Января. Сингапур. Послеобеденное время.

Последнее береговое совещание командиров боевых кораблей, авиа-крыльев и пехотно-морских подразделений грозило затянуться. Адмирал Солтмилл давал офицерам жесткую накачку перед завтрашним выходом эскадры в море. Он следовал старой традиции британского флота: ругать подчиненных за что угодно, чтобы стимулировать их к исправлению недоработок, о которых не знает командир, но знают сами подчиненные. Досталось даже бригадному генералу Леметри и подполковнику Томпсону «за капитулянтские разговоры в баре». Тут Томпсон не стерпел.

— Сэр! — холодно произнес он, поднявшись из-за стола, — Я официально представляю в этом зале Соединенные Штаты Америки, и вы сейчас нанесли оскорбление не мне, а флагу Америки.

— Какой пафос! — издевательски ответил британский адмирал, — Как хорошо представлена здесь Америка! От нее прибыл целый подполковник!

— Мистер Солтмилл, вы отдаете себе отчет в серьезности вашего заявления?

— Что, Томпсон? Будете жаловаться на меня большому американскому папочке?

— Нет, сэр. Я просто изложу в своем официальном рапорте ваше мнение об Америке.

— Не делайте из мухи слона, подполковник!

— Я не делаю из мухи слона, сэр. Я просто интересуюсь: принесете вы извинения, или нет?

— Черт знает что! — пробурчал Солтмилл, — Извините, я не заметил, что передо мной не солдат, а дипломат, надевший военную униформу вместо модного костюмчика. Еще раз, извините. Я так сожалею о своей ошибке. Теперь я буду знать, что вы чертов дипломат. И еще раз извините. Вы удовлетворены моим тройным извинением, мистер-дипломат Томпсон?

— Да, сэр, — лаконично ответил подполковник, сделав вид, что не заметил букета колкостей.

— Очень хорошо, мистер Томпсон. Я думаю ни вам, ни генералу-консультанту Леметри, уже нет смысла присутствовать в зале, когда тут обсуждаются лишь военно-технические вопросы. Вы, конечно, можете остаться и послушать, но в этом не будет ни малейшего смысла.

 

После такой филиппики, Томпсону и Леметри нечего было делать, кроме как встать и покинуть совещание (под прицелом слегка завидующих взглядов остальных полутора сотен офицеров). В коридоре французский бригадный генерал сообщил младшему американскому коллеге:

— Ты великолепно повозил мордой по столу этого недоноска Солтмилла, но теперь моей карьере точно шпала. Не подняться мне из бригадных генералов в реальные. А ты, может, выкрутишься. Говорят, что в американском штабе многое склонны прощать, если речь идет о защите флага.

— Поживем-увидим, — ответил Томпсон, — в любом случае извини, что я тебя невольно втянул…

— Не изображай трех мушкетеров! — перебил Леметри, хлопнув его по плечу, — Во-первых, это я втянул тебя по пьяни во всякую болтовню, а во-вторых, если бы ты не поставил на место этого урода, то я бы поставил его так, что меня бы выгнали без выходного пособия. И хватит об этом, дружище Томас. Идем лучше по девочкам. Тут бывают хорошенькие.

— Может, просто погуляем, а дальше, как получится? — высказал свой вариант Томпсон.

— Сто чертей! — воскликнул бригадный генерал, — Кажется, ты романтик! И кто она?

— В каком смысле, кто она? — переспросил подполковник.

— Твоя дама сердца, я имею в виду.

— А, — американец махнул рукой, — знаешь, Сезар, это длинная и запутанная история.

— Ясно дружище. Это что-то очень личное. Я больше не спрашиваю. Но глубоко уважаю. Давай сделаем так: поедем на Сентосу, а там, действительно, как получиться. Хотя лично я настроен подцепить хорошенькую девчонку на ночь. Ведь завтра мы выходим в море, и уж там адмирал Солтмилл позаботится, чтобы нам не досталась ни выпивка, ни девчонки.

— Сезар, ты отказался от своего ночного прогноза, что враг раздраконят эскадру прямо здесь?

— Не знаю, Томас. Завтра еще не настало. Что будет, то будет. А сейчас поехали на Сентосу!

 

Сентоса — островок-курорт, южнее главного острова Сингапура. Это Диснейленд, Малибу, и Ривьера, это семь чудес света на трехстах гектарах, это яркая реклама сингапурских ценностей: Дисциплина, Порядок, Повиновение, Усердие, Процветание, и Направленность в Будущее. Из множества аттракционов, бассейнов, маленьких павильонов-музеев, садиков с экзотическими цветами и бабочками, и уютных беседок-кафе, Сезар Леметри выбрал в начале 110-метровую обзорную вышку «Tiger-Sky-Tower». На ее верхней площадке, он достал компактный полевой бинокль, быстро осмотрел территорию, и проинформировал своего спутника.

— Томас, идем к юго-западному углу, где Павильон Волны.

