Бабьи курганы и урочище Болваны

Еще недавно в степях Европейской части Советского Союза встречались довольно часто грубо вытесанные из камня истуканы, которые народ называл бабами.

Их можно было видеть во многих местах южнее городов Харькова, Воронежа и Саратова. Сооружение каменных баб, а также курганов, на которых обычно были они установлены, большинство археологов приписывает половцам. Об этом свидетельствуют также и письменные памятники тех давних времен. Так, посол французского короля Людовика IX фламандец Вильгельм Рубруквис во время своего путешествия в Монголию побывал в южно-русских степях. В 1253 году он писал: «Половцы возводили холмы над умершими и ставили на них статуи, обращенные лицом к востоку». Надо полагать, что это были могилы царей, военачальников и знатных особ.

В большинстве своем бабы представляют обрубки камня, из верхней части которого высечена голова человека. Другие же отделаны более тщательно и изображают мужские и женские фигуры в стоячем или сидячем положении. Археологи датируют их XI—XII веками, но в этом вопросе нет единого мнения, и отдельные ученые склонны отнести сооружение некоторых каменных баб к VI—VIII векам нашей эры.

Произведено было несколько раскопок курганов, на которых стояли каменные бабы, и в них находили гробницы, сложенные из камня, в которых оказывались человеческие и конские скелеты, урны с пеплом, различные золотые и серебряные украшения и глиняные сосуды.

В Нижнем Поволжье как в Саратовской, так и в Волгоградской областях не раз отмечалось наличие каменных баб. В своем «Историко-географическом словаре Саратовской губернии» об этом упоминает А. Н. Минх. Он пишет: «По сведениям учителя приходского училища города Балашова Гольцева в «Саратовских губернских ведомостях» 1898 года № 44, с западной стороны города Балашова за рекой Чичерой, во владении купца В. П. Туркина находится неместный камень с грубым изображением высеченной на нем человеческой головы монгольского типа. Нос и нижняя часть лица попорчены. Голова, глаза и усы выкрашены кем-то в позднейшее время желтой краской. Камень напоминает формой египетскую мумию. По словам Гольцева, он весит около восьми пудов и стоял, вероятно, на кургане, возле которого и находится в настоящее время. Курган этот несколько разрыт, но кем и найдено ли что-либо — неизвестно».

Совсем недавно, летом 1956 года, в Волгоградской области на территории Урюпинского района в окрестностях станицы Добринской, неподалеку от кургана на глубине сорока—пятидесяти сантиметров трактором выпахана была каменная баба.

Она так же, как и описанная выше А. Н. Минхом, имела форму египетской мумии и лицо монгольского типа. Находку эту передали краеведческому музею города Балашова, где ее можно видеть и в настоящее время.

Каменные бабы — памятники далекого прошлого края — в ряде мест Нижнего Поволжья дали свое имя отдельным курганам и урочищам. В Урюпинском районе близ хутора Лысогорского находятся так называемые Бабьи курганы. По рассказам старожилов, лет пятьдесят—шестьдесят тому назад на них почти на каждом стояли истуканы, вытесанные из камня и изображавшие фигуры людей.

Потом куда-то они исчезли, вероятно, во время гражданской войны домовитые казаки-скопидомы соседних хуторов нашли им применение в своем хозяйстве. Разбили на куски и использовали для постройки сараев и изгородей.

В некоторых приволжских деревнях и селах каменных баб почему-то величают иногда болванами. И это нашло также свое отражение на географической карте Нижнего Поволжья. Железнодорожная линия, идущая из Камышина в Балашов, перейдя через реку Иловлю, вскоре достигает станции Авилово. Вблизи нее расположено урочище Болваны. Ряд письменных источников указывает, что более ста лет тому назад, еще в сороковых годах прошлого столетия, в этих местах стояли два болвана — каменные бабы, которые затем были неизвестно кем и когда уничтожены. Оба эти болвана походили скорее на каменные столбы, и лишь их верхняя часть имела форму человеческой головы с обозначенными самым примитивным способом, но угадываемыми чертами лица.

