Эволюция дыхания живых существ

 

Теперь для понимания систем реализации базовых принципов внутриклеточного дыхания обратимся к механизмам его возникновения в весьма отдаленные времена зарождения жизни на Земле. В первичной атмосфере древней Земли практически не было свободного кислорода, и первые живые существа зародились в бескислородной среде. Состав атмосферы в момент зарождения жизни на Земле (архейская эра – 3,5–2,5 миллиарда лет назад), по некоторым оценкам состоял на 85–90 процентов из углекислого газа, на 10–15 процентов из азота, и лишь тысячные доли процента приходилось на кислород. Именно такую атмосферу на планете создали окислительно – восстановительные реакции происходившие в ту эпоху в неживой природе. Прежде всего, большое количество углекислого газа выбрасывалось в атмосферу в результате сверхактивной вулканической деятельности в ранние периоды истории планеты. Атмосферное давление в ту доисторическую эру превышало 10 атмосфер, а парниковый эффект доводил температуру нижних слоев атмосферы почти до 120 °C. Вследствие этих причин земная поверхность была разогрета до температур около 7080 °C. При этом надо помнить, что при давлении в 10 атмосфер кипение воды происходит только при 170–180 °C. По этим причинам самые первые земные одноклеточные организмы, преимущественно предки нынешних сине-зеленых водорослей, освоили технологии добывания энергии абсолютно безкислородным способом. Такие организмы получили название прокариотов и для осуществления всех своих жизненных процессов совершенно не нуждались в кислороде. Они существовали в почти кипящих водоемах у подножий древних непрерывно активных вулканов. Добавьте к этому еще условия чрезвычайной сейсмичности, очень высокие уровни коротковолновой радиации, да еще и грандиозные перепады суточных температур.

Но вот коло 2,5 млрд. лет назад, в конце архейской эры сине-зеленые водоросли и другие микроорганизмы «изобрели» фотосинтез, в результате которого они начали, как побочный продукт подобного типа жизнедеятельности вырабатывать кислород. Именно так этот «животворный» газ и начал попадать в атмосферу Земли. Конечно, подобное «обогащение» атмосферы происходило крайне медленно, но теплый климат планеты в те времена неуклонно способствовал широкому распространению разнообразных фотосинтезирующих водорослей в водах древнего океана. Появление определенной концентрации кислорода в атмосфере и в водах древнего океана привело к тому, что в составе многообразия жизненных форм примерно полтора миллиарда лет назад появились организмы – эукариоты, жизнедеятельность которых основана на кислородном дыхании. Ведь такое дыхание оказывается почти в 50 раз более эффективным способом усвоения внешней энергии Солнца, чем анаэробное брожение (Рис. 4.1.).

Постепенно жизнедеятельность фотосинтезирующих организмов привела к существенному «усовершенствованию» состава атмосферы – повышению концентрации свободного кислорода до 1 процента и образованию озонового слоя. Этот важнейший рубеж процентного содержания кислорода в воздухе был достигнут где-то 500–600 миллионов лет назад.

Во-первых, теперь озоновый слой уже защищал все живые существа от губительного ультрафиолетового излучения Солнца. До такого момента от этого смертельно опасного космического излучения животных и растения могла спасать только толща воды доисторических морей и океанов. Но теперь живые организмы уже могли безопасно заселить вначале мелководные прибрежные участки морей, а затем и выйти на сушу.

 

Рис. 4.1. Окисение в 50 раз эффективнее брожения.

 

Во-вторых при такой концентрации кислорода в клетках живых тканей резко активизировались все важнейшие биохимические процессы. Это позволило многократно ускорить течение всех жизненных процессов в телах древних животных и растений. Именно в период истории развития жизни на Земле, непосредственно последовавший за этапом преодоления однопроцентного содержания кислорода в атмосфере, примеърно 350–450 миллионов лет назад произошел своеобразный «биологический взрыв». Он выразился в разнообразной и быстрой эволюции органического мира, когда до конца палеозойской эры (300 миллионов лет назад) возникли почти все основные видовые ветви растений и животных. Около 400 млн. лет назад концентрация кислорода в атмосфере возросла примерно до половины современного уровня. Интенсивность реакции фотосинтеза в бурно развивающемся растительном царстве земли, захватившем почти всю сушу продолжала возрастать, и примерно 200 млн. лет назад был достигнут современный 21-процентный уровень концентрации кислорода в атмосфере. Но все эти сотни миллионов лет при достаточно высокой концентрации кислорода в атмосфере, в воздухе продолжала оставаться достаточно высокая доля углекислого газа. Так по некоторым расчетам в начале палеозойской эры, в условиях давших толчок к «биологическому взрыву» видообразования содержание углекислого газа было в 15–20 раз больше современного значения.

