Фото 19. Вид на Эверест, возвышающийся над стеной Лходзе-Нупдзе из деревни Пангбоче.

 

По прошествии трех дней, в течение которых шерпы совершенствовали свои навыки ледовой техники среди сераков обширных ледников, стекающих с замечательного гребня напротив ложбины на склоне горы, где мы разбили лагерь, группа спустилась в долину. Перейдя ее, мы поднялись по склонам на северо-запад, направляясь к седловине, через которую, как нам было известно, в летнее время стада яков совершают переходы между пастбищами Имджа и Кхумбу. Двигаясь в этом направлении, 14 апреля мы вышли на левый берег ледника Кхумбу. С перевала, находящегося на высоте около 5500 м, Бурдиллон, Нойс и Уорд взошли на снежный пик высотой 6100 м, который, как мы узнали позднее, носит название «Покалде». В этот день мне очень тяжело было дышать и поэтому я не присоединился к ним. Позднее Уорд определил, что у меня была начальная стадия плеврита. Благодаря его быстрому вмешательству и искусному лечению я через несколько дней совершенно выздоровел.

На следующий день мы двинулись вверх по восточному краю ледника, затем пересекли его и вышли на тропу, ведущую к верховьям долины.

Это был чудесный переход. Перед нами простирался захватывающий по красоте пейзаж. Пройдя довольно большое расстояние, мы, наконец, дошли до поворота и направились прямо к Эвересту. Позади остались напряженные месяцы планирования и приготовлений, длительные переезды из Англии и Новой Зеландии и период тренировок. Канун великих событий наступил. Перед нами уже высились горы, непосредственно связанные в нашей памяти с великой вершиной: Пумори, острый, изящный конус изо льда и снега, и позади него два пика Лингтрен, покоренные во время разведки Эвереста в 1935 г. Пробираясь среди хаоса колоссальных гранитных валунов, которыми был усеян ледник, мы увидели другой пик, который приобрел известность во время довоенных экспедиций. Это был Чангдзе, или Северный пик Эвереста, возвышающийся над Северной седловиной, на которой не менее семи раз устанавливали свои палатки британские экспедиции, проводившие разведку или пытавшиеся взять Эверест с этой стороны. Мы увидели его через седловину Лхо-Ла, против которой, как мы знали, ледник Кхумбу делает свой диковинный поворот, вырываясь из Западного цирка. Подножие склона этой седловины находилось недалеко от места, на котором мы собирались разбить наш Базовый лагерь.

На протяжении всего дня мы испытывали нетерпение; вскоре после полудня мы добрались до мелкого ледникового озера, расположенного между мореной и горным склоном южного контрфорса Пумори. Здесь прошлой весной швейцарцы организовали свой Базовый лагерь. Уложенные по кругу камни образовывали низкие стены, или сангары,[6] которые, очевидно, защищали палатки швейцарцев от ветра. Этот лагерь на озере должен был служить нам местом стоянки, пока мы не выйдем дальше на соединение с группой Эда, чтобы приступить к работе на ледопаде.

 

 

Глава VIII

ЛЕДОПАД

 

Во время второго периода акклиматизации группа Хиллари была намного больше, чем Чарльза Эванса или моя. В его группу вошли Паф и Стобарт. Помимо обычного, у них было много специального снаряжения – металлические и веревочные лестницы, приспособления для подъема грузов, большое количество веревки для подготовки переходов по ледопаду до Западного цирка. До тех пор пока из Тхьянгбоче не подтянется к 22 апреля последняя группа, Хиллари должен был рассчитывать только на свои продукты. Он должен был иметь также продукты и для моей группы, когда мы присоединимся к нему. Для переноски всех этих грузов в его распоряжение было выделено тридцать девять носильщиков вдобавок к пяти имевшимся у него шерпам; таким образом, в его группу входило теперь пятьдесят человек.

