Бартер и конфликт на шахте «Воргашорская»

       Появление на шахтах бартерных товаров подняло проблему их распределения. Вокруг нее на многих шахтах развернулась борьба - где скрытая, где явная. Чаще всего основными участниками противоборства выступали с одной стороны руководство предприятия, с другой - профкомы, особенно НПГ. Однако внутри этих групп имелись свои течения, не столь заметные постороннему глазу. Бартерные товары - это причина, лежавшая на поверхности, но под ней шла борьба за распределение власти на шахтах, контроль за бартерными операциями - лишь одна из ее сторон.

       В конце 1992-начале 1993 гг. на шахте "Воргашорская" крупнейшей в Европейской России - возник острый конфликт, надолго парализовавший ее работу. В его основе лежал спор вокруг механизма распределения бартера. Этот конфликт по сути своей типичен для всех шахт, но в силу своего масштаба, остроты и открытости, он более показателен, поскольку в его ходе вскрылись некоторые обычно скрытые от посторонних глаз детали бартерного механизма.

       Председатель Независимого профсоюза шахты "Воргашорская" И.И.Гуридов так объяснил ее причины: "Я считаю, что коллектив шахты, подземная группа провоцировались на забастовку в течение всего периода пребывания П.А.Ермакова в должности директора шахты. Главная его вина или беда... в том, что он не считает нужным информировать трудовой коллектив о действительном состоянии дел на шахте и о своих планах на будущее. К примеру, мы до сих пор не знаем, какие контракты на поставку тех или иных товаров заключены по валютным и клиринговым операциям. Одним словом, где бы и какие бы решения он ни принимал, они всегда были под знаком строгой секретности. Это, безусловно: не могло не создавать на шахте нервозную обстановку. К тому же Петр Александрович на одной из конференций вышел с предложением выделить ему 15 процентов бартерных товаров в личное... распоряжение. Конференция вопреки здравому смыслу проголосовала "за". Я уже тогда понимал, что это огромная сумма, больше миллиона долларов... Шахтеры на эти деньги могли бы жить безбедно в течение трех месяцев, не работая.

       Но горняки в силу своей некомпетентности и неинформированности этого знать, конечно, не могли. Поэтому согласие такое, на мой взгляд, было получено обманным путем. Естественно, наш профсоюзный комитет не мог смириться с этим произволом и вседозволенностью. Мы боролись, как могли. Администрация соответственно усиливала давление на наш комитет. Тогда же - то ли по случайному совпадению, то ли преднамеренно - на меня было совершено разбойное нападение, кто-то пытался ограбить мою квартиру, поджигал дверь.

       В июле, чтобы раз и навсегда внести ясность и снять напряженность в коллективе, на общешахтной конференции было решено, что все товары повышенного спроса должны впредь распределяться совместно с СТК и профсоюзным комитетом. К тому времени мы уже знали, что на наших автомобилях катаются люди, никоим образом не связанные с производственной деятельностью шахты. Хотя директорский фонд создавался с единственной целью - использовать его, исходя из производственных нужд шахты.

       Какая, в частности, производственная необходимость заставила директора выделять талоны на покупку наших дешевых автомашин работникам КГБ, прокуратуры. Бывший прокурор г.Воркуты А.И.Марзанов, к примеру, получил "Волгу"...

Мы настаивали, чтобы директор шахты отчитывался перед коллективом, кому и почему распределены были те или иные бартерные товары. Он этого не сделал в том объеме, в котором должен был сделать. Тогда мы обратились в Минтопэнерго, чтобы прислали комиссию на шахту для проверки ее финансово-хозяйственной деятельности.

Очень скоро такая комиссия под председательством Н.Гокавенко, зам. президента корпорации "Уголь России" по экономике была создана, но прибыла на шахту в октябре без председателя - нам сказали, что Н.Горкавенко болен и приехать не может. А 25 числа мы узнали, что сын этого самого Горкавенко получил нашу "Волгу". Другие члены комиссии увезли от нас видеосистемы. Что может написать в акте такой председатель и такая комиссия?

После этого мы обращались в разные инстанции, вплоть до президента Б.Ельцина. Но никто не вник в ситуацию, происходящую на шахте. На всех уровнях этот конфликт рассматривался только как личный инцидент между директором и мною. Меня обвинили в том, что я веду элементарную борьбу за власть, так как ранее я действительно, выдвигал свою кандидатуру на должность директора. Чтобы убедить коллектив и всех остальных, я решился публично отказаться от всех приписываемых мне притязаний на власть.

Далее мы настояли, чтобы прислали еще одну ревизионную комиссию, в которую входили бы независимые эксперты и наши представители."

