Абре нужен друг. Не более того. И не менее.

Джошуа возвращался в город на своем грузовике, когда на мосту вдруг увидел Абру. Она даже не заметила приближающийся сзади грузовик, пока он не просигналил и не окликнул ее в открытое окно:

— Не хочешь прокатиться?

— Привет. Конечно, хочу. — Она распахнула дверцу и запрыгнула внутрь.

— Я как раз думал о тебе, а ты тут как тут. — Джошуа тронулся с места. — Давно тебя не видел.

— Ты все время работал.

У нее были влажные волосы и раскрасневшиеся от солнца щеки.

— Ты ходила купаться в парк Риверфронт.

— Первый раз за это лето. И больше не пойду.

— Поссорилась с Пенни?

— Нет. — Она приподняла одно плечо и стала смотреть в окно. — Просто мне не понравилось.

И он знал почему, но счел за благо промолчать.

— И какие у тебя планы на остаток дня?

— У меня? — Она с иронией посмотрела на него. — Планы?

— Очень хорошо. Я страшно проголодался. Не откажешься от гамбургера, чипсов и молочного коктейля? Позвонишь домой от Бесси и сообщишь своим, что ты со мной. Вряд ли они станут возражать.

Тоска тотчас исчезла с ее лица; от ее улыбки Джошуа сам растаял.

Их заказ приняла новая официантка, Сьюзен. Теперь Джошуа понял, почему папа стал чаще заходить к Бесси. Он спросил Абру, как она проводит лето, и та ответила: «Потихоньку». Тогда он отметил, что с каждым воскресеньем она играет все лучше, а девочка призналась, что по-прежнему страшно волнуется, когда садится за инструмент в церкви.

— Мици уверяет, что это пройдет, но у меня пока не получается.

— Как ей удалось уговорить тебя?

— Она сказала, что если я стану играть в церкви, она научит меня рэгтайму. И я пользуюсь теперь ее обещанием.

Он хмыкнул:

— Было бы смешно, если бы ты вдруг перепутала стили.

Она лукаво улыбнулась, чем напомнила ему Мици, и поспешила сменить тему:

— А ты чем занимаешься? Ты встречаешься с Лэйси Гловер?

— Мы расстались две недели тому назад.

— И твое сердце разбито?

Он положил руки на столешницу:

— Мы остались хорошими друзьями.

Сочувственная улыбка Абры стала кислой.

— Я скажу Пенни. Ее сердце возрадуется, когда она узнает, что ты снова свободен. И она забудет спасателя Кента Фуллертона.

Ему не понравился ее ехидный тон.

— Не вредничай.

Она собралась было защищаться, но передумала и откинулась на спинку стула:

— Иногда я устаю притворяться.

— Притворяться кем?

Она посмотрела на него и покачала головой:

— Неважно.

— Зато ты важна для меня. — Он наклонился к ней: — Что тебя беспокоит?

— Все. Ничего. Я сама не знаю. Просто я хочу... — Он увидел внутреннюю борьбу и отчаяние на ее лице. Она не сумела объяснить и пожала плечами: — Мой гамбургер, чипсы и коктейль. — Она вежливо улыбнулась, когда официантка принесла их заказ.

— Вы ведь новенькая? — спросил Джошуа официантку, пока она не ушла. Женщина подтвердила, и он протянул ей руку: — Я Джошуа Фриман, сын пастора Зика, а это моя подруга, Абра Мэтьюс. Не сомневаюсь, Бесси очень рада, что вы у нее работаете.

— Так она, по крайней мере, говорит. — Сьюзен невесело улыбнулась. Она перевела взгляд на хмурую Абру: — Приятно познакомиться с вами обоими. Вам что-то не понравилось?

Джошуа прочел молитву и взял свой гамбургер:

— А ты случайно не влюбилась в этого спасателя?

— Пенни убила бы меня во сне. — Она стучала по бутылке с кетчупом, пока он не полился.

Джошуа усмехнулся:

— Нет ничего лучше гамбургера с кетчупом. — Абра улыбнулась. — А как вы познакомились с Кентом Фуллертоном?

Она тоже взяла свой гамбургер:

— На самом деле мы с ним еще не познакомились. Он спасатель в парке. В следующем году переходит в старшую школу, а еще играет в футбол. Все девочки по нему сохнут.

— И ты?

Она откусила кусочек и насмешливо посмотрела на него:

— Он выгоревший на солнце блондин, вылитый Адонис, и будет отлично смотреться с Пенни. — Она пожала плечами и откусила еще кусочек.

Он сменил тему.

Абра перечислила классиков, которых дал ей читать Питер. Пока она прочитала только шесть. А теперь отдыхает, читая романы Джейн Остин, учится у нее остроумной манере вести беседу. Джошуа рассмеялся.

После еды они отправились на площадь послушать музыкантов. Собирались семьи. Несколько пожилых пар танцевали во дворике перед беседкой. Джошуа взял Абру за руку:

— Пойдем потанцуем.

— Ты шутишь? — Она упиралась. — Я не умею танцевать.

Джошуа почти силой потащил ее:

— Не будь трусихой. Я тебя научу. — Он показал ей простенький шаг, положил руку на плечо и повел ее. Она извинялась всякий раз, когда наступала ему на ноги.

— Подними голову, Абра. Перестань смотреть под ноги. — Он улыбнулся. — Доверься мне. Закрой глаза и слушай музыку. — После этого дела пошли лучше.

Подходили новые пары. Пробили часы на башне. Песня закончилась. Джошуа отпустил девушку:

— Мне пора домой.

Абра пошла с ним. Унылое выражение на лице, которое Джошуа видел на мосту, исчезло. Она выглядела счастливой и свободной и больше походила на ребенка, каковым и являлась.

— Не хочешь пойти в поход в мой следующий выходной?

— Конечно, хочу. — Она радостно заулыбалась. — А когда это будет?

— В воскресенье. И я говорю о трех километрах в гору, а не о прогулке вокруг квартала. — Грузовик дважды чихал и глох, прежде чем завелся. — Пойдешь?

— Не знаю. — Она усмехнулась. — Ты уверен, что не будешь возиться с этой грудой железа?

Он улыбнулся в ответ:

— Только не в воскресенье.

***

Джошуа знал, что отца еще нет дома. Он сказал, что отправится к Макферсонам поговорить о Гиле, тот никак не может отойти от войны, на которой успел побывать. Регулярно звонила Сейди и просила отца прийти. Но он никогда не говорил, в чем дело, только то, что Гил служил санитаром и видел больше, чем следует.

Джошуа забрал из ящика почту и направился к крыльцу, просматривая конверты. Самое последнее письмо, адресованное ему, произвело эффект удара в живот.

Он положил почту отца на кухонный стол и с колотящимся сердцем открыл свое письмо. Прочитав, он сложил его обратно в конверт. Затем огляделся и решил спрятать его в Библию для надежности.

Послышался рев машины. Джошуа не хотел говорить отцу о письме, во всяком случае, пока. Сначала он хотел помолиться и как следует осознать все. Ему нужно немного времени, потом он расскажет. Он чувствовал себя так, словно слон уселся ему на грудь.

Неожиданно лето стало для него совсем другим, нежели пару часов назад, когда он танцевал с Аброй.

Возможно, Господь пожелал закрыть для него эту дверь.

3