Простояв чуть ли не тысячелетие и уже исчезнув сами, каменные бабы сумели закрепиться в памяти народа теми или иными названиями, которые еще сохранились и сейчас за местами, где когда-то они стояли, обращенные лицом к востоку, к восходящему над землей солнцу.

 

СТАРЫЕ ГОРОДКИ

В окрестностях целого ряда прихоперских станиц можно встретить довольно часто урочища, так называемые старые городки. Старожилы всегда охотно рассказывают слышанное ими от дедов и прадедов: когда-то лет двести, а может быть и больше, здесь, прежде чем переселиться на теперешнее место, стояли их станицы.

Так, на правом берегу Хопра находились ранее станицы Михайловская и город Урюпинск. Поселение станицы Котовской первоначально было в километрах двух от ее теперешнего расположения. Кроме того, некоторые городки и станицы на Хопре были не только перенесены в другое место, но даже исчезли совершенно с лица земли. В середине XIX столетия свое существование прекратила одна из старейших станиц Левыкинская, которая упоминается неоднократно в документах XVII века. В списке казаков, раненных под Азовом в 1696 году, говорится: «Хоперский казак Левыкина городка Иван Иванов сын Кузнецов ранен в левый висок и по левому же глазу из мозжары, то есть мортиры, раны тяжелые». Жители Левыкинской одни переселились в Тепикинскую, другие же во вновь образованную станицу Петровскую. В настоящее время, где прежде была Левыкинская станица, не осталось никаких признаков. И теперь уже с трудом даже старожилы укажут урочище ее старого городка, примерно километрах в шести от станицы Петровской.

Вблизи хутора Бубновского старым городком или городищем жители его называют место, где до 1708 года стоял казачий мятежный городок Хоперский.

Старых городков немало также и на Дону. Город Серафимович, прежде станица Усть-Медведицкая, находился первоначально на левом берегу Дона при устье реки Медведицы и лишь потом уже переселился на правый его берег. В Прихоперье и на Дону можно, пожалуй, сейчас насчитать около двух десятков, а может быть даже и больше, таких старых городков.

Все эти урочища примечательны тем, что здесь бывает немало интересных находок для археологов и любителей-краеведов. О некоторых из них стоит упомянуть. Особенно часты такие находки бывали как в самом старом городке станицы Михайловской, так и в окрестностях этой станицы. Одно время в половодье Хопра в старом городке вымыты были старинные кирпичи, так называемые пяточные, так как при их изготовлении рабочие уталкивали глину в форму собственными пятками. От современных они отличались гораздо большим размером и были необычно крепки.

Один из жителей станицы Михайловской как-то у себя на огороде поправлял изгородь. И когда для того, чтобы взамен старого подгнившего столба поставить новый, рыл яму, то его лопата ударилась обо что-то твердое, металлическое. Он принялся работать усерднее и вскоре извлек какой-то черный, весь покрытый землею предмет. Очистил его, и оказалось, что это маленькая пушечка длиною всего сорок сантиметров. Но и, как настоящие большие старинные пушки, она имела отверстие для поджигания заряда и небольшую ось для крепления. Ядро у нее, судя по ширине ствола, было величиною не больше обычного грецкого ореха.

Эта маленькая пушечка была не игрушечной, а являлась частью довольно оригинального сооружения артиллеристов, при помощи которого по тогдашним временам достигалась большая скорострельность. Состояло оно из большого прочно сделанного из дуба колеса, на которое по краю обода крепилось от восьми до двенадцати небольших пушечек. Колесо устанавливалось на земляном валу, которым обычно обносились казачьи городки. Это колесо могло свободно и легко вращаться на столбе. Обслуживало такое артиллерийское сооружение три-четыре человека. Предварительно заряжали все пушечки. А когда из одной производился выстрел, то к старшему пушкарю подвигалась другая, а тем временем освободившуюся вновь заряжали. Старший пушкарь стрелял из второй, потом ее тоже начинали заряжать, а он уже стрелял из третьей и так далее. Этим и достигалась почти непрерывная стрельба.