Обе комиссии не выявили серьезных нарушений со стороны директора.

"Наивно было бы думать, - прокомментировал эти результаты И.Гуридов, - что решение комиссии будет другим. К тому же нарушение директором наших внутренних решений вряд ли вообще подлежит уголовному наказанию. Но и это не столь важно. Мы просто не хотели, чтобы нас держали за дураков. Директор ведь не ограничился теми 15 процентами, выделенными ему слишком доверчивым коллективом (которых, кстати, к тому времени он был уже лишен), он распределил по своему усмотрению гораздо большее количество поступивших к нам бартерных товаров. А это ведь наши деньги. Кому и куда они ушли? На каком основании? Вот в чем вопрос. Именно поэтому мы не желаем трудиться с тем руководителем, который работает против нас. К тому же, что может написать тот же Колесов, член второй ревизионной комиссии, когда он 24 марта практически перед проверкой получил наши "Жигули"?

П.А.Ермаков, директор "Воргашорской" объяснил причины забастовки иначе:

       "С чего все начиналось на других шахтах, где подобным же "демократическим" путем снимали директоров или грозили им "дубиной" недоверия? Со временем появляется группа недовольных, которой ну не нравится руководитель - и все тут. Причем перед этим ты можешь хоть озолотить коллектив - все равно не оценят. Хорошее забывается быстро...

       Еще в позапрошлом году сложилось такое положение, когда, чтобы иметь больше бартерных товаров, нужны были нецентрализованные поставки угля. Мы (это - специалисты: бухгалтерия, отдел сбыта, юрисконсульт, заместители по производству и договорным связям - сам по себе Ермаков мало что значит) искали и находили выгодных партнеров для сбыта угля. Естественно - такова уж наша экономика - с ними надо было расплачиваться, бартером в том числе.

       Вот я и попросил у СТК 7 процентов от бартерных товаров в директорский фонд. СТК дал 15 процентов. А на конференции удовлетворили и вторую мою просьбу - фамилии тех, кому будут выделены из этого фонда товары, не раскрывать.

       Ну а когда стал поступать бартер, то и вышло - отдавать в директорский фонд, допустим, из 4500 "видиков" 700 - жалко. Тогда решили выделять не 15, а 12 процентов. И все равно - ловкие люди не замедлили вбить клин между директором и частью коллектива. "Что они сделали конкретно для шахты?" - спрашивали эти недовольные о тех, кому были выделены товары.

       Я бы поставил вопрос по-другому: а что шахта сделала, к примеру, для других, чтобы не было в городе разделения на черных и белых, когда у одних есть бартер, а у других - нет?"

       Корреспондент газеты спросил директора относительно конкретных лиц, упомянутых Гуридовым среди получателей бартера, на что Ермаков ответил:

       " Что касается меня, то я честно соблюдал правила игры, установленные коллективом, и сейчас выделение тем или иным людям бартера комментировать не собираюсь. Скажу лишь, что получило большинство из них товары по официальным ходатайствам, не таясь. А если говорить о членах комиссий... Хотел бы напомнить Гуридову, что я вызвал комиссию в марте 1992 года, а по настоянию независимого профсоюза шахты "Воргашорская" (НПШВ) в нее были включены эксперты из Лиги кооператоров России и института судебной экспертизы. Они не нашли никаких нарушений и им, кстати, из директорского фонда ничего не давали. Получил товар лишь один из членов комиссии, да и то раньше, когда еще не знал, что в эту комиссию войдет. А почему нет? Он - наш куратор в Москве. В связи со всем этим хотел бы подчеркнуть, что перерасхода по директорскому фонду не было, недостающие автомобили - 13 "Волг" - были допоставлены и распределены СТК, в том числе и Гуридову). Проверял распределение из фонда директора и отдел по борьбе с экономической преступностью. Так же ничего криминального не нашел.

Второй бартерный период

       К середине 1990-х гг. темпы инфляции были сбиты. Рубль превратился снова в средство платежа. Раздались многочисленные голоса, оповещающие, что “эпоха бартера прошла”. Однако бартер возродился, но уже по другим причинам.

       В середине и во второй половине 1990-х гг. экспорт угля окончательно утратил для шахт привлекательность. В 1997 г. цена 1 тонны концентрата достигла 46-47 долл., превысив среднемировую в 40 долл., но при этом и ее не хватало на покрытие всех издержек. Уголь шахты “Октябрьская” продавался на внутреннем рынке по 34 долл., в то время как на мировом цена угля такого качества составляла только 15 (Прошак 16.10.97). Для производителей стало все равно, кому продавать, главное - продавать. На арену вышел внутренний бартер.

