словами «ах, ты, такой-сякой» вгорячах того – толк! Поставит сковороду в печку на угли и опять к мужику с руганью, только теперь уже цаплей его - толк! И так не один раз. Да норовит ударить побольнее. Невмоготу стало мужику. Так голова раскалывается, а тут ещё ругань да рогачи и цапли достаются.

       А там же на печке сушились поленья дров. Хотя деревня наша кругом в лесу, но мало кто тогда заготавливал дрова надолго впрок. Чаще дрова были свежие – сырые, вот и приходилось их сушить, причём не только на печке, но даже и в печи после варки пищи. Так или иначе, а в это утро поленья на печи рядом с тем мужиком лежали. Вот он и догадался на одну из атак хозяйки ответить ловким неожиданным контрударом.

       Неудобно было тёте Маре признаться соседкам, отчего это у неё такой синяк на лбу, но пришлось. Посочувствовали те, помолчали, вспомнив, может быть, каждая свои подобные истории.

 

     4. Как правило, после возвращения из армии кочемарские ребята месяц-полтора не работали, отдыхали. Случались и выпивки по разным поводам (то дрова кому-нибудь коллективом собирать, то поросёнка компанией резать), да и без особого повода.

    Как-то Васёк Сенькин говорит друзьям: «У матери в подполе есть самогонка. Как она выйдет из дома, я достану бутылку, а если она быстро вернётся и захватит нас, скажем, что это кто-нибудь из вас принёс. Пошли». Так и сделали: улучили момент, достали из подпола бутылку, сели, разлили по стаканам. И тут как раз мать возвращается со двора. А Васёк встречает её такими словами: «Вот, мама, Толя самогонки принёс, хочешь попробовать, какая она у них вышла – на, выпей!». Та заинтересовалась продукцией соседки и присоединилась к компании. «Да, - говорит, - замечательная у Дуни самогонка получилась».

    Очень трудно было ребятам удержать на лицах маску спокойствия и добропорядочности, слыша, как тётка Акулина хвалит свою же продукцию, но, боясь разоблачения, сдержались они до конца трапезы.

 

     5. Во время ремонта совхозной фермы бригада плотников собралась в Красном уголке пообедать. Только расставили большие, четвертиношные, стаканы для разлива рома «Негро» (был такой в ходу в начале перестройки), как заметили в окно идущую сюда жену одного из плотников. Все хорошо знали, что у той женщины не только крутой нрав, но и довольно тяжёлая рука, и поняли, что выпить она мужу не позволит. «Давай, наливай скорей, а то вон Наташка идёт!» - заволновались плотники.

    Оценив ситуацию, бригадир быстро налил товарищу полный стакан, тот сразу замахнул его весь, а закусить уж некогда – дверь тут же открылась. А бригадир, будто ничего и не было, спокойно продолжает разливать спиртное на всех. Конечно, та баба запричитала, схватила мужика за руку, нечего, мол, тебе пить – пошли домой. Плотники для вида стали возражать, что наливают ему чуть-чуть и т.д., и, как бы с сожалением, товарища своего отпустили.

     Потом тот рассказывал, что уже через несколько минут после ухода из компании почувствовал, как хмелеет, ноги стали заплетаться. Жена заметила странную походку мужа, как он трудно произносит слова, и очень удивилась, с чего бы это. Ведь она же видела, что он не пил, она же своими руками оттащила его от стола ещё до выпивки.

     «Чево эт, Мить, с тобой случилось?» - с тревогой спросила жена. Муж сделал вид, что вроде тоже ничего не понимает. В конце концов, сошлись оба на том, что плотник просто сильно устал на работе, а выпитые одним махом 250 грамм да ещё без закуски, к тому же – ром, да ещё «Негро», - всё это тут не при чём.

     6. В другой раз после обеда той же бригады в том же Красном уголке один из плотников так набрался, что по пути домой налетел на электрический столб, ударился об него лбом, упал навзничь, лежит, не шевелится. Подошёл к нему какой-то подросток и закричал на весь заулок: «Ой-ой, дядя Петруш упал, наверное, током убило!» А другой, постарше, который видел, откуда и какой шёл плотник, уточнил, намекая на ром «Негро»: «Нет, это он с негром боролся, тот его одолел, но ничего, он сейчас встанет».

     И действительно, плотник скоро оклемался и уже более трезво направился к дому.

