В: Если бы ты мог выбирать, какого персонажа Шекспира тебе сыграть, кто бы это был и почему: Гамлет, Макбет, Король Лир, Юлий Цезарь?..

О: Ответ номер «5»: ни один из вышеперечисленных. Время от времени мне нравится немного вспомнить о Шекспире, но только если я смотрю его в качестве зрителя.

В: В следующем году у меня начинается курс по драматическому искусству в школе. Иногда я очень волнуюсь в присутствии других людей. Как ты успокаиваешь себя, когда выходишь на сцену выступать перед аудиторией?

О: Знаешь, мой преподаватель по актёрскому мастерству часто говорил: «Никто не станет платить деньги, чтобы смотреть, как вам комфортно». Люди хотят видеть «некомфортность». Именно в этом весь сок. Есть актёры, которые выстроили целые (и очень финансово успешные) карьеры на основе собственной нервозности, играя роли нервозных персонажей, излучая энергию нервозности… «Я нервный парень». (Или девчонка.) Это может выглядеть комично или драматично или и так, и этак. Кто знает? «Нервозность» может стать твоей «особенностью». Вместо того чтобы подавлять или успокаивать её, попытайся сделать шаг в её направлении. Принять её. Говорить, двигаться и творить, исходя из этого (напряжённого) состояния. Возможно, ты обнаружишь, что в нём найдётся что-то хорошее для тебя.

В: Я только что переехал(а) в Лос-Анджелес, чтобы заниматься актёрской работой. В связи с этим вопрос: как, по-твоему, лучше всего можно установить контакт с собственной ранимостью?

О: Совет, который я помню из своих занятий: запиши на клочке бумаги тайну, которую ты никогда – вообще никогда в жизни – не захотел бы, чтобы узнал кто-то ещё. Положи листок в конверт, запечатай его и отдай его своему партнёру по сцене, и пусть он хранится у него в кармане пока сцена не будет снята. Можешь также написать что-нибудь своему партнёру по сцене или что-нибудь о нём/ней. «Я тебя люблю». «Ты бездарь». И т. д. (Привет, ранимость.)

В: Ранее ты писал о том, что в тебе существует некая патриархальность, нашёптывающая твоему разуму губительную ложь о том, что изменение невозможно. Существует ли в тебе и некая матриархальность, и если да, то есть ли у неё что передать твоему внутреннему активисту?

О: Думаю, я говорил тогда об «отрицательной» патриархальности. Патриархальности могут быть отрицательными или положительными (по моему мнению). (Мысль в сторону: я также размышлял о том, живёт ли во мне одновременно со склонностью к «отравляющей мужественности» и склонность к «отравляющей женственности». И о том, как это может проявляться.) Вернёмся к твоему вопросу. Я представляю себе, что моя (положительная) матриархальность, вероятно, могла бы рассказывать мне о способах, с помощью которых я могу «по-матерински заботиться» о себе. Для начала.

В: Приходится ли тебе сейчас сталкиваться с большим количеством предубеждений?

О: Нет. У меня нет ощущения, что мне приходится сильно страдать от (очевидных) предубеждений. В сравнении с некоторыми другими людьми. (Обычно) у меня хорошо получается сориентироваться в любых пространствах, где другие люди – из-за их (предположительного) расового происхождения или (предположительных) гендера/сексуальности или (предположительного) состояния психического здоровья, сталкиваются со сложностями. Но без трудностей всё же не обходится. #привилегия

В: Я не представляю, как начать писать книгу о своём опыте столкновения со стигматизацией и о той борьбе, которую я веду с ПТСР. Я так о многом хочу рассказать. В прошлом я работала медсестрой, сейчас восстанавливаюсь сама и восстанавливаю свою жизнь. Если бы ты был на моём месте, с чего бы ты начал? Эта книга у меня в голове, но во мне живёт сомнение, которое велит мне остановиться и не даёт двигаться вперёд.