Вскоре после выхода его группа попала в период плохой погоды, которая застигла нас в Дингбоче. Для него это было серьезной неприятностью, принимая во внимание многочисленность его группы и необходимость срочно приступить к работе на ледопаде. Еще хуже было то, что мы не ожидали снегопадов раньше, чем группа достигнет места назначения, и поэтому не сочли нужным обеспечить носильщиков специальным снаряжением – таким, например, как ботинки и темные очки. С трудом пробиваясь в войлочной обуви сквозь толщу свежевыпавшего снега, к концу второго дня его люди добрались до места ночевки в весьма плачевном состоянии: все промокли и озябли, а многие из них страдали снежной слепотой. Надо было постараться возможно лучше устроиться на ночлег. Палаток не хватало, и хотя удивительно большое число носильщиков, среди которых было много женщин, втиснулось в имевшиеся палатки, остальным пришлось спать наружи, в снегу, под укрытием валунов. Но жители Кхумбу выносливы и гордятся этим. На следующее утро все они, за исключением немногих, особенно сильно страдавших от слепоты, были бодры и готовы продолжать путь. Отправив вниз наиболее пострадавших, Эд Хиллари и оставшиеся в его группе смастерили из картона, черной тесьмы и небольших кусочков цветного целлулоида нечто вроде очков для защиты глаз. С такими очками этот доблестный отряд носильщиков с тяжелым грузом без единой жалобы двинулся дальше к месту назначения, нисколько не смущаясь трудностями пути.

 

Пройдя лагерь на озере, они продолжали путь вверх по леднику, ориентируясь по турам, сложенным в прошлом году швейцарцами вдоль широкой каменистой полосы посредине ледника, по обеим сторонам окаймленной диковинным лесом небольших остроконечных пиков – некоторых высотой почти до 30 м, образованных изо льда действием горячих солнечных лучей, которые создают также и другие, не менее любопытные формы. Например, высоко над ледником возвышались малые и большие валуны, едва державшиеся на самом кончике ледяных игл, отмечая первоначальный уровень поверхности ледника. Это зрелище было необычное, сказочное и не лишенное своеобразной красоты. Экспедицию окружали неприветливые, мертвые пейзажи, скорее напоминающие поверхность луны, так как выше морены, расположенной над лагерем у озера, не растет трава и нет ничего живого. Все кругом также было весьма необычно. Никто из пробиравшихся вверх по леднику Кхумбу не мог предугадать наличия ледопада. Мы были даже склонны усомниться в точности карты. Нам казалось, что ледяной поток вытекает из верхней части долины, ограниченной вершинами Лингтрен и Нупдзе, между которыми заманчиво виднелся перевал Лхо-Ла. Создавалось впечатление, что единственный путь к подножию Эвереста, видимо, ограждаемый с обеих сторон непрерывными цепями высоких гор, должен проходить через перевал Лхо-Ла и далее – к Северной седловине в Тибете. Северный пик, видневшийся из-за седловины Лхо-Ла, манил к себе. Не раз приходилось нам проделывать этот путь между ледниковыми лагерями и Базовым лагерем, и всякий раз я тщетно пытался отыскать плечо западного гребня Нупдзе, за которым помещалась скрытая брешь. Этой бреши просто не было видно снизу, такова была причуда горной архитектоники.

Недалеко от подножия Лхо-Ла, но на безопасном расстоянии от красноречиво говорящего об опасности конуса размельченного льда и обломков, нагроможденных камнепадами, группа Хиллари нашла остатки швейцарского лагеря I. Они обнаружили здесь желанный запас можжевельника в количестве, достаточном, по крайней мере, для того, чтобы сварить пищу на стоянке, не тратя керосина. Место было не идеальное, но имело важное преимущество – находилось у конца великого ледопада. Чтобы вполне оценить предстоящие трудности, достаточно было подняться на небольшой ледяной бугор позади палаток. Лагерь был установлен 12 апреля. Рекогносцировочная группа была готова приступить к выполнению своей важной задачи.