— Тебе нравится серфинг на фальшивых волнах? — удивился американец.

— Во-первых, — сказал француз, — волны не фальшивые, а настоящие, просто искусственные. Во-вторых, конечно, мне не нравится эта дурацкая пародия на серфинг. А в-третьих, ты ничего не понимаешь в женщинах, если еще не заметил ее.

— Сезар, я просто не мог ее заметить, потому, что это у тебя есть бинокль, а у меня нет.

— Да, в этом ты прав! У вас, американцев, отлично работает логика. Ну, пошли знакомиться!

 

С дистанции, подходящей для наблюдения невооруженным глазом, Томас не нашел в объекте жаркого интереса Леметри ничего особенного. Так, симпатичная хорошо сложенная европейка примерно 35 лет. Рост средний, лицо овальное, глаза карие, волосы светлые, а носик немного вздернутый, осанка гордая, хотя длина ног меньше идеала, а толщина ног наоборот больше. И (существенный момент) эта дама не одна. При ней двое детей: мальчик лет 10 и девочка лет 7.

— Слушай, Сезар, у нее где-то тут бродит муж, я полагаю.

— Ерунда, Томас.

— Что ерунда? Ты хочешь послать его в нокаут, и сказать ей: «я выиграл тебя в честном бою»?

— Нет, Томас, я не какой-нибудь дерьмовый macho! Я культурный офицер. А ерунда — это твое предположение, будто где-то тут бродит ее муж. Опытному взгляду заметно: она одинока уже длительное время, и ищет мужчину, хотя сама не отдает себе в этом отчет. Я скажу больше: мужчина ее мечты похож на меня. Культурный крепкий находчивый француз около 50 лет по возрасту, происходящий из дальней провинции, куда не добралось позорное сибаритство. Ты, конечно, заметил, что эта прекрасная дама — француженка?

— Сезар, ты можешь поставить мне незачет по этнографии, но я этого не заметил.

— Ладно, Томас, мы не в университете. Просто имей в виду, что она одинокая француженка, с мечтательным складом характера. Чудесная женщина. Через пять минут ты сам это поймешь.

 

…Ее звали Адели Дюран, а ее детей — Жак-Ив и Соланж, и она действительно была не замужем. Только в одном вопросе бригадный генерал Леметри ошибся (хотя несильно): она оказалась не француженкой, а французской канадкой из Квебека. Знакомство, кстати, состоялось с легкостью.

 

Погуляв часа полтора по «острову чудес», они впятером сидели за столиком в симпатичном местечке, называвшемся «Кафе с лотосами на холме». Открытое кафе, построенное в стиле пагоды, имело в центре квадратный пруд с красными и желтыми лотосами, и оно находилось на холме с хорошим видом на Сингапурский пролив и на город.

 

Сезар и Адели болтали о всякой всячине то на английском, то на французском, а дети оказались замкнуты на Томаса. Он, в общем, даже не возражал. Своих детей у него не было, но с детьми своих знакомых он легко находил темы для общения. Сейчас он рассказывал Жак-Иву и Соланж об акулах (события недавних каникул тут оказались очень кстати). Солнце катилось к горизонту, покидая сектор неба над самым регулируемым мегаполисом на планете. Последние золотые лучи ложились вдоль пролива между Сингапуром и индонезийским островом Батам. По этому проливу ползли огромные грузовые корабли, и одним из этих кораблей был 280-метровый танкер-газовоз «Осимамисо». Он шел с грузом 150 тысяч кубометров (75 тысяч тонн) сжиженного природного газа из Кинабалу (Борнео). Как и все корабли, прибывающие в Сингапур с восточного направления, он прошел чуть южнее Сентоса, направляясь к огромному комплексу морских терминалов Сингапур-Джуронг. По правилам, танкер-газовоз должен был снизить скорость до 10 узлов, и запросить у диспетчера точку взятия лоцмана на борт. Но, он продолжал идти на 22 узлах, и не отвечал на запросы. Диспетчеры схватили телефоны и стали звонить дежурному администратору порта и старшему дежурному офицеру морской полиции.

 

А в «Кафе с лотосами на холме» молоденькая официантка, одетая в серые штанишки, кепку, и футболку с логотипом сети кафе, очень старательно расставляла на столике чашки и блюдца, и ужасно нервничала.

— Мэм, не напрягайтесь так, — посоветовал ей Томпсон.

— Что неправильно? — спросила девушка, стараясь изобразить на лице служебную улыбку.

— Нет-нет, все нормально, — успокоил американец, — вы отлично справляетесь, мэм, но не надо напрягаться. Это чертовски усложняет работу. Лучше расслабьтесь, и делайте все легко.

— Вы так думаете? — с некоторым сомнением отозвалась она.

— Это можно прочесть в любой книжке по физкультуре, — сказал он.

— Стоп! — отчеканил Леметри, — Что-то не так.