 

     7. Однажды милиция устроила по деревне рейд по выявлению самогонщиков. При этом поступили служивые хитро: ходили по домам под видом пожарников и электриков, проверяя печные трубы и проводку. Однако кочемарский народ довольно быстро раскусил эту хитрость и вещдоки надёжно припрятал.

    А Григорий Степанович, который постоянно находился с женой в состоянии войны по поводу самогонки, когда к нему зашли эти «пожарники» и «электрики», сразу им сказал: «Ребята, у нас искать бесполезно: я сам весь дом перерыл, вилами прот ы кал-прощупал весь двор, даже в грядках и в кучах навоза копался и то ничего не нашёл – где же вам найти!»

     Те понимающе рассмеялись и, не задерживаясь, пошли дальше.

 

     8. В то время когда стали подрастать ребята, в большом количество родившиеся в первые послевоенные годы, в деревне играли между собой целых 4 футбольные команды. За команду Авинова конца «Восход» активно болел тогда Пётр Ильич - отец сразу трёх хороших футболистов, уже пожилой человек, участник войны. Он часто ходил посмотреть игру на местный стадион, устроенный за огородами напротив магазина, и даже «на бор» - к Рытому болоту. В какой-то праздник, скорее всего, на Успенье – 28 августа, на игру с командой «Сокол» (ребята с Горы) он взял с собой бутылку и говорит ребятам своей команды: «Как только забьёте гол – выпиваю рюмочку. И так за каждый ваш гол. Вы уж не подведите – сегодня ведь престол».

   Однако хорошей игры у «Восхода» в этот день не получилось. Время идёт, а повода для выпивки у того болельщика нет и нет. Хуже того, минут через 20 мяч влетел в ворота его команды. И тогда ветеран-болельщик принимает решение: «Нет, ребята, вижу, праздник у меня может сорваться; лучше я буду теперь наливать по рюмочке за голы в наши ворота – вроде как в утешение».

    И с этого момента дело с выпивкой у него пошло совсем не плохо.

 

9. Как-то вдова Онька, уговорив тракториста и несколько мужиков съездить для неё то ли в лес за дровами, то ли в луга за сеном и собравшись туда с ними сама, послала сына-подростка сходить в магазин за водкой – надо же было угостить работников.

  Водки велено было купить несколько бутылок. Чтобы не обременять себя лишним грузом стеклянной тары, этот парень взял с собой 3-литровый жбан и попросил дядю Петю-продавца перелить в него купленную водку. Пришёл домой и поставил жбан на лавку за перегородкой возле печки.

Вернулись работники с грузом. Хозяйка засуетилась побыстрее накрыть стол. Для чего-то ей потребовался или, может быть, в чём-то помешал тот самый жбан. Второпях заглянув в него и подумав, что там налита вода, она, недолго думая, опрокинула его и вылила содержимое в лохань с помоями. А потом, приготовив на столе закуску, обратилась к сыну: «Толя, а водка-то где? Принёс – давай сюда!». Тот говорит: «Да вон она – в жбане».

Не сразу дошло до бедной вдовы, что приготовленное угощение она сама только что вылила в помои. Однако винить некого – пришлось ей раскошелиться ещё на такую же порцию спиртного.

 

    10. Большая группа послеармейской молодёжи вместе с деревенскими девчатами собрались отметить новогодний праздник. И завернул к ним живший неподалёку Миша Пузан, по всему видать, с большого похмелья. Будучи в добром расположении, ребята налили ему хороший стакан, он выпил, и кто-то его спросил: «Ну, как, дядя Миш, полегчало?»

     - «Да вроде как маленько отмякло, но ещё не отпустил о», - с трудом выдохнул тот.

 Так, чтобы отпустил о, пришлось налить ему ещё такую же порцию.

 

      11. Постучала однажды соседка к соседке в окно и кричит: «Маня! Поди-ка посмотри, не твой ли мужик пьяный валяется возле магазина».

     Та позвала с собой дочку-подростка на подмогу, если придётся поднимать отца и вести под руки, - пошли. Подошли к лежащему на животе между магазином и Брудановым болотом мужику, и баба, не долго думая, со словами: «Ах, ты паразит, собака, (такой-сякой с матом) нажрался, разлёгся тут!» принялась его в сердцах ногами пинать. Футбольнула она его с усердием по бокам несколько раз, а, когда тот застонал и, не открывая глаз, повернулся к ним лицом, девочка воскликнула: «Мама, да это не наш отец, это дядя Вася!»

