Глава 43. Пойти на крайность

Прошло уже наверно около получаса, как Амалия вернулась в свои покои. Она не зажигала потолочные светильники. Сидела в кресле, в полутьме. Её сильно знобило. Теперь, когда Маркеля не было рядом, сознание снова затопила горечь. Чудовищные обидные слова Шарлоты звучали в голове. Она пересказала то, что слышала от матери. Теперь о встрече с госпожой Жильберт не могло быть и речи. Что она может поведать о родителях? Только осквернить их память.

Горькие мысли растекались по телу неприятными давящими ощущениями, и Амалия вдруг осознала, что она опять впадает в то своё странное состояние, которое называла «приступом». Кончики пальцев начало покалывать. Сначала едва заметно, а затем всё сильнее и сильнее. В голове зашумело, грудь опалило огнём, стало трудно дышать.

Амалия растерялась, но ненадолго. Она ведь уже знает, что делать. Как тогда, в театре, прижала руки к груди, закрыла глаза и начала шептать слова, которые сами просились с языка. Её колотило несколько минут, ломало от боли, мутило. Она отчаянно боролась с «приступом» и, наконец, он начал отступать.

Амалия медленно приходила в себя. Сердце билось так заполошно, будто только что её чуть не растерзал дикий зверь. Она ещё не успела восстановить дыхание, когда в дверь постучали.

– Да, – голос прозвучал сипло, сдавлено, неузнаваемо, словно принадлежал другому человеку.

Гостем оказался доктор Матье.

– Мне передали, что вам пришлось уйти с бала из-за головной боли, – он сразу направился к креслу. Взгляд с каждым шагом становился всё более встревоженным: – Вам нехорошо?

– Всё нормально. Просто действительно немного разболелась голова.

Как кстати, что в комнате полумрак. Не так заметна испарина, выступившая на лбу.

– Но вы дрожите. Вам холодно? Позвать прислугу, чтобы растопила камин?

– Нет, спасибо, – постаралась улыбнуться Амалия.

Её знобило совсем не от холода – от тревоги и растерянности, что «приступы» стали повторяться гораздо чаще. Она боялась даже думать о том, когда произойдёт следующий. И что если у неё не получится его остановить?

Матье сел рядом.

– Меня беспокоит ваше состояние. Сегодня я проведу более тщательный осмотр. Но для начала расскажите мне подробно, что приключилось на балу. Как началась головная боль? Не было ли перед этим головокружения? Радужных кругов перед глазами?

– Нет.

– Шума в ушах? Дурноты?

– Нет.

Доктор наклонился, обхватил запястье.

– Учащённое сердцебиение, – нахмурился он. – Амалия, дитя моё, что вас беспокоит?

Во взгляде господина Матье было столько неподдельной теплоты и заботы. Если бы жив был отец, он вот так же, наверно, смотрел бы на неё с вниманием и пониманием. После всего пережитого Амалия ощущала болезненную потребность рассказать кому-то надёжному всё как есть. Кому, если не доктору, другу мамы, довериться, попросить совета и поддержки?

– Может, подать вам плед? Вы же совсем замёрзли, – Матье кивнул на обнажённые руки и плечи Амалии, покрывшиеся гусиной кожей.

– Если не затруднит, лучше накидку, – попросила она. – Висит в шкафу, справа.

Почему-то очень захотелось укутаться в дорогую сердцу вещицу. Она поможет унять дрожь и собрать силы, чтобы выложить доктору страшную тайну как на духу.

Матье с готовностью поднялся и направился к шкафу.

– Эту накидку очень любила моя мама. Единственная вещь, которая мне осталась от неё. Может, вы помните?

– А как же. Припоминаю, – открыв дверцу, произнёс доктор. – Вашей матушке изумительно шло красное.

Красное? Матье вынул из шкафа накидку, которую пошила госпожа Бонито, и подал Амалии. Сегодня из ателье привезли новый гардероб, изготовленный на заказ, и, видимо, прислуга уже успела провести в шкафу ревизию и развесить одежду по-новому.

– Ваша матушка часто надевала её на прогулки, – с улыбкой добавил доктор.