— Что неправильно? — снова спросила официантка.

— Девочка, ты тут абсолютно не при чем, — сказал француз, — мне чертовски не нравится, что все полисмены, а я вижу четырех, одновременно схватились за свои рации, и что-то слушают.

— Ты думаешь, возникла какая-то серьезная проблема? — уточнила Адели.

— У здешней полиции иногда бывают экстренные оповещения… — начала официантка…

 

…Это действительно было экстренное оповещение. Скоростные катера портовой полиции уже неслись наперерез грузовому судну, опасно нарушившему правила движения в порту. Никто из полисменов не думал, что сейчас произойдет нечто ужасное. Просто, команда перепилась, или обкурилась. Такое уже случалось и здесь, и во многих других крупных портах Азии… Вдруг со стороны танкера-газовоза раздалась серия хлестких звонких щелков, будто пулеметная очередь. Полусферы — верхушки четырех огромных криогенных емкостей оторвались, и подпрыгнули в воздух, а корабль исчез, накрытый грандиозной шапкой из клубящегося тумана — смеси быстро испаряющегося сжиженного газа и конденсирующейся из воздуха влаги. На какую-то секунду, полицейские катера оказались как будто в зоне арктического холода. А потом это чудовищно распухшее туманное облако вспыхнуло. Те, кто оказались рядом, не успели вообще ничего почувствовать, а наблюдателей, находившихся подальше на берегу, ослепила вспышка, на фоне которой заходящее солнце показалось тусклым мячиком цвета бронзы…

 

* * *

«Вспышка на западе»! — выкрикнул Леметри формулу тревоги при ядерном взрыве. Его выкрик вызвал у Томпсона стандартную, отработанную реакцию. Оба офицера отлично использовали те секунды, которые оставались в их распоряжении до прихода ударной волны, мчащейся втрое быстрее звука. Единственным доступным укрытием был лотосовый пруд: неглубокий широкий бетонный бассейн, залитый метровым слоем воды. Оба офицера нырнули туда, утащив с собой Адели, обоих ее детей и подвернувшуюся официантку. И тут же, сверху, как будто злой великан хлопнул огромной невидимой ладонью. Это прошла ударная волна, передав перпендикулярно своему курсу лишь малую долю разрушительной силы…

 

* * *ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: эпизод из истории взрывов на кораблях в порту.

 

6 декабря 1917 года. Галифакс (Канада). Взрыв судна «Монблан» с грузом 2500 тонн сырья для производства авиабомб. Есть записи впечатлений нескольких очевидцев.

Капитан корабля, который в момент взрыва находился в океане в 15 милях от Галифакса:

«9:04. На горизонте в стороне залива я увидел зарево, которое казалось ярче солнца».

Единственный выживший матрос с портового противопожарного судна:

«Когда волна спала, я увидел, что осталось от города. Это было чудовищное зрелище. Тела людей были разбросаны по улицам. Безголовые, разорванные трупы свисали с крыш и из окон зданий, с телеграфных проводов»…

 

* * *

 

Объективно, последствия взрыва в Галифаксе были таковы:

По обоим берегам пролива все каменные здания, не говоря уже о деревянных, почти полностью снесены. На всех домах в радиусе полкилометра сорваны крыши. Мосты, водонапорные башни, заводские кирпичные трубы — обрушились. После взрывной волны, в проливе возникло цунами, срывавшее с якорей и выбрасывавшее на берег даже большегрузные корабли. На Галифакс еще несколько минут падали фрагменты кораблей, каменных пирсов и кусков скал со дна пролива.

Около 4000 человек погибли и пропали без вести, около 9000 получили ранения.

В трех городских школах из 500 учеников выжило всего одиннадцать.

1600 зданий разрушено, 12 тысяч сильно повреждено.

Из стоявших в гавани судов критически повреждены все.

По радиусу критических разрушений (около мили), мощность взрыва определяется, как 2 — 3 килотонны в тротиловом эквиваленте (ТЭ) — столько взрывчатки и было на борту «Монблана».

 

* * *

 

Вернемся теперь в Сингапур вечером 17 января 2 года Хартии. Как уже говорилось, танкер-газовоз «Осимамисо» шел с грузом 75 тысяч тонн сжиженного природного газа. По формуле энергетического пересчета топливного взрыва в тротиловый эквивалент (ТЭ), увеличивающий коэффициент для природного газа равен 12. Если бы весь газ на «Осимомисо» сгорел в режиме объемного взрыва, то был бы достигнут ТЭ 900 килотонн. Но, при вспышке такого огромного количества топлива, 100-процентного сгорания не происходит. Срабатывает только часть.

 

*** Дискуссия в сети OYO по теме «Инновационный малайский фонарик для рыбалки» ***

Звезда Африки> Фонарик 75-Т проверен, светосила около 400 люменов.

Белая Богиня> Звезда Африки, уточни, достаточна ли подсветка целевого объекта?

