Глава 78. Бегство. Часть третья

 

Заклинатели уж было решили, что их ожидает неизбежная гибель от рук Старейшины Илин, после чего они станут ходячими мертвецами под его управлением, поэтому перепугались до смерти. Однако Вэй Усянь вовсе не собирался тратить на них время. Прочитав объявление, он оставил людей лежать на земле, а сам удалился, заложив руки за спину.

 

Он не стал отзывать злобных призраков, поэтому несчастные так и лежали на земле. Раненные продолжали стенать от боли, остальные, бормоча проклятия, копошились и стонали от тяжести. Никто не мог подняться.

 

Неизвестно, сколько прошло времени, когда внезапно сверкнула голубая вспышка меча, и тяжесть на спинах заклинателей исчезла. Кто-то радостно воскликнул:

- Я могу двигаться!

 

Некоторые тут же насилу поднялись с земли, увидев, как голубая вспышка пролетела обратно и исчезла в ножнах одного человека.

 

То оказался молодой мужчина возвышенной и изящной наружности, с белой лентой на лбу и холодным выражением лица. Во взгляде его, однако, угадывалось едва заметное беспокойство. Действовал мужчина быстро, при этом не выдавая и тени спешки, даже полы одежд не шевельнулись.

 

Заклинатель со сломанными ногами закричал, сдерживая боль:

- Хань… Ханьгуан-цзюнь!

 

Лань Ванцзи подошел к нему, склонился и дотронулся до ног, осматривая рану, которая оказалась не слишком тяжелой. Поднявшись, он не успел сказать и слова, когда заклинатель выпалил:

- Ханьгуан-цзюнь, вы пришли слишком поздно, Вэй Усянь только что сбежал!

 

Многие знали, что последние несколько дней Ханьгуан-цзюнь повсюду разыскивал Вэй Усяня, наверняка чтобы взять расплату за пару десятков напрасно погибших адептов Ордена Гусу Лань. Заклинатели поспешно вторили:

- Да, да! Он ушел не больше часа назад!

 

Лань Ванцзи спросил:

- Что он сделал? Куда направился?

 

Заклинатели наперебой принялись жаловаться:

- Он ни с того ни с сего напал на нас, не разобравшись, кто прав, кто виноват, едва не перебил до смерти!

 

Пальцы Лань Ванцзи, спрятанные в белоснежные широкие рукава, едва заметно дрогнули, словно он хотел сжать руки в кулаки, но сразу же расслабил.

 

Заклинатель поспешил добавить:

- Но он проговорился, что собирается отправиться в Безночный город, на сбор Четырех Великих Орденов, чтобы посчитаться с ними!

 

***

 

Когда Орден Цишань Вэнь был уничтожен, дворцовый ансамбль Безночного города превратился в живописные, но пустые, заброшенные руины.

 

Перед Знойным дворцом, который находился на самом высоком месте в Безночном городе, располагалась несравнимо широкая площадь. Когда-то в передней ее части были установлены три взмывающих в небо флагштока. Теперь же два из них были сломаны, а на последнем висел разодранный в клочья и перепачканный кровью флаг с узором палящего солнца.

 

В эту ночь площадь заполняли шеренги отрядов больших и малых кланов, перед которыми стояли их главы. На трепещущих от ночного ветра флагах красовались клановые узоры. Перед сломанными флагштоками установили временный жертвенник. Цзинь Гуанъяо в порядке ранговой очередности поднес главе каждого клана по чарке вина. Главы кланов, приняв чарку, высоко поднимали ее, а затем проливали на землю в знак жертвоприношения.

 

Когда вино впиталось в землю, Цзинь Гуаншань торжественно объявил:

- Вне зависимости от клана и фамилии, это вино мы проливаем в честь павших героев.

 

Не Минцзюэ:

- Вечная жизнь душам героев.

 

Лань Сичэнь:

- Да упокоятся они с миром.

 

Цзян Чэн стоял с лицом чернее тучи. Пролив вино, он не произнес ни слова.