     «О-ё-ёй, как же мы с тобой так обмишулились!», - в первый момент огорчилась мать. «Да ладно, этому козлу мы тоже правильно подсыпали!», - успокоила потом она дочку, плюнула с позором, и пошли они спокойно домой.

 

        12. В одной семье подрастающий сын где-то первый раз попробовал выпить, а поскольку впервые, то по неопытности – выпил довольно много. Едва доплёлся до дому, а тут с ним совсем стало плохо: мутит, рвёт, парень весь бледный, стонет. Мать испугалась, кричит, что парень умирает. Более опытный в таких делах отец успокоил родных такими словами: «Не умрёт – у нас ведь тёса-то нет», намекая на то, что гроб делать не из чего.

     Интересно, что эта фраза потом прижилась, её стали применять и при болезни, и в других несчастных случаях. Бодрый юмор по поводу того, что если тёса нет, то, значит, не умрёт, помогал легче переживать такие случаи.

 

      13. Многие кочемарцы обычно кладут про запас несколько бутылок водки в подпол. В одном доме хозяину в какой-то момент позарез нужно было с товарищем выпить. Взяли приятели из подпола бутылку, выпили, в пустую бутылку налили воды и поставили на место.

       Через некоторое время по каким-то признакам хозяйка обнаружила подмену и решила не просто поругать мужа, а разыграть и проучить его. Когда подошёл момент мужику за какую-то работу угоститься, она достала как раз ту бутылку, на, мол, наливай. Тот налил полный стакан, выпил, но, сразу оценив момент, вида, что это вода, не подал. Как обычно, поморщился, крякнул, словами «эх, хороша!» - похвалил крепость выпитого и потянулся закусывать.

       Видя такую находчивость и выдержку мужа, хозяйка лишь рассмеялась и скандала решила не устраивать.

 

          14. Вместо не вышедшего как-то на работу возчика кормов Васи Купыря другой возчик, Петя Илюшкин, позвал поработать на освободившейся лошади своего сына Володю. Нагрузили ему мужики на сеноскладе воз, и тот уверенно направил лошадь в сторону фермы по дороге, проложенной вдоль деревенских огородов.

       Вдруг через какую-то сотню метров лошадь резко свернула в сторону деревни и, как ни рвал парень вожжи, как ни кричал на неё и ни грозил кнутом, она упрямо шла своей дорогой, пока не вышла на деревенскую улицу и, втиснувшись в узкий промежуток между двумя домами, не упёрлась сходу хомутом в самое прясло. Лишь спустя некоторое время лошадь позволила вывести её задним ходом из тупика и спокойно возвратилась на дорогу к колхозным дворам.

       Когда парень рассказал возчикам о таком странном поведении лошади, те дружно рассмеялись, догадавшись, что именно такой путь проделывал их товарищ. Как раз к этому дому подъезжал тот почти каждое утро, чтобы свалить здесь со своего воза часть сена и получить за это от хозяйки на опохмелку добрый стакан самогонки.

     В другой раз, перевозя совхозное сено из ближних лугов, возчики сговорились продать тишком один из возов на общую выпивку. Дело поручили тому же Купырю. Не мешкая, нагрузили ему сено и отправили пораньше с наказом быстрее возвратиться с угощением. Однако тот, продав сено в деревне, так там напился, что в луга совсем не вернулся. Так, на другой день мужики заставили того возчика в наказание свалить проданное сено с сушил и отвезти на ферму.

    Своеобразный кодекс чести здесь тоже чтили.

 

     15. Будучи в добром подпитии, но с желанием добавить ещё Колюнь обычно шёл к своей тёще и задолго до подхода к дому начинал во весь голос приветствовать её такими словами: «Мамушка ты моя родная, милая, как я тебя люблю, какая ты у меня хорошая, добрая» и так далее в том же духе. Выходила тёща, приветливо здоровалась. Слова зятя при этом ещё более теплели, могли слышаться и поцелуи.

     Тут, как бы между прочим, звучала просьба налить ему рюмочку. Если был праздник или другой подходящий повод для угощения, то рюмочка появлялась, и поток добрых слов мог продолжаться ещё долго, но если тёща, а это случалось чаще всего, отвечала, что у неё ничего нет, то картина резко менялась. 

