Глава 24. Часть 4. Ты тоже мне нужна

…Этот маленький глупый егоза, её новый питомец котёнок Барсик, выскочил на мороз, когда Полина открыла дверь соседке, зашедшей за какой-то мелочью. Начинался ноябрь, по сибирским меркам зимний месяц. Уже было достаточно холодно, и Полина переживала, чтобы её лохматое чудо не простудилось. Соседка ушла, и женщина, высунув голову из двери, позвала малыша. Котёнок не отзывался. Во дворе его было не видно. Накинув платок, пальто и ботики, женщина выскочила на улицу, чтобы найти питомца и вернуть домой. Из-за начинающейся метели и сгущавшихся сумерек было сложно хоть что-то разглядеть в радиусе 10 метров, но Полина всё равно смогла заметить крохотный силуэт котёнка в конце улицы.

— Барсик! — позвала она. Но котёнок припустил в противоположную от хозяйки сторону. Полина помчалась за ним. Скоро улица закончилась и бежать стало труднее, так как тропинку, ведущую в тайгу начала заметать усиливающаяся вьюга. Прошло минут 10, пока Полина всё-таки смогла догнать Барсика. К тому времени малыш уже был сильно напуган затеянной им же самим глупой игрой. Он с благодарностью залез хозяйке за пазуху так, что и носа видно не было. Полина вздохнула с облегчением и направилась домой. Её следы были уже заметены снегом и ей пришлось полагаться только на интуицию. Но она знала тайгу в радиусе нескольких километров от посёлка как свои пять пальцев и смело шла в нужном направлении.

Полина старалась передвигаться быстро, потому что начала замерзать. Она была одета не по погоде, ведь думала, что пробудет на улице всего пару минут. Идти становилось всё труднее и труднее, злой пронизывающий ветер обрушивал охапки колючего холодного снега прямо в лицо женщине. Слой осадков на земле стремительно рос, и ноги Полины при каждом шаге всё глубже и глубже увязали в нём. Её низкие боты явно не были предназначены для прогулок по зимнему лесу, в них набивался снег. Снег таял и образовывающаяся ледяная вода издавала противный чавкающий звук, напоминавший, что надо торопиться, иначе Полина рискует сильно простудиться. Сколько она уже идёт? Минут 20. Значит, буквально, метров через 50, тайга закончится и она увидит посёлок. Но ни через 50, ни через 100 и ни через 200 метров никаких признаков жилья не обнаружилось. Полина остановилась и огляделась, пытаясь сориентироваться. Из-за взбесившейся метели и наступившей ночи женщине были видны только облепленные снегом стволы ближайших сосен. Она начала осознавать, что в такую непогоду ей вряд ли помогут знакомые с детства ориентиры — сейчас они надёжно укрыты белым покрывалом. И, конечно, у неё нет с собой компаса, спичек, спальника и прочих атрибутов, помогающих выжить в тайге, она ведь не собиралась в поход, а только догнать глупого котёнка. Но ничего, посёлок всё равно где-то рядом, далеко ли она могла уйти от него за эти несколько минут. Кстати, да, сколько времени она уже бродит по тайге? Полина взглянула на часы и обомлела — без четверти 10. Оказывается, с того момента, как она вышла из дома прошло уже три часа. Женщина почувствовала, как родившееся в её мозгу чувство страха постепенно распространялось по всему телу, захватывало сантиметр за сантиметром, наконец, завладело сердцем, трансформировалось в нём в жуткую панику и вернулось обратно в мозг, вызвав в нём ослепительную вспышку: «Всё! Я заблудилась!» Бешеный выброс адреналина лишил Полину дальнейшей способности думать, но зато придал сил, и она решительно пошла, почти побежала, в направлении «куда глаза глядят».

Она не знала сколько продолжалась эта отчаянная гонка, но постепенно силы стали покидать её. Холод сковал руки и ноги, пробирался сквозь ткань тоненького пальто и обжигал тело. Каждый шаг давался всё с большим и большим трудом. Полина чувствовала, что она очень устала, ноги подкашивались. Она привалилась спиной к сосне. Но это не помогло. Колени дрожали, и она потихоньку сползла на снег… А он не такой и холодный. Ослепительно белый, мягкий и уютный, как перина. Да и вьюга, кажется, поёт уже не так злобно, как казалось вначале. Наоборот, нежно, как звуки колыбельной. Пожалуй, она посидит тут немного, отдохнёт… поспит… Уже почти отключившееся сознание вдруг уловило хруст сломанной ветки. Что это? Ветер? Или зверь? Полина собрала последние силы и смогла-таки раскрыть слепленные снегом веки. Из-за соседней сосны на неё смотрели глаза. Значит, всё-таки волки? Умереть от холода, заснув в тайге, или быть растерзанной дикими зверями было не одно и то же. И женщина попыталась привстать. Ничего не получалось. Тело перестало понимать команды мозга. Между тем глаза, смотрящие на неё, приблизились, и «волк», как в сказке, заговорил человеческим голосом:

— Полина, ты как? Не смей спать.

