Глава 28. Комплекс отличника

Полина Васильевна уже пятый раз за утро проверяла почту. Ей очень нужно было взглянуть на фотографии, которые должен был выслать внук. Конечно, её интересовали только снимки избы Варвары. Они подскажут ей, что делать.

Полина со своей сестрой давно выработали систему конспиративных знаков, как во второсортном фильме про шпионов. Им пришлось это сделать. После их знакомства они твёрдо решили, что будут встречаться и общаться друг с другом, не смотря ни на какие препятствия. А препятствий было много. Во-первых, нужно было, чтобы жители посёлка не узнали о существовании Сайнары, во-вторых, чтобы её муж и отец не догадались, что несмотря на их запрет, она общается с сестрой. Женщины выбрали для встреч укромное местечко в тайге — маленькую полянку, поросшую лесными цветами и травами почти в человеческий рост. Но Сайнара не могла заранее знать, когда ей представится возможность под благовидным предлогом улизнуть от родственников к Полине. Поэтому им нужно было придумать, как девушка, не заходя в посёлок, будет давать знать сестре, что в определённый день сможет быть в условленном месте. Пока жива была Варвара, она помогала Сайнаре передавать для Полины сообщения. А когда её не стало, сёстры придумали использовать для обмена информацией расположенный на отшибе, практически в тайге, дом бабки-ведуньи, к которому после смерти его хозяйки жители посёлка из-за суеверного страха боялись даже приближаться. Система знаков была очень проста. Сайнара пробиралась ночью к избе Варвары и открывала ставни окон — ровно столько, через сколько дней, она сможет быть вечером в тайге. Каждое утро Полина проходила мимо избы целительницы, чтобы не пропустить весточку от Сайнары. А после встречи с ней она закрывала все ставни, и их конспиративная «доска объявлений» была готова к новому сообщению.

Встречи сестёр были не очень частыми, но всё же они могли рассказать друг другу обо всех важных событиях в их жизни. Когда Сайнара поняла, что беременна, первой, с кем ей захотелось поделиться этой новостью, была Полина. Девушку переполняли противоречивые чувства: радость, смятение, тревога.

— У меня будет ребёнок! — дрожащим от волнения голосом произнесла Сайнара, как только Полина появилась в условленном месте.

Женщина полными восторга глазами посмотрела на сестру и обняла её:

— Как я рада за тебя! Господи, как я рада!

Эта потрясающая новость заставила сердце Полины биться быстрее. Наверно, это был самый светлый момент в её жизни. Женщина, вынужденно лишившая себя радости материнства, осознала, что, теперь сможет хотя бы прикоснуться к этим волшебным переживаниям через чувства своей сестры, сможет хоть краем глаза наблюдать, как растёт её племянник или племянница.

— Полина, мне страшно, — прошептала Сайнара. — Всё так сложно.

— Ну что ты, радость моя, всё будет хорошо. Ты же сама говорила, шуйя отличаются прекрасным здоровьем. Ты легко перенесёшь беременность и родишь крепкого малыша.

Действительно, Сайнара рассказывала Полине, что почти никогда не болеет, как и остальные её соплеменники. Шуйя давно живут в тайге, и знают много её секретов. Им известны целебные свойства разных растений, им известны магические ритуалы, им известны тайные законы природы. Поэтому они обладают крепким здоровьем и долголетием.

— Я не об этом. Я не боюсь беременности и родов, — пояснила Сайнара. — Я боюсь реакции своего мужа.

— Почему? Он, что, не хочет детей?

— И да, и нет. Мы долго не решались с ним на этот шаг. Он боится, что с ребёнком будет что-то не так. Что он получится дефектным, не таким гениальным, как он сам.

— Что за бред? — возмутилась Полина. — Каким надо быть придурком, чтоб так думать.

— Понимаешь, у моего мужа очень больное самолюбие. Комплекс отличника. Он был любимчиком у своих родителей. Они воспитывали у него чувство превосходства над другими детьми. Они очень высоко подняли для него планку. Он всю свою энергию и душевные силы тратил, чтобы дотянуться до неё, чтобы соответствовать их безумным требованиям. Он боялся оступиться, сделать что-то не так. Боялся, что тогда родители станут считать его посредственностью, что он может превратиться для них в такое же ничтожество, как его старший брат. Этот перекос в воспитании сказался на его характере и поведении. Он, с одной стороны, относится к окружающим с превосходством, но, с другой стороны, всё время боится, что кто-то может усомниться в его гениальности. Отсюда его странное отношение к детям. Он хочет ребёнка, потому что по статусу и возрасту ему уже положено иметь детей. К тому же, его родители давно ждут внуков. Но он хочет не просто ребёнка, а идеального ребёнка, потому что обычный малыш, по его мнению, очернит его безупречную репутацию гения. Представляешь, какая судьба ждёт моего кроху, если он не будет соответствовать ожиданиям мужа.