Неподалеку от хутора Краснояровского, как раз напротив старого городка станицы Михайловской, находится заброшенное уже лет двести с лишним кладбище. Никаких признаков кладбища — ни могил, ни крестов— здесь не сохранилось. Их занесло сыпучими песками. И вот лет двадцать пять—тридцать тому назад, после сильных ветров, сдувших песок с одного места на другое, обнаружена была громадная грубо обтесанная дубовая, выдолбленная внутри и заколоченная сверху доской колода. Это был гроб. В XVII столетии их делали не из досок, а прямо из целого дерева. Внутри колоды ничего, кроме полуистлевших человеческих костей, не было найдено.

Немного же дальше от этого места на песчаном бугре ветры выдули хотя и небольшую, но примечательную вещицу. Длина ее была около пятнадцати сантиметров, толщина не более полусантиметра. Сделана из чистой красной меди и имела форму шестиконечного креста. Но это был не крест. На верхней части ее изображено человеческое лицо с резко выраженным косым разрезом глаз монгольского типа, а верхней и нижней перекладинам придана форма рук и ног.

По предположению археологов эта вещица, по всей вероятности, — нательный идол-талисман, принадлежавший, может быть, печенегам, хозарам или кочевникам какой-либо другой национальности, обитавшим когда-то в наших южно-русских степях. Можно полагать, что на старое кладбище идол-талисман попал таким образом: казаки, случайно найдя его и не разбираясь очень в религиозных тонкостях, посчитали за крест и использовали при погребении одного из своих станичников.

Находки подобного рода бывали и в других местах, где есть старые городки, остатки прежних казачьих поселений. С одной из них, напоминающей о плавании судов по реке во время Азовского похода, связано в нижнем течении Хопра название Ковшевого кургана. Имя свое он получил будто бы потому, что казаками у его подножия найден был огромный ковш. О происхождении его создана целая легенда. После постройки и спуска на воду судов на реке Вороне и на Хопре в окрестностях города Борисоглебска, они направляются вниз по Хопру к Дону, чтобы присоединиться к флотилии, шедшей к Азову из Воронежа. Перед этим было решено осмотреть тщательно суда и на них навести образцовый порядок, для чего и остановились на Хопре у кургана. Найденный казаками ковш был одним из тех, которыми пользовались русские работные люди, когда смолили свои суда, прежде чем выйти на Дон и соединиться с главной флотилией. Легенда утверждает также, что в это время Петр Первый побывал на этих судах, осмотрел их.

 

ПЕРЕВОЛОКА

В одной старинной песне донских казаков – эту песню еще и теперь можно услышать – поется:

 

Ой да было оно-то, братцы,

Было на речке Камышенке,

Ой да стояли там, братцы, они,

Стояли они, люди вольные,

Ой да, братцы, все-то они казаки,

Казаки донские да янцкие.

И далее песня повествует о том, как, собравшись в круг, казаки держат совет с Ермаком Тимофеевичем, что им делать, куда идти: на Волгу-матушку, или к славной реченьке родному тихому Дону. Камышенка, о которой идет речь в песне, впадает в Волгу, и в своем верхнем течении подходит близко к другой такой же небольшой речке Иловле, являющейся левобережным притоком Дона. Обе эти речки проходят в месте наибольшего сближения Волги и Дона, которые являются важнейшими водными путями нашей родины. Междуречье, разграничивающее бассейны этих рек, еще с незапамятных времен носило название переволоки. На карте Тесселя Герарда, составленной им в 1614 году, оно так и было обозначено. Прежде через него проходили три волока, по которым суда перетаскивались из Дона в Волгу и обратно. Первый из них проходил между речками Иловлей и Камышенкой, второй шел от Царицына до Калача и третий от теперешней Дубовки на Иловлю.