Мало того, что зверь умел разговаривать и знал имя женщины, у него ещё и глаза были не жёлтые, а серые. Добрые миндалевидные серые глаза.

— Кажется, дела совсем плохи, — с тревогой в голосе произнёс «волк».

«Надо же, какой заботливый», — подумала Полина. Но, видимо, дела у неё были не так уж плохи, потому что она наконец разглядела, что возле неё стоял не зверь, а девушка в меховой шапке и шубе.

«Вот она правильно оделась», — подумала женщина.

— Да, Полина, в отличие от тебя я не хожу по морозной тайге в тоненьком пальто.

«Так и я не хожу, просто выбежала на пару минут за Барсиком», — мысленно оправдывалась женщина.

— Господи! Из-за этого несмышлёного котёнка ты чуть не замёрзла. Да он бы сам прекрасно вернулся домой, как только ему надоела его игра. Не ожидала от тебя такой глупости. Ладно, пошли, я провожу тебя домой.

Полина попыталась встать, но у неё не дёрнулся ни один мускул.

«Я не могу идти. Я не могу даже пошевелиться», — растерянно подумала женщина. Девушка наклонилась к ней и глядя прямо в глаза спокойно и уверено сказала:

— Нет, ты можешь. Сейчас ты встанешь и пойдёшь за мной следом. И будешь считать шаги. Раз, два… Поняла?

И девушка не дожидаясь ответа решительно направилась в темноту. Полина испугалась, что обладательница меховых одежд уйдёт и бросит её здесь одну, поэтому снова попыталась подняться. На этот раз у неё это получилось удивительно легко. И она пошла следом за девушкой, послушно считая шаги, как та ей велела. Раз, два, три… девять тысяч восемьсот тридцать четыре.

— Достаточно. Ты уже дома.

Полина открыла глаза. Она лежала на своей кровати укрытая тремя одеялами и толстым шерстяным пледом. Но ей всё ещё было холодно. Она с трудом помнила, как на автомате дошла до дома и как милая сероглазая девушка уложила её в постель. После этого её спасительница, кажется, куда-то уходила. Но уже вернулась и стояла рядом с кроватью, протягивая женщине чашку.

— Что это? — спросила Полина.

— Травяной чай. Он согреет и предотвратит простуду.

Полина жадно, почти залпом выпила обжигающе горячий напиток. Он был сладкий и одновременно чуть горьковатый — незнакомый терпкий вкус. Девушка не обманула, чай приятно разносил по всему телу тепло. Наконец-то Полина согрелась и окончательно пришла в себя. И первая мысль, которая посетила её протрезвевшее сознание, была про её спасительницу. Кто она? Почему женщина её раньше не видела? Получается, она не местная, ведь директор школы знала всех молодых людей в посёлке.

— Не спрашивай. Всё равно не поверишь, — немного грустно сказала девушка.

Почему? Что такого удивительного она может ей сказать? Нет, Полине решительно надо знать, кто эта чудесная незнакомка, так прекрасно ориентирующаяся в ночной заснеженной тайге.

— Я твоя сестра.

Нет, конечно. Девушка лжёт. Женщина не сомневалась в этом. Она была очень поздним ребёнком — родителям было под сорок, когда у них появилась дочь. До этого бог не давал им малыша, хотя они отчаянно мечтали о нём. Сколько этой девушке? Наверно, нет ещё и тридцати. Значит она младше Полины лет на 15–20. Не могла же у родителей появиться вторая дочь, когда им шёл шестой десяток. Да и разве могла беременность матери остаться не замеченной для дочери-подростка. Зачем же эта девушка лжёт Полине? Что-то не так. И тут вдруг разрозненные кусочки головоломки сложились в голове у женщины в отчётливую картину. Эта девушка никакая не спасительница. Наоборот, она специально подстроила зловещую ловушку и заманила Полину в тайгу. Зачем ей это? Потому что эта девушка — шуйя. Эта догадка давно крутилась у женщины на подсознательном уровне. Кто ещё может ночью в непогоду бродить по тайге в одиночку? Кроме того, Полина заметила, что незнакомка всё время догадывается, о чём она думает — читает её мысли. Зря женщина не носила оберег, зря не верила добрым людям, зря не слушала добрых советов.

— Хорошо, что на тебе не было оберега. Иначе, я, возможно, и не смогла бы тебе помочь.

Девушка присела на край кровати и ласково посмотрела на Полину.

— Включи логику. Если бы я хотела навредить, я бы просто оставила тебя в тайге.

