Как на «Ленфильме» снимали «Улицы разбитых фонарей»

https://spbdnevnik.ru/news/2018-11-09/kak-na-lenfilme-snimali-ulitsy-razbityh-fonarey

В 1990-е годы «Ленфильм» представлял печальное зрелище. Фильмы не снимались, помещения сдавали в аренду, режиссеры и актеры слонялись без дела и заработка. Именно в эти тяжелые для российского кино времена зародился один из самых популярных телесериалов.

НИКОМУ НЕ ИЗВЕСТНЫЙ АВТОР

Продюсер Александр Капица вместе с режиссером Александром Рогожкиным начали экранизировать произведения писателя-новичка Кивинова. Тогда мало кто знал, что под этим псевдонимом скрывается Андрей Пименов, работавший в отделе по раскрытию умышленных убийств Кировского РУВД Санкт-Петербурга.

Тогда следователь Пименов и не помышлял о славе. Милицейские будни постоянно подкидывали сюжеты, и в свободное от работы время он написал свою первую повесть «Кошмар на улице Стачек», а прототипами героев стали его коллеги. Повесть прочитал знакомый журналист, сказал, что в рядах милиции появился новый «Ильф и Петров» и отнес в издательство.

Повести стали основой первого сезона сериала. В дальнейшем Кивинов стал автором сценариев для сериала «Убойная сила».

ПРОТОТИПОВ ИСКАЛИ В МИЛИЦИИ

Первый пилотный выпуск «Улиц разбитых фонарей» снял Александр Рогожкин. Это случилось сразу после выхода знаменитой комедии «Особенности национальной охоты». Помимо Рогожкина сериал снимали также и другие именитые режиссеры – Владимир Бортко под псевдонимом Ян Худокормов, Виктор Бутурлин, Искандер Хамраев, Дмитрий Светозаров, Виталий Аксенов.

«В российском кино денег в ту пору не было совсем. Поэтому когда мы снимали, экономили на всем. Техническая основа первых серий была кошмарной. Вместо профессиональной техники использовали обычные видеокамеры – такие же, на которые в то время граждане снимали семейные праздники и свои путешествия. Для экономии на логистике все съемки производились рядом с «Ленфильмом»... Никто не ждал, что сериал «выстрелит», поэтому когда пришел успех – все были ошеломлены», – рассказал Александр Рогожкин.

Актеры на съемки приходили в своей одежде. Интерьеры снимали на квартирах знакомых, погони устраивали на своих машинах. Возможно, именно постоянное стремление к экономии дало эффект подлинности происходящего, который и понравился зрителю.

Александр Рогожкин сделал, пожалуй, самое главное для сериала – отобрал актеров на главные роли. Перед кастингом продюсеры сериала отправились в Кировское РУВД к автору повести и прототипам героев будущего сериала. Там и были подобраны типажи: Дукалис, Ларин, Волков, Казанцев, Соловец, Петренко и Абдулова. Образ капитана Ларина был списан с самого Пименова, а многие события взяты из жизни автора.

На главные роли взяли актеров, еще не очень известных: Александр Лыков, Алексей Нилов, Сергей Селин, Анастасия Мельникова, Михаил Трухин и Юрий Кузнецов. Алексея Нилова на роль Ларина выбрал продюсер Александр Капица. Актеры часто наведывались в РУВД, чтобы понаблюдать за работой своих прототипов.

СЕМЬ ДНЕЙ

Александр Капица – гениальный продюсер. Поднять такой проект в период абсолютного безденежья – сродни подвигу. Именно Капица вывел формулу съемок сериала, которой пользуются сегодня многие. Первую серию снимали два месяца. Но в дальнейшем путем проб и ошибок высчитали, что для одной серии в среднем достаточно семь дней.

Самым главным в сериале стала смена творческой группы. Актеры оставались одни и те же. Но чтобы серии отличались темпом, стилистикой, жанром, приглашали разных режиссеров. Влад Фурман с теплотой вспоминает съемки своей части пятого сезона. Он еще успел зацепить старую команду, но при нем ввели новых актеров: Евгения Дятлова, Оскара Кучеру и других.