     Зять круто разворачивался у крыльца и со словами на всю улицу «Ах, (такая-сякая), …ты этка, Устюшка, жадюга проклятая, вечно у тебя ничего не бывает, ноги моей у тебя больше не будет» и всё в таком же духе или ещё хлеще удалялся восвояси.

 

     16. Редко когда обходился без курьёзов приход Володи Зотова в гости к своей дальней родственнице - то ли двоюродной тётке, то ли сестриной свекрови. Вот и в очередной раз при таком случае разговор начался как обычно: - Ну, што, Володя, выпьешь для праздника?

    - Да если есть, давай, налей рюмочку.

    Та принесла из чулана чуть початую бутылку, поставила тарелку с закуской.  - На вот, наливай! Только себе – а я штой-то не х о чу. Мужик выпил и, сделав удивлённые глаза, сидит, не закусывает. Хозяйка встревожилась:   - Ты чаво эт сидишь, не ешь?

      - Так какая тут закуска; ты чего эт мне налила-то?

      - Краул, чаво, иль уж вода?

    - Да уж не знаю «чаво», - передразнил мужик. - На вот, сама попробуй.

   Бабка в расстройстве наливает чуть не полный стакан, хлобысть его и во весь голос понесла: «А-а, б…, дьявол ты эткай, опять обманул, всё бы тебе надо мной смеятцы!»

    - Ну вот, так бы ты не выпила, а теперь мы оба с тобой праздник отметили, - заключил со смехом мужик, потянувшись за огурчиком.

 

     17. Та же бабка, когда к ней заходили в гости несколько человек, удивляла их тем, что поздним вечером или даже ночью из тёмного чулана приносила всем по стакану, налитых точно поровну, как по уровню – 2 или 3 сантиметра от краёв.

   Как-то мужики решили всё-таки спросить, как это так у неё получается, ведь в чулане совсем ничего не видно. Та в простоте своей пояснила: «А я по пальцам меряю. Опускаю палец в стакан на сколько надо, лью и как только чую, что водка до него доходит - палец мокрый, так, значит, в самый раз».

 

    18. Чего только не придумывали кочемарские женщины, чтобы отучить своих мужиков от излишней выпивки: и разные снадобья от бабок-ворожеек приносили, и траву какую-то в еду подсыпали, и перед телевизором во время сеансов Кашпировского и Чумака заставляли мужей сидеть, а уж спиртное прятали так, что и милиция с собаками не находила. Да только чаще всего ничего из этого не получалось.

    Одна хозяйка во время очередного мужнина запоя сделала такую штуку: когда тот уснул, развалившись на полу, она – одна или, может, кто помогал, просунула лежавшему мужу через оба рукава тужурки длинную палку и перевязала эти рукава сверху в нескольких местах оборкой. Получился мужик в виде жёсткой фигуры, похожей на букву Т, совсем как Христос на горе Корковаду. Это, по замыслу хозяйки, для того, чтобы мужик не мог с такими руками ни налить себе стакан, ни поднести его ко рту. Поработала после этого хозяйка час-полтора в огороде, грядки лука, вроде, там полола, вернулась и к великому удивлению застала мужика, хотя и в том же виде - буквой Т, с расставленными руками, но уже весёлого, чуть ли не с песнями, а рядом с ним на столе не просохший ещё от водки стакан.

     Как умудрился Василий Павлович в таком виде не только найти бутылку и налить себе стакан на опохмелку, но и выпить его, до сих пор остаётся тайной.

 

   19. Кстати, когда вся страна «лечилась» перед телевизором у Кашпировского и Чумака, в Кочемарах однажды состоялся такой диалог:

   - «Пал Никитч, ты вчера по телевизору Чумака-то смотрел, сеанс лечения принимал?», - спрашивает один мужик утром своего приятеля. – «А как же, слушал, лечился», - отвечает приятель. – «Это ты хорошо сделал, ведь вчера он от алкоголизма лечил», - поддержал мужик.

    – «Эх! Это, чтобы водку не пить? – заволновался Павел Никитович - большой любитель опрокинуть при случае рюмочку а то и добрый стакан. - Ай-я-яй, как же я так промахнулся - целый час, дурак-то, сидел! Что же теперь делать-то?..» - до мата расстроился он.

     Но ничего особенного делать не пришлось, привычки у Павла Никитовича остались прежними. Видать, не подействовала на него чумаковская телетерапия.