 

 

Фото 20. Вид из Базового лагеря на ледник Кхумбу вниз по морене к Тавече; на переднем плане ледяные сераки.

 

В одной из предыдущих глав я дал гляциологическую характеристику этой лестницы, ведущей на первый этаж огромного здания Эвереста, – этого ледяного потока, круто спадающего вниз через лежащий под ним уступ скального ложа. Теперь опишу его с другой точки зрения – таким, как мы его увидели. Протянувшись на большое расстояние от контрфорсов Лходзе, невидимых отсюда, ровный вершинный гребень Нупдзе вдруг стремительно обрывается в узкую долину Кхумбу к месту, где мы стояли, как раз над Базовым лагерем. Но гребень так и не достигает дна долины, так как на высоте более 600 м. он был срезан в результате какой-то катастрофы. И на этом месте не осталось ничего, кроме отвесной пропасти с нависшими над ней слоями голубого льда толщиной более 30 м, от которых ежедневно время от времени отваливаются массивные глыбы. Фланг этого контрфорса, если смотреть из лагеря, образует стену, огораживающую ледопад с правой стороны. С другой стороны ледник ограничен не менее внушительным западным гребнем Эвереста, ниспадающим широкими пологими ступенями к перевалу Лхо-Ла, который виден над нами слева. Зажатый между плечами Эвереста и Нупдзе, ледник напоминает гигантский ледяной каскад, который мчится на вас мощными волнами, прыгая и завихряясь над погруженными в него валунами. Вы ждете, почти веря, что вот-вот вы услышите рев этой огромной массы пенящейся воды, которая, мирно доходя до края скалы, вдруг с ужасающей силой устремляется вниз. Но сильный холод сковал этот поток, превратил его в нечто неподвижное и безмолвное, обуздал его силы, но не совсем, так как поверхность этого лабиринта ломаного льда все время изменяется, и он движется, если не со скоростью воды, то, во всяком случае, со скоростью, которая делает его опасным для прохождения.

На взгляд опытного альпиниста, ледопад естественно распадается на две части. Внизу крутой участок, на котором явно произошли совсем недавно большие изменения, так как на значительной площади он превратился в лабиринт ледяных глыб чудовищных размеров. На верху этой гигантской ступени, высотой не менее 300 м, находится уступ с полого поднимающейся поверхностью, которая вскоре на небольшом расстоянии опять круто вздымается ко входу в Западный цирк. Эта верхняя часть скрадывается и частично закрывается нижней ступенью, но даже с этого места она производит впечатление менее изломанной, с более крупными и резко очерченными линиями разрыва. По обеим сторонам ледопада находятся ложбины, по которым можно было бы пройти, но обе они настолько опасны из-за ледяных лавин, которые падают со склонов отрогов, что двигаться по ним равносильно самоубийству. Путь следует искать где-нибудь на середине ледопада – там, где лед был наиболее разбит и нагроможден.

Группа Хиллари приступила к работе на ледопаде в весьма трудной обстановке. Сразу же по прибытии заболел Джордж Лоу. Несколькими днями позже силы группы были еще более ослаблены, так как заболел Майкл Уэстмекотт, сваленный той же болезнью – внезапным приступом поноса, – с которой на протяжении последующих недель пришлось познакомиться большинству из нас. Хотя ни разу работоспособных участников не было менее трех, это обстоятельство увеличивало нагрузку группы, а погода еще более осложняла и без того тяжелую работу.

