Под красным вязом крыльцо и двор,

 

 

Под красным вязом крыльцо и двор,

Луна над крышей, как злат бугор.

 

На синих окнах накапан лик:

Бредет по туче седой Старик.

 

Он смуглой горстью меж тихих древ

Бросает звезды – озимый сев.

 

Взрастает нива, и зерна душ

Со звоном неба спадают в глушь.

 

Я помню время, оно, как звук,

Стучало клювом в древесный сук.

 

Я был во злаке, но костный ум

Уж верил в поле и водный шум.

 

В меже под елью, где облак‑тын,

Мне снились реки златых долин.

 

И слышал дух мой про край холмов,

Где есть рожденье в посеве слов.

 

1915

 

ТАБУН

 

 

В холмах зеленых табуны коней

Сдувают ноздрями златой налет со дней.

 

С бугра высокого в синеющий залив

Упала смоль качающихся грив.

 

Дрожит их головы над тихою водой,

И ловит месяц их серебряной уздой.

 

Храпя в испуге на свою же тень

Зазастить гривами они ждут новый день

 

*

 

Весенний день звенит над конским ухом

С приветливым желаньем к первым мухам.

 

Но к вечеру уж кони над лугами

Брыкаются и хлопают ушами.

 

Все резче звон, прилипший на копытах,

То тонет в воздухе, то виснет на ракитах.

 

И лишь волна потянется к звезде,

Мелькают мухи пеплом по воде.

 

*

 

Погасло солнце. Тихо на лужке.

Пастух играет песню на рожке.

 

Уставясь лбами, слушает табун,

Что им поет вихрастый гамаюн.

 

А эхо резвое, скользнув по их губам,

Уносит думы их к неведомым лугам.

 

Любя твой день и ночи темноту,

Тебе, о родина, сложил я песню ту.

 

1915

 

ПРОПАВШИЙ МЕСЯЦ

 

 

Облак, как мышь,

подбежал и взмахнул

В небо огромным хвостом.

Словно яйцо,

расколовшись, скользнул

Месяц за дальним холмом.

 

Солнышко утром в колодезь озер

Глянуло ‑

месяца нет...

Свесило ноги оно на бугор,

Кликнуло ‑

месяца нет.

 

Клич тот услышал с реки рыболов,

Вздумал старик подшутить.

Отраженье от солнышка

с утренних вод

Стал он руками ловить.

 

Выловил. Крепко скрутил бечевой,

Уши коленом примял.

Вылез и тихо на луч золотой

Солнечных век

привязал.

 

Солнышко к небу глаза подняло

И сказало:

«Тяжек мой труд!»

И вдруг солнышку

что‑то веки свело,

Оглянулося ‑

месяц как тут.

 

Как белка на ветке, у солнца в глазах

Запрыгала радость...

Но вдруг...

Луч оборвался,

и по скользким холмам

Отраженье скатилось в луг.

 

Солнышко испугалось...

А старый дед,

Смеясь, грохотал, как гром.

И голубем синим

вечерний свет

Махал ему в рот крылом.

 

<1915>

 

О товарищах веселых,

 

 

О товарищах веселых,

О полях посеребренных

Загрустила, словно голубь,

Радость лет уединенных.

 

Ловит память тонким клювом

Первый снег и первопуток.

В санках озера над лугом

Запоздалый окрик уток.

 

Под окном от скользких елей

Тень протягивает руки.

Тихих вод парагуш квелый

Курит люльку на излуке.

 

Легким дымом и дальним пожням

Шлет поклон день ласк и вишен.

Запах трав от бабьей кожи

На губах моих я слышу.

 

Мир вам, рощи, луг и липы,

Литии медовый ладан!

Все приявшему с улыбкой

Ничего от вас не надо.

 

1916

 

Весна на радость не похожа,

 

 

Весна на радость не похожа,

И не от солнца желт песок.

Твоя обветренная кожа

Лучила гречневый пушок.

 

У голубого водопоя

На шишкоперой лебеде

Мы поклялись, что будем двое

И не расстанемся нигде.

 

Кадила темь, и вечер тощий

Свивался в огненной резьбе,

Я проводил тебя до рощи,

К твоей родительской избе.

 

И долго‑долго в дреме зыбкой

 

Когда ты с ласковой улыбкой

Махал мне шапкою с крыльца.

 

1916

 

Алый мрак в небесной черни

 

 

Алый мрак в небесной черни

Начертил пожаром грань.

Я пришел к твоей вечерне,

Полевая глухомань.

 

Нелегка моя кошница,

Но глаза синее дня.

Знаю, мать‑земля черница,

Все мы тесная родня.

 

Разошлись мы в даль и шири

Под лазоревым крылом.

Но сзовет нас из псалтыри

Заревой заре псалом.

 

И придем мы по равнинам

К правде сошьего креста

Светом книги голубиной

Напоить свои уста.

 

<1915>

 

Прощай, родная пуща,

 

 

Прощай, родная пуща,

Прости, златой родник.

Плывут и рвутся тучи

О солнечный сошник.

 

Сияй ты, день погожий,

А я хочу грустить.

За голенищем ножик

Мне больше не носить.

 

Под брюхом жеребенка

В глухую ночь не спать

И радостию звонкой

Лесов не оглашать.

 

И не избегнуть бури,

Не миновать утрат,

Чтоб прозвенеть в лазури

Кольцом незримых врат.

 

1916

 

Покраснела рябина,

 

 

Покраснела рябина,

Посинела вода.

Месяц, всадник унылый,

Уронил повода.

 

Снова выплыл из рощи

Синим лебедем мрак.

Чудотворные мощи

Он принес на крылах.

 

Край ты, край мой, родимый,

Вечный пахарь и вой,

Словно Вольга под ивой,

Ты поник головой.

 

Встань, пришло исцеленье,

Навестил тебя Спас.

Лебединое пенье

Нежит радугу глаз.

 

Дня закатного жертва

Искупила весь грех.

Новой свежестью ветра

Пахнет зреющий снег.

 

Но незримые дрожди

Все теплей и теплей...

Помяну тебя в дождик

Я, Есенин Сергей.

 

1916