«Газеты писали, что менты рассорились. Мне было смешно. Ведь в то время, когда сериал хоронили, я спокойно снимал новые сюжеты. Всего я снял восемь серий. Мне принадлежит и одна из самых психологических серий – «Пограничные обстоятельства». Кстати, на нее ушло всего шесть дней… Каждый режиссер приносил что-то свое. Я, например, любил использовать театральных актеров, Бортко писал режиссерские сценарии, кто-то уходил в триллер, кто-то в комедию. Это было настоящее кино. Сериал получался особенным и разнообразным. Александр Капица был прекрасным продюсером. И честным. Он говорил: «Я лучше не дачу построю, а кино сниму»», – рассказал Влад Фурман.

ИЗМЕНИТЬ ЖИЗНЬ К ЛУЧШЕМУ

Сериал «Улицы разбитых фонарей» вышел на телеэкраны 20 лет назад. Успеху очень помог генеральный директор «Первого канала» Константин Эрнст. Он усмотрел потенциал сериала, выкупил его у тогдашнего ТНТ и запустил на 1-м канале.

Серия «Дело чести» считалась долгое время эталонной в «Улицах разбитых фонарей» и даже выдвигалась на «ТЭФИ». Это первая работа молодого оператора Андрея Жегалова, который потом получил много премий за фильм Остров» и за другие работы. Для молодых режиссеров и авторов сценария Юрия Фетинга и Андрея Кравчука это тоже был дебют в кино.

«Мой учитель Алексей Юрьевич Герман был хорошо знаком с продюсером «Фонарей» Александром Петровичем Капицей. Он и порекомендовал дать нам с Андреем попробовать свои силы. Мы несколько дней просидели в милицейском участке у знакомых оперативников. Выпили невероятное количество водки, и я кривым почерком записал кучу сюжетов. Из них и родился сценарий. А во время съемок на площадке был сухой закон. Хотя в последний день… Интересно, что многие актеры сериала не успевают читать сценарий целиком, поэтому только на озвучании, смотря на себя на экране, они стали понимать, что это смешно. Юрий Александрович Кузнецов так смеялся, что никак не мог попасть в свой синхрон. Кстати, благодаря «Делу чести» мы с Андреем нашли актеров и оператора для нашего дебютного полнометражного фильма «Рождественская мистерия».

«Улицы разбитых фонарей» завоевали множество наград. Это и специальные награды от органов внутренних дел России, в том числе премии МВД и Ассоциации юристов и адвокатов России, а также профессиональные премии Академии российского телевидения «ТЭФИ» в номинациях «Лучший проект года» и «Лучшая художественно-постановочная группа». Сценарист Андрей Кивинов попал в Книгу рекордов Санкт-Петербурга как создатель литературной основы самого долгого сериала в истории отечественного телевидения.

«Когда я снимал, многие говорили, что менты не такие. Тогда бытовало мнение, что милиционеры продажны и не лучше бандитов. На это мы отвечали просто: «Мы хотим, чтобы менты были такими, как в нашем кино». Мы верили, что наш сериал изменит чью-то жизнь к лучшему, и это было так», – говорит Влад Фурман.

Факт: Андрею Кивинову не очень нравилось, что персонаж Лыкова в сериале не очень похож на следователя – черная шапка, косичка, шарф. Но после первого сезона многие служители закона начали стараться походить на бравого Казанову.

Артемий Аграфенин, Петербургский дневник

181109 08:45 — Кино vs реальность: Почему невозможно создать собирательный образ полицейского

https://tass.ru/v-strane/5766260

Бывший оперативник, сценарист "Улиц разбитых фонарей" и "Убойной силы" − о том, что показывают в "ментовских" сериалах и почему люди смотрят то, что с реальной работой полиции имеет мало общего

Накануне Дня полиции корреспондент ТАСС встретилась с Андреем Кивиновым, автором сценария части серий "Улиц разбитых фонарей" − многосерийного фильма, положившего начало традиции снимать сериалы про жизнь полицейских. В этом году картине исполнилось 20 лет.

Кивинов написал десятки книг и сценариев о полицейских расследованиях в Петербурге, но, несмотря на локальное место действия, любой оперативник, живущий хоть на Чукотке, хоть в Сибири, "узнает" свои раскрытия в сюжетах как на страницах книг Кивинова, так и в кино по его сценариям.

