Глава 95. Грезы. Часть шестая

 

Лань Ванцзи не послушался и продолжил пристально смотреть на него, будто смертельно боялся, что если моргнет — Вэй Усянь сбежит в тот же миг.

 

Вэй Усянь протянул руку, чтобы закрыть ему глаза, но Лань Ванцзи погрузил нижнюю часть лица в воду и принялся с бульканьем пускать пузыри.

 

Вэй Усянь рассмеялся и мягко ущипнул Лань Ванцзи за щеку.

 

- Гэгэ, сколько тебе лет[219]?

 

Художник 九条轮 / Jiǔ Tiáo Lún / Цзю Тяо Лунь

 

Он взял коробок с мыльным корнем и мокрое полотенце и начал обтирать лицо Лань Ванцзи, спускаясь все ниже. Спустя пару движений Вэй Усянь вдруг застыл.

 

Когда Лань Ванцзи снял лобную ленту и распустил волосы, они рассыпались черным водопадом и закрыли его тело целиком. Теперь же, когда Вэй Усянь убрал влажные пряди в сторону, обнажились те самые шрамы от дисциплинарного кнута, более тридцати. И ожог от тавра на груди.

 

Шрамы покрывали спину Лань Ванцзи, заползая на грудь, плечи, руки, перекрещиваясь на белой гладкой коже. Эти страшные отметины зверски изуродовали тело мужчины, которое когда-то, несомненно, заслуживало называться совершенным.

 

- …

 

Вэй Усянь внезапно замолк, опустил голову, окунул полотенце в воду и принялся протирать шрамы.

 

Он действовал чрезвычайно осторожно, невзирая на то, что раны давнишние, а значит болеть больше не должны. Даже будь это свежие рубцы, Лань Ванцзи, со свойственным ему характером, не выказал бы и намека на слабость, какую бы боль ни испытывал.

 

Вэй Усянь хотел бы сейчас задать множество вопросов. В Ордене Гусу Лань только Лань Сичэнь и Лань Цижэнь обладали достаточно высоким статусом для того, чтобы наказывать Лань Ванцзи дисциплинарным кнутом. Какую же страшную ошибку он совершил, что заставил брата, самого близкого человека, или дядю, который растил его с малых лет и всегда гордился им, столь безжалостно пустить в ход дисциплинарный кнут? И еще этот ожог от тавра Ордена Цишань Вэнь, о котором Вэй Усянь совершенно ничего не помнил…

 

Был и еще один вопрос, который Вэй Усянь никак не мог выбросить из головы и который хотел бы задать больше всего.

 

Ханьгуан-цзюнь, как ты относишься ко мне?

 

Каждый раз, когда этот вопрос подступал к горлу, Вэй Усянь находил всевозможные причины, чтобы избежать необходимости его задавать. К примеру: сейчас еще не время, сначала наиграюсь с ним, потом спрошу; нельзя действовать столь небрежно, нужен более торжественный момент; возможно, во хмелю он не скажет мне правды…

 

Однако Вэй Усянь прекрасно понимал истинную причину, по которой придумывал различные отговорки и все откладывал вопрос на потом.

 

Наверное, просто потому что он трусил.

 

Ужасно боялся услышать ответ, отличный от своих ожиданий.

 

Внезапно Лань Ванцзи развернулся и посмотрел на него с укоризной. Тогда Вэй Усянь заметил, что пока протирал спину, в мыслях улетел куда-то далеко, и потому оставил на коже Лань Ванцзи красный след от полотенца, который выглядел словно отпечаток удара. Вэй Усянь подумал, что Лань Ванцзи, должно быть, наградил его таким взглядом, потому что остался недоволен «обслуживанием». Он тут же убрал руку с полотенцем и произнес:

- Прости, прости. Больно?

 

Лань Ванцзи, однако, ничего не ответил, лишь покачал головой. Глядя на него, столь спокойно сидящего в бочке, Вэй Усянь ощутил угрызения совести. Манящим движением пальцев Вэй Усянь дотронулся до его подбородка, тем самым желая утешить, но этого ему показалось мало. Вэй Усянь не мог побороть искушение дотронуться еще и до торса. Однако на половине пути Лань Ванцзи внезапно схватил его запястье и с тяжелыми нотками в голосе произнес:

- Не трогай.

 

Художник 九条轮 / Jiǔ Tiáo Lún / Цзю Тяо Лунь

 

На его изящном лице и ресницах блестели прозрачные капли воды. Выражение лица казалось ледяным, но взгляд пылал так, что можно легко обжечься.