 

Затем Цзинь Гуанъяо вновь вышел из строя Ордена Ланьлин Цзинь, держа в обеих руках металлический черный короб. Цзинь Гуаншань взял короб одной рукой, поднял повыше и громко произнес:

- Сожженный прах остатков Ордена Цишань Вэнь находится здесь!

 

После этих слов он применил духовную силу, чтобы голыми руками расколоть короб. Черный металл разбился на несколько осколков, пронизывающий до костей ночной ветер подхватил и унес высыпавшиеся из короба белые струйки праха.

 

Кости стерты в порошок, прах развеян по ветру[206]!

 

Толпа взорвалась восторженными криками. Цзинь Гуаншань поднял обе руки, призывая людей к спокойствию, чтобы произнести речь. Когда крики постепенно стихли, он начал громко вещать:

- Сегодня ночью прах двоих предводителей остатков Ордена Цишань Вэнь был развеян по ветру. А завтра! Такая же участь ждет всех псов Вэнь, а с ними и Старейшину Илин, Вэй Ина!

 

Внезапно тихий смешок прервал воодушевленные речи.

 

Смешок этот раздался очень не ко времени и потому показался неожиданным и режущим слух. Все присутствующие немедленно посмотрели туда, откуда слышался звук.

 

Знойный дворец представлял собой величественное строение, крышу которого составляли двенадцать коньков, на каждом были установлены восемь изваяний в виде священных зверей. Теперь же заклинатели заметили, что на одном из коньков зверей стало девять. Тихий смешок раздался именно оттуда!

 

Лишнее изваяние слегка шевельнулось, затем с карниза свесился сапог и угол черных одежд, который легко затрепетал в воздухе.

 

Заклинатели схватились за мечи. Зрачки Цзян Чэна сузились, на тыльной стороне ладоней вздулись вены.

 

Потрясенный и разгневанный, Цзинь Гуаншань воскликнул:

- Вэй Ин! Как ты посмел явиться сюда?

 

Человек на крыше заговорил, и это действительно оказался голос Вэй Усяня, вот только звучал он немного странно:

- Почему я мог не посметь сюда явиться? Сколько вас здесь, вместе взятых? Три тысячи наберется? Не забывайте, что во время Аннигиляции Солнца я одолел пятитысячную армию, куда уж трехтысячной. И еще, разве мое появление не совпало с вашими намерениями? Я сэкономил вам время, ведь завтра вам пришлось бы специально явиться в мои владения, чтобы развеять по ветру мой прах.

 

Несколько адептов Ордена Цинхэ Не также погибли от рук взбесившегося Вэнь Нина. Не Минцзюэ холодно бросил:

- Дерзкий паршивец.

 

Вэй Усянь ответил:

- Но разве я не всегда был таким дерзким? Ну как, Глава Ордена Цзинь, приятно бить самого себя по лицу? Кто говорил, что мы будем в расчете, если брат и сестра Вэнь придут в Башню Карпа с повинной? И кто только что во всеуслышание объявил, что завтра собирается развеять по ветру мой прах и прах остатков клана Вэнь?

 

Цзинь Гуаншань воскликнул:

- Не стоит смешивать два разных счета! Убийство более сотни адептов Ордена Ланьлин Цзинь на тропе Цюнци — это один кровавый долг. Но Вэнь Нин устроил бойню в Башне Карпа по твоему велению, и это другой…

 

Вэй Усянь сорвался:

- Тогда извольте ответить, Глава Ордена Цзинь, кто был целью засады на тропе Цюнци? И кто должен был быть убитым? Кто был главным инициатором? И кто попался на удочку? И кто, в конечном счете, первым напал на меня?

 

Заклинатели, стоящие в боевом строю среди толпы других людей, ощущали себя в безопасности, и потому осмелели достаточно, чтобы издали выкрикивать:

- Пускай даже Цзинь Цзысюнь первым замыслил убийство, тебе все равно не следовало поступать так жестоко, убивать и ранить стольких людей!