Еще во времена хозар, владевших нижним течением Волги и Дона, русские пользовались переволоком. По свидетельству арабского писателя Ибн Хардат Бега, в 913—914 годах русские, получив разрешение перетащить свои суда из Дона в Волгу, двинулись потом на них к берегам Каспия. Несколько позже, в 969 году, великий князь Святослав также переволокой спустился вниз по Волге, взял приступом столицу Хозарского Кагоната Итиль и разорил ее.

Со второй половины XVI столетия переволокой начинают постоянно пользоваться донские казаки. Наиболее излюбленный их путь был следующий: войдя с Дона в устье речки Иловли, они в легких своих стругах поднимались вверх по ее течению, а потом, перетащив их в Камышенку, по ней уже спускались в Волгу. Устье Камышенки для купеческих и царских судов считалось самым неблагонадежным и опасным местом, где они могли подвергнуться в любое время нападению казаков и волжской голытьбы. При проходе его ими принимались всегда необходимые меры предосторожности. К тому же суда ходили в то время не в одиночку, а большими караванами, и на них обязательно находился отряд стрельцов, хорошо вооруженных не только ружьями и мушкетами, но даже и пушками.

Об этом наиболее древнем волоке упоминается в известном литературном памятнике русского устного народного творчества «Древние российские стихотворения, собранные Киршей Даниловым» в песне «Князь Репнин». Довольно обстоятельно описал его и Адам Олеарий. Дважды, в 1667 и 1670 годах, со своею вольницей по Иловле и Камышенке переволакивался Степан Разин.

В конце XVIII столетия большое торговое значение приобретает Дубовка, ставшая к этому времени перевалочным пунктом всех товаров, которые шли с Волги на Дон. Отсюда перевозились даже суда. Их разбирали, грузили на подводы и отправляли на донские пристани и на Медведицу. Но что самое интересное — небольшие струги и барки везли целиком. Устанавливали на колеса и, в зависимости от размеров, их тянуло восемь—десять и даже более пар волов.

На переволоке между Дубовкой на Волге и станицей Качалинской на Дону в 1846 году построена была конная железная дорога. Этот, хотя и без паровозов, стальной путь был первым такого рода сооружением в Нижнем Поволжье. По замыслу строителей конная дорога должна была бы обеспечить более удобную и быструю переброску грузов. Но она с поставленной перед ней задачей не справилась. Вследствие плохого устройства и неумелой постановки всего дела эта дорога, просуществовав всего только десять лет, в конце концов была закрыта.

В 1858 году правительство разрешило постройку Волго-Донской железной дороги от города Царицына до хутора Калач-на-Дону. Акционерная кампания, которая вела ее строительство, нещадно эксплуатировала рабочих. Это привело к тому, что в 1860 году здесь вспыхнула забастовка, или, как тогда ее называли, железнодорожный бунт.

Особое возмущение у рабочих вызывали подрядчики, которые поставляли для них провизию испорченную, недоброкачественную да к тому же по завышенным ценам. Злоупотребления настолько были вопиющими, что прибывшие для выяснения причин беспорядков из Петербурга флигель-адъютант Рылеев и чиновник особых поручений Министерства внутренних дел Арсеньев не могли их скрыть, и некоторые члены акционерной кампании были отданы под суд. Постройка железной дороги Царицын—Калач закончена была в 1862 году, по ней открывается движение грузовых и пассажирских поездов.

Еще в XVI столетии сделана была попытка соединить Волгу с Доном каналом. Турецкий султан Селим нс мог смириться с тем, что мусульманский мир в устье Волги утратил один из своих чудеснейших городов, столицу татарского ханства Астрахань. В 1569 году турки вместе с крымскими татарами предприняли против русских поход. Из Азова берегом Дона двигались их войска, а по реке суда, на которые погружены были пушки и все к ним боеприпасы. Достигнув переволоки, турки и татары по распоряжению паши Керима, для того чтобы провести суда из Дона в Волгу, принялись за сооружение канала между речками Иловля и Камышенка. Около семидесяти тысяч человек взялись за заступы и лопаты. Но работа продвигалась крайне медленно, и ей не было видно конца. Тогда паша Керим распорядился тащить суда посуху. А когда и это не удалось, то он бросил их и со всей армией направился к Астрахани. Взять ее ему не удалось, и он глубокой осенью глухими степями, понеся большие потери, возвращается в Азов, чтобы потом предстать перед разгневанными очами грозного султана. Больше турки уже не смели появляться на берегах великой русской реки.