 

     20. Как и везде, в Кочемарах нередко председателя колхоза выбирали по рекомендации сверху, к тому же присланного откуда-нибудь со стороны. После собрания колхозный актив, как правило, организовывал застолье, чтобы нового председателя «обмыть».

     И вот как-то раз получилось, что виновник торжества, выпивая очередную рюмку, поперхнулся, а когда откашлялся, пояснил: «Эх, чёрт, в другое горло попало!» Собутыльники переглянулись, а один прошептал на ухо другому: «Вот так влипли! Прежний-то председатель с одним горлом полколхоза пропил, а этот с двумя-то горлами весь пропьёт!»

 

   21. На паску (так произносится здесь название праздника) – день радости, прощения и милости – некоторые мужики применяли способ угощаться выпивкой, открывая хозяевам давно забытые или только что установившиеся родственные связи.

    «Ну, Дуня, - говорил один, заходя в избу, - налей-ка для праздника рюмочку, ведь мы с тобой как-никак родня». «Какая я тебе родня? - удивлялась хозяйка. Я – кочемарская, а ты, говорят, из Дуброва». «А вот и не знаешь, - продолжал мужик. – Тебе Ваня Журафь кто?» - «Да он моему мужику двоюрный брат, а ты-то тут при чём?» - «Так он мне свояк – у нас бабы – родные сёстры. Забыла? Вот и получается, что ты мне – жена двоюрного брата свояка, а я тебе – двоюрного брата мужа свояк. Большая родня. Так что, наливай!»

    «Здорово, Семёнч, Христос воскрес! – начинал приветствие другой любитель угоститься. И продолжал: «С тебя приходит. Ведь мы теперь родня». – «Что-то я не припомню такого - Макаровы никогда не были нам роднёй», - недоумевает прохожий. «Да как же не родня? – поясняет мужик. Ведь ты теперь Пете сват. А он-то мне шурин – брат жены. Так что, мы с тобой тоже, почитай, сватья!»  - «Пожалуй, ты прав, - подводил итог новый родственник, тоже не прочь выпить по такому, да и по другому поводу тоже, - вот как раз магазин, пойдём, возьмём чекушку, а то, может, и ноль пять».

 

   22. «Что-то я нынче себя неважно чувствую: голова болит да и в животе что-то не в порядке, вроде, как подташнивает», - жалуется утром один кочемарский мужик своему приятелю. – Да вы, поди-ка, вчера с Васей здорово поддали, - предположил приятель.

      – Да нет, я бы не сказал, что много: всего-то сначала выпили красненького – 0,75, ну, потом ещё бутылку водки, потом Вася литровую банку самогонки достал. Пивком запили – да всего-то по две бутылки «Жигулёвского».  – Да, это, конечно, немного, - подытожил товарищ, - А может, закуска была неважная, что-то в ней было, какая-нибудь отрава? - помогает он выяснить причину плохого состояния мужика.

     – А закусывали только килькой, - докладывает мужик. И продолжает: «Эх, а, пожалуй, ты прав: одна маленькая килечка показалась мне подозрительной – вроде, как хвостик маленько ржавенький. Вот от неё, скорее всего, теперь и мучаюсь».

    – От неё, конечно, больше не от чего, - заключил приятель.

 

IV. Причуды картёжников.

       1. В Кочемарах в своё время часто и подолгу играли «в ходы» и «в козла». Здесь были да, пожалуй, и остались большие любители и знатоки карточных игр. Но даже среди этих игроков выделялись несколько человек особо выдающихся, которые редко когда проигрывали.

        В какой-то летний праздник по деревне раздался громкий, на все лады крик голосов. Деревня у нас длиной более 3-х километров. Крик раздался в одном конце, а услыхали его бабы на другом. Удивились и спрашивают у проходившего мимо них мужика: «Лексей Иванч, чаво эт такое случилось, уж больно сильно крычат-то? Не пожар ли?». А тот отвечает: «Нет, не пожар – дыма-то не видно. Это, я думаю, не иначе, как Пашка Желтов и Петя Илюшкин кому-то в карты проиграли».

         Потом оказалось - угадал Алексей Иванович - в этот день действительно произошёл редчайший случай проигрыша этих великих кочемарских картёжников, поэтому и поднялся шум на всю деревню.