- Оу. - Вэй Усянь стал рассуждать вместо говорившего, - так значит, если он хотел убить меня, ему можно было спокойно проявлять жестокость, действуя без оглядки. Мою смерть посчитали бы просто моим собственным невезением. А если я защищал свою жизнь, то непременно должен был проявить сдержанность, этого не трогать, того не трогать, а с кого-то и волосинки не должно упасть, так? Проще говоря, вам можно окружить меня и убить, а я не вправе дать отпор, так или нет?

 

Раздался громкий голос Главы клана Яо:

- Дать отпор? Более сотни погибших на тропе Цюнци да еще более тридцати в Башне Карпа были невиновны! Ты решил дать отпор, но почему вовлек и тех людей?

 

Вэй Усянь в ответ спросил:

- Более пятидесяти адептов клана Вэнь на горе Луаньцзан точно так же невиновны! Почему вы решили вовлечь их?

 

Кто-то с презрением выкрикнул:

- Да что за великую милость эти псы тебе оказали, раз ты так стремишься защитить эту горстку мусора?

- Как я посмотрю, никакой великой милости не было и в помине. Он просто возомнил себя героем, что выступил против всего мира, возомнил, что вершит справедливость, бросил вызов всему свету, и почувствовал себя великим, не более того!

 

Услышав эти слова, Вэй Усянь замолчал.

 

Люди внизу восприняли его молчание как отступление и поддержали предыдущего оратора:

- В конечном счете, это ведь ты первым наслал на Цзинь Цзысюня подлое, коварное проклятие!

 

Вэй Усянь спросил:

- Позволь узнать, какими доказательствами вы располагаете, чтобы подтвердить, что это был именно я?

 

Говорящий на миг лишился дара речи, но потом поперхнулся и спросил вместо ответа:

- А у тебя есть доказательства, которые подтверждают, что это не твоих рук дело?

 

Вэй Усянь рассмеялся.

- Тогда позволь спросить еще кое-что. Почему это не может быть твоих рук дело? У тебя ведь тоже нет доказательств, что это не ты наслал проклятие!

 

Заклинатель, шокированный и разгневанный, завопил:

- Я? Да разве нас можно ставить в один ряд? Даже не думай ввести меня в заблуждение этими наветами! Наибольшее подозрение падает на тебя! Думаешь, мы не знаем, что ты затаил обиду на Цзинь Цзысюня больше года назад?

 

Вэй Усянь озлобленно проговорил:

- Так кто же из нас все-таки пытается ввести другого в заблуждение? Кстати, если бы я хотел убить его, то сделал бы это больше года назад, мне бы не понадобилось откладывать на потом. Иначе я просто забыл бы, кто он вообще такой. И года бы не прошло, хватило бы трех дней.

 

Глава клана Яо потрясенно произнес:

- …Вэй Усянь, Вэй Усянь, сегодня ты, можно сказать, открыл мне глаза. Я никогда ранее не встречал настолько бессовестного человека… Убив кого-то, ты еще смеешь оскорблять его в своих речах, сквернословить в его адрес? Неужели в тебе действительно не осталось ни капли сочувствия, ни капли стыда?

 

Вэй Усянь спокойно стерпел все бранные слова толпы, что полились на него.

 

Ведь лишь гнев мог подавить все остальные чувства в его душе.

 

Заклинатель, стоящий в одном из передних отрядов, с лютой ненавистью в голосе воскликнул:

- Вэй Ин, ты поверг меня в полное разочарование. А ведь я когда-то восхищался тобой, говорил даже, что ты отлично подходишь на роль основателя клана. Теперь же, стоит вспомнить об этом, я содрогаюсь от омерзения. С этого момента я объявляю себя твоим непримиримым врагом!

 

Услышав его, Вэй Усянь удивленно замер, но почти сразу разразился безумным хохотом:

- Ха-ха-ха-ха.