Звезда Африки> Должна быть достаточная.

Граф Дракула> Я думаю, Железный Альбатрос уже может оценить визуально.

Мастер Гоблин> Железный Альбатрос, как там с виду, на целевом объекте?

Железный Альбатрос> Хозяева целевого объекта выглядит полностью удовлетворенными.

Мастер Гоблин> Wow! Классно! Давайте рассылать рекламную информацию в СМИ.

 

* * *

 

Понять смысл этой короткой сетевой дискуссии несложно, если знать, кто стоит за каким из условных имен (ников) на этом форуме о «малайском фонарике».

Звезда Африки — Ури-Муви Старк, комэск крыла «Нормандия Неман», консул Меганезии.

Железный Альбатрос — Улат Вук Махно, комэск крыла «Li-Re», консул Меганезии.

Мастер Гоблин — проконсул Визард Оз, директор штаба стратегического планирования.

Граф Дракула — доктор Упир, коммодор Народного флота, директор центра «Creatori».

Белая Богиня — Джой Прест Норна, директор инноваций Народного флота.

Фраза: «светосила около 400 люменов» означала оценку мощности взрыва 400 килотонн ТЭ.

 

* * *

 

Разумеется, ничего этого не знали шесть персонажей, успевших спрятаться в «полуоткрытом бетонированном убежище» (в бассейне с лотосами). После прохождения ударной волны, они с удивлением обнаружили себя на дне бассейна, в котором уровень воды был уже не метр, а три дюйма. Остальная вода выплеснулась, но успела сыграть роль защитного демпфера.

— Мама, мама, что это?! — воскликнул 10-летний Жак-Ив, первым вскакивая на ноги.

— Стой на месте! — строго сказала ему Адели Дюран.

— Ладно-ладно, мама, но ты посмотри, что там…

— Дети, это просто компьютерная игра, — авторитетно заявил бригадный генерал Леметри.

— Виртуальная реальность? — гордая своим знанием, уточнила 7-летняя Соланж.

— Точно! — подтвердил подполковник Томпсон, сразу уловивший блестящую идею старшего французского коллеги. Объявление о виртуальной реальности было единственным способом защитить детскую психику от критического потрясения.

— Боже… — тихо выдохнула Адели.

— Круто, мама, правда? — сказал Жак-Ив, изумлено осматриваясь, — Точно как в «Возвращении Терминатора». Ну, где все после термоядерной войны. Мама, а как сингапурцы это делают?

— Сынок, спроси у дяди Сезара, — тихо ответила Адели (которая, конечно, ни на мгновение не поверила в экспромт о компьютерной игре, но поняла, что это лучший вариант для детей).

— Это не так уж сложно, малыш, — произнес бригадный генерал, — весь фокус в использовании атмосферной облачности, как огромного монитора.

— Именно так возникают миражи в пустыне, — находчиво уточнил Томпсон.

— Да, дети, — слегка сдавленным голосом поддержала Адели, — помните, я вам рассказывала про караваны верблюдов в Африке, и про иллюзорные оазисы?

— А как сингапурцы делают запах? — поинтересовалась обстоятельная Соланж.

— Не знаю, милая. Давай посмотрим потом в Интернет, наверное, там написано.

— Хорошо, мама. А сейчас мы тут поиграем?

— Да, но только аккуратно. И слушайтесь дядю Сезара и дядю Томаса.

— Ух! Даже сажа как настоящая! — восхитился Жак-Ив, растирая в пальцах черную пыль.

 

И в этот момент очнулась девушка-официантка, до того пребывавшая в некотором ступоре.

— Мы все умерли, да? — шепотом спросила она.

— Нет, это спецэффекты, — быстро ответил подполковник, — Пойдем, осмотримся.

— Осмотримся? — переспросила она.

— Да. Мы же должны осмотреться, — он схватил девушку за руку, и потащил подальше от детей, подозревая, что у нее не хватит выдержки поддерживать игру в «виртуальную реальность». У Томпсона и то еле хватало выдержки. Единственное, что добавляло ему оптимизма, это четкая работа электронных часов на запястье. Казалось бы, при чем тут часы? Но, если бы взрыв был ядерным, то микросхема сгорела бы от электромагнитного импульса. Раз этого не произошло, значит — не ядерный. Но, из-за чего произошел неядерный взрыв такой чудовищной мощности?

Подполковник еще раз посмотрел на запад, в сторону исполинского светящегося гриба, ножка которого накрыла весь портовый комплекс и часть берега, а шляпка клубилась уже на какой-то заоблачной высоте. То ли гриб светился собственным пламенем, то ли сквозь него проходили последние лучи садящегося солнца, но так или иначе, он был сейчас единственным крупным источником света. Более мелкие источники мерцали в самом городе Сингапур, и можно было оценить масштабы разрушения по состоянию небоскребов. На их месте торчали бесформенные обрубки, ощетинившиеся хлыстами арматуры, и там что-то горело тусклым пламенем.