Но со временем получилось так, что процессы бурного развития жизни на земле привели к падению доли содержания углекислого газа в воздухе. Растения в океане и на суше производили ежегодно примерно по 100–150 млрд. тонн кислорода, который практически полностью расходовался на дыхание животных и окисление продуктов вулканизма, а также на окисление химических составляющих разрушающихся горных пород. Но, поскольку при производстве биомассы растениями интенсивно потребляется углекислый газ, его концентрация в атмосфере стала постепенно убывать. И к тому времени, когда на Земле появился человек, доля углекислого газа в атмосфере снизилась во много раз. В результате интенсивность фотосинтеза заметно уменьшилась, и производство биомассы несколько сократилось. Общая активность биосферы перестала нарастать такими взрывными темпами как прежде. Начался процесс изменения климата в его современном понимании с заметным опустыниванием больших участков равнин. Процесс снижения концентрации углекислого газа в атмосфере продолжался до тех пор, пока активность человека, связанная с использованием запасов углеводорода, накопленного в былые эпохи развития биосферы, не привела к значительным поступлениям углекислоты. Только в XX веке концентрация углекислого газа в атмосфере стала заметно возрастать. Но это, как известно, далеко не самое благое дело ни для человека, ни для нынешнего баланса биосферы в целом. И в настоящее время мы имеем газовый состав атмосферы сильно отличный от прежних пропорций ее существования в древние эпохи бурного развития жизни на Земле.

Надо понимать, что эволюция человека как биологического вида шла по пути модернизации, совершенствования и приспособления к новым задачам развития и к новым условиям существования, через соответствующее видоизменение и реконструкцию возможностей высших управляющих, регулирующих и обеспечивающих систем организма. Шла модернизация преимущественно высших и сложнейших механизмов управления физическим организмом на его высоких уровнях иерархии систем и органов. Клетки же этих органов в своем составе и конструкции остались неизменны и идентичны тем, что работали в телах самых первых многоклеточных организмов около миллиарда лет назад. И надо понимать, что и настройки режимов тонкой внутренней биохимической «механики и динамики» остались на уровне тех же программ, что сформировались многие сотни миллионов, а то и миллиарды лет назад. А газовый состав атмосферы в те далекие времена был совершенно иным, чем сейчас. Поэтому для осмысления того, какой должна быть оптимальная концентрация кислорода и углекислого газа, как в наших клетках, так и в крови, а, следовательно, и сделать вывод – как, и в каком режиме, нам следует дышать, необходимо проанализировать еще несколько параметров.

 

 

Человек, находящийся на высоте уровня моря вдыхает воздух, содержащий 21 процент кислорода и 0,03 процента углекислого газа. В выдыхаемом воздухе содержится 16 процентов кислорода и 3,74 процентов углекислого газа. Исходя из поверхностного анализа этих цифр, длительное время делался вывод, что в таком процессе стандартного дыхания организм избавляется от «вредного и ненужного» углекислого газа и в нужной мере усваивает необходимый кислород.

Вместе с тем, в процессе прогресса науки и накопления экспериментального исследовательского материала появились очень интересные данные. Оказалось, что если изготовить дыхательную смесь из чистого кислорода с повышенным содержанием углекислого газа и дать для дыхания тяжелобольному пациенту, то его состояние улучшится в гораздо большей степени, нежели бы он дышал чистым кислородом. Если подобную смесь регулярно давать спортсмену за несколько дней до соревнования, то его результаты станут заметно лучше. Клинический опыт выявил, что добавление углекислого газа в определенных рамках улучшает усвоение кислорода организмом. Оптимальным оказалось содержание углекислоты в объеме около 7.5–8 процентов, при дальнейшем же повышении ее концентрации усвоение кислорода начинало снижаться. В клинической практике ограничено используется кислородно – углекислотная смесь под названием «карбоген» с содержанием этих газов в пропорции 95/5.