 

Он едва не задохнулся от смеха, затем спросил:

- Ты восхищался мной? Ты говоришь, что восхищался мной, но почему же я ни разу не видел тебя, когда ты мной восхищался? А когда все накинулись на меня с руганью и кулаками, тут-то ты и выскочил размахивать флагом!

 

Вэй Усянь смеялся так, что в уголках глаз блеснули слезы.

- Ну и дешевкой же оказалось твое восхищение. Как ты сказал, объявляешь меня своим врагом? Прекрасно. Повлияет ли на меня твое заявление о непримиримой вражде и смертельной ненависти? Будь то восхищение или отвращение, в твоих устах все звучит ничтожно. И ты еще пытаешься с их помощью покрасоваться перед остальными?

 

Он не успел договорить, когда внезапно поперхнулся и ощутил в груди ноющую боль.

 

Опустив взгляд, Вэй Усянь увидел оперенную стрелу, торчащую из груди. Наконечник вошел прямо между ребер.

 

Он посмотрел в направлении, откуда прилетела стрела. Стрелком оказался молодой заклинатель с тонкими чертами лица. Он стоял в середине отряда своего клана, до сих пор сохраняя стойку лучника. Лук все еще дрожал в его руках.

 

Вэй Усянь понял, что стрела была нацелена ровно в сердце, удар должен был стать смертельным, но мастерства лучнику не хватило. Стрела в полете ушла немного вниз, и потому пролетела мимо сердца, вонзившись в ребра.

 

Заклинатели вокруг лучника потрясенно, даже испуганно смотрели на соклановца, который решился на подобный неосмотрительный шаг. Вэй Усянь поднял взгляд, полный злости, одним движением вырвал стрелу и с силой бросил обратно. Раздался крик боли, и молодого заклинателя, что выстрелил без предупреждения, пронзила его же стрела!

 

Юноша рядом бросился к заклинателю с отчаянным плачем:

- Старший брат! Брат!

 

Весь отряд пришел в смятение, глава клана вскинул дрожащую руку и указал на Вэй Усяня с криком:

- Ты… ты… ты бессердечный и жестокий!

 

Вэй Усянь не глядя зажал рану на груди правой рукой, чтобы остановить кровь, и равнодушно произнес:

- Что значит — я бессердечный и жестокий? Он посмел выстрелить в меня без предупреждения, значит должен был предполагать, что с ним станет в случае промаха. Если уж вы все зовете меня отступником, не могли же вы ожидать, что я великодушно не потребую возмездия.

 

Цзинь Гуаншань воскликнул:

- Поле, ставьте магическое поле! Сегодня мы не можем позволить ему уйти живым!

 

Один приказ — и тупиковая ситуация, наконец, разрешилась. Несколько адептов тут же поднялись на мечи и натянули луки, окружая дворец и крышу.

 

Они, наконец, первыми развязали бой!

 

Вэй Усянь с холодной улыбкой снял с пояса и поднес к губам Чэньцин. Вместе с пронзительной трелью флейты из земли на площади Безночного города начали одна за другой появляться, разрывая землю, костяные руки!

 

Трупы, прорываясь сквозь землю, вымощенную белым камнем, вылезали наружу из глубокой почвы под ногами. Тех заклинателей, которые только что поднялись в воздух на мечах, мертвецы немедленно потащили вниз. Вэй Усянь стоял на крыше Знойного дворца и играл на флейте. Его глаза в темноте ночи источали холодное сияние. Сверху он наблюдал за кланами заклинателей, цветные одежды которых сливались в разноцветное море, кипящее волнами, не застывающими ни на мгновение: то расходящимися в стороны, то собирающимися вновь. Кроме отряда Ордена Юньмэн Цзян, который все еще сохранял строй, остальные кланы окончательно перемешались. Главы старались защитить своих адептов, позабыв на время о Вэй Усяне.

 

Внезапно мелодию Чэньцин расстроил журчащий звон струн, подобный дуновению ветерка.