— Как тебя угораздило влюбиться в такого сложного человека!? Тебе, наверно, тяжело с ним?

— Да нет, мне с ним хорошо. Ведь он старается быть безупречным во всём. Он идеальный муж. В семейной жизни он всё делает на отлично.

— Тогда зря ты переживаешь, что он будет плохо относиться к малышу. Тем более, говорят, отцовство сильно меняет мужчин. Когда они видят маленькое нежное создание, свою плоть и кровь, у них просыпается инстинкт защитника. Твой муж полюбит своего малютку, каким бы он ни был.

— Думаешь?

— Конечно!

— А вдруг мой ребёнок будет не такой, как мы. Вдруг у него не будет шуйности, — поделилась другим своим страхом Сайнара.

— Но ведь это бывает очень редко. Ты же сама рассказывала, что за последние много лет таких детей было только двое: я и Варвара. Или то, что твоя сестра не такая, увеличивает шансы рождения у тебя ребёнка без шуйности?

— Нет. От меня не зависит, будет ли у малыша эта черта. Это зависит только от отца ребёнка. Знаешь, у нас даже есть про это легенда.

— Расскажи!

— Ладно, — усмехнулась Сайнара и начала повествование с наигранно таинственной интонацией, с какой рассказывают сказки детям на ночь.

— Когда-то очень-очень давно одна красивая, но дерзкая девушка-шуйя по имени Ийэ ослушалась наших законов и познакомилась с парнем из посёлка. Они начали встречаться и полюбили друг друга. Когда члены Совета узнали об этом, девушку наказали и больше не выпускали никуда одну. Но было уже поздно. Она ждала ребёнка. Вскоре у неё родился мальчик…

— Он получился похожим на отца — без шуйности? — перебила Полина.

— Нет. Вопреки ожиданиям, малыш обладал шуйностью, — развенчала догадку сестры Сайнара. — Возможно, через какое-то время проступок его матери благополучно забылся бы. Но одна из её внучек родилась не такой, как все. Девочку подкинули бездетной паре из посёлка и посчитали, что проблема решена. Но оказалось не так. Через много лет в одной из семей, которую создал мужчина из рода Ийэ, опять родилась девочка без шуйности. Когда такой же случай повторился ещё раз, стало понятно, что отсутствие шуйности может передаваться от мужчины-носителя к дочери. За столько лет родословные ветви разных семей шуйя несколько раз сплетались, разветвлялись и вновь перепутывались. Теперь никто не знает, кто из мужчин может оказаться потомком Ийэ, способным передать дочери отсутствие важной черты.

— Послушай, а не может получиться, наоборот? Не может у такой девушки без шуйности родится ребёнок — шуйя?

— Чисто теоретически, может. Ведь это всего лишь — игра генов. Но шуйя пойдут на всё, чтобы предотвратить такое. И пока нам это удавалось.

— Почему так важно этого не допустить?

— Понимаешь, ребёнок шуйя, воспитанный обычными родителями — это ещё хуже, чем ребёнок без шуйности, выросший среди нас.

— Но почему?

— Он будет обладать слишком большим влиянием на людей. Родители не смогут совладать с таким ребёнком, воспитать его правильно. С раннего возраста он будет манипулировать ими. Очень велика вероятность, что из него вырастет злой гений, который, имея неограниченную власть, может принести много бед.

— Как будет воспитан ребёнок, во благо или во вред будет использовать свои способности, зависит в первую очередь не от него, а от педагогов, — в Полине взыграла профессиональная гордость.

— Это правило распространяется только на детей без шуйности, — возразила Сайнара. — Знаешь, у моего деверя по этому поводу есть одна безумная теория, хотя у моего сумасшедшего деверя все теории безумные. Но часто оказывается, что в них есть доля правды.

— Ты имеешь в виду старшего брата своего мужа?