— Но ты ведь шуйя? Я правильно догадалась?

Девушка рассмеялась:

— Не ты ли убеждаешь уже не одно поколение школьников, что рассказы о «лесных дьяволах» — глупые суеверия?

Полина вздохнула. Ей стало стыдно за свои дурные мысли и слова.

— Знаешь, я переволновалась и устала, поэтому попала под власть суеверий. Прости! Но ты тоже хороша, зачем солгала, что сестра?

— Это правда.

Женщина уже хотела было в очередной раз возмутиться, но девушка опередила:

— Послушай, Полина. Отец, конечно, убьёт меня, если узнает, что я общалась с тобой. Но я тебе всё расскажу.

Поверье, что с давних пор гуляет у вас в посёлке, имеет некоторую связь с реальностью. Шуйя действительно существуют. Не всё, что про них рассказывают, правда. Возможно, они имеют некоторые необычные способности и могли бы при желании навредить кому-то из жителей посёлка, но у них нет такого желания. По крайней мере, пока это не касается их интересов. «Лесных дьяволов» устраивает, что их боятся и избегают встречи с ними. Потому что это скрытный народ, и главная их цель, чтобы про их существование никто не знал.

— А тебе откуда это известно? — удивилась женщина. — Встречалась с ними?

— Я одна из них.

— Я так и знала, — вздохнула Полина.

— У шуйя есть одна особенность, — продолжила девушка. — Они тонкие психологи, легко могут понять, что чувствует человек или о чём он думает.

— Я заметила, — недовольно буркнула женщина.

— Мы называем это свойство — шуйность.

— Язык сломаешь, — прокомментировала Полина. Она до сих пор не понимала, как относится к словам девушки, воспринимать ли их всерьёз. Поэтому, на всякий случай, взяла на вооружение сарказм.

— В русском языке есть хороший шутливый аналог этого слова — чуйка, — улыбнулась девушка. Она знала, что Полине тяжело поверить в её рассказ, поэтому попробовала противопоставить сарказму иронию.

— Иногда, очень-очень редко, в семье шуйя может родиться ребёнок, у которого нет этого свойства. Такой малыш не может оставаться у нас и его отдают на воспитание какой-нибудь бездетной паре в посёлке. Попросту подбрасывают.

— Но почему?

— Шуйя не может читать мысли у другого шуйя, только у того, у кого отсутствует шуйность. Поэтому малыш, лишённый этого качества, растёт изгоем. Все вокруг знают о любом, самом мелком его помысле, тогда как он остаётся в полном неведении о том, что твориться в головах окружающих. Это будет несчастный, неуверенный в себе ребёнок со сломанной психикой, и, повзрослев, он не найдёт себя и навсегда останется неудачником. У шуйя просто нет другого выхода, как подбросить такого малыша каким-нибудь славным людям в посёлке.

У моих родителей, т. е. у наших с тобой родителей, сорок семь лет назад родился первенец — крепкая, здоровая девочка. Но она не унаследовала от них важной способности — шуйности. Ребёнок был подброшен милой бездетной паре. Найдя на крыльце дома в одно прекрасное утро новорождённую девочку, они решили, что это подарок судьбы, и удочерили её. Малышку назвали Полиной.

— Стой, это я? Не может быть!

— Потом много лет папа с мамой не решались иметь детей. Слишком тяжело им далось расставание с тобой. И только 17 лет спустя у них родилась я. Конечно, поначалу мне не говорили, что у меня есть старшая сестра. Да мне, наверно, и никогда не сказали бы. Но не так давно я подслушала случайно их разговор, и сама всё поняла. С тех пор мысль о тебе не давала мне покоя. Когда разыгрывалась непогода, и я была уверена, что жители посёлка и нос на улицу не высунут, я пробиралась к твоему дому, чтобы понаблюдать за тобой.

— Зачем?

— Я всегда мечтала о сестре. Но понимала, что родители староваты для второго ребёнка. Ты не представляешь, как я обрадовалась, когда узнала о тебе.

Полине были знакомы эти чувства. Она тоже росла в семье одна, и тоже понимала, что брата или сестры у неё никогда не будет, потому что родители в возрасте.

— Отец, конечно, запретил мне даже думать о тебе. Но мне на его запрет было наплевать. Мне хотелось хотя бы увидеть тебя.

— Но как сегодня ты оказалась рядом со мной в тайге?

— Я следила за тобой. Сначала из интереса, потом из-за страха, что ты можешь заблудиться. Потом, в какой-то момент я поняла, что тебя надо спасать.

— И спасла, — у Полины на глазах выступили слёзы благодарности. Она откинула одеяло, соскочила с кровати и обняла сестру. Она поверила ей, почувствовала в ней родную душу.

— Как тебя зовут?

— Сайнара.