В конце концов, современная наука разобралась в функционировании скрытых механизмов работы в нашем организме кислорода и углекислого газа. При отсутствии достаточной концентрации СО2 в крови, О2 излишне прочно связывается с гемоглобином крови и уже не может затем «оторваться» от эритроцитов. Об этом эффекте Вериго – Бора уже говорилось ранее. В этом случае проникновение кислорода в клетки тканей из крови уменьшается в несколько раз. Клетки начинают испытывать значительный кислородный голод при высокой насыщенности крови кислородом.

В этот момент начинает срабатывать защитный эффект суть которого заключается в том, что организм для прекращения кислородного голодания начинает предпринимать интенсивные действия по удержанию углекислого газа в организме, т. к. он необходим клеткам для нормального усвоения кислорода. Для этого осуществляется рефлекторный спазм сосудов, с целью уменьшить кровоток, а соответственно потерю СО2, который кровь уносит к газообменным поверхностями легких и кожи. Такой сосудистый спазм может охватывать весьма обширные зоны человеческого организма. Когда же наоборот, углекислый газ в крови оказывается в избытке, и дальнейшее наращивание его концентрации в крови начинает тормозить активность передачи гемоглобином крови кислорода в клетки, то сосудистые русла резко расширяют свои просветы, чтобы как можно быстрее и больше вынести излишки углекислого газа к газообменным поверхностям кожи и легких и удалить их из организма. Сразу стоит сказать, что на больших задержках дыхания этот процесс резкой активизации кровообращения в капиллярной сети и сосудистых руслах ощущается как резкое нарастание ощущения распирающего жара во всем объеме физического тела.

Здесь нужно отметить важнейшую закономерность для понимания работы такого тонкого и важнейшего для всей нашей биохимии механизма. Природа и Бог устроили так, что этот механизм сосудистой реакции получает от специфических датчиков сигналы только о повышении концентрации CO2 или о понижение концентрации O2 в артериальной крови. Эти датчики, так называемые каротидные тельца расположенные в области разветвления сонных артерий, не реагируют на понижение концентрации СО2 или повышение О2, и соответственно сосудистые механизмы ни как не реагируют на подобные аномалии их концентрации в составе крови или клеток.

Кроме спазматических сосудистых реакций в результате нарушения оптимального баланса кислород – углекислый газ, во всем организме изменяется еще и кислотно-щелочной баланс (PH). В результате этого все биохимические реакции начинают искажаться и протекать неверно, при этом конечные продукты жизнедеятельности клеток становятся более токсичными, да еще и удаляются из тканей не полностью. Отсюда происходит зашлакованность клеток токсичными продуктами искаженного метаболизма, и начинаются болезни связанные с нарушением обмена веществ (диабет, тяжелые аллергии и т. п.).

Исходя из понимания срабатывания вышеописанного механизма следует воспринимать выдыхаемые человеком 3,7–4 процента углекислого газа исключительно как невосполнимые потери ценнейшего и жизненно важного агента, мешающие получить нам его концентрацию в легких в необходимые 7,5–8 процентов. Отсюда надо понимать, что обмен кислородом между эритроцитами крови и клетками различных тканей у большинства людей происходит далеко не в самом оптимальном и эффективном режиме. То есть, кислорода в наших клетках однозначно недостаточно, да еще и имеющийся кислород не вполне может быть утилизирован для извлечения энергии. Следовательно, все многочисленные внутриклеточные окислительные реакции по извлечению энергии не могут протекать полноценно и на достаточном уровне эффективности.

Еще один крайне интересный факт, который напрямую относится к теме нашего исследования. Одна из основополагающих закономерностей биологии заключается в том, что каждый организм в своем развитии последовательно, но на очень высокой скорости повторяет путь эволюции своего вида, «стартуя» от одноклеточного микроорганизма и «финишируя» полноценной особью.