— Да. Он — учёный. Кто-то считает его ненормальным, кто-то, наоборот, гениальным, а кто-то и тем, и другим. Так вот, он полагает, что некоторые исторические личности, которые имели колоссальное влияние на массы и по вине которых развязывались страшные кровавые войны, могли быть шуйя, воспитанные обычными родителями.

— Но ведь ты говоришь, вам пока удавалось предотвратить такое.

— Деверь считает, что мы могли упустить из виду один момент. Что если когда-нибудь произошёл случай, похожий на рассказанную мной легенду, с той только разницей, что встречались парень-шуйя и девушка из посёлка. Кто-то из потомков этой девушки мог унаследовать шуйность. Причём учитывая, что за этой девушкой не следили, она вполне могла уехать куда-нибудь далеко, и её потомки разбрелись по всему свету. Конечно, мало кто верит моему деверю, но в любом случае больше шуйя не допустят, чтобы ребёнок с шуйностью воспитывался в обычной семье.

— Я поняла! — вдруг резко и возмущённо вскрикнула Полина. — Поняла, почему не смогла уехать из посёлка. Это шуйя подстраивали мне все те несчастья, которые держали меня здесь. Им нужно было, чтобы я была рядом, чтобы наблюдать за мной. Чтобы не дать мне завести семью, родить ребёнка. А если бы у меня всё-таки появился малыш, и он бы был шуйя, его бы, что, убили?

— Нет! Конечно, нет! — горячо возразила Сайнара, — Его бы забрали.

— Но как?

— Подстроили бы видимость несчастного случая. Как будто ребёнок сгорел при пожаре, или утонул, и его тело унесла река.

— То есть, я бы думала, что он умер? — к глазам Полины подступали слёзы негодования.

— Да. Это очень жестоко. Поэтому шуйя стараются, чтобы таких детей просто не рождалось.

— Поэтому Варвара намекала, что лучше мне не иметь детей? Она всё знала? — негодование Полины росло.

— Она многого не знала, но о многом догадывалась. Мне кажется, с возрастом у неё проявились некоторые черты шуйя, хоть при рождении их и не было.

— Сайнара, ты не представляешь, как перевернулся мой мир после разговора с ней. Как я была несчастна все эти годы, как жалела, что мне не удалось осуществить свою мечту, стать учёным. Как мне было тяжело смириться с мыслью, что у меня никогда не будет детей.

Полина заплакала. Заплакала навзрыд горько и безутешно. Через столько лет она наконец-то узнала, почему судьба была так беспощадна к ней. Узнала, что за «проклятие» мешало ей быть счастливой. Она рыдала и рыдала. Отчаяние, которое многие годы было запрятано где-то глубоко-глубоко, вырвалось наружу. Оно стекало ручьями по её щекам на землю, оно разносилось по тайге душераздирающими звуками истошного рыдания — оно медленно покидало Полину. Теперь у неё наконец-то был человек, на которого она могла выплеснуть его и который поможет ей избавиться от него. Сайнара прижимала сестру к себе и плакала вместе с ней. И с каждой её слезинкой, Полине становилось всё легче и легче. Она чувствовала, как сопереживание родного человека растворяет копившуюся годами обиду на судьбу, стирает из её сердца засевшее там много лет назад отчаяние. А на освободившееся место уже устремляются любовь, благодарность и ответственность. Да, с того самого момента она почувствовала ответственность за младшую сестру. Она пообещала себе, что будет делать всё, что в её силах, чтобы та была счастлива.

И она делала. Вот и теперь, находясь за тысячи километров от родного дома, она пыталась помочь Сайнаре. Но для этого ей надо было увидеть фотографии избы Варвары. Там должно быть зашифрованное послание от сестры. Когда Полина уезжала на поиски Вики, они с Сайнарой знали, что не смогут связываться по телефону. Этим они могли бы навредить девочке — вывести на её след кого не надо. Поэтому они решили воспользоваться старым испытанным ими много раз способом передачи информации — через окна дома целительницы. Собственно, Полину Васильевну интересовало только одно окно, выходившее на тайгу. Если ставни его будут открыты — это будет означать, что Вику нашли, ей грозит опасность, и Полина должна рассказать девушке о тайне её рождения и предупредить, чего она должна опасаться.