— Сай-на-ра, — повторила растягивая гласные, почти пропела, Полина. В этом имени слышалось что-то звонкое, весеннее и родное. — Оно так тебе подходит.

Женщины долго сидели обнявшись, рассказывая друг другу о своём детстве и юности. Удивлялись, как похожи были их мысли, чувства и характеры. Полине было необыкновенно хорошо, тепло и уютно рядом с сестрой, она ощущала какое-то необъяснимое блаженство, она совершенно не замечала, как быстро течёт время. Уже была глубокая ночь, а женщине ещё нужно было узнать у девушки столько всего.

— Сайнара, расскажи мне про шуйя. Какие у вас цели? Зачем вы прячетесь от всего мира в тайге?

— Это сложно. Как-нибудь в другой раз. Ты так сегодня устала, тебе надо поспать.

И действительно Полина почувствовала, что мысли в голове начинают туманиться, а веки слипаться. Сестра помогла ей лечь, укрыла одеялом и с грустной улыбкой нежно произнесла:

— Прощай!

Уже проваливаясь в сон, Полина поймала глазами печальный взгляд Сайнары и тут же всё поняла. Она схватила сестру за руку:

— Тот чай. Он ведь не только от простуды. Я всё забуду, да?

— Забудешь. Но так будет лучше.

— Нет! Пожалуйста, нет! Дай мне другого чаю, который снимет действие того. Почему ты молчишь? Нет такого? Не может быть! Тогда пообещай, что когда погода снова испортится, придёшь и повторишь мне свой рассказ. Пожалуйста! У меня не осталось ни одного родного человека. Родители умерли. Больше нет никого. Мне нужна сестра! Пожалуйста!

Сайнара молчала. Только грустно качала головой. Полине всё труднее и труднее было бороться со сном.

— Пожалуйста… Сестра, ты мне нужна…

Веки женщины сомкнулись и она мгновенно уснула.

Прошло больше двенадцати часов прежде чем Полина смогла вынырнуть из мягких объятий безмятежного сна. Помог ей маленький пушистый забияка Барсик, самозабвенно лизавший хозяйке щёку.

— Что, малыш, проголодался? Сейчас!

— Не беспокойся. Я уже его покормила, — сказал приятный женский голос.

Полина приподняла голову и увидела, что в комнате, кроме Барсика, находится какая-то незнакомая девушка.

— Ты тоже мне нужна, сестра! — сказала она.

— Ты кто? — удивилась Полина.

Девушка рассмеялась:

— Ну, вот, дубль два, поехали…

Глава 25. Кротовые норы

Вика сидела за ноутбуком и бессмысленно пялилась на экран. Она не могла понять, как Роме удаётся так ловко выуживать информацию, пользуясь этим бессловесным приспособлением, совершенно равнодушным к человеческим проблемам. После разговора с консьержкой у девушки родилось две догадки, которые ей очень хотелось проверить, но без Ромы у неё это не получалось.

Первое, что хотела понять Вика, касалось Полины Васильевны и её внука. Девушке показалось странным, что парня зовут Толик, как и учителя информатики, с которым они с Ромой недавно познакомились. Что это? Совпадение, объясняющееся любовью жителей Таёжного к имени Анатолий? Или внук консьержки и их интернет-приятель — это один и тот же человек? Конечно, Вика могла бы просто спросить Полину Васильевну об этом. Но сделать это она сможет в лучшем случае только завтра, а ответ на свой вопрос девушке хотелось узнать прямо сейчас. Всё, что Вике пока удалось понять, это то, что у Полины Васильевны и учителя информатики разные фамилии. Но это не доказывало отсутствие между ними родства, так как Толик мог оказаться сыном дочери консьержки, которая взяла фамилию мужа. Но Полина Васильевна ни разу не рассказывала, что у неё есть дочь. Хотя и про сына женщина тоже ничего не говорила. А глупый интернет, который якобы всё знает, как раз про семейную жизнь Викиной подруги абсолютно был не осведомлён. А жаль! Впрочем, ответ на этот вопрос она легко получит завтра, во время разговора с Толиком или с Полиной Васильевной.

Оставался ещё второй вопрос, который волновал девушку гораздо больше и который, наверно, вызвал бы ироничный смех у Ромы, спроси она его об этом. Сегодня Полина Васильевна, пытаясь убедить девушку, что не верит слухам, которые ходили в Таёжном, подробно рассказала о странных способностях шуйя, которыми они по легенде обладали. Эта информация заставила Вику вспомнить о её подозрительном госте, «профессоре-бобре», про которого она уже благополучно подзабыла. Но ведь если на секунду представить, что поверье имеет под собой какое-то основание, то получается, что Викин визитёр и есть шуйя. Полине Васильевне, проработавшей всю жизнь педагогом, он показался похожим на профессора, а Роме, с его «звериными» ассоциациями — на бобра. Вот они разные лица, про которые гласит легенда. А завтрашняя газета, которую забыл на скамейке посетитель, это не розыгрыш, она действительно из будущего.