Амалия закуталась в красный драп, холодный и неприветливый. Мама никогда не носила эту вещь. Матье солгал. Зачем?

Тоска сдавила грудь. Оборвалась ещё одна ниточка, которая, как надеялась Амалия, могла бы связать её с мамой. Нет, не свяжет. Доктору нельзя верить. Ни одному слову, что он сказал. Может, Матье солгал даже насчёт того, что знал маму.

– Так что вас беспокоит? – он подсел поближе. Заботливо заглянул в глаза. – Расскажите, дитя моё.

– В бальной зале громко играла музыка. Я не привыкла к такому шуму. Вот у меня и разболелась голова.

Доктор долго и тщательно осматривал. Ушёл со словами, что даст прислуге распоряжения насчёт укрепляющих микстур и настоек, а завтра утром наведается вновь.

Он выполнил обещание. Действительно явился рано утром. Но ещё до него к Амалии успела заскочить Арабель. У принцессы как всегда было замечательное настроение и замечательная новость.

– Ух, что я тебе сейчас расскажу! – звонкой канареечной трелью сообщила она. – Всё семейство Жильберт сегодня попросили съехать из дворца. Я на радостях даже проводить их вышла. Ручкой помахала, – рассмеялась Арабель. – А знаешь, что означает их отъезд? Вычёркиваем Сюзон и получаем, что у нас осталось всего две конкурентки: Жаклин и Аурелия.

Принцесса улетела из комнаты таким же ураганом, каким и влетела:

– Мои скучные заморские профессора нажалуются отцу, если опоздаю на занятия.

Следом за ней появился Матье. Он только начал осмотр, когда в покои Амалии вошли ещё двое гостей: король и королева, заставив поселиться в душе смятению.

Его Величество выглядел обеспокоенным:

– Я слышал, ты приболела, дитя моё?

– Ничего страшного, Ваше Величество, лишь головная боль, – поспешила успокоить Амалия.

Король посмотрел на доктора, требуя отчёт. Тот заверил, что серьёзных проблем со здоровьем не наблюдает, хотя налицо небольшое переутомление.

– Бедная девочка, – вступила в разговор королева, – привыкла к спокойной размеренной жизни, а тут, в столице, где найти покой? Наверное, дворцовая суета сильно тебя тяготит? – сочувственно спросила она.

Однако в её взгляде не было сочувствия. Он был сухим и требовательным. Её Величество напоминала, что время истекло. Амалия просила отсрочки на день. День прошёл. Сегодня утром она должна сказать королю, что тяжело переносит пребывание в столице, и попросить отправить её домой. Своим вопросом королева подстёгивала Амалию к этому разговору. Ждала, что та ответит «да».

Но Амалия молчала.

Всю сегодняшнюю ночь она обдумывала, как ей поступить дальше. Она больше не видела смысла в том, чтобы пытаться выведать что-то о родителях у доктора Матье или у госпожи Жильберт. Что ей тогда оставалось? Уехать из столицы, как того требовала королева? Уехать, так ничего и не узнав? Благоразумие диктовало поступить именно так. Но Амалия решилась на крайность – ослушаться требования Её Величества и остаться ещё как минимум на один день. Она поедет сегодня на конную прогулку, куда пригласил её Себастин. И более того, попробует поговорить с ним откровенно. Он ведь сказал, что знает её тайну. Так чего ей бояться? Если бы хотел причинить вред, уже причинил. Зато есть надежда, что откровенный разговор поможет Амалии разобраться в себе. Вдруг Себастин знает о ней даже больше, чем она сама.

Королева продолжала давить тяжёлым взглядом, требуя ответа.

– Да, мне нелегко приспособиться к столичной жизни. Иногда возникает желание вернуться назад, в Шерстон. Но я не смею просить об этом Его Величество. Во всяком случае, не сегодня, так как была приглашена Его Высочеством Себастином на послеобеденную конную прогулку.

Глаза королевы полыхнули гневом, заставив поёжиться. Что она сделает в наказание за то, что Амалия ослушалась? Король же усмехнулся и ласково потрепал по голове.

– Прогулка пойдёт тебе на пользу. А вернуться в Шерстон всегда успеешь.