Полина Васильевна снова с нетерпением проверила почту. Ну, наконец-то, она увидела долгожданное письмо. Взглянув на фото, женщина обнаружила то, что и ожидала. Несколько дней назад она почувствовала, что возле Вики началась непонятная возня. И вот оно подтверждение её догадок — ставни открыты. Девочке действительно угрожает большая опасность. Иначе Сайнара не оставила бы этот знак. Ведь ей очень не хотелось, чтобы Вика узнала, что она приёмный ребёнок, и кто её родная мать. Ей казалось, что девушка будет счастлива, только если её не будут тяготить не нужные ей тайны. И всё же Сайнара дала команду Полине Васильевне, и, значит, она должна действовать. Женщина переправила письмо внука Вике, добавив пару слов: «Загляну к тебе сегодня вечером прокомментировать снимки:)».

Глава 29. Досадная ошибка

Вика сидела в своём любимом кресле с чашкой ромашкового чая в руках. Её взгляд был устремлён в потолок — она думала. Когда девушка училась в старших классах, Валентину Ивановну, преподавательницу математики, этот взгляд просто выводил из себя. «Меркулова, по-твоему, решение задачи на потолке написано?!» — язвительно спрашивала она. Нет, конечно, решения на потолке не было, но взгляд, устремлённый вверх, всегда помогал Вике сосредоточиться.

Девушка пыталась понять, как ей лучше поступить. Прийти к Роме пораньше, скажем, за час до разговора с Толиком, и побыстрее выяснить всё про Таню, или прийти ровно в назначенное время и отложить терзающий её вопрос до окончания интернет-беседы? В каждом варианте были свои плюсы и минусы. Она склонялась то к одному, то к другому. Но, в конце концов, получить ответ на измучивший её за эти два дня вопрос как можно быстрее показалось Вике правильным решением, и она, допив последний глоточек чая, встала с кресла и начала собираться. Её сборы прервал телефонный звонок. Вика глянула на экран смартфона — это опять была Наташа. В течение минуты девушка боролось с искушением сбросить вызов.

— Алло, — всё-таки заставила себя ответить Вика.

— Привет! Тут такое дело. Шеф требует, чтобы ты срочно явилась на работу несмотря на выходной.

— Это ещё почему?

— Говорит, нашёл у тебя в отчёте досадную ошибку. Нужно срочно всё исправить. В понедельник с утра он уже должен отправить эти бумаги наверх на утверждение.

Вика почувствовала сильное волнение — ей было очень неприятно, что она напортачила, подвела своего руководителя и ребят из проекта. Наверно, ужасная жара, которая стояла на прошлой неделе, и тревожные мысли о любителе розыгрышей и неурочных визитов, помешали девушке сосредоточиться, и притупили внимание.

— Хорошо. Передай Евгению Михайловичу, что я через 15 минут буду. А, кстати, сама-то ты, что в офисе делаешь?

— Исправляю свой отчёт. Его шеф вообще разнёс в пух и прах.

«Так тебе и надо», — злорадно подумала Вика и тут же пристыдила себя, — «Наташа тоже член нашей команды. Чего это я радуюсь её неудачам?»

Девушка быстро собралась и выскочила из дома. По дороге она набрала Рому.

— Привет! Меня неожиданно вызвали на работу исправить обнаруженную в отчёте ошибку. Мне так жаль, что я не смогу присутствовать при разговоре с Толиком.

Видимо голос у Вики был совсем убитый, потому что Рома сразу же начал успокаивать её.

— Привет! Не расстраивайся. Уверен, ты быстро всё исправишь. С Толиком я сам поговорю. А потом передам тебе нашу беседу со всеми мельчайшими подробностями вплоть до интонации и выражения лица.

Вика улыбнулась. Ей было необъяснимо приятно слышать голос Ромы, который показался ей до боли родным. Его тёплые, пропитанные мягкой иронией слова на этот раз не действовали успокаивающе, как раньше, а наоборот, вызывали волнение и будоражили. Как же она соскучилась по нему! Как же долго она не общалась с ним! Уже больше суток! Девушка вдруг испытала острое желание увидеть его прямо здесь и сейчас. И ей захотелось немедленно озвучить это своё желание, но, вспомнив про Таню, она сбивающимся то ли от быстрой ходьбы, то ли от волнующих мыслей голосом выдавила из себя:

— Спасибо!

— Не за что! Дай знать, когда освободишься! — ответил Рома и нажал отбой.

Парень опять испытал уже знакомые ему досаду и раздражение из-за сорвавшейся встречи с Викой. Мало того, что он сам же лишил себя удовольствия общения с ней на пробежке, так теперь из-за каких-то проблем на работе у девушки он не увидит её ещё несколько часов. А несколько часов без неё — это целая вечность.