 

 2. Любил один картёжник подшутить над ребятами в такой ситуации. Во время игры в карты (а играли прямо на улице под каким-нибудь большим деревом) у игроков со стола обычно падала мелочь. После игры, когда стол, стулья или заменяющие их чурбаки убирали, ждущая этого момента малышня бросалась на землю в поисках двушек, трюшек, а то и, если повезёт, пятачков (5 копеек стоил тогда в кочемарском клубе билет в кино).

Так вот, Павел Иванович, когда поиски денег уже заканчивались, наклонялся к земле, незаметно клал в песок 10-ти или 20-копеечную монету и, покопавшись там для вида, громко восклицал, что вот нашёл такие большие деньги. После этого ребята возобновляли поиски с удвоенной энергией, но, конечно, ничего уже не находили.

 

3. При игре «в ходы» карта с козырями туз и дама (как и туз с королём) считается беспроигрышной, по-кочемарски - необимой. При заходе с туза противник должен выложить на него свою сильнейшую карту, например, короля; затем первый может дать простую, и чем бы противник её ни побил, с чего бы потом ни зашёл, дама побьёт любого из оставшихся козырей. Можно вторым ходом дать даму – противнику нечем её бить – он и в таком случае проиграл.

 Однажды один неопытный в этой игре мужик, имея названную карту, зашёл с дамы. Противник побил её козырным королём, зашёл в свою очередь с простой, этот мужик вынужден бить её тузом, а оставшуюся простую соперник побил той же масти высшего достоинства простой; то есть, обыграл туза с дамой на одного короля.

 «Как же так ты, Григорий, проиграл на такую карту?» - не раз потом спрашивали его приятели. – «Никак не п о йму, - всякий раз недоумевал горе-картёжник, нажимая при этом по-украински на «о», - не о бимую карту и о били».

 

 4. Очень азартно, с восклицаниями и разными приговорами воспринимал сданные ему карты Павел Ефимович.

 Посмотрит первую карту и обязательно воскликнет: «Тьфу, ты, чёрт, - ну, хоть не смотри!» Медленно сдвинет в чуть раскрытых ладонях первую карту, открывая вторую, опять плюнет и те же слова «ну, хоть не смотри!» да ещё с матерком произнесёт ещё громче. Но если третья карта окажется удачной, да и в целом карты получены неплохие - делать ставки на них вполне можно, то опять громкое восклицание: «Тьфу, ты, чёрт, - хоть плачь, а ходи!»

 

  5. На широкую масленицу (с четверга по воскресенье) любители карт в Кочемарах играли «в ходы» непрерывно по целым суткам, а самые заядлые могли просидеть за картами даже суток двое, а то и все трое.

Выходили из-за стола только на минуту по нужде, доверяя посмотреть свои карты кому-то из всегда присутствующих здесь болельщиков. Взбадривали себя время от времени стаканом водки, за которой бегали те же зрители после случившейся у игрока хорошей взятки, а закуску – на первые сутки брали с собой, на последующие приносили жёны или дети игроков. Ясно, что после такой игры мужики приходили домой, как говорят, чумовые.

 У одного такого заядлого игрока, вернувшегося домой только в воскресенье, хватило сил сесть за праздничный стол. Хозяйка стала подавать блины со сметаной. Мужик пожевал немного, да так и заснул с недоеденным блином в руке. Жена подошла к нему и предложила: «Митя, очнись-ка, может, на кровать спать пойдешь?» Спросонок мужик уловил только последнее слово и подумал, что ему предлагают «ходить», то есть делать ставки на кон. С трудом открыв глаза и решив, что за столом сидят игроки, а у него в руке рубль, он с размаху ударил блином по столу, громко воскликнув: «Хожу по целковому!»

 Домочадцы и гости долго ещё потешались над таким продолжением игры.

 

  6. А два других картёжника, между собой зять и шурин, закончив игру в доме у Клюшки в воскресенье в четвёртом часу ночи, решили ещё «добавить» ради широкой масленицы и направились угощаться к одному из них из Волкова в Авинов конец. По пути они так увлеклись разговором и песнями, что умудрились резко свернуть с прямой улицы в Михалёв прогон и по заснеженной дороге не только дошли до села Китова, но и из конца в конец пересекли его. Неизвестно, где бы они оказались к утру, не останови их уже возле больницы вышедший кормить скотину больничный конюх Коля Колобашкин.