Человек в материнской утробе проходит все стадии от одной оплодотворенной клетки, через стадии губки, рыбы, тритона, кролика и примата до человека. При этом очень характерно, что кровь плода содержит значительно меньше кислорода, а углекислого газа в два раза больше чем кровь взрослого человека. Ели же кровь плода попробовать обогатить кислородом, то он практически мгновенно погибнет. Кислородная среда зародыша в матке такова, как если бы он находился высоко в горах, на высоте около 6000 метров.

После всех подобных пространных и детальных экскурсов в эволюционное прошлое живых организмов и в особенности физиологии человека, можно сделать однозначный вывод. Его смысл таков: те режимы биохимического существования, в которых зарождалась жизнь и за счет сверхактивного действия которых она смогла устоять в очень жестких условиях древней Земли, сейчас очень заметно отличаются от тех условий в которых «работают» клетки нынешних животных, включая человека. Прежде всего, это относится к содержанию кислорода и углекислого газа в наших тканях (Рис. 4.3.).

 

Рис. 4.3. Крупные пресмыкающиеся и сегодня отличаются завидным долголетием.

 

Никто сейчас не может четко сказать, а какова же была продолжительность жизни древних крупных сухопутных позвоночных триста – четыреста миллионов лет назад в условиях малого содержания в атмосферном воздухе кислорода и высокого содержания углекислого газа. Автор даже не нашел самого факта постановки подобного вопроса ни в одной из научных публикаций. Но если вспомнить, что крупные рептилии типа крокодилов и черепах даже в нынешние времена могут жить более сотни лет, то можно только представить какого возраста они могли достигать в благоприятных условиях низкого содержания кислорода и высокого содержания углекислого газа в период расцвета своего царства сотни миллионов лет назад. Именно в тот период, когда произошел резкий взрыв жизненной активности многочисленных новых видов на молодой Земле.

 

Дыхание и процессы старения

 

Теперь рассмотрим такой важнейший для каждого человека вопрос как развитие механизмов старения на клеточном уровне. Один из таких внутренних процессов, который заставляет клетку со временем начинать искажать свои внутренние структуры и терять производительность внутренних биохимических процессов, напрямую связан с процессами клеточного дыхания. Дело в том, что одним из токсических продуктов, с которым сталкиваются аэробные клетки нашего организма, является сам кислород. Свободные активные формы кислорода (АФК) еще называемые «свободными радикалами» действуют во внутренней среде клетки как своего рода химические агрессоры, которые стремятся присоединиться к первым попавшимся на пути внутриклеточным молекулам, окисляют их, чем и вызывают неуправляемые реакции, которые в любом случае вредны, ибо искажают очень тонкие и сложные внутриклеточные «конструкции».

Ситуация выглядит достаточно парадоксально – кислород полезен для живой клетки как необходимый окислитель питательных веществ в процессе вырабатывания энергии, но вреден как потенциальный и неуправляемый окислитель ДНК и других жизненно важных конструкционных компонентов самой клетки (Рис. 5.1.).

 

Рис. 5.1. Для обеспечения эффективной работы живой клетки содержание в ней кислорода и углекислого газа должно находиться в строгой и четко выверенной пропорции.

 

Вообще клетка располагает глубоко эшелонированной системой защиты от повреждающего действия кислорода. Эта система состоит из механизмов: (1) предотвращающих «паразитные» химические реакции одноэлектронного восстановления кислорода и (2) убирающих продукты такого восстановления. Но, надо понимать, в некоторых неблагоприятных условиях все эти многочисленные системы защиты оказываются неэффективны, особенно это может иметь место, например, при дефектах системы дыхательных ферментов. В таких случаях резко возрастает риск повреждения активными формами кислорода спиралей ДНК. Сосуществование клеток, изуродованных подобными дефектами, в одной и той же ткани с нормальными клетками, представляется опасным, прежде всего в силу высокой вероятности злокачественного перерождения всей окружающей живой ткани. Чтобы избежать развития ситуации по такому сценарию, клетки, не способные предотвратить накопление активных продуктов кислорода, уничтожаются апоптозом – особым механизмом самоубийства клетки, при котором в клетке активируются ферменты эндонуклеазы, расщепляющие клеточную ДНК на фрагменты.