Сегодня утром, когда Рома стоял у окна и смотрел, как Марина и Вика выходят из подъезда, им завладело труднообъяснимое чувство. Что это было? Какая-то жуткая смесь злости и зависти. Он еле сдержал себя, чтобы не выскочить из дома и не присоединиться к девушкам. Он завидовал сестре, что та проведёт какое-то время с Викой и злился на себя за глупое решение не присутствовать сегодня на пробежке. Он считал, ему надо побыть одному — подумать. Но всё, что хотел, Рома понял ещё вчера.

В общем-то, он понял это давно, просто не хотел анализировать чувства. Он был уверен, что они анализу не поддаются. Ему не нравились высокопарные выражения типа: «сердце подсказало» или «душа рвалась», он считал, что подсказывать должны мозги, а действовать надо, руководствуясь логикой. Но нравилось ему это или нет, его сердце и душа давно подавали ему недвусмысленные знаки, которые, похоже, он уже не в состоянии был игнорировать. И ему всё-таки пришлось анализировать чувства, чтобы понять, какое из них сильнее: желание близких отношений или страх стать привязанным к кому-то настолько, что потеря этой связи приводит к потере смысла жизни.

Что ж, анализ, так анализ. И он дался ему на удивление легко. Парень задал себе простой вопрос: стал бы он встречаться со Светой, если бы заранее знал, что их отношения прервутся из-за её трагической гибели. Ответ для него был очевиден, и из него вытекало однозначное решение. Роме стало удивительно хорошо на душе — он разрешил себе увлечься, разрешил влюбиться, разрешил отпустить свои чувства в свободное плавание.

И его даже не сильно расстраивало, что Вика пока, похоже, не испытывала к нему ничего серьёзного, разве что симпатию. Но он намекнёт, в каком направлении ей надо двигаться — будет приглашать на свидания, дарить цветы, проводить с ней всё свободное время. И, возможно, пока они разгадают Викину головоломку до конца, её симпатия перерастёт во что-то большее. Его воображение тут же услужливо нарисовало соблазнительную картину этого «большего». Картинка была такой яркой, такой приятной, что сознание парня начало туманится. Но в каком-то уголке мозга засела непонятная мысль, которая мешала до конца насладиться фантазией. Да, точно, как он мог забыть. Прежде чем начать встречаться с Викой, ему надо прояснить ситуацию с Витей. Конечно, полгода назад их договорённость потеряла смысл, и друг во время их последней встречи обмолвился об этом. Но всё же, напрямую они ни разу ещё не касались этой темы, а Роме нужно было быть уверенным на сто процентов. Он не хотел подводить Витю, который когда-то буквально спас его.

Это был самый тяжёлый, самый чёрный период в жизни Ромы — трагическая смерть Светы, похороны, и следующие две недели отчаяния. Он был так молод, он не понимал, что такое смерть. Не понимал, как может жизнь так внезапно оборваться. Вот только несколько часов назад он держал Свету за руку, они смеялись, ели мороженное, одно на двоих. Откусывали по очереди небольшие кусочки. Губам было холодно, но они согревали их поцелуями… И вот её уже нет… Так не бывает! Не может быть! Это не правда!

Родители, сестра, друзья — все сочувствовали его горю. Они пытались поддержать, говорили ему: «Ты это переживёшь. Время лечит. Ты встретишь другую замечательную девушку и снова будешь счастлив». Роме повеситься хотелось от этих их слов. Они не понимали, что ему не нужна никакая другая девушка, никто не заменит ему Свету. Он закрылся в своей съёмной квартире от них. Он никого не пускал к себе, никого не хотел видеть. Друзья и родственники смирились, что ему надо побыть одному. Но не Витя. Он настырно звонил и стучал в дверь несколько часов подряд. Он вынудил Рому впустить его. Но он не собирался вести с другом успокоительные беседы, он просто хотел быть рядом с ним в трудную минуту. Первый день они молчали, а на второй день Рома заговорил. Он говорил и говорил часами, не останавливаясь. А Витя слушал. Он не перебивал, и не перенаправлял разговор в другое русло. Он не знал, как правильно помочь человеку пережить потерю — он тоже был очень молод, он тоже не понимал, что такое смерть. Но он чувствовал, что другу надо выговориться. И он молча и терпеливо слушал его.