"Когда вышли первые книжки, мне звонили с Дальнего Востока и спрашивали: "Ты у нас эту историю взял?" Истории могут быть типичными, но собирательный образ полицейского сделать невозможно, все разные. Из-за этого, наверное, и "Фонари" ("Улицы разбитых фонарей" — прим. ТАСС) стали популярными − там все были разные, непохожие на тот образ, который советские книги преподносили аудитории", — считает Кивинов.

Андрей Кивинов

© Станислав Красильников/ТАСС

Он давно уже отошел от "чистой милицейской драмы". Во-первых, объясняет Кивинов, хочется других персонажей, а во-вторых − нужно быть полностью погруженным в правоохранительную систему. А сейчас такой глубокой погруженности, как в прошлом, нет. "Если делаешь серьезную работу, то должен держать руку на пульсе. Даже при том условии, что любой сценарий − это сказка, ты обязан знать кухню, и это будет лучше, чем какой-то параллельный мир, в котором будут ляпы". Контраргумент на это у некоторых продюсеров простой − аудитория ошибок не заметит, так как большинство зрителей не знает тонкостей работы правоохранительных органов.

В сценариях многие абсолютно жизненные моменты необходимо опустить. В реальности ту же командировку полицейский может ждать месяца два, очереди на "прослушку" − столько же. В кино такое не покажешь, это условности, несмотря на то, что в жизни на это уходит львиная доля времени. Правда, бывает, что кинематографические вымыслы сильно деформируют представления общественности о работе органов.

"Мне ребята из полиции жаловались, мол, вы там чего вообще снимаете? К нам, говорят, приходят люди и абсолютно серьезно требуют, как в сериале "След" (российский криминальный телесериал о сотрудниках вымышленной Федеральной экспертной службы (ФЭС) — прим. ТАСС), делать "генные экспертизы". И причем ругаются: "Вы не профессионалы!" − и требуют дела передавать в этот ФЭС. Полиция им − нет никакого ФЭС, а граждане отвечают − показывают же по телевизору, значит, есть", − смеется Кивинов.

Шлейф 90-х

"Буквально на днях звонок был с одного канала. Предложили делать сериал про милицию 90-х. А смысл? Новые "Фонари"? Мне ответили, мотивация такая − тогда было сделано бедненько, а теперь можно богатенько. Но второй раз в эту реку я не вступлю. Отказался", — рассказывает писатель.

Когда после сухого закона прошло ровно 20 лет, в том же Голливуде про это стали снимать кино. "20 лет − это тот исторический промежуток, когда еще есть люди, которые помнят, но в то же время это уже история. Дело не в любви к нашим лихим 90-м, а к молодости. Тоскуют по эмоциям и времени перемен, которое через годы обрастает слухами, романтизируется, и человек думает: как, оказывается, было круто. Хотя ничего веселого и крутого не было. Пять убийств в день − какое веселье? Только и успевай оформлять", − говорит Кивинов.

Криминальный почерк сам по себе сейчас тоже серьезно поменялся. К счастью, убийств стало меньше и носят они теперь в большей степени бытовой характер. Однако работа над раскрытием преступлений прошлых лет ведется активно.

"Мне ребята звонили, рассказывают: "Мы тут нашли твое дело, сейчас хотим по полиграфии пропустить человека". А там − "глухарь". И самое интересное бывает, что раскрывают, спустя 20 лет сажают за убийство. Как веревочке не виться, знаете ли", − говорит Кивинов с заметной гордостью.

"Ларин − герой, он не может так"

В реальности без ляпов, конечно, не всегда получается. Но, что удивительно, далеко не все абсолютно жизненные ошибки проходят кинематографический ценз.

"Однажды я ловил человека, условно − Вася Гвоздь. Знал, где он появляется, а как он выглядит − не знал. Пришел в адрес, там сидит мамаша в каком-то халате и ее сын, простые такие, я с ними поговорил, мол, знаете? Знаем. Заходит? Бывает. Оставляю телефон − если что, звоните. Потом выяснилось, что этот сын и был тем Гвоздем. Предлагаю режиссеру "Фонарей", давайте, Ларин (один из главных героев "Улицы разбитых фонарей" − прим* ТАСС) таким же образом проколется, а мне сказали: "Нет, Ларин − герой, он не может так. Давайте не будем делать дурака". В этом и есть отличие жанра от жизни. А какой же это "дурак", если жизнь такая", — вспоминает Кивинов.