У Вики от её догадок бегали мурашки по телу. Она быстро набрала в поисковой строке слово «шуйя». Поисковик, которому легче было поверить в опечатку, чем в то, что кто-то действительно интересуется значением нелепого сочетания четырёх букв, услужливо выдал: «Показаны результаты по запросу Шуя».

— Я об этом тебя просила? — возмутилась Вика.

— Ладно, попробуем по-другому, — решила перехитрить всезнайку девушка.

Она набрала в поисковой строке фразу: «Путешествия во времени». Этот запрос понравился поисковику гораздо больше предыдущего, и он весело сообщил: «Результатов: примерно 749000».

— Обнадёживает, — похвалила Вика умную программу и принялась читать.

Википедия рассказывала о теоретической возможности перемещения во времени. В статье было много специфических терминов и ссылок на научные доктрины. Упоминалась квантовая гравитация, общая теория относительности и уравнения Энштейна. Чем дальше углублялась Вика, тем сложнее ей было понять суть. В конце концов, дойдя до странных туннелей в пространстве-времени, почему-то называемых физиками «кротовыми норами», она невольно хмыкнула:

— Ну, он же бобёр, а не крот. Он в эту нору не пролезет.

Порывшись в дебрях всемирной паутины ещё с полчаса, девушка окончательно пришла к выводу, что её поиски ничего не дадут. Чтобы выудить из интернета необходимую информацию, Вике нужен был не ноутбук, а Рома. Вспомнив про своего соседа, девушка почувствовала, как у неё участилось дыхание. Как же он ей нравится, этот лохматый, большой, добродушный любитель пробежек и головоломок. Она закрыла глаза. Вот бы оказалось, что подруги правы, и что Таня ему до лампочки. Тогда бы… Но Вике не удалось додумать эту приятную мысль — зазвонил смартфон.

Девушка поднесла трубку к уху, но услышав, чей голос оттуда раздаётся, поморщилась и немного отстранилась.

— Привет, Наташа! — ответила она без энтузиазма. Ей вполне хватало вынужденного каждодневного общения с навязчивой сослуживицей на работе и сейчас не хотелось выделять даже несколько минут пятничного вечера на скучный разговор. И потом, кажется, Вика не давала ей свой номер телефона. Значит, та какой-то хитростью раздобыла его в бухгалтерии или отделе кадров. Это предположение буквально взбесило Вику, и она резко спросила:

— Что ты хотела?

— Хотела предложить тебе завтра прогуляться. Может, сходим в кино? Или посидим в кафе? — елейным голосом пропела Наташа.

— Не получится. Я занята, — оборвала её Вика. Она не согласилась бы ни на какие прогулки с этой назойливой особой, даже если бы ей нечем было занять субботний день, а уж тем более она не собирается проводить с ней время, когда на завтра назначена такая важная для Вики интернет-беседа с Толиком.

— Жаль. А какие у тебя планы на послезавтра? У меня есть два билета на концерт группы…

— Послезавтра я весь день буду у родителей, — перебила Вика. — Всё, Наташа, пока, ко мне пришли.

— Ладно. Пока. Но ты всё-таки подумай над моим предложением.

Глава 26. Удачи тебе, сынок

Опускавшиеся на город сумерки медленно просачивались в кабинет через огромные панорамные окна высотой от пола до потолка и длиной в несколько метров. Отец не включал освещение, так лучше было наблюдать за потоками машин, удивительно согласованно двигающихся в пространстве и времени. Они управлялись гениально просто — всего только три сигнала, три цвета, сменяющие друг друга, и сложный механизм работает без сбоев. Мужчина любил наблюдать и анализировать. Он специально оборудовал кабинет именно в этой комнате с панорамными окнами. Когда он уставал от работы, когда ему нужно было отвлечься или расслабиться, он просто смотрел сквозь прозрачную стену на мир.

Даже не глядя на часы, отец знал, что сын опаздывает. Опаздывает уже больше, чем на час. Но он не был взбешён как обычно. Он смотрел в окно и терпеливо ждал. У него был повод простить сыну опоздание. Вчера наконец-то отец почувствовал, что его многолетние усилия, возможно, не были напрасны. Когда он начинал этот проект, никто не верил в его успех. Друзья отговаривали, враги смеялись, а брат злорадствовал.

Вспомнив о брате, мужчина невольно напрягся и сжал зубы. У них с детства была взаимная неприязнь. Ещё бы! Родители не понимали старшего сына, считали заурядным, стеснялись его. Зато младшенького они обожали. Их талантливый малыш имел всё, что хотел. Ему всё прощалось, ему позволялось такое, о чём старший мог только мечтать.