Но если учитывать, что во многих миллиардах клеток каждого человека ежесекундно происходят многие миллиарды биохимических реакций, то даже небольшая доля процента сбоя механизмов защиты от свободно радикального окисления в течение многих лет жизни человека в абсолютном выражении проявляется в накоплении большого количества клеток с искаженными, поврежденными ДНК. Делясь, эти клетки передают такие искаженные свойства своим «наследникам», количество подобных «неправильных» и «неэффективных» клеток в организме постепенно нарастает, и состоящие из них ткани и органы перестают полноценно выполнять свои функции. Именно во многом так нарастает процесс старческого одряхления организма.

Что же может человек противопоставить такому неумолимо действующему и неотвратимому механизму искажения свойств клеток и такому результату – старению всего организма? Ответ прост и логичен.

Прежде всего необходимо несколько уменьшить концентрацию кислорода в клетках, чтобы там не оказывалось «лишних», не задействованных лишь в строго необходимых энергообеспечивающих реакциях молекул О2. Этот легкий недостаток кислорода (гипоксия) как раз и достигается во время дыхания с растягиванием циклов вдоха и выдоха и волевыми задержками между этими фазами или, в менее предпочтительном случае, при постоянном уменьшении глубины дыхания.

Другая важнейшая задача состоит в том, чтобы весь кислород до конца, без остатка «сжигался» именно в четко управляемых реакциях по высвобождению энергии из аденазинтрифосфорной кислоты и связывался в конечных и безвредных продуктах этой реакции – углекислом газе и воде. В этом случае не будет оставаться нисколько свободного кислорода для «неуправляемого» блуждания по объемам клетки с вызыванием случайных и вредных реакций с ее внутренними структурами.

Если вся биохимическая цепочка из многих дыхательных ферментов срабатывает четко и без сбоев, то появление свободных активных форм кислорода будет сведено к самому минимуму. Тонким, командно – информационным управлением подобными процессами во внутриклеточных реакциях и их динамической балансировкой занимаются потоки нефизической энергии вьяны  генерируемой базовой энергоструктурой человека.

Подробно об этих процессах читайте в других книгах автора.

Отсюда становится понятным, что для преодоления подобных глубинных процессов клеточного старения, в основе которых лежат сбои в фундаментальных механизмах жизнедеятельности клетки при наличии избыточного количества кислорода, необходимо ежедневно на протяжении всей жизни применять технологии сразу двух уровней.

Первое – чисто физические техники растягивания ритмов, волевого урежения частоты дыхания, что приводит к легкому обеднению тканей кислородом (гипоксии) и значительному накоплению углекислого газа (гиперкапнии).

Второе – технологии волевых энергопрактик, которые выводят базовую энергоструктуру человека на режим массированной выработки нематериальной энергии, часть из которой принимается в более эффективном режиме, чем прежде управлять внутриклеточными биохимическими реакциями.

Есть еще один очень интересный аспект действующего эффекта практик на растяжение ритма и задержек дыхания. Это возможность частичного перехода клеток высших организмов на анаэробное, безкислородное дыхание, которое иногда еще называют эндогенным (внутренним). Выше мы говорили, что в ранний этап развития жизни на Земле в атмосфере было очень мало кислорода, и простейшие одноклеточные и первые многоклеточные живые организмы осуществляли биохимические реакции без помощи кислорода. Этот процесс называется брожением. Преимущественно брожение в живых организмах представлено гликолизом – безкислородным расщеплением глюкозы. Впоследствии с накоплением в атмосфере Земли достаточных количеств кислорода живые существа перешли на энергетически более эффективный процесс называемый кислородным окислением. Но в наборе ДНК клеток каждого земного существа остался ген, который может запускать в действие подобный процесс брожения для выработки энергии при возникновении острой необходимости.