Витя жил у Ромы две недели, пытался следить, чтобы друг хоть что-то ел и хоть немного спал. Он выслушал сто и тысячи раз повторённые рассказы о том, как Рома со Светой познакомились, об их первом свидании, об их мечтах и планах и об их последнем поцелуе. Эти бесконечные разговоры сделали своё дело — Рома почувствовал, что он смертельно устал. А усталость — чувство в миллион раз безобиднее отчаяния. Постепенно усталость сменилась апатией, и, наконец, смирением.

Только спустя несколько месяцев Рома до конца понял, насколько правильно поступил Витя. Как тонко он почувствовал его состояние. Сделал именно то, что надо. Был с ним столько, сколько надо. Парень даже представить себе не мог, как бы он выкарабкался из своего запредельного отчаяния без помощи друга. Витя и преданность стали после этого для Ромы синонимами. Поэтому, когда у друга появилась проблема, парень взялся за её решение с энтузиазмом, которого раньше за собой не замечал. Они придумали решение, которое поначалу обоим показалось изящным. Позже они поняли, что, возможно, ошиблись, но, по крайней мере, оно помогло Вите быть счастливым в течение нескольких лет.

Теперь помощь Ромы другу, похоже, была не нужна, но парень должен был в этом убедиться. Он уже позвонил Вите, попросил его завтра утром заскочить. Он хотел выяснить всё в личной беседе. Поднимать такой болезненный для друга вопрос по телефону Рома не решился.

Глава 30. Сюрприз

Без обычной рабочей суеты, гула десятка компьютеров, жужжания принтеров, шелеста бумаг офис показался Вике непривычно пустым. Ни руководителя проекта, ни сотрудников не было на рабочих местах. Только Наташа сидела, сгорбившись за столом, и корпела над своим провальным отчётом.

— Привет! Где шеф? — спросила Вика, пытаясь выровнять дыхание. От быстрой ходьбы, сопровождавшейся раздумьями, в каком месте отчёта закралась ошибка, она чувствовала себя так, будто пробежала марафонскую дистанцию.

— Сюрприз, — пропела Наташа, растягивая губы в неестественно широкой улыбке, которая оголила неровный ряд крупных зубов.

Вика раздражённо поглядела на сослуживицу. Почему она не может нормальным голосом по-человечески рассказать, что к чему? Что за дурацкая лебезящая манера общаться с людьми?

— А шефа и не было, — под испепеляющим взглядом Вики Наташа не решилась дальше разговаривать загадками. — Он раскритиковал только мой отчёт. Но я уже всё исправила. А потом подумала, почему бы нам с тобой в субботний день не посидеть немного в кафе, расслабится.

Вика почувствовала, что одну половину её мозга заливает дикое негодование, а другой половиной завладел наглый бобёр из её сна. Он театрально всплеснул лапками и с трагической безысходностью в голосе произнёс: «Я же говорил: ни-ко-му».

— Да ты хоть представляешь, какую важную встречу я из-за твоих глупых розыгрышей пропускаю!? Я же тебе вчера ясно сказала, что мне некогда!

— Просто я подумала, что по-другому тебя не вытянуть из дома. Но ведь тебе надо в выходной день немного прогуляться, отдохнуть, — жалостливым тоном протянула Наташа.

— Я уж как-нибудь сама разберусь, что мне надо, а что не надо. И не звони мне больше, я всё равно не буду брать трубку!

Вика взглянула на круглые офисные часы. Стрелки показывали, что до разговора с Толиком оставалось ещё 15 минут. Девушка поняла, что она вполне успеет, если поторопится. Она развернулась и, не прощаясь с безумно разозлившей её сослуживицей, направилась к выходу.

— У меня вчера собака умерла, — очень тихо и грустно, но совершенно нормальным без противных наигранных интонаций голосом вдруг произнесла Наташа, — моя любимая болонка Снежанка.

Вика, которая уже подходила к выходу, остановилась.

— Она была ещё довольно молодая. В самом рассвете своих собачьих сил, — продолжала Наташа. — Ничем не болела. А вчера вечером вдруг неожиданно умерла.

Вика так и стояла возле выхода, ей не видно было сослуживицу, но она почувствовала, что у той на глаза навернулись слёзы. Девушка ощутила, как раздражение начинает сменяться другими эмоциями — её тронула неподдельная глубокая печаль в словах коллеги. Вика развернулась и подошла к Наташе:

— Сочувствую.