Окружённый родительским вниманием младший вырос успешным, уверенным в себе человеком. В 35 лет он уже имел практически всё, что хотел. У него была красавица-жена, дочь главы Совета, у него были нужные связи, статус. А что старший? Ни семьи, ни положения. Только наука — его любимые исследования. Младший считал его ничтожеством, так ничего и не добившимся в жизни. Он с трудом заставлял себя не проявлять открыто пренебрежение к нему, кое-как научился ради приличия создавать видимость приятельских отношений.

Но всё изменилось после одного из заседаний Совета. Тогда рассматривался вопрос, кто станет главой проекта, идея которого принадлежала старшему брату. Почти единогласным решением он и был назначен его руководителем. Младший был вне себя от ярости. Он не мог понять, почему из 20 членов Совета только 3-ое проголосовали за него. Он был уверен, что проект доверят ему. Ведь, во-первых, он талантливый и успешный, во-вторых, только что потерял ребёнка. Он не сомневался, что является самой подходящей кандидатурой. Они с Сайнарой уже планировали, как будут работать над этим проектом, и вдруг он узнаёт, что Совет выбрал не его, а брата, профессионального неудачника. Почему? Разве он заслужил? Разве они не понимают, что он провалит проект?

С этого дня младший уже не утруждал себя скрывать неприязнь к брату. Он открыто радовался любой его неудачи. А неудача и человек, которого он ненавидел, были синонимами. После каждого серьёзного сбоя, он требовал провести заседание Совета, требовал поставить на голосование вопрос о закрытии проекта. Но каждый раз старшему удавалось получить перевес хотя бы в пару голосов.

Воспоминания о том, как Совет терпеливо продлевал проект, вызвали у мужчины, стоящего у прозрачной стены, улыбку. Он очень редко улыбался, но сегодня даже мысли о брате и его предательстве не испортили ему настроение. Теперь он был уверен, что сможет доказать всем: и родителям, и их любимчику, и тем членам Совета, что верили в него, и тем, кто разочаровался в нём, и, самое главное, самому себе, что он не неудачник. Его проект не провален. Хотя почему проект? Мужчина больше не мог так про него думать. За эти годы он привязался к нему. Теперь для него он стал… неужели сыном? Да, сыном. Наверно, он даже полюбил его. По-своему, конечно. Возможно, не так, как другие отцы любят своих детей. Но всё же в его чувстве к этому парню присутствовало много оттенков: это и разочарование, когда тот делал что-то не так, это и гордость, когда у него что-то получалось, это и тревога, когда тому что-то угрожало, это и боль сострадания, когда тот болел. И мальчишка тоже любил его. По крайней мере, поначалу. Отец видел и чувствовал это. Правда, в последнее время мужчина уже не читал в его глазах это детское обожание. Сын изменился сам, и изменилось его отношение к отцу. Может, тот был с ним слишком строг? Может в нём говорила обида на брата, желание ему что-то доказать? Нет, не в брате дело. Иначе было нельзя. Только сильные чувства могут сделать невозможное, а ненависть — очень сильное чувство. Когда-нибудь парень это поймёт, когда-нибудь к нему снова вернётся если не обожание, то хотя бы понимание.

Сын вошёл в кабинет без стука. Увидев отца, стоящего вплотную к окну, с заложенными за спину руками, пристально вглядывающегося в жизнь ночного города, парень с саркастической улыбкой спросил:

— Опять наблюдаешь? Открыл новый закон бытия?

Отец пропустил мимо ушей дерзость сына. За насмешливым тоном тому не удалось скрыть нотки восхищения. Его с детства поражала способность отца подметить сложную закономерность в обыденном явлении, сделать гениальное открытие без приборов, исследований, экспериментов, математических расчетов и длинных формул, просто наблюдая жизнь, считывая чужие чувства и эмоции.

Мужчина, решив, что всё же надо держать марку, строго посмотрел на сына и спросил:

— Ты почему опоздал?

Парень не хотел говорить правду, но и дерзить отцу дальше не мог — ещё сильны были инстинкты, привитые с детства.

— Пробки.

Раньше такая отговорка взбесила бы отца, но сегодня он решил признать заторы на дорогах уважительной причиной.

— Ладно, — сказал он спокойным, почти ласковым тоном, — садись.

Они сели друг напротив друга. Сын знал, что его ждёт длинная нотация, но был готов выдержать напор. Он затеял сложную игру. На кону стояло слишком много, чтобы гнев отца мог остановить его. Ничто во взгляде парня или его позе не выдавало напряжения, разве что неестественно выпрямленная спина.

— Ты сильно поторопился, — начал отец, — сорвал так тщательно готовящийся план. Теперь придётся кропотливо подчищать твои огрехи. А кое-где, вообще, начать по новой. Совет опять разочарован. Скоро от нас отвернутся даже самые преданные наши сторонники.