Исследования последних десятилетий показали, что практически у всех животных имеются ферменты для анаэробного гликолитического обмена. Некоторые примитивные живые организмы ведут исключительно анаэробный образ жизни, другие нуждаются в небольшом количестве кислорода, но безкислородный гликолиз у них остается основным видом обмена, несмотря на присутствие в среде кислорода. Другие животные могут переходить на анаэробный путь метаболизма лишь на непродолжительное время. Большое значение для нас имеет работа А. В. Войно – Ясинецкого (1958), который изучал в этом отношении особенности метаболизма ряда представителей кольчатых червей,

членистоногих, круглоротых рыб, земноводных и млекопитающих. Результатом этой работы явилось понимание того, что в некоторых неблагоприятных условиях общей закономерностью являются реакции последовательного выключения филогенетически (эволюционно) молодых функциональных систем с одновременным запуском в работу более старых систем, функционировавших когда – то на более ранних этапах филогенеза (эволюции). То же самое можно сказать и по отношению к гипоксии (или гиперкапнии), когда в организме может происходить переключение регуляторно – метаболических систем на древние филогенетические (эволюционные) режимы функционирования клеток. Расчеты специалистов по биохимии показывают, что у человека анаэробный гликолиз может дать организму до 10 процентов биохимической энергии.

Нужно хорошо понимать, что наше физическое тело, как и энергетическая структура, имеет весьма впечатляющие резервы для мобилизации и активации неких скрытых возможностей. Многие из таких скрытых резервов таятся в структурах ДНК наших клеток. Для начала вспомним, что цепочка ДНК состоит из многочисленных генов, и каждый ген управляет и мобилизует какую-то одну из биохимических реакций имеющих возможность активизироваться в клетке. Но именно имеющую возможность. Дело в том, что далеко не все гены активны и далеко не все биохимические реакции, заложенные в их потенциал, реализуются в нашей жизни. Здесь положение с ДНК очень схоже с ситуацией с нашим мозгом, у которого 90 процентов объема и возможностей находятся в глубоком резерве (Рис. 5.2.).

 

Рис. 5.2. Каждая из миллиардов спиралей ДНК организма человека содержит в себе до 80 процентов не работающих генов.

 

Кроме всего прочего, в многочисленных генах ДНК «законсервированы» возможности запуска в работу различных биохимических реакций, которые работали в клетках древнейших организмов многие сотни миллионов лет назад. Затем их актуальность была исчерпана, эти реакции перестали работать в клетках уже более высокоразвитых организмов, но вот сама потенциальная возможность возрождать и запускать эти реакции в действие в генах осталась вполне реальной. И таких атавистических, рудиментарных биохимических механизмов в наших клетках содержится достаточное количество.

Например, это относится к генам, позволяющим нашему организму утилизировать и расщеплять этиловый спирт. Вообще этиловый спирт, как и многие другие многоатомные спирты должен являться сильнейшим ядом для нашего организма. Как, например, метиловый спирт. Но почему-то спирт этиловый переносится организмом в большинстве случаев без тяжелых отравлений. Оказывается, здесь в действие вступает «биохимическая память» наших ДНК. Дело в том, что миллиарды лет назад в клетках некоторых одноклеточных и примитивных многоклеточных организмов этиловый спирт был биохимическим энергоносителем. Ведь и вправду энергоемкость молекулы этилового спирта заметно выше, чем соответствующая энергоемкость молекулы аденазинтрифосфорной кислоты. Но в ходе эволюции, когда усложняющиеся многоклеточные