~ Первое раскрытие

Свое первое раскрытое преступление помнит каждый полицейский. Андрей Кивинов, рассказывая о нем, смеется. В органах он на тот момент проработал всего неделю: "Украли у мужика с "Москвича" колесо. Пришел он, говорит, понимаю, что колесо не найдете, в таком городе это невозможно, мне, говорит, справка нужна для страховой. В ту же ночь вневедомственная охрана натыкается на парня с колесом, его привозят в отделение, потом едем к нему домой, а у него лежат ворованные колеса, в том числе и приходившего к нам товарища. Надо было видеть лицо этого заявителя, мол, ребята, вы вообще даете. Я ему: "Конечно, мы же уголовный розыск".

Андрей Кивинов (слева) с актерами сериала "Улицы разбитых фонарей"

© Владимир Яцина/ТАСС

Когда Кивинов еще работал в полиции, установить подозреваемого, по его словам, было проще, чем довести дело до логического конца, то есть до суда и колонии. Сейчас многое изменилось. Большую роль сыграл технический прогресс. "Одно дело, когда у тебя, кроме удостоверения, ничего нет, а другое − когда везде камеры, которые все записывают", — считает писатель.

Из брутального опера − в блондинку

С одной стороны, полностью изменился классический алгоритм розыска преступника и доказательств его причастности к преступлению, но в то же время вырабатывается новый подход, который, несмотря на техническую оснащенность, получается настолько творческим, что многие с удовольствием бы обыграли это в кино.

"Мой коллега из отдела по раскрытию особо тяжких преступлений Леша, очень брутальный, лысый с бородой, как-то ловил убийцу, который знакомился с девушками в социальной сети, потом грабил и убивал. Леша налепил аватарку блондиночки в соцсети, вышел на связь с убийцей, три месяца переписывался от лица блондиночки вплоть до интимных подробностей. Жена уже начинает спрашивать, с какой ты там женщиной переписываешься? Короче, раскрутил его Леха на встречу, но в Москве", − рассказывает Кивинов.

Где найти блондинку с картинки? Фотография девушки была выбрана первая попавшаяся в интернете. В общем, продолжает писатель, уговорил жену, они поехали на Ленфильм, где ей сделали грим под обозначенную блондинку.

"Быстро приезжают в Москву. Жена ждет убийцу у зоопарка, а тот осторожный, не приходит, наблюдает со стороны. Времени в обрез − грим вот-вот отвалится. На звонки он не отвечает, жена в итоге ему сообщение написала, мол, ты козел, как ты мог, он ей наконец ответил и пришел. С цветочками. Его с этими цветочками и повязали, привезли в Питер", − смеется Кивинов.

Герои, сестры и волшебники

Сценаристу очень настойчиво предлагали продолжать "Убойную силу", но он отказался − эта история исчерпана.

Зато две недели назад закончились съемки сериала "Герой по вызову" с Евгением Миллером и Кристиной Асмус в главных ролях. История про врача, который понял, что у него неоперабельная опухоль мозга, жить осталось полгода, герой пытается свести счеты с жизнью, но вовремя знакомится с полицейским и решает, что можно погибнуть героем и идет совершать подвиг при задержании. Дальше − стрельба, но пуля в героя не попадает. Тем временем он получает результаты очередных анализов и видит, что опухоль остановилась в росте. Единственный шанс выжить − совершать подвиги, решает он.

Сейчас Кивинов вместе с командой работает над сценарием для исторического сериала "Сестры по оружию" − времена НЭПа, гангстерша из Америки, русская по происхождению в силу обстоятельств вынуждена вернуться в СССР и устроиться в уголовный розыск. Съемки, вероятно, начнутся в следующем году.

И, наконец, скоро должен выйти сериал по сценарию Кивинова, где вообще ни одного убийства не будет. "Комедия. Восемь серий. Называется "Волшебник". Про липовых экстрасенсов. Авантюрные жулики. Конечно, там будет своя драма, но это все равно комедия", — делится сценарист.