- «Здорово, мужики! Куда в такую рань путь держите?» - спросил он. - «Да вот идём к Пете отметить масленую», - ответил Колюнь.  - «А когда это ты, Петро, переехал в Александровку?» - не столько удивлённо, сколько с подковыркой поинтересовался Колобашкин. – «В какую тебе Александровку; никто туда не переезжал, мы идём в Авинов конец», - возразили мужики. – «А ты чего это, дьявол горбатый, у нас делаешь?» - спросили они в свою очередь.

  -  «Эт не я у вас, а вы у нас. И вы скорее придёте в Акулово, чем в свой конец, - нисколько не обидевшись на прозвище, продолжал вразумлять мужиков Колобашкин, - ведь вы, гляньте, - на селе, вот больница, и вместо двух вы уже отмахали все 8 километров».

 - «То-то, мы чувствуем, что больно долго идём», - стали догадываться о своём истинном положении горе-путешественники. И, осознав, что им предстоит долгий обратный путь, прежде чем они сядут за стол, пригорюнились.  - «Вижу, вам теперь и назад-то не дойти, - посочувствовал картёжникам конюх, - давайте-ка я запрягу лошадь, на санях вас до дому довезу». И повёз. Только не пришлось ему ехать до Кочемар; доехали до китовской остановки, и тут как раз подошёл автобус рейсом полпятого утра из Касимова.

 Конюх посадил картёжников в него и наказал шофёру обязательно высадить их в деревне, чтобы те, не дай бог, не отправились завершать масленицу в районный центр.

 

  7. Немало кочемарцев могут припомнить свои истории о том, как, играя «в ходы», два или три участника, из которых только у одного на руках необиваемая карта, сознательно «затягивали» ещё одного, у которого имелась сильная карта, но всё-таки обиваемая.

  Как-то раз у одного игрока оказались на руках король, валет и девятка. Эту карту могли обить только туз с дамой. И такая карта оказалась ещё у одного игрока, помнится, у Коли Зотова (или уж у самого Петра Ильича). Но, поскольку в игру включились не только игрок с десяткой и восьмёркой, но ещё и четвёртый – с одной семёркой, то первый решил, что туз с дамой разошлись в разные руки, что у него-то карта сильнейшая и выигрыш обеспечен. А тут ещё болельщики стали подбадривать: «Не трусь, Василь Николав, ходи, деньги твои будут!» - хотя некоторые уже стали догадываться, в чём дело.

  «Ходили» очень долго. То у одного, то у другого игрока стали заканчиваться деньги, пришлось занимать их у товарищей, бежать домой, даже к соседям, если кому жена денег не дала. Чаще всего бывает, что игрок-жертва догадывается, что его «затянули», и он сдаётся – бросает карту. Но тут он так и не сдался. Когда уже игрок с тузом и дамой решил, что достаточно «распотрошил» партнёра, то стал операцию заканчивать: дал знак союзникам бросать карту и выложил на стол свою – необимую.

 В другой раз, пожалуй, у Валеры Макарова оказался туз с королём, у его жертвы – дама, валет и десятка, у союзника – какая-то мелочь, но, поскольку этот союзник стал активно «ходить», то игрок-жертва подумал, что туз и король не в одних, а в разных руках. Так, втроём, «ходили» в течение 4 часов, опять же просили деньги за столом, бегали по домам и соседям. Игрок-жертва и в этот раз не сдался. Обладателю туза с королём первому надоело искать деньги и испытывать терпение остальных игроков и он предложил «покрыть», то есть объединиться с союзником. Но тем самым на него пало подозрение, что он специально затянул жертву, а когда это делается открыто, то всё-таки кочемарскими игроками осуждается.

 

   8. В то время, когда азарт игры несколько ослабевает (крупных   козырей на руках долго нет или игроки решили взбодриться бутылкой после хорошей взятки), за картёжным столом начинаются оживлённые разговоры, воспоминания, в которых зачастую быль перемешивается с ярким вымыслом. Особенно отличались этим в своих рассказах участники войны с Авинова конца деревни. Как-то Григорий Степанович поведал такую историю:

«Иду я раз, как Василий Тёркин, из госпиталя в свою часть – подлечился маленько, вышел в поле – один, кругом никого нет, вдруг, откуда ни возьмись, самолёт – немецкий, не то фокер, не то покер (скорее всего, намёк на «фокке-вульф»). Смотрю, направляется прямо ко мне, подлетел, собака, да все свои бомбы на меня так и выспал. А одна, чёрт её возьми (конечно, здесь выражение покрепче), как даст прямо по спине!»…Тут рассказчик заламывает руку за спину, показывая, куда именно попала бомба, и заключает: «Да больно так, до сих пор ноет, особенно под дождик. Только какая-нибудь чудушная тучка соберётся где-нибудь в Прибалтике идти в сторону Кочемар – а я уж её этим местом чую».