Отец замолчал. Было видно, что он закончил мысль, но сын ждал продолжения. Ещё ни один его проступок не был прокомментирован так спокойно. Продолжения не последовало, и парень чуть не выпалил: «И всё?» Даже не будет бешеного крика? Брызганья слюной? Втаптывания в грязь? Но мужчина продолжал молчать. У него было странное выражение лица. Парню показалось, или отец действительно борется с улыбкой, которая помимо воли растягивает его губы.

— У тебя почти получилось! — мужчина всё-таки не смог совладать с собой. — Какая многоходовка!

Парню резанула слух восторженная интонация отца. Он подготовился к разносу, но как реагировать на похвалу не знал. Впрочем, мужчина уже справился с эмоциями и назидательным тоном продолжил:

— Больше так не рискуй. Никакой самодеятельности! Теперь разработан новый план, и будь добр дотошно следуй каждому пункту.

Мужчина протянул сыну бумаги:

— Внимательно изучи и действуй. На этот раз у тебя будет много помощников. Ты должен работать с ними согласовано. Ты должен продумать каждую деталь, каждый шаг. Понятно?

— Да.

Парень встал, взял со стола бумаги и направился к выходу. Он уже прикрыл за собой тяжёлую дверь кабинета, но всё равно услышал тихие слова, кинутые ему вслед:

— Удачи тебе, сынок!

Сердце парня пропустило пару ударов — ему пришлось усилием воли выровнять дыхание. Его очень тронули слова отца, хотя он не хотел признаваться себе в этом.

Раньше мужчина никогда не называл его так, кроме одного раза. Это было во время их первой попытки осуществить намеченный план. Тогда сын испугался, смалодушничал, не нашёл в себе силы сделать то, к чему его так долго готовил отец. Растерянный и подавленный, он не придумал ничего лучшего, как отложить всё на потом. Идея, как это сделать, была проста — симуляция.

Парень вспомнил тот разговор. Вспомнил, как пришёл к отцу и сказал:

— Болезнь вернулась.

Лицо отца стало белым как полотно. Он покачнулся и схватился за спинку стула, чтобы не потерять равновесие:

— Как же так, сынок? — растерянно произнёс мужчина и, тихо, с робкой надеждой на отрицательный ответ спросил:

— Симптомы те же?

И снова уже громче и настойчивей:

— Те же симптомы?

Сын утвердительно качнул головой. За эти несколько секунд отец уже успел взять себя в руки и своим обычным решительным голосом произнёс:

— Собирайся. Мы срочно возвращаемся.

Тогда сын был растроган реакцией отца. Нет, он не перестал его ненавидеть. Но он простил его и пообещал себе, что никогда его не предаст.

Глава 27. Никому нельзя верить!

В комнате было темно. Закрытые жалюзи пропускали сквозь щель лишь тонкую полоску света бледной неполной луны. Однако Вике удалось разглядеть какой-то дефект в стене напротив её кровати. Девушка широко раскрытыми глазами уставилась в полумрак. Да. Теперь ей было отчётливо видно небольшое круглое отверстие. Через секунду из него показалась забавная усатая мордочка.

— Привет! — кивнул зверёк, вылезая из норы в квартиру.

Вика молчала. Она не собиралась здороваться с непрошенным гостем. Тем более девушка узнала в нём наглого бобра, покалечившего её любимое кресло в свой прошлый визит.

Любитель грызть чужие подлокотники засунул лапку в отверстие, пошарил там немного и извлёк газету.

— Ты же не против, если я здесь немного почитаю? — спросил зверёк, и не дожидаясь ответа удобно устроился в кресле.

— Путешествия во времени возможны через бобровые норы… — начал он.

— Не бобровые, а кротовые, — назидательно поправила Вика.

— Бобровые, кротовые — какая разница? — недовольно буркнул любитель чтения в чужих креслах.

— Большая! — выпалила девушка. — Бобры даже нор рыть не умеют, они строят хатки и плотины.

— Да? — удивился зверёк, с досадой комкая газету. — Никому нельзя верить! Никому! Даже газетным статьям!

Возмущённый грызун слез с кресла и направился к норе, что-то ворча себе под нос недовольно.

— Ни-ко-му! — с театральной трагичностью в голосе повторил он и нырнул в отверстие в стене вместе со своей скомканной газетой.

Вике стало немного жалко своего нахального непрошенного гостя, у которого так резко сменилось настроение. Она помахала ему вслед рукой и… проснулась.