Теперь наступило время ежедневных снегопадов, начинающихся во второй половине дня. Каждое утро группе приходилось заново прокладывать путь, с таким трудом подготовленный накануне. В течение первых трех дней они пробивались к находившейся на полпути террасе, на которой швейцарцы разбили свой лагерь II. Беря то вправо, то влево, ошибаясь несчетное число раз и тратя ежедневно много часов на изматывающую рубку надежных ступеней для несущих груз шерпов, они в конце концов пробились через нижнюю часть ледопада и 16 апреля на высоте 5900 м. поставили две палатки. Это был первый важный шаг в нашем продвижении к вершине. Лагерь II, завоеванный с таким трудом, в первые дни своего существования обладал очарованием, которое он вскоре должен был утратить вследствие потери новизны, загрязнения большим числом проходивших через него групп и увеличившейся жары.

Эд Хиллари и оба Джорджа провели в нем ночь и на следующий день вышли на разведку дальнейшего пути вверх до входа в Западный цирк. В тот же день, 17 апреля, я покинул место нашей стоянки в лагере у озера и направился в Базовый лагерь, чтобы узнать, что там нового. Выяснив, что группа Хиллари была наверху на ледопаде, я попросил Анг Намгьяла присоединиться ко мне и двинулся в лагерь II. Я не знал в то время, что этот небольшого роста молчаливый человек с бесстрастным лицом в течение последних трех дней не раз проделывал в обоих направлениях этот тяжелый и опасный путь. Он приготовился к выходу, не проронив ни слова. Том Стобарт немного проводил нас, указав несколько ориентиров.

Я хочу несколько более подробно описать этот первый поход.

Следует помнить, что в то время маршрут не был еще подготовлен для движения по нему людей с грузом. Более получаса мы пробирались узкими и извилистыми проходами между остроконечными глыбами льда, держа путь в основном к подножию ледопада, но делая много обходов, чтобы избежать встречающиеся преграды. Для маркировки пути на ледопаде и в Западном цирке мы привезли из Англии красные, желтые и черные флаги. Разведывательная группа уже расставила их вплоть до лагеря II. Наконец поверхность ледника стала круче, и нам пришлось надеть кошки и связаться. Это место было названо «Островом». Несколько выше на крутой стене большой трещины были вырублены ступеньки, вдоль них навешена веревка. Названное в честь Уэстмекотта, который первым прошел здесь и подготовил путь для других, «Ужасом Майкла», это место, теперь уже обработанное и выравненное, говорило о высоком ледовом мастерстве. Затем нам пришлось переправиться через ряд трещин; две из них были очень широкими, и через них нельзя было ни перешагнуть, ни перепрыгнуть. Поэтому они были временно перекрыты звеньями нашей металлической лестницы. При переходе одной из этих трещин пришлось ползти по мосту из двух лестничных звеньев длиной 2 м каждая, так как шагать по узким перекладинам лестницы в ботинках с кошками было опасно. Затем крутой подъем (мы приближались к участку наибольшего раздробления льда) привел нас к расселине, самой большой из встретившихся на нашем пути. Огромная глыба льда висела в ней наподобие клина, прочно державшегося, очевидно, только до тех пор, пока не раскроется шире пасть дракона. Дальний конец глыбы упирался в невысокую ледяную стенку – верхний край расселины. В ней наискось были вырублены ступеньки, а позднее нам пришлось навесить здесь веревку. Мы осторожно двинулись вверх, используя «карманы» для рук, выдолбленные во льду, и чувствуя справа под собой зияющую пропасть. Это место носило название «Ужас Хиллари». Поднявшись еще немного, мы вступили на самый крутой участок раздробленного льда, который получил прозвище «Дорога через пекло». Два швейцарских флага стояли в тех местах, где они были установлены семь или восемь месяцев тому назад. Один из них стоял на отдельной глыбе льда, окруженной непроходимыми пропастями, другой был наклонен горизонтально под массивной стеной льда, которая неумолимо нависала над ним. Эти флаги отмечали маршрут, который изменился до неузнаваемости и был теперь совершенно непроходимым.