 

Вэй Усянь отнял Чэньцин от губ и обернулся. Он увидел на противоположном краю крыши человека, который сидел, положив на колени гуцинь. Белоснежные одежды в темноте ночи немного резали глаз.

 

Вэй Усянь ледяным тоном произнес:

- А, Лань Чжань.

 

Поприветствовав его таким образом, Вэй Усянь снова поднес флейту к губам, при этом говоря:

- Ты должен был давно догадаться, что Песнь Очищения на меня не действует!

 

Художник 九条 轮 / Jiǔ Tiáo Lún / Цзю Тяо Лунь / 你的 专 属腿毛

 

Лань Ванцзи убрал гуцинь за спину, вынул из ножен Бичэнь и направил удар на Чэньцин, чтобы разрубить призрачную флейту, порождающую дьявольскую мелодию. Вэй Усянь крутанулся, уходя от удара, рассмеялся и воскликнул:

- Отлично, просто замечательно. Я всегда знал, что в один прекрасный день мы с тобой столкнемся по-настоящему, в смертельной битве. Ты же всегда ненавидел меня, давай!

 

После этих слов движения Лань Ванцзи на миг замедлились. Он крикнул:

- Вэй Ин!

 

Это был надрывный крик, но любой, кто хоть немного обладал ясностью ума, немедленно расслышал бы, как явственно дрожит голос Лань Ванцзи. Вот только Вэй Усянь в тот момент уже потерял способность к здравому суждению. Он наполовину обезумел, наполовину сознание его помутилось. Любую угрозу он воспринимал преувеличенной во множество раз. Ему казалось, что все на свете ненавидят его. И он тоже ненавидел всех. Он никого не боялся, всех воспринимал одинаково, никаких исключений.

 

Неожиданно Вэй Усянь расслышал посреди грохочущей битвы слабый голос.

 

Кто-то кричал:

- А-Сянь!

 

Этот голос стал ушатом воды, который погасил безумное пламя злости в сердце, так что оно содрогнулось от холода.

 

Цзян Яньли?

 

В какой момент она оказалась на сборе?!

 

Вэй Усянь так перепугался, что забыл о битве с Лань Ванцзи, опустил Чэньцин и закричал:

- Шицзе?!

 

Цзян Чэн тоже услышал этот голос и в одно мгновение побелел от ужаса.

- Сестра? Сестра! Где ты? Где ты?

 

Вэй Усянь спрыгнул с крыши Знойного дворца и закричал так же, как Цзян Чэн, срывая голос:

- Шицзе? Шицзе? Где ты? Я не вижу тебя!

 

Он плевать хотел на бесчисленные клинки и вспышки мечей, нацеленные на него. Посреди хаоса битвы он с голыми руками продвигался вперед, так быстро, как только мог, как вдруг увидел белый силуэт Цзян Яньли, который тут же поглотила толпа. Вэй Усянь, изо всех сил расталкивая людей, загораживающих путь, с трудом помчался к ней. Между ними еще оставалось немалое расстояние, а также множество людей. Вэй Усянь не мог в одном порыве добежать до девушки. И Цзян Чэн не мог. Но самым страшным оказалось то, что прямо в этот миг они оба внезапно увидели, как за спиной Цзян Яньли стоит, покачиваясь, лютый мертвец.

 

Половина тела мертвеца уже сгнила, но в руке он держал ржавый длинный меч, с которым приближался к Цзян Яньли.

 

От увиденного Вэй Усяня охватил ужас. Он надрывно заорал:

- Убирайся! Пошел прочь! Не смей тронуть ее!

 

Цзян Чэн взревел:

- Прикажи ему проваливать!

 

Он вынул из ножен Саньду, фиолетовая вспышка меча взметнулась в сторону лютого мертвеца, но на полпути ее сбило вспышками других заклинателей, отбив в другом направлении. Вэй Усянь же все больше предавался панике и потому все хуже справлялся с контролем. Мертвец не послушался приказа. Подняв меч, он направил удар на Цзян Яньли!