  Не успели ещё мужики добром переварить, как сильно может болеть и ныть спина, когда на неё падает бомба, а Павел Иванович, сидящий по другую сторону стола, уже начал рассказывать ещё одну историю из фронтового быта: «А у нас, - говорит, - одному солдату во время боя снарядом голову напрочь оторвало. Как, скажи, саблей отрубило. Так он не растерялся – подхватил её с земли, протёр травкой, зажал подмышкой и скорее бегом в медсанбат; благо, недалеко – километра, может, полтора. Ничего, врачи, к этому делу привычные, пришили. До сих пор поди-ка в Москве живёт». И ради пущей правдивости сказанного добавил: «Был я как-то у него. Найти его там очень просто: как из метр а вылезешь, - вот тебе направо второй дом».

Не только из интереса к игре, но и от такого рода рассказов вокруг кочемарских картёжников всегда толпилось много болельщиков.

V. У рыбацкого костра.

 

     1. В компании рыболовов на высоком берегу на Чукове варили уху. Надо же такому случиться, что когда ответственный за это дело перед самым концом варки спустился к реке то ли руки помыть, то ли что из посуды ополоснуть, то в этот момент его помощник по костру решил, что пора в уху бросить перец. А когда бросал, никто из компании, занятой разговором, этого не заметил, сам же он сразу после этого на минутку по надобности отлучился.

Тут поднимается на берег старший повар и спрашивает компанию: «Перец в уху не бросали? А то уж пора её снимать» Ему, конечно, говорят: «Нет, ещё не бросали». Тот вторую, довольно добрую порцию перца в котелок добавил, после чего её стало невозможно есть даже привычным к этой приправе рыболовам. За ужином чуть похлебали, но выливать не стали, оставили уху на всякий случай на утро.

А утром на огонёк костра завернул Вася Купырь - пастух из стоящего на реке колхозного стада. - «Нет ли у вас, ребята, чем похмелиться?» – спрашивает он. Может, водка у ребят уже кончилась, может, просто пожалели её, а предложили страдальцу вчерашнюю уху. Так, тому мужику уха чрезвычайно понравилась. Он выпил её несколько кружек, после каждой довольно покрякивая и одобряя: «Ах, хороша, ох, как хорошо!»

 

 2. Опытные рыболовы, выезжающие на реку половить стерлядок, обычно почти все сразу отправляются добывать лучшую для этого дела насадку – личинок бабочек-подёнок. Достают их с помощью специального ковша с илистого дна на 3 – 4-метровой глубине. А одного из товарищей оставляют разматывать донки-закиднушки, привязывать их к колышкам и даже забрасывать в воду (а то волны от проходящих судов могут спутать леску). Делается всё это для того, чтобы, вернувшись с личинками, не тратить время на возню с донками, а быстро сделать насадку, начать ловлю и к вечеру сварить стерляжью уху.

Так вот, однажды, когда этот оставшийся в лагере рыболов уже размотал и забросил несколько донок и принялся за следующую, на одной из них зазвенел колокольчик. «Что за чертовщина, - подумал рыболов, - ведь крючки-то голые… А, может, коряга какая или водоросль зацепилась – надо вытащить, очистить». Тащит – чувствует, будто рыба бьётся. Ещё больше недоумевает рыболов. Подтащил грузило с крючками к берегу – точно, на крючке хорошая, граммов на 500 стерлядка. Никакого клёва, конечно, не было, крючок оказался не во рту, а просто зацепил за тело стерлядки возле переднего плавника, но довольно крепко.

Во время следующей рыбалки история повторилась – также у закиднушки без насадки затрепыхался колокольчик. «Может, опять рыба», - думая теперь не только о коряге или водоросли, - предположил рыболов. Подтаскивает конец снасти к берегу и на фоне песчаного дна видит стерлядку, только хвостом к себе, а головой к реке. «Эх, сорвалась, ушла», - огорчился в первый момент рыболов. Продолжает тянуть к себе, и рыба вперёд хвостом приближается. Так