организмы животных стали обзаводиться структурой управления физическим телом в виде нервной системы, выяснилось, что этиловый спирт является непримиримым антагонистом нервной ткани. Спирт крайне негативно влиял на липиды – основной конструкционный материал нервных клеток – нейронов. Именно поэтому эволюционным механизмам развития жизни пришлось менять этиловый спирт на аденазинтрифосфорную кислоту в качестве энергоносителя в клетках. Эта кислота хоть и была не таким мощным биохимическим топливом как спирт, но зато не отравляла нервную систему и не была барьером на пути дальнейшего усложнения физических тел живых организмов. Смена была произведена, этиловый спирт перестал в сколь – нибудь заметных количествах присутствовать в телах высших животных, но вот древний ген, ответственный за расщепление, использование и утилизацию этилового спирта в ДНК остался. Именно поэтому человечество и имеет возможность пить спиртные напитки, испытывать различные эффекты опьянения от отравления нервной системы и ее важнейшего органа – мозга, но при этом отравление иных физических структур организма происходит достаточно медленно. Причем надо понимать, что если в истории нации история пьянства уходит в далекое прошлое, то активизация подобного «полезного» гена во многих поколениях происходит давно и имеет эффект некоторого накопления и аккумуляции его активности. Именно так происходит в истории европейских народов, имеющих древнюю традицию употребления спиртных напитков. Но вот если спиртное попадало в руки народов, не имевших прежде опыта употребления спиртного и, соответственно, подобный ген не был ранее активирован и мобилизован, то развитие пьянства может принять характер эпидемии смертельно опасной токсикомании. Именно так происходило в недавнем прошлом с малыми народами севера в Сибири, Канаде и Аляске или индейцами Северной Америки. Для таких народов спиртное в полном смысле этого слова становилось опаснейшим ядом и его употребление буквально за тридцать – сорок лет вело к деградации и вымиранию целых народов.

На этом примере видно, какие еще мало понятные для нас возможности могут быть спрятаны в генах цепочки ДНК. Какие небывалые резервы могут быть открыты при контролируемом и предсказуемом запуске в работу неких зарезервированных многие миллиарды лет назад биохимических реакций. Нужно только четко иметь представление о «картографии» подобных генов и списке управляемых ими реакций. Но запускать эти реакции надо не некими таблетками – пилюлями или химическими эликсирами – на это надеяться было бы не вполне разумно, а особыми режимами функционирования наших физиологических и энергетических структур. И одной из таких важнейших функций способных к выведению на особые режимы работы как раз и является дыхание.

Теперь еще более любопытные факты. Канадский биолог С.Хекими в середине 90-х проводил исследования на черве нематоде. Его организм состоит всего из 945 клеток, возникновение и судьба каждой из них уже прослежена эмбриологами. Оказалось, что в геноме червя есть несколько генов, мутации которых увеличивают продолжительность его жизни. По данным ученого, одновременное выключение двух из этих генов продлевает жизнь такого организма более чем в пять раз. При этом увеличивается продолжительность стадий развития, как личинки, так и взрослого червя, уменьшаются плодовитость, подвижность, потребление животным пищи и возрастает его устойчивость к повреждающему действию повышенной температуры и пр. В 1997 году тот же автор обнаружил у человека ген, весьма близкий к одному из двух упомянутых генов нематоды. Подобный ген был также найден у дрожжей. Сейчас кое-что уже известно о функции кодируемого им белка: он играет важную роль в переключении с безкислородного (анаэробного) метаболизма на кислородный (аэробный). В частности, этот белок необходим для включения работы гена, кодирующего один из ферментов углеводного синтеза.

Здесь надо вспомнить, что возможность временного перехода с аэробной на анаэробную схему биохимии клеток имеют не только примитивные животные, но и высшие млекопитающие и, прежде всего, морские животные типа тюленей, дельфинов и китов (Рис. 5.3.). Во время длительного пребывания под водой им не хватает кислорода запасенного в легких и в крови и часть энергии в их клетках начинает вырабатываться за счет гликолиза – безкислородного расщепления глюкозы. При этом важно отметить, что частота сокращений сердца, например, у тюленя во время ныряния падает с 80 ударов до 10 в минуту. Здесь ситуация оказывается очень похожей на положение с червем нематодой, который начиная жить в пять раз дольше за счет анаэробного «энергоснабжения», при этом заметно замедлил скорость и интенсивность всех своих важнейших жизненных функций.

 

Рис. 5.3. Многие из высших животных сохранили возможность пользоваться бескислородным дыханием.

 

Примечательно, что у профессиональных и хорошо тренированных ныряльщиков частота сердечных сокращений при нырянии также снижается до 40 ударов в минуту.