 

Томпсон на глаз определил дистанцию до гриба (до эпицентра взрыва), как пять километров. И достаточно было окинуть взглядом окружающие руины чтобы понять: избыточное давление во фронте ударной волны здесь, на курортном островке Сентоса, составляло около 0.05 МПа. Это значит: неукрепленные здания разрушаются, а люди вне укрытий получают фатальные травмы. Кроме того, тела людей и фрагменты разрушенных сооружений имеют свойство перемешиваться шокирующим образом. «Плюс, что сумерки, и нет электричества, — подумал Томпсон, глядя на несколько таких шедевров абстрактной скульптуры, созданных силой ударной волны, — хоть не видны подробности. Иначе у девчонки случилась бы истерика. А так, она, вроде, в норме». Девушка-официантка как раз успела оглядеться, и робко спросила:

— Это что, атомная война?

— Нет. Не атомная. И не война. Это какой-то теракт, или взрыв на химическом заводе.

— Но, этот страшный гриб…

— Дымно-пылевой гриб, — сообщил он, — суть термодинамическое явление, вызываемое мощной тепловой конвекцией из зоны взрывного разогрева в лежащие выше слои атмосферы. Любой достаточно мощный взрыв завершается формированием гриба. А здесь, если я верно вспомнил таблицы по оружию массового поражения, мощность была около половины мегатонны ТЭ.

 

Она пожала плечами,

— Это мне ничего не говорит.

— Тридцать раз по столько, сколько было в Хиросиме, — пояснил американский подполковник.

— Но ведь в Хиросиме была атомная бомба.

— Верно. Но обычные взрывы бывают очень мощными. Как-то раз в Китае взорвались склады аммиачной селитры, больше миллиона тонн. Там было похуже, чем здесь.

— А радиация? — подозрительно спросила девушка.

— Нет. Я же сказал: взрыв не атомный. Не беспокойся об этом. Давай лучше подумаем, как нам добраться до не разрушенной части города. Ты местная, наверное, лучше знаешь.

— Я не местная. Я из Камбоджи, приехала на заработки. И я всегда ходила по этому мосту…

 

Девушка замолчала, и показала рукой на то, что еще час назад было замечательным мостом, с автомобильными полосами, с трассой монорельса, с пешеходной и велосипедной дорожкой. А теперь на месте этой изящной многофункциональной 500-метровой арки остались лишь куски скрученного железа, покачивающиеся на помятых и погнутых колоннах-опорах.

— Не пройдем, — резонно заключил подполковник, — в любом случае, на той стороне все к черту раздолбано, я отсюда вижу. Надо переправляться в восточную часть города. Где тут лодки?

— Есть много всяких лодок в бухте Океан-Форт, это вот там, — она показала на юго-восток.

— Отлично… Как тебя зовут?

— Чау Пуэр. Пуэр это имя.

— Отлично, Пуэр. А меня зовут Томас Томпсон. Томас это имя. Так. Собираем людей. Сезар!

— Да, Томас! — откликнулся бригадный генерал, общавшийся с Адели и детьми.

— Сезар, давай пойдем на юго-восточный берег искать лодку.

— Отличная идея, дружище! Так! Адели, Соланж, Жак-Ив, идем на виртуальное приключение! Слушайте задачу: найти корабль и переплыть море.

— Классно! — воскликнул Жак-Ив, — А мне можно будет порулить кораблем?

— Только под присмотром взрослых, таковы правила, малыш.

— А там не будет очень страшно? — с сомнением в голосе спросила Соланж.

— Детка, это ведь игра, — скрывая дрожь в голосе, напомнила Адели.

 

…

 

Ночь с 17 на 18 января. Безымянный островок в индонезийском архипелаге Анамбас.

 

Загадочные чернокожие пираты Анамбаса, описанные арабским мореходов Ибн Батута еще в далеком XIII веке, никуда не делись за 800 лет. Это племя, называвшее себя Рпонге, в совсем незапамятные времена жило на изрезанных берегах Бенгальского залива к востоку от дельты Брахмапутры, и было знаменито, как одно из племен Ракса, или Ракшасов — черных демонов — людоедов. Позже, во времена индийской античности, Рпонге мигрировали на юго-восток, по андаманскому побережью, и, обогнув Малакку, осели здесь, на островах Анамбас. Так они и продолжали разнообразить мирный рыбный промысел регулярным пиратством, но на фоне разразившихся в этом регионе войн, их скромный разбой был незаметен. Позже, когда войны поутихли, их разбой снова стал незаметен на фоне малайских пиратов — в массе своей крайне неадекватных субъектов, наркоманов и просто психопатов. Рпонге (хотя и имели репутацию демонов-людоедов) никогда не убивали людей просто так, поэтому, их сравнительно мягкие налеты не попадали в сферу особого внимания Интерпола и национальных полиций.