Хмурое августовское утро встретило девушку моросящим дождём. На термометре было всего +14. Но Вика и мысли не допускала пропустить пробежку. Она настроилась на разговор с Ромой, который должен прояснить, как он относится к своей бывшей девушке Тане и как он относится к ней. Пока Вика приводила себя в порядок, её сознание моделировало разные варианты развития событий. Возможно, Рома с холодной усмешкой сообщит ей, что, конечно, он без ума от матери своего будущего ребёнка. А, может, наоборот, взволнованно улыбнётся, притянет к себе, и, осыпая нежными поцелуями, прошепчет, что ему никто, кроме Вики, не нужен. Этот второй вариант воображение девушки нарисовало особенно ярко и детально. Что ж, скоро всё выяснится. Вика решительно открыла дверь и вышла навстречу неизвестности, которую ей срочно нужно прояснить.

— Привет! Хорошо, что дождик тебя не напугал. Терпеть не могу бегать в гордом одиночестве, — на лестничной площадке вместо Ромы Вику ожидала его сестра.

— Привет, Марина! — девушке не удалось скрыть нотки разочарования в голосе. Получается, её сосед уже и бегать с ней не хочет. Наверно, опять помчался к Тане.

— Брата вызвали на работу, — как будто прочитав мысли Вики, пояснила Марина. — Но мы и женским коллективом прекрасно обойдёмся. Для пробежек нам парни не очень-то и нужны. Вот если бы шкаф тяжёлый надо было передвинуть, другое дело.

Единственная реакция, которую смогла выдавить из себя Вика в ответ на шутку Марины, были слегка растянутые в улыбке губы. Она не могла так сразу смириться с мыслью, что терзающий её вопрос останется без ответа ещё как минимум несколько часов. Чего ради она соскакивала в субботнее утро в такую рань? Если бы Вика заранее знала, что Ромы на пробежке не будет, то придумала бы, как увильнуть от этого мероприятия. Тем более в такую сырую погоду.

Но, к удивлению девушки, на улице было не так мерзко, как ей показалось из окна квартиры. Еле заметный ветерок мягко опускал на землю редкие капли дождя. Они были настолько мелкими, что не издавали ни звука, когда касались листьев деревьев. Прохожие, спешащие на работу, даже не думали доставать зонты. Только одна экстравагантная полная дама в розовой шляпе и блузе канареечного цвета раскрыла гламурный кружевной зонтик. Им она пыталась прикрыть от дождя крошечного суетливого йорка в нарядном меховом комбинезончике. Ей было не легко поспеть за ним. Приходилось то бежать за пёсиком сломя голову, рискуя запнуться о натянутый поводок, то замереть на месте, изогнув своё тучное тело в нелепой позе. Вика с Мариной переглянулись и тихонько рассмеялись. Девушки не были единственными, кто обратил внимание на отчаянные попытки обладательницы ярких одежд спасти от промокания пушистого забияку. Стайка подростков невдалеке тоже давилась от смеха. Даже немолодой мужчина, спешивший куда-то с двумя большими авоськами, остановился и с нескрываемым интересом и улыбкой на губах наблюдал за прогулкой забавной парочки. Людей умиляла преданность, с какой женщина относилась к своему маленькому избалованному другу.

— Вот это любовь! — прокомментировала яркий эпизод Марина. Она обрадовалась, что он поднял настроение Вики, которое поначалу было на нуле. Девушке было важно, чтобы соседка её брата была в хорошем расположении духа, потому что это поможет осуществить намеченный план. А план был прост — заставить этих двух балбесов, Вику и Рому, понять, что они идеально подходят друг другу. Марина всерьёз решила брать быка за рога. Она не собиралась сидеть сложа ручки, когда надо действовать. Она очень любила брата. Она хотела видеть его таким же счастливым, каким он был когда-то. И она знала, как это сделать. Брат вчера на раз раскусил её намерения, но Марина не сдастся — она зайдёт с другой стороны.

— Кстати, про любовь. Мы с коллегами по работе завтра идём в кино. В «Маяке» показывают новую американскую лирическую комедию «Любовь без обязательств». Говорят, очень смешно, и в то же время трогательно. У нас лишний билетик остался. Не хочешь к нам присоединиться?

— Я бы с радостью, — Вика нисколько не кривила душой. Поход в кино с Мариной и её друзьями на романтическую комедию представлялся ей приятным времяпрепровождением, — но обещала родителям провести завтрашний день с ними.

— А как на счёт понедельника? Ты во сколько заканчиваешь работу? Успеешь на вечерний сеанс?

— Так вы и в понедельник в кино идёте?

— Да, у нас неделя «кинопромостров». Традиция такая. А билеты мы заранее купили. Но учитель истории заболел. И вот на каждый день у нас по лишнему билету, — не моргнув глазом соврала Марина.

Вика, конечно, почувствовала подвох. Ей сразу вспомнились слова бобра из её сна, особенно наполненное нарочитым трагизмом и произнесённое по слогам «ни-ко-му». Но озорное <