— А потом позвонил шеф и устроил мне разнос с выносом мозга. А мне даже некому было поплакаться. Моя единственная подруга умерла.

Наташа перевела полный слёз взгляд с экрана монитора, на котором в качестве заставки красовалась весёлая белоснежная болонка, на Вику:

— Почему меня все ненавидят? Я вчера заказала столик в кафе на сегодня. Думала хоть как-то отвлечься. Позвонила по очереди всем ребятам из проекта. Никто не согласился сходить со мной в кафе. Никто. У всех нашлись дела поважнее. Ну, парней ещё можно понять, ведь я далеко не красавица. Но почему девчонки не хотят со мной общаться?

— Понимаешь, Наташа, ты же не рассказала про свою собаку, про то, что тебе нужна поддержка. Если бы ребята знали, нашлось бы много желающих провести с тобой время.

— Нет. Всем на меня и на мою собаку наплевать. Вот скажи честно, если бы ты об этом знала, согласилась бы побыть со мной?

— Но у меня действительно на сегодня назначен важный разговор.

— Вот видишь, — Наташа глубоко вздохнула и снова перевела взгляд на экран. — Спасибо за сочувствие и прости за глупый розыгрыш.

— А знаешь, — решительно произнесла Вика, — собирайся. Пойдём с тобой в кафе, помянем твою Снежанку. Расскажешь мне про неё какую-нибудь забавную историю.

— Ты это серьёзно? — с робкой надеждой в голосе спросила Наташа.

— Конечно. В каком кафе ты заказала столик?

— В Арагви. Тут недалеко.

— Отлично. Я люблю грузинскую кухню.

В кафе было очень многолюдно. Заведение пользовалось популярностью. Оно было удачно расположено рядом с торговым центром и спортивным комплексом. Уставшие от шопинга барышни и проголодавшиеся после тренировок качки любили проводить здесь время. К тому же, кафе славилось великолепными восточными блюдами, щедро приправленными национальным колоритом.

Девушки заказали чахохбили и хачапури, а на десерт, по настоятельному совету официанта, пеламуши — густой кисель из виноградного сока. Наташа рассказывала Вике про свою болонку, а та удивлялась, какой приятной собеседницей может быть её коллега, когда ведёт себя естественно.

— Знаешь, я думаю, мою девочку отравили.

— Не может быть! Зачем?

— У нас в доме живёт сумасшедшая старуха. Она ненавидит животных, особенно собак. Соседи рассказывают, что она специально разбрасывает повсюду пропитанные крысиным ядом кусочки собачьего корма.

— Какой ужас!

— Вчера, когда я утром выгуливала Снежанку, она нашла в траве какую-то гадость и съела её. Я сначала не придала значения, но потом, сопоставив факты…

Наташу перебил подошедший к их столику подвыпивший мужчина.

— Дамы, мне показалось, Вы немного заскучали. Можно Вас угостить бокалом вина?

— Нет, — резко ответила Вика, развернувшись лицом к стоявшему за её спиной мужчине. Она терпеть не могла подобных «кавалеров», таким пошлым избитым способом пытающихся завести знакомство на один вечер.

— Ладно-ладно, не надо кусаться, — ответил незадачливый ухажёр и поднял обе руки в знак того, что он ретируется. Он уже сделал то, что хотел — Наташе хватило этих нескольких секунд, пока мужчина владел вниманием Вики, чтобы вынуть что-то из своей сумочки и опустить в стакан собеседнице.

Когда любитель лёгких знакомств удалился, девушки продолжили общение. Но беседа стала какой-то вялой. Вика заметила, что Наташа время от времени поглядывает на прогнанного кавалера и стреляет в его сторону глазками.

— Тебе он понравился? — удивилась она.

— Понимаешь, мне так редко перепадает мужское внимание.

— Понятно, — многозначительно хмыкнула Вика, хотя, на самом деле, ей было совершенно не понятно, как кому-то может понравиться этот не первой свежести подвыпивший ловелас. Но, поразмыслив немного, решила, что нет ничего плохого в том, что кто-то скрасит сегодняшний вечер её расстроенной коллеге.

— Ладно, — сказала Вика, допивая замечательный грузинский кисель, — я пойду. Удачи!

Уже подходя к двери, девушка боковым зрением заметила, как Наташа махнула приглянувшемуся ей мужчине рукой, и тот, захватив со своего столика начатую бутылку вина, чуть не вприпрыжку побежал скрашивать вечер хозяйке отравленной болонки.