 

Именно пираты — Рпонге сутки назад изящно взяли на абордаж танкер-газовоз «Осимамисо» (использовав подкуп ночной вахты). Разумеется, трюк с подкупом был не их творчеством. В данном налете Рпонге участвовали, как местная наемная команда при диверсионном отряде Народного флота Меганезии. И вот сейчас командир отряда, 19-летний даяк капо Коломбо и старейшина Рпонге, уважительно называвшийся дедушка Дунг, обсуждали итоги налета.

 

Раскурив сигару, дедушка Дунг помолчал немного, чтобы продемонстрировать неспешность и обстоятельность, которая ему к лицу по возрасту и статусу, и спросил:

— Удалось ли ваше дело, друг Коломбо?

— Да, — лаконично сказал даяк, — дело удалось. Спасибо тебе и всем людям Рпонге.

— Дело удалось… — старый темнокожий пират пару раз пыхнул сигарой, — И ты честно заплатил американскими долларами. Я сразу понял, что ты честный человек, хотя с твоим народом у нас бывало по-всякому. Вы, даяки, сложные люди, вас трудно понять.

— Меня понять легко, — ответил капо, — я делаю то, что говорю.

— А подарки? — спросил дедушка Дунг, и показал ладонью в сторону яркого квадрата из четырех горящих костров, — Смотри, наши парни и девушки делят подарки, которые ты им подарил. Ты подарил много ценных вещей. Почему? Ты ведь не был должен нам больше, чем сказал.

— Подарки укрепляют дружбу, вот почему.

— Подарки укрепляют дружбу, — старый пират медленно наклонил голову, — но если кто-то стал дарить большие подарки после сделки, не значит ли это, что он получил намного больше, чем кажется? В чем было ваше дело? Если ты скажешь — ты действительно друг.

 

Капо Коломбо задумался. В словах дедушки Дунга было недосказанное, но явно обозначенное окончание: «а если ты не скажешь, то ты, скорее всего, не друг, а обманщик». И, рассудив, что произошедшее уже не является тайной, капо ответил:

— Мы уничтожили вражескую эскадру в порту Сингапура и сожгли большую часть порта.

— О! Вы сожгли те военные корабли Британии, Франции, Сингапура, Малайзии и Брунея да?

— Да, — лаконично подтвердил молодой даяк.

— Да… — проговорил дедушка Дунг, и несколько раз пыхнул сигарой, — ты сделал моих людей солдатами в вашей большой войне. Ты думаешь, что друзья так поступают?

— Ты спросил, я ответил. Если ты считаешь, что я дал мало денег или подарков, то скажи, и я добавлю что-то за проблемы, которые могут быть у людей Рпонге.

— Эх, Коломбо. Разве, мертвым нужны деньги и подарки? Я видел разные войны, и я знаю, что получится дальше. Тут сделают «антитеррористическую операцию», так это называется. Будут бомбить с воздуха нашу деревню, а потом высадят наемников, чтобы убить тех, кто еще жив.

— Я так не думаю, — ответил даяк.

— Ты так не думаешь, но уже предлагаешь отступное.

— Все в руках судьбы, дедушка Дунг. Много веков люди Рпонге всегда брали в море добычу на китайских, британских и малайских кораблях. Бывало, в ответ приходили чьи-то солдаты, но не всегда. Сейчас, из-за нашей войны риск для людей Рпонге вырос, и я предлагаю отступное.

 

Старый пират снова пыхнул сигарой и покивал головой.

— Все в руках судьбы, но многое в руках человека. Ты мог рассчитаться, и уйти вместе со своими людьми на ваших быстрых лодках. Но ты так не сделал. Я еще не знаю, друг ли ты, но знаю: ты честный человек. Твоему слову можно верить.

— А ты хитрый человек, — с чуть заметной иронией ответил капо, — кто-то сказал тебе про Сингапур раньше, чем мы сели у костра. Я видел твои глаза. Ты узнал новость не от меня.

— Ты тоже хитрый человек, раз понял это. И ты сейчас пообещал отступное.

— Да, я пообещал. Ответь: что хотели бы получить люди Рпонге?

— У Рпонге, — произнес дедушка Дунг, — есть дети, есть молодые люди, есть взрослые люди, есть старики. Оглядись, кого ты видишь больше всего?

— В основном, молодые и дети, — ответил капо Коломбо, — взрослых и стариков очень мало.

— Да. Взрослых всего дюжина, а старик остался только один — я. Это очень неправильно.

— Конечно, это неправильно, дедушка Дунг, но я спросил не об этом.