 

Вэй Усянь обезумел. Прорываясь вперед, он изо всех сил орал:

- Остановись, остановись, сейчас же остановись!

 

Люди вокруг были заняты лишь тем, как бы отбиться от привязавшихся к ним лютых мертвецов, и никто не обратил внимания, что над кем-то другим нависла смертельная опасность. Лютый мертвец рубанул мечом прямо по спине Цзян Яньли!

 

Цзян Яньли так и повалилась на землю.

 

Лютый мертвец стоял за ее спиной, вновь занося клинок для удара. Внезапно сверкнула вспышка меча, которая рассекла тело мертвеца надвое!

 

Лань Ванцзи тоже спустился на площадь и легким движением схватил рукоять вернувшегося Бичэня. Вэй Усянь и Цзян Чэн наконец прорвались сквозь толпу к Цзян Яньли, даже не поблагодарив Лань Ванцзи. Цзян Чэн первым приподнял сестру с земли, обнимая девушку за плечи. Лань Ванцзи тем временем схватил Вэй Усяня за шиворот, поставил перед собой и резко крикнул прямо в лицо:

- Вэй Ин! Останови мертвецов!

 

Сейчас Вэй Усянь совершенно не мог думать о чем-либо. Он не видел лица Лань Ванцзи перед собой, как не видел и кровавых прожилок в его покрасневших глазах. Он хотел только узнать, все ли в порядке с Цзян Яньли. Поэтому с такими же покрасневшими глазами оттолкнул Лань Ванцзи и бросился к шицзе на земле. Лань Ванцзи покачнулся от толчка, но устоял, глядя на Вэй Усяня. Не успел он сделать и шага, когда вдалеке вдруг раздался еще один крик о помощи, и Лань Ванцзи, отведя взгляд, молниеносно бросился на выручку.

 

Спина Цзян Яньли окрасилась кровью. Девушка не открывала глаз, но к счастью все еще дышала. Цзян Чэн дрожащей рукой ощупал ее пульс и облегченно выдохнул. Затем внезапно ударил Вэй Усяня кулаком по лицу и заорал:

- Что произошло? Ты разве не говорил, что сможешь удержать контроль? Разве не говорил, что все будет в порядке?!

 

Художник 秃饼 大刀刀 / jianjian / Мао Туань Сяо Цзянь Цзянь

 

Побледневший Вэй Усянь от удара резко сел на землю и рассеянно проговорил:

- …Я и сам не знаю.

 

Он в отчаянии повторял:

- …Я не могу удержать, не могу удержать контроль…

 

Цзян Яньли вдруг пошевелилась. Цзян Чэн крепко обнял ее и сумбурно забормотал:

- Сестра! Все хорошо! Все хорошо, как ты себя чувствуешь? Ничего, всего лишь порез. Ничего, я прямо сейчас уведу тебя отсюда…

 

Он собирался поднять Цзян Яньли на руки, но тут она заговорила:

- …А-Сянь.

 

Вэй Усяня прошибло дрожью. Он поспешно ответил:

- Шицзе, я… я здесь.

 

Цзян Яньли медленно открыла черные как смоль глаза, и от их взгляда Вэй Усянь впал в полнейшее смятение.

 

Цзян Яньли с трудом проговорила:

- …А-Сянь. Ты тогда… убежал так быстро… Я даже не успела взглянуть на тебя, сказать тебе…

 

Вэй Усянь слушал ее, и сердце бешено колотилось в груди.

 

Он все еще не решался посмотреть ей в лицо, особенно сейчас, когда оно было испачкано кровью и землей, так же как и лицо Цзинь Цзысюаня тогда.

 

Еще больше он не мог заставить себя дослушать то, что она собиралась сказать.

 

Цзян Яньли:

- Я… пришла, чтобы сказать тебе…

 

Сказать что?

 

Все хорошо?

 

Я не ненавижу тебя?

