Рождение императорского внука Петра и кончина его матери принцессы

22 числа этого месяца имперская принцесса, супруга царевича, к великой радости царя разрешилась от бремени сыном, которого окрестили Петром ⁶⁸ и дали ему титул великого князя. Но радость царя вскоре омрачилась смертью принцессы, давшей младенцу жизнь, что случилось на девятый день после родов, на 21-м году ее жизни, после 4 лет и 6 дней замужества за человеком, совершенно недостойным столь добродетельной и достойнейшей принцессы. Убедившись в приближении своего конца, она пожелала видеть царя, и когда он пришел, трогательнейше, самыми волнующими словами простилась с ним, поручив своих двоих детей его заботам, а слуг — его покровительству. И, обняв и омыв слезами материнской любви детей, передала их царевичу; он унес детей в свои апартаменты, но более уже не возвращался и даже не осведомился об их матери и своей очаровательной супруге. Действительно, он никогда со дня свадьбы до самой кончины и даже при теперешнем трогательном и чувствительном событии не выказывал ни малейшего супружеского расположения или заботы о ней, поэтому можно сказать, что она и вправду была несчастна. Когда врачи убеждали ее принять лекарство, она с глубоким чувством произнесла: “Не мучайте меня больше, но дайте мне спокойно умереть, потому что я не хочу больше жить”. Она отошла 1 ноября, и ее тело, согласно ее собственной воле, погребли 7-го без бальзамирования в большой крепостной церкви со всеми почестями и пышностью, положенными ей по рождению. ⁶⁹

РОЖДЕНИЕ ПЕТРА ПЕТРОВИЧА, ИМПЕРАТОРСКОГО СЫНА

На другой день после похорон принцессы императрица к несказанной радости царя произвела на свет принца. Празднования по этому случаю продолжались 8 дней, и дитя окрестили тоже Петром. ⁷⁰ Торжественные церемонии по упомянутому поводу были обставлены с самой необычайной пышностью. Не менее роскошно проходили приемы, балы и фейерверки. На одном из приемов подали три забавных пирога: когда вскрыли первый, на столе вельмож, из него вышла нагая, лишь в нарядном головном уборе, карлица. Обращаясь к обществу, она произнесла речь, и пирог унесли. На стол дамам таким же образом подали карлика. Из третьего пирога, поданного на стол дворян, стаей выпорхнули 12 куропаток, так шумно хлопавшие крыльями, что переполошили общество. В честь новорожденного [181] Петра вечером устроили великолепный фейерверк с несколькими занятными девизами, а на самом верху была надпись огромными буквами: “Терпение и надежда”. ⁷¹

КАРНАВАЛ

За этим празднованием последовал своеобразный карнавал. Царь передал патриаршество с его большими доходами короне, ⁷² и, чтобы высмеять патриарха перед народом, назначил своего шута Зотова, ⁷³ которому теперь шел 84-й год, пародийным патриархом. По этому случаю Зотова женили на приятной 34-летней вдове. Свадьба сей необыкновенной пары праздновалась маскарадом с участием около 400 лиц обоего пола. Каждые 4 человека были одеты в определенное платье и имели особенные музыкальные инструменты. 4 самых заикающихся в государстве человека были назначены для приглашения общества; 4 самых неповоротливых толстых подагрика, каких только можно было найти, — скороходами; шаферы, распорядители, камердинеры были очень старыми, а священнику, совершавшему обряд венчания, перевалило за 100 лет. Процессия, выйдя от царского дворца, пересекла по льду реку и проследовала к большой церкви близ здания Сената в таком порядке. Сначала сани с четырьмя скороходами, затем [сани] с заиками, шаферами, распорядителями и камердинерами; потом князь Ромодановский — шутовской царь, он представлял царя Давида в его наряде, но для игры вместо арфы у него была лира, обтянутая медвежьей шкурой. Поскольку он являлся основным действующим лицом представления, его сани были сделаны в виде трона, и на голове у него была корона царя Давида, а по четырем углам вместо скороходов к его саням были привязаны медведи, и один медведь стоял сзади, держась за сани двумя лапами. Медведей постоянно кололи стрекалами, от чего они устрашающе рычали. Затем в специально сделанных для этого случая приподнятых санях ехали жених и невеста, окруженные купидонами, у каждого из которых в руке был большой рог. На передок саней вместо кучера был посажен баран с очень большими рогами, а сзади вместо лакея — козел. За этими ехало еще несколько других саней, их тащили разные животные, по четыре в упряжке — бараны, козлы, олени, быки, медведи, собаки, волки, свиньи и ослы. Затем несколько саней с обществом, запряженные шестеркой лошадей каждые; сани были длинные, посередине со скамьей, подбитой волосом и обтянутой тканью. В санях ехало по 20 человек, сидевших [на скамьях] один за другим верхом, как на лошади. Едва процессия тронулась, зазвонили все городские колокола и с валов крепости, к которой они направлялись, забили все барабаны; разных животных заставляли кричать. Все общество играло или бренчало на различных инструментах, и вместе это производило такой ужасный оглушительный шум, что описать невозможно. Царь в компании с троими — князем Меншиковым и графами Апраксиным и Брюсом — были одеты фрисландскими мужиками, и каждый с барабаном. От церкви процессия вернулась во дворец, где все общество развлекалось до полуночи, [182] после чего та же процессия при свете факелов отправилась в дом невесты смотреть, чтобы новобрачные надлежаще улеглись в постель. ⁷⁴

Этот карнавал продолжался 10 дней, общество всякий день переходило из одного дома в другой, и в каждом накрывались столы со всевозможными холодными закусками и с таким количеством крепких напитков, что в Петербурге тогда трудно было встретить трезвого человека. На десятый день царь дал в здании Сената большой прием, в завершение которого каждому гостю преподнесли большой бокал с крышкой, называемый “Двойной орел” и вмещающий большую бутылку вина; каждый обязан был его выпить. Желая этого избежать, я улизнул, сказав дежурному офицеру, что послан царем с донесением. Поверив, офицер пропустил меня, и я пошел к дому г-на Кельдермана, бывшего прежде одним из наставников царя и по-прежнему пользовавшегося его большим расположением. Г-н Кельдерман очень скоро последовал за мной, но не прежде, чем выпил своего “двойного орла”. Придя к себе домой, он пожаловался, что ему плохо от выпитого; он сел, положив голову на стол и, казалось, заснул. Поскольку подобное случалось с ним постоянно, жена и дочери не обратили на это внимания, пока спустя некоторое время не заметили, что он не шевелится и не дышит, а подойдя вплотную, обнаружили, что он мертв и окоченел. Это привело все семейство в огромное смятение.

Зная, как высоко г-на Кельдермана ценил царь, я пошел и сообщил ему о внезапной кончине. Участие, проявленное его величеством к этому происшествию, тотчас привело его в дом покойного, где царь выразил вдове соболезнования по поводу утраты супруга, распорядился о похоронах с почестями за свой собственный счет и назначил вдове пожизненную пенсию. Так завершился этот шумный карнавал, но минул еще какой-то срок, прежде чем его участники смогли полностью прийти в себя.

14 января 1716 года на 51-м году умерла Марфа Апраксина, ⁷⁵ вдовствующая царица, вдова царя Федора, самого старшего брата его величества. Она была сестрой великого адмирала Апраксина и пробыла замужем лишь 4 недели. Хоронили при свете факелов, и пышность похорон соответствовала высокому положению покойной. Тело захоронили в крепостной церкви, где уже покоились один принц, две принцессы, дети царя и имперская принцесса.