 

Этим вечером Вэй Усянь уже совершил по отношению к Лань Ванцзи бесчисленное множество таких вот игривых мелких движений, и уже привык, что тот позволяет творить что вздумается. Теперь, когда его вдруг остановили, Вэй Усянь не желал покориться:

- Почему это? Ты же так долго позволял мне прикасаться к тебе?

 

Лань Ванцзи плотно сомкнул губы, не издав ни звука. Нельзя было сказать наверняка, сердится ли он. Вэй Усянь вдруг оробел и произнес:

- Ладно, я тебя не трогаю, давай сам.

 

С такими словами он уронил полотенце в воду и собрался отойти. К его неожиданности Лань Ванцзи не только не позволил ему это сделать, но даже сильнее сжал запястье и приказным тоном заявил:

- Не уходи.

 

Вэй Усянь попытался высвободиться, но ничего не вышло. Тогда он вновь почувствовал себя смелее и произнес:

- Ханьгуан-цзюнь, вот тут ты не прав. Приказываешь помочь тебе умыться, но прикасаться к себе не разрешаешь. И уйти мне не даешь. Так чего же ты, в конце концов, от меня хочешь?

 

- …

 

Спустя недолгое молчание, тон Лань Ванцзи сделался немного грубым:

- В любом случае уходить запрещено.

 

Вэй Усянь зацепил пальцами воду и брызнул в лицо Лань Ванцзи, будто дразнясь.

- Полюбуйся на себя, какой деспотизм и неблагоразумие!

 

Брызги коснулись лица Лань Ванцзи, однако он и не думал увернуться, вместо этого повторил:

- Сказано, без лишних движений.

 

Похоже на предупреждение. Возможно, из-за слишком крепкого вина, голова Вэй Усяня стала необыкновенно горячей.

 

Уголок его рта изогнулся в усмешке.

- А если я стану совершать лишние движения, что ты мне сделаешь? Заставишь переписывать книги? Отправишь в заточение? Или применишь ко мне заклятие молчания?

 

Лань Ванцзи неотрывно уставился на него, во взгляде будто блеснули искры. Кажется, он рассердился.

 

Это лицо, это выражение, этот взгляд, эта ситуация, этот человек. Вэй Усянь сделал резкий глоток холодного воздуха.

 

Где-то внутри будто загорелась искра соблазна, которая мигом вспыхнула пожаром. Будто решив — была не была, Вэй Усянь запустил другую руку в воду, стремительно ухватился за определенную часть тела Лань Ванцзи и, с трудом сдерживая участившееся дыхание, выпалил:

- Ханьгуан-цзюнь, только не говори, что тебе не нравится, когда я прикасаюсь к тебе вот так!

 

Один за другим бесстыжие поступки и слова Вэй Усяня окончательно рассердили Лань Ванцзи.

 

Его будто ужалила ядовитая змея — мужчина потянул руку на себя, и Вэй Усянь, не в силах противиться внезапному рывку, невольно подался вперед.

 

Капли воды разлетелись брызгами. Ситуация вышла из-под контроля. Неизвестно, кто начал первым, но когда Вэй Усянь немного пришел в себя, то уже сидел на коленях Лань Ванцзи.

 

Именно в этой позе, заключив друг друга в объятия, они слились в долгом, непрерывном поцелуе.

 

Они не могли друг от друга оторваться. Одежды Вэй Усяня промокли насквозь, но сейчас в сознании осталась лишь страсть, захватившая все его существо, словно пламя огня — сухие травы. Ему удалось прийти в себя и продержаться лишь пару мгновений. За это время в голове промелькнул тихий голос, который попытался сказать, что Лань Ванцзи пьян; что пока Вэй Усянь еще не уверен в ответных чувствах, совершать подобное — верх неблагоразумия; что он не должен этого делать. И все же этот голос моментально умолк, охваченный огнем жадного поцелуя, от которого становилось трудно дышать.

 

Вэй Усянь скрестил руки, обняв Лань Ванцзи за шею. Мысли о прекращении поцелуя охватывали сердце тревогой, как и сам поцелуй. Он окончательно отпустил себя, думая лишь о наслаждении. Все прежние обещания, вроде «я задам только один вопрос», «я лишь помогу ему умыться», «больше ничего делать не буду», которые он множество раз давал самому себе, давным-давно улетучились.

 

Художник 九条轮 / Jiǔ Tiáo Lún / Цзю Тяо Лунь

 

Вэй Усянь вдруг вскрикнул:

- Ай! - распахнул глаза, дотронулся до губ и стер выступившую каплю крови. Затем недовольно выпалил, - Лань Чжань! Чего ты кусаешься, как собака?!