О: Вероятно, у тебя есть какие-то готовые истории о своём опыте. Выбери одну, найди какое-нибудь записывающее устройство (для этого существуют специальные компьютерные приложения), представь, что говоришь с другом, пациентом, членом своей семьи… и расскажи им эту историю. Эта запись – так звучит то, что мне нравится называть подлинным голосом рассказчика. (В любом случае это один из таких голосов. Истории могут и будут существенно меняться в зависимости от аудитории.) Дословно запиши то, что было сказано, отредактируй текст (или нет) – и у тебя готова первая страница (или первые пять страниц) твоей книги.

В: Это не вопрос, я уже это писал(а), но у меня есть потребность отправить тебе этот простой привет, чтобы сказать тебе, как сильно я по тебе скучаю и что я надеюсь, что у тебя всё хорошо, и что я очень тебя люблю.

О: Спасибо. Я тоже скучаю по вам, ребята. Целую и обнимаю.

Мешок с почтой (6.2)

Вентворт Миллер

https://www.facebook.com/notes/wentworth-miller/mailbag-62/1892505670962366/

https://www.facebook.com/notes/went-archive/mailbag-62/1903746446616212/?__tn__=HH-R

24 мая 2017 г.

В: Как у тебя идут дела в последнее время? Я имею в виду не где ты был и всё такое… а как на самом деле складывается твоя жизнь?

О: Хорошо. Не обязательно «комфортно», но хорошо. Нахожусь в процессе всесторонних перемен. Мало что осталось таким же, как год назад. И (это ситуация «и то/и это», не «либо/либо») это приносит дискомфорт, требует изменений, переключений, риска, готовности к неопределённости… Всего того, чего я инстинктивно хочу избежать. Я постоянно обнаруживаю, что прежде чем сделать шаг по направлению к чему-то новому, в те области, где ничего тебе не знакомо и которые гарантированно бросят тебе вызов, бывает полезно определить свои намерения. В противном случае я, вполне вероятно, стану реагировать эмоционально и импульсивно, совершая выборы, которые не согласуются с образом человека, которым я стремлюсь стать.

Напр.: Недавно я совершил несколько путешествий по стране, и, как скажет вам каждый, в дороге не так просто есть правильную еду. Особенно если вам, как мне, нравится отыскивать маленькие частные магазинчики; места, отражающие «местный колорит». Есть в таких забегаловках – значит есть жирную пищу. И я с радостью её ем. С сиропом. Но в дороге, как и в жизни, очень важно наполнять свой бензобак правильным топливом.

Я слышал, что в супермаркетах люди нередко переживают лёгкие панические атаки… Ошеломлённые всеми возможностями выбора, цветами и этикетками (на каждой из которых указан миллион ингредиентов), они начинают наугад хватать подвернувшиеся под руку вещи, в результате уходя без того, за чем пришли, и с тележкой хлама в придачу.

Именно так я чувствую себя в забегаловках. Там много народу/шумно, официантки замотаны/спешат, резко говорят с тобой и тараторят, как пулемёты... И тогда я отключаюсь и заказываю первое, что вижу в меню, автоматически тянусь за привычным и (предположительно) очень вкусным. Через 10 минут передо мной ставят что-то, что мне не стоило бы есть, но я это съем.

Поэтому я поменял свой (в буквальном смысле) подход. По дороге на завтрак я вслух говорю себе: «Сегодня утром я закажу большую тарелку овсянки со свежими фруктами и коричневым сахаром и два сваренных вкрутую яйца». И именно их я получу. Их и удивлённо поднятые в ответ брови официанток. (Догадываюсь, что овсянка не пользуется большой популярностью в забегаловках.) Но я почувствую себя лучше, сделав этот выбор, лучше, когда выйду за дверь и снова отправлюсь в путь. Это небольшое действие, но оно оказывается значительным. И что-то меняет. Когда у меня есть какой-то план. Когда я принимаю решение, согласующееся с моими высшими желаниями и потребностями, прежде чем принимаюсь за что-то новое и неизвестное.

* * * * *