Ров, где паша Керим предполагал проложить канал, зарастал жесткими степными травами и горькой седой полынью. Так бесславно закончилась их попытка соединить Волгу с Доном.

Пытался разрешить вопрос о сооружении канала и Петр Первый. В 1694 году с рядом важных поручений посылается в низовые волжские города князь Б. А. Куракин. Ему также дан был наказ, чтобы он посмотрел и озаботился о том, как можно устроить шлюзное дело на Камышенке. Вскоре на правом ее берегу построили особое укрепление, где впоследствии разместилось управление, ведавшее всеми работами по прорытию канала. Руководство этим делом Петр Первый поручил немецкому инженеру Брекелю.

Современники отмечают, что Брекель как земляные работы, так и сооружение шлюзов вел крайне медленно. Причины этого неизвестны — или Брекель вообще имел слабые познания в области инженерного искусства, или же просто не хотел себя слишком утруждать. Кроме того, немецкий инженер оказался и нечестным человеком. Он растратил значительную сумму казенных денег и, сказавшись больным, тайно уехал в Москву. Там у своего слуги, тоже иностранца, взял паспорт и под чужим именем бежал из России.

Когда Петр Первый узнает об этом, то, чтобы не были приостановлены работы, вместо Брекеля посылает англичанина капитана Перри. В течение трех лет этот капитан занимался сооружением канала. Несмотря на все свои старания, Перри так и не мог как следует наладить работы. К тому же в этом ему противодействовал астраханский воевода Голицын, который обязан был ежегодно для постройки канала присылать десять тысяч рабочих, инструменты и лес. Ни одну из этих повинностей он не выполнял, а его агенты распространяли среди народа слухи, что рыть канал не богоугодное дело, изменять течение рек великий грех и противно воле господней. Перри жалуется Петру Первому. Тот, отстранив Голицына, назначает вместо него воеводой Апраксина. Но начавшаяся в 1700 году война со шведами замедлила работы. Царь потребовал Перри к себе в Москву, где ему дает новое поручение, посылает в Воронеж для корабельных работ.

Некоторое время сооружением канала ведает русский инженер Корчмин, а потом оно вскоре было прекращено. Посланный в 1702 году на Волгу капитан Памбург производит съемки и изготовляет карту местности, где предполагалось построить канал. Побывавший в 1782 году в Саратовском наместничестве профессор академик Н. Я. Озерецковский пишет: «...канал оный весьма глубок и широк и по бокам оброс травою, однако не осыпается». Насыпи, что шла вдоль него, народ дал название вала.

В 1774 году для проведения нивелировки и выяснения возможностей возобновления работ посылается астроном Ловиц. Вблизи Царицына он задержан был Пугачевым и повешен. Позже, чтобы соединить Волгу с Доном, неоднократно проводились изыскания. Предлагались самые разнообразные проекты. Некоторые указывали на большие трудности соединения Волги и Дона через Камышенку и Иловлю, хотя между ними и было самое кратчайшее расстояние. При этом отмечали — что русло первой речки ниже русла второй и что кряж, являющийся между ними водоразделом, очень высок и его пришлось бы прорвать на глубину более чем сто метров. Поэтому предлагали соединить Дон не непосредственно с Волгой, а с ее притоком Окою. Было пять таких различных вариантов, но ни один из них не был осуществлен.

В 1885 году для обследования возможности постройки канала снаряжается целая экспедиция, во главе которой стоял французский инженер Леон Дрю, но изыскания и этой экспедиции были бесплодны. Сооружение канала царской России оказалось явно не по силам. Постройка его была осуществлена только после Великой Октябрьской социалистической революции.