 

Ничего страшного не случилось?

 

Я не виню тебя за то, что ты убил Цзинь Цзысюаня?

 

Невозможно.

 

Но других слов, противоположных по смыслу, она сказать ему не могла.

 

Она сама не знала, что еще может сказать здесь, сейчас.

 

И все же она чувствовала, что непременно должна увидеться с братом.

 

Цзян Яньли вздохнула и произнесла:

- А-Сянь, тебе… тебе нужно остановиться. Не надо, не надо больше…

 

Вэй Усянь быстро проговорил:

- Хорошо, я остановлюсь.

 

Он взял Чэньцин, поднес к губам и начал играть, опустив голову. Ему пришлось приложить усилие, чтобы успокоить душевное состояние, и на этот раз лютые мертвецы, наконец, услышали приказ. Один за другим, издавая низкий утробный рык, словно выражая недовольство, они опускались на землю.

 

Лань Ванцзи на мгновение остановился, издали посмотрел в их сторону, затем вновь отвернулся и продолжил орудовать мечом, помогая бьющимся с мертвецами соратникам и заклинателям из других кланов.

 

Внезапно глаза Цзян Яньли расширились, неизвестно откуда взялась взрывная сила в ее руках, с которой она оттолкнула Вэй Усяня в сторону!

 

Вэй Усянь от толчка снова повалился на землю, а когда поднял голову, то увидел, как ослепительно-яркий длинный меч пронзает ее горло.

 

Меч в руках держал тот юноша, который с плачем бросился к молодому заклинателю, стрелявшему в Вэй Усяня. Он до сих пор громко плакал, слезы застилали его глаза, с языка сорвалось:

- Предатель Вэй! Это тебе за моего брата!

 

Вэй Усянь сидел на грязной земле и не мог поверить тому, что видел. Голова Цзян Яньли неестественно наклонилась, из раны на шее стремительно хлынула кровь.

 

Он ведь только что ждал, когда она скажет ему то, что хотела сказать, ждал, что она вынесет ему последний приговор.

 

Цзян Чэн все еще обнимал тело сестры, не шевелясь, совершенно не осознавая, что произошло.

 

Наконец, спустя мгновение Вэй Усянь издал нечеловеческий крик.

 

Лань Ванцзи в этот момент как раз наносил удар мечом. На крик он резко повернулся.

 

Юноша лишь теперь понял, что совершил ошибку. Он вынул меч, орошая воздух каскадом кровавых брызг, и в панике стал отступать, бормоча:

- …Нет, это не я, нет… я хотел убить Вэй Усяня, я хотел отомстить за брата… она сама напоролась на меч!

 

Вэй Усянь словно молния оказался перед юношей и схватил того за горло. Глава клана Яо, взмахнув мечом, закричал:

- Демон, отпусти его!

 

Лань Ванцзи забыл обо всех манерах и образцовом поведении.

 

Он бросился к Вэй Усяню, расталкивая всех, кто вставал на пути. И все же, не успел он преодолеть и половину расстояния между ними, как Вэй Усянь на глазах у всех голыми руками с хрустом сломал юноше шею.

 

Другой седовласый глава клана в гневе прокричал:

- Ты! Ты… когда-то довел до смерти Цзян Фэнмяня и его жену, а теперь убил и свою шицзе! Все это полностью твоя вина! И ты еще смеешь вымещать гнев на других? Вместо того чтобы одуматься, продолжаешь забирать чужие жизни! За такое преступление не видать тебе прощения!

 

Но как бы другие ни бранили, как бы ни обвиняли его, сейчас Вэй Усянь больше ничего не слышал.

 

Его телом как будто завладела другая душа. Он вытянул обе руки, вынул из рукавов два предмета и на глазах у всех соединил их вместе.

 

Верхняя и нижняя половины соединились, огласив округу резким звоном металла.

 

Вэй Усянь положил предмет на ладонь и поднял высоко над собой.

 

Стигийская Тигриная Печать!