— Нет, ты спросил об этом. Ты спросил: что хотели бы получить люди Рпонге? Вот ответ: люди Рпонге хотели бы получить будущее. На рассвете, я и все взрослые, уйдем на большой остров Сиантан. Три часа пути на север. Там мы пересидим войну, которую вы начали. Это не просто. Судьба может решить по-всякому, но нельзя, чтобы люди Рпонге исчезли. В море уже почти не осталось правильных людей. А на востоке, в океане за Филиппинами, ваша новая страна. Я уже говорил с тобой, смотрел на твоих спутников, и понял, что у вас там правильная страна. Теперь слушай, что хотели бы получить люди Рпонге. Ты возьмешь в твою новую страну всех наших молодых людей, и детей, и будешь им, как мой младший брат. Если ты друг, то согласишься.

 

Капо Коломбо надолго задумался, внимательно глядя на компанию, веселящуюся на площадке, отмеченной квадратом костров. Почти двести парней и девушек. И еще дети. Много детей.

— Я спросил об отступном, дедушка Дунг. А ты предлагаешь мне взвалить на плечи гору.

— Ты, — ответил старый пират, — хотел заплатить нам. А я предлагаю тебе подарок. Ты нигде не найдешь людей, более верных, чем Рпонге. Поэтому ты пришел сюда, когда тебе понадобились такие люди. Вот и возьми их с собой. Или ты боишься?

— Не говори мне о страхе, дедушка Дунг, — в голосе молодого даяка прозвучал металл.

— Хорошо. Ты смелый. Тогда почему ты сомневаешься?

— Я сомневаюсь потому, что война не окончена. Если я возьму этих молодых людей с собой, то поведу их в битвы. Кто-то погибнет, и я буду в этом виноват, если сейчас дам тебе обещание.

— Кто-то всегда погибает. Коломбо. Так устроен мир. Я тоже терял в бою родных людей. Ты не будешь виноват в этом, если разделишь риск с ними. Ты сам сказал: все в руках судьбы.

— Ты, — медленно произнес даяк, — хочешь, чтобы я поклялся перед собакой-драконом Аасу?

— Нет, Коломбо, я не хочу, — старый пират улыбнулся, — я мало знаю о богине даяков. Лучше не вмешивать сюда никаких богов. Это дело родственное, и я доверяю тебе, родич.

— Я сделаю, как ты сказал, родич, — лаконично ответил капо Коломбо.

 

* * *

 

Атолл Факаофо, Токелау (формально часть Новозеландского союза). Раннее утро 17 января.

(Соответствует полудню 17 января в Нью-Йорке, и полночи 18 января в Сингапуре).

 

Атолл Факаофо имеет форму ромба, ориентированного по сторонам света. Диагональ север-юг — примерно 10 км, а диагональ восток-запад определить трудно, поскольку ромб как будто вмят с восточной стороны. Некоторые псевдо-ученые говорят, что эта вмятина — результат природной катастрофы, потому и населены только два островка-моту в западном углу атолла (Фенуа-Фала и Фенуа-Фале). На самом же деле просто коралловый барьер так неровно вырос, а население так распределено потому, что эти два моту самые большие. Кроме того, между ними так мелко, что жители еще в древности построили несколько дамб, расширив площадь суши. Всего получилось полтора квадратных километра площади (на 400 жителей). Еще примерно столько же площадей разбросано на полусотне других моту по всему периметру. Считается, что они необитаемы…

 

…Лейтенант Рассел Скопс хлебнул зеленого чая из старой керамической чашки, и проворчал:

— Необитаемы они, как же, держи карман шире.

— Это ты к чему, командир? — спросил матрос Харви Болдуин.

— А ты возьми бинокль, посмотри на норд-ост, и поймешь.

— Сейчас посмотрю, — сказал матрос, взял бинокль и навел на зеленую полосу, видневшуюся на горизонте, на северо-восточном барьере в 8 километрах от них.

 

Тут требуется ремарка. Семь американских моряков с погибшего авианосца «Вудро Вильсон» оказались в мини-отеле Таупулега на Фенуа-Фале-Токелау, совершив за декаду морской круиз, который в туристическом справочнике был бы описан примерно так:

4 января. Соломоновы острова, Аттракцион «спасение с корабля, подорвавшегося на мине».

4 января (вечер). Трансфер гидропланом на Футуна (королевство Сигаве). Размещение в отеле.

5 января. Экскурсия по острову Футуна, осмотр памятников и мест попадания авиабомб.

6 января. Трансфер гидропланом в Окленд (Новая Зеландия). Размещение на военной базе.

8 января. Аттракцион «побег с военной базы из-под стражи военной полиции США».

9 января. Трансфер катером на остров-вулкан Хантер (бывшая акватория Новой Каледонии).

10 — 15 января. Аттракцион «экологическая разведка, будто бы, уранового рудника».

16 — 17 января: Трансфер катером на Факаофо (Токелау). Размещение в отеле.

 

Семеро американских моряков (точнее, бывших моряков, поскольку формально они считались погибшими при взрыве авианосца «Вудро Вильсон») прибыли на Факаофо на рассвете. Бросив скромный багаж в единственной большой комнате единственного на Факаофо отеля (а точнее, гостевого домика), носившего название «Таупулега», они сидели теперь под навесом в кафе (а точнее, на открытой веранде-гостиной), и от нечего делать, обозревали окрестности.