 

МАМАЕВ КУРГАН

С вершины Мамаева кургана видны весь Волгоград, Волга уходящие и сливающиеся где-то далеко там, на востоке, с горизонтом степи. Изрезанный оврагами, спускается он крутыми уступами к реке. Когда-то держали на нем свою заставу татары. На самом его гребне стоял всадник и, приставив щитком к глазам ладонь, зорко всматривался, следил, не появятся ли где русские воины. В темно-синем безоблачном небе кружили степные орлы и коршуны. Нещадно жгло жаркое солнце. Выгорали травы, и лишь редкие кустики чахлой полыни покрывали вершину и склоны кургана. Резкие, порывистые ветры налетали на него, кружа, подымали столбы желтой пыли.

Застава учреждена была татарским ханом Мамаем. Около сотни отборных и преданнейших воинов посылалось им из своей личной охраны для несения сторожевой службы у кургана за узкой, мелководной, с крутыми обрывистыми берегами речкой Сара-Су. Хан Мамай был уверен, что надежный караул легко может контролировать как Волгу, так и переволоку и тем самым обезопасить столицу Золотоордынского ханства Сарай от внезапных нападений.

Служба караула у кургана на Волге считалась среди татар почетной и являлась выражением особой милости хана, хотя была тяжелой и далеко не безопасной. Посылаемый отряд татарских воинов должен быть в карауле три лунных месяца, после чего его сменяли другим. Во все время несения службы караул держал половину коней нерасседланными, чтобы в случае опасности он мог быстро, не теряя времени, известить об этом ближайшей заставе, чтобы оттуда уже сообщили самому хану.

Для воинов на одном из склонов холма сооружен был стан, где летом они могли укрыться от зноя и непогоды, а зимой от холодных ветров и морозов.

Этот караул татары продолжали держать и при других ханах. У них он носил название мамаевского, а от него имя хана перешло к безымянному до этого кургану.

После падения Казани и Астрахани и подчинения их русскими застава татар на Мамаевом кургане оказалась уже более никому не нужной. От бывшего здесь стана не осталось и следа. Спокойно и величаво несла Волга свои воды к седому Каспию. Мимо проплывали суда, и волжане рассказывали, что на пустынном теперь кургане прежде не раз бывали жестокие схватки русских смельчаков с татарами.

Курган жил долгие годы минувшим, пока летом 1942 года на подступах к городу-герою Волгограду не появились немецко-фашистские орды. Во время развернувшейся на Волге битвы Мамаев курган стал ареной невиданных сражений. Одно время находился на нем командный пункт 62-й армии, переведенный впоследствии в балку реки Царицы. На Мамаевом же кургане оставался армейский наблюдательный пункт, который разрушен был потом бомбами и артиллерийским огнем противника.

С середины сентября 1942 года на Мамаевом кургане начались ожесточенные схватки с фашистами, продолжавшиеся до самого конца января 1943 года. Во время зимних боев Мамаев курган, несмотря на снегопады, оставался черным, так как снег быстро таял и перемешивался с землею от непрекращающегося интенсивного огня артиллерии.

День двадцать шестого января был одним из знаменательнейших дней для Мамаева кургана. Утром на его северо-западном склоне произошла встреча наступавших с запада войск Донского фронта с войсками 62-й армии, которые гнали и теснили противника от Волги. Группировка немецко-фашистских войск, окруженных под Сталинградом, была расчленена на две части. На месте встречи советских войск на постаменте установлен танк «Т-34», который пробился первым навстречу бойцам наступавшей 62-й армии.

Сейчас на Мамаевом кургане сооружен величественный монумент по проекту, разработанному народным художником Е. В. Вучетичем и архитектором Я. Е. Белопольским. В нем запечатлены мужество и героизм советского народа, отстоявшего свободу и независимость своей Родины, нашел выражение великий и незабываемый в веках подвиг советских людей.