Глава 31. Они не солгали

— Привет! — Толик вышел на связь ровно в назначенное время.

— Привет! — кивнул Рома. — Сегодня моей девушки не будет, её вызвали на работу. Но я передам ей всё, что ты мне расскажешь.

Учитель информатики обрадовался, что Вика не будет присутствовать при их разговоре — после того, как он узнал о событиях, которые интересовали девушку, он испытывал противоречивые чувства.

Сначала Толик думал, что ему будет сложно найти человека, который бы помнил семью Вики, посетившую их места 28 лет назад, ведь, когда слухи о чудесном таланте Варвары расползлись по окрестным населённым пунктам, таких посетителей в посёлке иногда бывало по нескольку десятков в месяц. Но, к своему удивлению, парень обнаружил обратное — не было в посёлке человека старше 35 лет, кто бы забыл родителей девушки и драматические события, произошедшие с ними во время их визита.

Толик не понимал, этично ли рассказывать Вике то, что он узнал, если её родители не говорят ей об этом. Он не знал их мотивы, не знал, какие отношения у них в семье. Не понимал, может ли эта информация нанести психологическую травму девушке. Он выходил на связь, не решив для себя этих вопросов. Но ему повезло — в их интернет-беседе Вика не смогла принять участие, а это облегчало задачу. Он расскажет всё Роману, а ему, как её парню, видней, как с этой информацией поступить.

— Какие у Вас с ней отношения? — на всякий случай решил уточнить Толик.

Рома смутился. Он не ожидал такого вопроса.

— Ну… Вика мне очень нравится… Она замечательная…

— Вот и хорошо, — Толика вполне удовлетворил ответ, — тогда слушай и сам решай, весь ли мой рассказ или только какую-то его часть ты перескажешь своей девушке.

28 лет назад родители Вики приехали в Таёжный со своим тяжелобольным сыном. Как я и предполагал ещё в прошлой нашей беседе, они надеялись, что наша целительница сможет помочь ребёнку. Они оставляли его каждый день у Варвары на сеанс терапии, а вечером забирали. Говорят, малышу начало становится лучше. Но во время одного из сеансов бабке-ведунье стало плохо, она потеряла сознание. Когда она пришла в себя, ребёнка в её доме не было. Варвара кинулась его искать, позвала на помощь. Жители посёлка несколько раз прочесали тайгу в радиусе нескольких километров — малыша нигде не было. Поселковый глава вызвал военных с поисковыми собаками из ближайшей воинской части. Они вместе с жителями села всю ночь безрезультатно рыскали по окрестным лесам. Ищейки поначалу взяли след, но он терялся возле реки. Когда к берегу прибило шарфик мальчика, стало понятно, что он утонул.

Родители малыша тоже принимали участие в поисках. Мать, убитая горем, к вечеру обессилила, и жители посёлка привели её назад. А отец бродил по тайге до самого утра. В какой-то момент он услышал детский плач. Мужчина побежал к источнику звука, который вывел его на лесную поляну. Там, в зарослях ромашек, он нашёл новорождённую девочку.

Работники правоохранительных органов и жители посёлка так и не смогли понять, кто подбросил ребёнка. Его собирались определить в Дом Малютки, но родители утонувшего мальчика решили удочерить найденную ими малышку. Органы опеки, учитывая весь трагизм ситуации, пошли им навстречу и разрешили сразу забрать девочку, ещё до того, как будут оформлены необходимые документы. В этот же день семейная пара с новорождённой малышкой уехали из посёлка. Об их дальнейшей судьбе никто из наших не знает. Но я так понимаю, что у них всё сложилось хорошо — они вырастили замечательную дочь.

Рома сидел ошеломлённый. О многом из рассказа Толика парень догадывался, но даже представить себе не мог весь трагизм ситуации. Теперь понятно, что родители Вики не солгали, что дата её рождения и дата смерти их сына совпали. Можно понять и их желание скрыть от дочери, что она приёмный ребёнок. Не каждый решится, пережив такое горе и шок, вносить новые потрясения в налаженную наконец-то жизнь.

— Спасибо, Толик! Ты нам очень помог. Многое прояснил.

— Ты будешь рассказывать Вике обо всём этом?

— Буду! Она давно готова воспринять эту информацию. Думаю, это не навредит, а, наоборот, ещё сильнее сплотит их семью.

— Рад, что смог помочь!