 

От поцелуя его губы покраснели, поэтому выглядели особенно яркими, почти кроваво-красными. Недовольный несвоевременным вопросом, Лань Ванцзи в ответ укусил снова. Вэй Усянь, то и дело хмурясь от боли укусов и посасываний, в качестве отмщения снова запустил руку под воду и сжал в том же самом месте, которого коснулся ранее.

 

Никто никогда не позволял себе подобной дерзости в отношении Лань Ванцзи, да еще и повторно, будто одного раза было недостаточно! Возможно, именно поэтому его лицо внезапно сделалось суровым, а руки, обнимающие Вэй Усяня, сжались крепче, оставляя отчетливые отметины пальцев на коже. Вэй Усянь рассмеялся, переводя дыхание, и прошептал ему на ухо:

- Ну что, злишься теперь? Лань Чжань, известно ли тебе, что мне больше всего нравится, когда ты сердит…

 

Голос его полнился возбуждением и бесстрашием. Оставив легкий поцелуй в уголке губ Лань Ванцзи, он одним движением сбросил промокшие насквозь верхние одеяния.

 

Художник Minoru Joeling

 

Кожа Лань Ванцзи горела, будто он весь вот-вот воспламенится. Одна рука крепко сжала Вэй Усяня за талию, другая нанесла удар раскрытой ладонью по краю бочки, которая тут же раскололась на части. На полу моментально воцарился жуткий беспорядок — страшно смотреть.

 

Однако для двоих это совершенно не имело значения. Лань Ванцзи практически подхватил Вэй Усяня на руки и бросил на кровать. Едва Вэй Усянь попытался приподняться, его немедленно придавили сверху. Грубые, яростные движения совершенно не походили на благовоспитанного Ханьгуан-цзюня, который славился безупречными манерами. При ударе о кровать Вэй Усянь вскрикнул от боли, и Лань Ванцзи на мгновение застыл. Однако Вэй Усянь снова прошептал ему на ухо:

- А ведь сразу и не скажешь, что ты столь яростен в постели…

 

Белая словно яшма мочка уха оказалась совсем рядом с губами, и Вэй Усянь, не в силах бороться с искушением, аккуратно ее прикусил, ощутив мягкость и прохладу, а потом захватил губами и осторожно втянул ртом.

 

Художник Minoru Joeling

 

Пальцы Лань Ванцзи на его плечах сжались крепче. Силы в этих руках было немерено, Вэй Усянь от такого обращения с шипением вздохнул. Потом повернулся посмотреть на свое плечо и, увидев пять красных следов от пальцев, просунул колено между ног Лань Ванцзи и подтянул наверх, притворяясь, будто угрожает:

- Не будь таким жестоким. Осторожнее, не то я…

 

Рука Лань Ванцзи внезапно скользнула к поясу на его штанах, в попытке развязать. Вэй Усянь, намеренно дразня, шлепнул его по руке и насмешливо произнес:

- Ханьгуан-цзюнь, ты настолько нетерпелив?

 

Возможно, Вэй Усяню лишь показалось, но глаза Лань Ванцзи будто заполнились кровавыми прожилками и слегка покраснели. Он вновь протянул руку, но Вэй Усянь быстро увернулся и произнес:

- Я же не сказал, что не сниму. Позволь я сам.

 

Сказав это, он действительно, ни капли не стесняясь, стянул с себя нижнюю часть одежд и, совершенно голый, вновь прижался к Лань Ванцзи.

 

Обнаженные, чувствуя лишь трение кожи друг друга, они слились в глубоком поцелуе. Вэй Усянь, то и дело поворачивая шею, прижимал к себе Лань Ванцзи, положив ладонь ему на загривок, не позволяя отдалиться ни на секунду. Терзая его губы, правой рукой он скользил по изящным и сильным линиям спины Лань Ванцзи, осторожно и нежно касаясь кончиками пальцев неровностей шрамов, оставленных дисциплинарным кнутом. Лань Ванцзи от него не отставал — пара изящных, бледных рук с отчетливыми суставами пальцев некоторое время блуждала по телу Вэй Усяня, прежде чем остановиться на талии и ягодицах, с силой сжимая нежную кожу у основания бедер. Вэй Усянь будто превратился в цинь, из которого руки музыканта извлекали мелодию. Вот только от играющего на нем человека сейчас не исходило ни капли прежней утонченности и прохлады, с которой он обычно музицировал на семиструнном гуцине. А звуки, издаваемые Вэй Усянем, менее всего походили на возвышенное пение струн. То были скорее совершенно разнузданные стоны удовольствия.