— Ого, блин… — произнес Болдуин, наведя командирский бинокль на длинную зеленую полосу, ограничивающую противоположный край лагуны, — …Там такая верфь, чтоб меня разорвало!

— Верфь? Ну-ка покажи! — включилась сержант Сэлли Кигэйт, отобрала у него бинокль, и стала просматривать 5-километровую полосу песчаного пляжа, кое-где рассеченного протоками, а в других местах украшенного букетами кокосовых пальм и пушистыми воланами кустарника. С первого взгляда, могло показаться, что из творений человеческих рук там есть только «fare» — хижины аборигенов, установленные на тонких ножках-сваях над мелководьем вдоль пляжа. И, конечно, радом с «fare» имелись «proa» — туземные каноэ с балансирами. При внимательном взгляде, можно было выделить некоторые дополнительные детали. Например, рыболовные сети, развешанные (как бы, для просушки) на бамбуковых жердях, проложенных между хижинами на уровне крыш, были вовсе не сетями, а скорее камуфляжной сеткой. И три 18-метровых катера-катамарана, загнанные под эти сети (как бы, чтоб не перегревались на солнце) являлись не плавсредствами любознательных туристов, а продукцией в процессе сборки. Видно было, что элементы палубы, надстройки и ходового агрегата еще не установлены, и аккуратно лежат под пальмовыми крышами как бы «хижин». И что под бамбуковыми жердями, на которых как бы «сушатся рыболовные сети», проложена кран-балка и по ней ездит манипулятор с захватом.

— Что там. Сэлли? — спросила Энн Морс.

— Очередной фокус нези, — ответила сержант, — верфь, замаскированная под деревню папуасов.

— Но ведь тут новозеландская территория, — заметил Джуниус Горн.

— Ты думаешь, их это гребет? — съязвила Сэлли, — Черта с два. Нези плевали на это, вот что!

— Дай посмотреть! — он взял у Сэлли бинокль, навел на ту же полосу, и заявил, — Маскировка хреновая. Любой туземец тут уже знает про верфь, я точно говорю.

— Ты не врубаешься, — отреагировала она.

— Во что я не врубаюсь?

— Вот во что! — она повернулась к стойке, на которой сидел, болтая ногами, туземец-тинэйджер, дожидаясь возможных заказов, и попросила, — Джайк, пожалуйста, подойди сюда.

— Минуту, мэм, — ответил тот, спрыгнул о стойки и подошел к столику, — Что?

— Джайк, ты знаешь, чья там верфь?

— Где мэм?

— Вот, — Сэлли показала рукой, — на том длинном моту с противоположной стороны лагуны.

— А там верфь?

— Вот, приглядись, — включился Джуниус Горн, и протянул ему бинокль.

— У-у… — без особого удивления, произнес юный туземец. — …Да, там что-то вроде верфи.

— Так, чья это может быть верфь? — снова спросила Сэлли Кигэйт.

— Не знаю, — туземец вернул Горну бинокль, и пожал плечами, — кому-то надо, вот и верфь.

— Ясно, Джайк, спасибо, — сказала Сэлли, — и, пожалуйста, сделай холодный коктейль.

— «Папа-Док» годится? — спросил он.

— Да, Джайк, это в самый раз.

— Сейчас сделаю. Может, кому-то еще?

— Мне, — отозвался Болдуин, — как говорят русские: с утра не выпил, день потерян.

— Докатились, — буркнул лейтенант Скопс, — тогда уж давайте вместе. Семь коктейлей, Джайк.

— Отлично, сэр! Три минуты! — и туземец ускакал за стойку.

— А что это за коктейль? — поинтересовался матрос Альф Сантано.

— Это, — ответила Сэлли, — полста грамм абсента, полстакана хинного тоника и куча льда.

Харви Болдуин щелкнул пальцами.

— Сэлли, ты гениальная девушка! Я только сейчас понял смысл твоего шоу.

— Правда? И что ты понял?

— Я понял, что, во-первых, мальчишка-туземец не впервые видит эту верфь. Во-вторых, он на стороне владельцев верфи и не заложит их. А в-третьих, его дежурный коктейль «Папа-Док», любимый только бойцами революционных фронтов, бегающих по джунглям с пулеметами.

— Почему только они это любят? — спросил Джуниус Горн.

— Потому, — сказал Болдуин, — что вкус не ахти, зато, это отличная профилактика малярии.

Лейтенант Кэрол Рамирес похлопала ладонью по столу рядом с раскрытым ноутбуком.

— Слушайте, ребята! Я читаю новости и вижу какой-то долбанный бред!

— А ты ожидала увидеть там диалоги Платона? — съехидничал лейтенант Скопс.

— Хорошая шутка, Рассел, но если в этом есть хоть капля правды, то уже не до смеха.

— А