Из всего сказанного можно сделать четкий вывод, что при регулярных и упорных длительных тренировках по урежению дыхания с растягиванием его ритмов и волевыми задержками, происходит уменьшение концентрации кислорода в тканях с одновременным повышением концентрации углекислого газа. На первых порах это приводит к лучшему усвоению кислорода клетками при некотором уменьшении его концентрации в тканях. Как результат – уменьшение свободнорадикального повреждения ДНК клеток агрессивными формами свободного кислорода и замедление темпов старения организма. В дальнейшем при продолжении ежедневного и упорного применения дыхательных практик начинается плавный запуск в работу древних механизмов анаэробного, безкислородного получения энергии из глюкозы.

Естественно, что полный переход на такой способ получения энергии совершенно невозможен для человеческого организма, ибо его энергетическая эффективность достаточно мала, напомним – даже на максимуме своих возможностей он не превышает 10 % от потребности. Но взять на себя какую – то часть выработки энергии в организме этот процесс вполне может. Особенно это касается тех ситуаций, когда организм не имеет высокой потребности в затратах физической энергии – во время сна, в состоянии продолжительного покоя или глубокой медитации (созерцательно – концентрационных практик). Как результат суммы всех этих процессов в организме происходит резкое сокращение количества свободнорадикального повреждения клеток с соответствующим резким замедлением старения всех без исключения тканей организма.

Многие исследователи духовных традиций прошлого и путешественники былых времен отмечали, что одной из важнейших черт продвинутых аскетов и возвышенных духовных подвижников была их абсолютная медитативная отрешенность от мира, полное отсутствие реакции даже на самые бурные и яркие события окружающего материального бытия. Именно подобным людям древние мифы и окружающая молва приписывала невероятное долголетие. Очень вероятно, что подобная физическая и эмоциональная сдержанность, даже заторможенность, вместе со склонностью к запредельному долголетию объясняется именно возможностью подобных людей при отсутствии необходимости в энергичных действиях переходить на преимущественно анаэробное, безкислородное клеточное энергоснабжение.

При этом надо четко понимать, что нематериальной энергии для функционирования и развития сознания, которую вырабатывает базовая энергоструктура, будет по прежнему хватать в избытке за счет применения технологий волевых энерготренингов. Несколько меньше может стать только чисто физической энергии, но вот ее то в нашей жизни мы расходуем крайне не рационально, тем более что со временем можно научиться легко «переключаться» с массированного выделения биохимической энергии за счет кислородных окислительных процессов в митоходнриях, на «экономичное» и безопасное для ДНК состояние безкислородного энергоснабжения.

 

 

Из своего опыта автор может добавить, что на определенных стадиях созерцательного сосредоточения на объемах и объектах нематериальной реальности (медитации) практически всегда наступает момент, когда ощущения физического тела практически полностью «выключаются». При этом общее понимание наличия собственного тела остается, но оно делается настолько «фантомным», как будто «отодвинутым» куда-то на третий, или даже на четвертый план бытия. Практически это ощущение начинает занимать в объеме сознания крайне незначительное место. Когда же после часа или более созерцательного «тружения» начинаешь возвращаться восприятием в физическое тело, то дыхание оказывается крайне поверхностным и редким, почти незаметным. Пульс падает до 42–44 ударов в минуту. Ощущение глубочайшего, всеохватывающего расслабления физического тела таково, что необходимо просто совершать серьезные волевые усилия, чтобы преодолеть подобную инерцию вселенского покоя и торжественной пустоты, разлитых по всему телу. Очень похоже, что подобные состояния в отношении физического тела и есть преддверия к переходу на режимы значительного переноса тяжести энергообеспечения клеток на анаэробные безкислородные способы работы.

 

Принципы дыхательных техник

 

Анализ разнообразной медицинской и биологической литературы, как и собственные наблюдения автора показали, что дыхательные упражнения обладают важным тренирующим действием на клетки и ткани всего организма, дают мощный оздоравливающий результат, повышают сопротивляемость организма к различным негативным факторам, а в перспективе имеют четкий омолаживающий эффект. Известно, что чисто на физиологическом плане вдох и задержка дыхания на вдохе активирует симпатическую нервную