 

И все же Лань Ванцзи вкладывал слишком много силы в пальцы, при этом более всего ему нравилось сжимать самые чувствительные места. И если вначале Вэй Усянь наслаждался процессом, спустя какое-то время кожа саднила и немела от прикосновений. Издав прерывистый вздох, он отнял от Лань Ванцзи опухшие до красноты, горящие, словно после красного перца, губы. Его грудь резко поднималась и опускалась, когда он говорил:

- Ханьгуан-цзюнь… Почему, оставшись без одежд, ты вдруг так изменился? За какие места ты меня хватаешь? Разве это достойное поведение благородного мужа?

 

Он притворился, что пытается отстранить столь бесцеремонную руку Лань Ванцзи, но тот ответил низким рыком, который прозвучал весьма угрожающе. Вэй Усянь добавил:

- Ну, не начинай! Давай, конечно, сжимай, я не против, и вот здесь тоже. - С такими словами он вернул руку Лань Ванцзи обратно, тихонько усмехнулся и пробормотал, - делай что хочешь, можешь стиснуть посильнее.

 

Испытывая пьянящую радость, Вэй Усянь ощущал себя полнейшим самоучкой в подобного рода непристойностях.

 

Ведь воображать процесс — это одно, а по-настоящему в нем участвовать — совсем другое. Вэй Усянь прожил две жизни, и кроме него самого, больше никто никогда не прикасался к столь интимным местам. Когда обжигающая ладонь Лань Ванцзи обхватила его член, Вэй Усянь невольно ощутил легкую дрожь по телу и слегка съежился, поджав ноги. Однако ритмичные ласки ладонью оказались слишком приятными — не прошло и пары мгновений, как Вэй Усянь неосознанно расправил конечности и сам вцепился руками в плечи и спину Лань Ванцзи, активно двигая бедрами в ритм с его ладонью.

 

Движения Лань Ванцзи ускорились. Вэй Усянь отрывисто дышал, зажмурив глаза от удовольствия. Ему хотелось за что-нибудь уцепиться, но в итоге ничего не оставалось, как тщетно скрести ногтями по мощной спине Лань Ванцзи. Внезапно Вэй Усянь осознал — нельзя допустить, чтобы удовольствие получил лишь он один. И потому нашарил правой рукой член Лань Ванцзи.

 

Едва коснувшись того самого места, Вэй Усянь ощутил, как горячая плоть, и без того немалых размеров, неожиданно увеличилась в обхвате и толкнулась в ладонь, затвердев словно железо. Одно лишь прикосновение к нему заставило щеки Вэй Усяня заалеть. Он в жизни не представлял, что когда-нибудь дотронется до такого места на теле другого мужчины, для него это было чем-то невообразимым. Однако стоило осознать, что сейчас он прикасается к Лань Ванцзи, Вэй Усянь вновь ощутил возбуждение, от которого едва контролировал силу в руках. Сжимая пальцы, он принялся импульсивно ласкать его, вновь и вновь касаясь разгоряченной плоти голыми бедрами. Дыхание Лань Ванцзи сделалось тяжелым, плоть в руке Вэй Усяня запульсировала, распаляясь все сильнее. Они не слышали ничего, кроме сбивающегося дыхания друг друга и стонов Вэй Усяня, которые он не в состоянии был подавить. Вэй Усянь не знал, сколько прошло времени, прежде чем вся кровь в теле прилила к низу живота вместе со сладкой истомой. Кожа на голове занемела, из глотки вырвался прерывистый, почти всхлипывающий стон:

- Лань… Лань Чжань, подо… жди… я…

 

Художник Minoru Joeling

 

Не успел он закончить фразу, как его накрыло взрывной волной опасного наслаждения.

 

Выдох застыл в груди Вэй Усяня, в голове на короткий миг опустело. Спустя некоторое время, все еще ощущая себя будто во сне, он увидел бледные следы на мускулистом животе Лань Ванцзи и осознал, что кончил. Причем Лань Ванцзи достиг высшей точки почти одновременно с ним. Белая вязкая жидкость полностью выплеснулась между ног Вэй Усяня. Стоило ему шевельнуться, и постыдные капли медленно поползли вниз, к самому чувствительному месту. Ощущалось это весьма отчетливо, не нужно даже смотреть, чтобы понять, что там происходит. Это липкое чувство между ног было непривычным для Вэй Усяня, но намного сильнее сейчас он был захвачен ни с чем несравнимым, всепоглощающим удовлетворением.