       В середине 1990-х гг. инфляция переросла в систематические неплатежи, приобретшие характер цепной реакции. В этих условиях использование натурального обмена позволило в какой-то мере предотвращать стопор экономической активности, возникающий из-за нехватки платежных средств.

       Одной из причин бартера стало также стремление предприятий уйти от налогов: долги по ним таким бременем повисли на большинстве из них, что получение нормальных денег на их счет означает, автоматическое их изъятие в бюджет. Поэтому для многих хозяйственников платежи на счет и неплатежи по сути равнозначны. Парадокс: должник не заинтересован в денежной форме возврата долга. Бартерная форма позволяет в некоторой мере эту проблему снять.        Оплата продукции с помощью бартерных товаров позволяет обойти капкан, поставленный государством: картошкой в бюджет не возьмут. Возник узел интересов, перекрывающий выход из тупика к нормальному рынку.

       Бартер на протяжение 1990-х годов был ведущей формой торговли. Г.Явлинский в своем выступлении в Государственной Думе в начале октября 1997 г. Сказал, что 75% товарооборота страны приходится на бартер и векселя и лишь 25% - на денежные формы расчетов. Коэффициент монетаризации в экономике пяти ведущих стран за последние десятилетия имел тенденцию к увеличению от 40,9% в 1985 г. до 57-112% в 1995 г. В России же он сократился с 53,6% до 12,3%. “Стремление снизить коэффициент монетаризации (отношение денежной массы к валовому внутреннему продукту в процентах), когда денежная масса устремилась за ростом цен... привело к разрушению нормального товарооборота между хозяйствующими субъектами - в ход пошли денежные суррогаты, бартер, взаимозачеты” (Санько 2.10.97).

       Работа шахт по системе невалютного бартера придала жизни шахтеров особый колорит.

       Вот пример функционирования бартера осенью 1997 г. Потребители угля задолжали большие суммы ОАО “Шахта “Воргашорская”, что привело к серьезным социальным конфликтам. Сменился директор шахты. Новое руководство начало активно разматывать клубок социальных противоречий с помощью бартера. Так, Белорусские поставщики - одни из должников. По словам директора по экономике ОАО Н.Бугаенко, эти деньги “теоретически вернуть можно было, но этот процесс растянулся бы на очень длительный период”. Было решено не ждать, а пойти на бартер: оплату угля продуктами питания. Рабочие питались в столовой и получали продукты в счет заработной платы. Эта схема была распространена не только на старые долги, но и на новые сделки: в размере примерно 3 млрд. руб. (517 тыс. долл.) в месяц. По этой схеме около 30% зарплаты оплачиваются продуктами. Ряд фирм расплачивался с “Воргашорской товарами народного потребления. С октября 1997 г. начали действовать бартерные схемы погашения долгов работников шахты по квартплате и коммунальным услугам. Шахта получала в обмен на уголь ежемесячно 20-30 автомашин “ВАЗ” и “ГАЗ”, которые можно было также получить в счет зарплаты. Еще одна форма бартера: в обмен на уголь шахта получает жилье в Центральной России. У шахтеров ежемесячно удерживается часть зарплаты в счет покупки этого жилья (Хмылко 4.10.97).

       С первого взгляда подобный бартер кажется вполне приемлемым для работников шахт. Однако он напоминает систему фабричных лавок, существовавшую в эпоху раннего капитализма во многих странах мира, в том числе и в дореволюционной России: рабочие получали часть зарплаты продуктами в лавках своих фабрик - того качества и по той цене, по какой они там предлагались.

       В интервью с шахтерами я интересовался этой параллелью. Многие говорили, что такая форма оплаты выгодна торговым фирмам, которым гарантируется непривередливый сбыт. При этом многие товары идут не просто по тем же ценам, что и в обычных магазинах (и это при отсутствии торговой наценки), но порою и по более высоким, да и качество бывает весьма разное. Но при такой системе торговли у работника нет возможности выбора товара или магазина. В прессе сообщалось, что часто набор продуктов, выдающийся в счет значительной части зарплаты очень беден.

       Так, в октябре 1997 г. для шахтеров “Воргашорской” в счет 30% зарплаты предлагали “под запись” жир свиной, пальмовое масло, рис, перловку, ячневую крупу, пшенку, сухофрукты, томатную пасту, чеснок маринованный, варенье и компот. По оценке корреспондента местной газеты, “с голоду, конечно, не помрешь, но и полноценным такое питание вряд ли можно назвать” (Хмылко 4.10.97).