Economist: Кстати говоря, ваша политика в отношении Северной Македонии и Албании вызвала много критики со стороны ваших партнеров. Как вы объясните свою позицию?

ЭМ: Но я сказал им, что они не были последовательны…

Economist: Но вы же сами сказали, что хотите иметь стратегическую Европу по отношению к ее соседству!

ЭМ: Должны ли мы быть единственными, кто говорит: “стратегия заключается в интеграции нашего соседства”? Это странная политическая цель. На самом деле я бы настоятельно призвал вас изучить последовательность подхода, который сводится к тому, чтобы сказать: “сердце нашей внешней политики — это расширение”. Это означало бы, что Европа думает о своем влиянии только с точки зрения доступа, особенно к единому рынку. Это противоречит идее мощной Европы. Это Европа просто, как рынок сбыта.

Я старался быть последовательным, говорил им: “у нас есть проблема. Мы не можем заставить всё работать с 27 странами, 28 сегодня, 27 завтра. Как вы думаете, это будет работать лучше, если нас будет 30 или 32? "И они мне говорят: " если мы сейчас начнем переговоры, то это будет через десять-пятнадцать лет”. Это нечестно по отношению к нашим гражданам или к этим странам. Я им сказал: "Посмотрите на банковский союз". Кризис 2008 года с этими большими решениями, конец банковского союза в 2028 году. Реформирование займет у нас 20 лет. Так что даже если мы сейчас начнём эти переговоры, мы все равно не сможем реформировать наш союз, если будем продолжать в сегодняшнем темпе.

Так что для меня нам нужно: во-первых, тест на постоянство. Если мы хотим создать мощную Европу, она должна двигаться быстрее и быть более интегрированной. Это не совместимо с открытием процесса расширения прямо сейчас. Во-вторых, те, кто говорит вам, что мы должны расширяться, — это те же, кто говорит, что мы должны сохранить бюджет на уровне 1%. Это та метафора, которую я использовал насчет бутербродов на днях. Некоторые хотят, чтобы кусок бутерброда становился все больше и больше, но когда речь заходит о том, чтобы намазать больше масла, они отказываются. В конце концов, Европа становится рынком, но уже нет никакой солидарности, и никакой политики на будущее. Если мы тратим столько же денег на что-то большее, то больше нет никакой политики конвергенции, больше нет никакого политического проекта в долгосрочной перспективе, и больше нет никакой возможности инвестировать по отношению к внешнему миру.

По крайней мере, если бы мы сказали: “Мы приложим усилия, мы будем инвестировать, мы скажем нашим предприятиям идти полным ходом вперед, мы будем тратить на развитие, на культуру, образование”, это имело бы смысл. Открытие чисто бюрократического процесса абсурдно.

Я должен добавить, что большинство стран выступали за открытие границ с Северной Македонией, но почти половина из них были против открытия границ с Албанией. Фатальная ошибка.

Economist: Как вы думаете, эти страны прячутся за спиной Франции?

Эм: Я не просто так думаю, я знаю это. Спросите их завтра, хотят ли они открыть дверь в Албанию. Половина из них скажет "нет". Они хотят открыть Северную Македонию, она маленькая, она сменила свое название, и это настоящее историческое достижение. Это никого не пугает. Реальность такова, что если мы не откроемся Албании, мы нанесем ужасную травму региону. Повсюду существуют албанскоязычные общины. Если вы унизите Албанию, то вы надолго дестабилизируете регион.

Поэтому я убежден, что, во-первых, нам нужно реформировать наши процедуры членства, они больше не подходят для этой цели. Они не являются стратегическими. Они не являются политическими, слишком бюрократическими и необратимыми, в то время как вы должны быть в состоянии в какой-то момент рассмотреть вопрос об обратимости. Во-вторых, если вас беспокоит этот регион, то первый вопрос — это не Македония, не Албания, а Босния-Герцеговина. Бомба замедленного действия, которая тикает прямо рядом с Хорватией и которая сталкивается с проблемой возвращения джихадистов, — это Босния-Герцеговина. Третий вопрос заключается в том, что нам необходимо реформировать наши процедуры членства, прежде чем мы начнем переговоры. Если мы начнём эти реформы в ближайшие месяцы, я буду готов начать переговоры. Если они также сделают несколько дополнительных оставшихся усилий. Однако я не хочу никаких новых членов, пока мы не реформируем сам Европейский Союз. На мой взгляд, это честная и необходимая предпосылка.