На протяжении сотни метров наш путь петлял среди колоссальных ледяных глыб, огибая и поднимаясь на них и даже проходя под ними. Трудно точно описать это место. Глыбы льда упали недавно и еще не слежались в прочную массу. Они, можно сказать, лежали свободно и непрочно покоились друг на друге; некоторые из них грозили неизбежным падением. Частые подъемы и спуски по ледопаду Кхумбу притупили эти первые впечатления от «Дороги через пекло», но я всегда считал это место опасным. Впервые проходя этот участок, мы почувствовали облегчение, когда выбрались из него наверх и вышли вправо на более открытую часть ледника. Хотя этот участок ледопада состоял из более крупных глыб льда, он был более подвижным и получил название «Район атомной бомбы». Мы подошли к неглубокой впадине с возвышающимися над ней шаткими сераками, рассеченной от края до края открытыми трещинами. В это время года любую из них можно было перешагнуть или перепрыгнуть, но позднее с изменением формы трещин и увеличением их количества на этом участке потребовалось соорудить два моста. «Район атомной бомбы» находился в постоянном движении, шум которого можно было слышать. Дня не проходило без того, чтобы не произошло какой-нибудь разительной перемены, требовавшей новой разведки маршрута вверх по плато, на котором стояли палатки нашего лагеря II. Обычно уступы льда между трещинами медленно оседали, образуя большие ступени, но временами движение становилось более сильным, а изменения более значительными. Шум падающего льда – глухой, зловещий звук «буханья» – можно было слышать в лагере II. К счастью, это происходило обычно по ночам. Маркировочные флаги в этом районе редко оставались на прежних местах длительное время. Одни из них можно было видеть прямо и прочно стоящими в какой-нибудь вновь образовавшейся глубокой впадине, другие же исчезали навсегда.

Около половины первого Анг Намгьял и я добрались до лагеря II. Палатки пустовали, но нам необходимо было отдохнуть и укрыться от порывов сильного ветра, дувшего из Западного цирка. Поэтому перед тем как отправиться дальше по уходящим вверх следам, мы влезли в палатку и отдохнули там с полчаса. Сотню метров выше палаток мы встретили ликующую тройку: Эд и оба Джорджа достигли устья цирка и теперь спускались вниз. Они красноречиво рассказывали о многочисленных реальных опасностях и технически трудных участках, которые им встретились на пути. Это была приятная новость, хотя даже теперь еще не было уверенности, что путь в Западный цирк найден. Первая важная задача была решена, и мы могли начать переход точно в намеченный для его начала день – 24 апреля – по проложенному пути, улучшая его и перебрасывая по нему грузы в верхнюю часть ледопада. Хотя я устал после пройденного пути от лагеря у озера, мне очень хотелось подняться немного выше, чтобы просмотреть верхнюю часть маршрута. Несмотря на очень напряженную работу, которую проделал Эд Хиллари в этот день и в течение четырех предыдущих, он настоял на том, чтобы присоединиться к моей связке, опять подняться на некоторое расстояние вверх и показать особенности маршрута. Плохая погода затрудняла видимость, но все же я разглядел, что на протяжении сотен метров справа по ходу движения трассе угрожали сераки. Разглядел я и большой уступ у входа в цирк, до которого добралась тройка; очевидно, этот уступ был расположен не очень высоко над нами. Мы возвратились в лагерь II, где Джордж Лоу приготовил нам горячее питье. Затем вся группа спустилась в Базовый лагерь.

Здесь нас ждал целый мешок писем. Так закончился этот счастливый день. Робертс прибыл в Тхьянгбоче двумя днями раньше, и Грег, не теряя времени, выслал к нам верного Анг Норбу, чтобы сообщить эту приятную новость. Не считая небольшой пачки, полученной в начале пешего маршрута, это были первые письма с тех пор, как мы покинули Катманду.

В тот же вечер я проделал утомительный путь до лагеря у озера и с облегчением вздохнул: на пути к вершине был пройден еще один этап.

 

 

Фото 21. Акклиматизация. Тренировочный лагерь на седловине Мера. На заднем плане Ама-Даблам.