 

Лань Ванцзи накрыл его своим горячим телом. Вэй Усянь ощущал себя полностью обессиленным, обмякшим от мизинцев до макушки. Так расслабленно, что не хотелось шевелить даже пальцем. Лишь спустя долгое время дыхание обоих постепенно выровнялось.

 

Несмотря на тяжесть, давящую на тело, душу переполняло спокойствие и удовлетворение. Вэй Усянь тронул волосы Лань Ванцзи поцелуем. Помимо привычного слабого аромата сандалового дерева, теперь их тела окружала легкая свежесть мыльного корня после омовения. Запах страсти постепенно становился менее ощутимым.

 

Вэй Усянь все это время сдерживал внутри все те вещи, о которых хотел спросить Лань Ванцзи, но никак не решался. Лишь теперь, когда они лежали так близко друг к другу, он почувствовал немного больше уверенности и тихо произнес:

- Лань Чжань… ты слушаешь?

 

Спустя пару мгновений Лань Ванцзи отозвался «Мгм», и Вэй Усянь продолжил:

- Я хочу тебе кое-что сказать.

 

Сделав легкий вдох, он произнес:

- Лань Чжань, спасибо тебе.

 

Если бы, возродившись к жизни, он не встретил Лань Ванцзи, не известно, что бы с ним стало в итоге. Честно сказать, если бы он где-то шатался в одиночку, едва ли нажил бы себе такие неприятности.

 

Но, несмотря ни на что, Вэй Усянь мог с уверенностью сказать — он бы точно не чувствовал себя лучше, чем сейчас.

 

Вот только он не заметил, как Лань Ванцзи, услышав эти слова, на мгновение оцепенел.

 

Клокочущий в теле жар немного отступил, но Вэй Усянь все еще ощущал головокружение, его речь звучала сбивчиво:

- За две моих жизни ты оказал мне огромную помощь. Я знаю, ты всегда относился ко мне… очень хорошо. Ты замечательный! И кроме благодарности, я не знаю, что еще сказать… Просто, я чувствую, что… у меня к тебе…

 

Но все это было не так уж важно. Вэй Усяню никогда раньше не приходилось кому-то открывать свое сердце подобным образом. Даже такому толстокожему нахалу, как он, нелегко давалось бороться со смущением. Поэтому вначале он нашел в себе смелость лишь на какие-то отвлеченные фразы. Вэй Усянь как раз размышлял над тем, как ему объясниться, чтобы это прозвучало убедительно и искренне, как вдруг… Лань Ванцзи внезапно оттолкнул его от себя.

 

Застигнутый врасплох, Вэй Усянь с глухим стоном ударился спиной о кровать.

 

Он широко распахнул глаза, охваченный смятением, боясь пошевелиться. Лань Ванцзи сидел к нему боком, грудь его тяжело вздымалась, дыхание слышалось немного учащенным.

 

Мужчины какое-то время молчали, неподвижно, будто в противостоянии. И все же первым, кто пошевелился, стал Лань Ванцзи.

 

Лицо его побледнело, но взгляд был предельно ясным. Подняв с пола белые одежды, он сначала накрыл ими Вэй Усяня, и лишь после поднялся, чтобы одеться самому.

 

Вэй Усянь все еще пребывал в растерянности, просто не в состоянии поверить во все то, что сейчас произошло.

 

Этот толчок был похож на то, как прекрасный сон внезапно оборачивается ночным кошмаром. Ему будто выплеснули в лицо таз ледяной воды, окатив с ног до головы, да так, что холод проник в самое сердце; но более всего это напоминало удар по лицу наотмашь, такой силы, что небо и земля поменялись местами. С огромным трудом вновь отыскав в себе умение говорить, он попытался это сделать, не взирая на хрипоту, сковавшую горло:

- Лань Чжань, ты… пробудился от вина?

 

Лань Ванцзи уже закончил одеваться. Сидя как можно дальше, он коснулся лба правой рукой и повернулся, лицом к учиненному беспорядку, спиной к Вэй Усяню. Лишь спустя какое-то время послышалось тихое:

- Мгм.

 

Вэй Усянь не знал, в какой момент Лань Ванцзи пришел в себя, но реакция, которая последовала за этим, предельно ясно давала понять.

 

Он не желал продолжать то, чем они только что занимались. Как не желал выслушивать до конца то, что Вэй Усянь собирался ему сказать.

 

Вэй Усянь наконец осознал, насколько ужасный поступок совершил.