Александра Будер

О полиции в жизни и в кино

http://argumenti.ru/society/2018/11/591660

Книги бывшего милиционера, подполковника, 20 лет назад сдавшего ксиву начальника районного угро, Андрея КИВИНОВА проданы общим тиражом более 10 млн экземпляров, а он говорит, что сегодня и не писатель даже. Все правильно: у киносценаристов слава тихая, редкий зритель хранит в памяти их имена. Тем не менее у Кивинова в кино все отлично срослось: первые сценарии он писал по собственным произведениям для сериалов «Улицы разбитых фонарей» и «Убойная сила», а его герои, хоть и менты, по сей день любимы народом не меньше дяди Степы. Что стабильность – признак класса, он подтвердил пятью ТЭФИ в номинации «Лучший российский сериал». «Каникулы строгого режима», «Любовь под прикрытием», «Курьер из «Рая», «Подсадной», «Гена Бетон», «Безопасность» – для всех этих фильмов Кивинов «сделал бумагу», а продюсеры потом сняли неплохую кассу.

— АНДРЕЙ, как отмечаете День милиции?

— В последние годы только на праздничный концерт хожу, а в ресторан редко, поскольку никого уже не знаю. Иногда своим узким кругом собираемся, ветеранским.

— Вы преподавали пару лет в школе милиции. Можете сравнить генерацию современных полицейских с вашим поколением? Они хотя бы пьют?

— Сравнивать мне сложно, не было близкого контакта с практической службой. Но слышу от действующих сотрудников, что молодежь приходит серьезная, хочет делать карьеру и зарабатывать деньги. А когда у тебя приличная зарплата, будешь ты напиваться на работе? Кстати, и у нас в отделе никто во время рабочего дня не бухал – в кино эту тему излишне эксплуатируют.

— Вы можете, как сценарист, объяснить засилье человека в форме на наших телеканалах?

— Любая история – это конфликт. А жанр с полицейскими и ворами – это простая и удобная форма конфликта, где есть злодей, есть борец со злом. Финал обычно предсказуем и комфортен для зрителя: добро побеждает, чего людям в жизни часто не хватает.

— Но ведь средний россиянин ментов традиционно не любит. Почему фильмы с навязанными непопулярными героями имеют высокие рейтинги?

— Ментов, наверное, нигде в мире не любят. Я в Лос-Анджелесе спрашивал у простых людей, как они относятся к работе копов. Отвечали примерно то же самое, что и наши: дескать, дармоеды, заявление приняли, а ничего не нашли, не возместили. Я спрашивал реального копа: часто ли приходится стрелять? Он отвечал: за 12 лет ни разу. А про соответствие сериалов реальной работе полиции у них в участке только смех стоял. Рейтинги дает детективная основа, а не достоверность, к сожалению.

— Детективный сериал в России начался с ваших «Улиц разбитых фонарей». Но впоследствии развитие персонажей вышло из-под вашего контроля?

— Первые 25 серий сняты по моим книгам. Потом пришли новые сценаристы, которые не знали специфику оперативной работы изнутри. Пошли грубейшие ляпы. Я думаю, «Фонари» выстрелили главным образом благодаря достоверности созданной атмосферы. Сюжеты же я придумывал, они ничего нового в детективном жанре не несли. Сегодня «Метод», «Мажор», очередные сезоны «Фонарей» показывают параллельную реальность, никакого отношения к полиции не имеющую. Я как-то спросил продюсера на одном канале: почему так много липы? Он ответил честно: 90% населения не знает, как в реальности работает полиция, и на рейтинг липа не влияет.

— А актерам передается ощущение, что они участвуют в халтуре?

— Уверен, что большинство людей, снимающих сериалы, не халтурщики. Речь о достоверности. Съемки в сериале технологически не сравнить с работой в театре или большом кино. Конвейера больше. Саша Лыков, например, очень болезненно это переживал, возможно, из-за этого и ушел. Кроме того, после сериала к актеру чаще прирастает маска персонажа. Я своими глазами видел, как Андрея Федорцова узнают на улице: «Вон Вася Рогов пошел!» Сергей Селин признавался, что кого бы после «Фонарей» ни играл, для зрителя он – Толян. Но, похоже, артисты к этому спокойно относятся: есть минусы у такой популярности, но есть и плюсы.

— Тысячи безвестных сценаристов наверняка хотели бы вас спросить: по каким критериям сценарии отправляются в производство или в мусорное ведро?

— Первое, на что смотрят в заявке, – кто герой? То есть про кого фильм? Привлекает необычный герой, обладающий особыми способностями, – какой-нибудь нюхач, у которого в реальности нет прототипа. Еще нужно понимать, что каналам сегодня не до жиру, лишних денег ни у кого нет. А реклама идет только туда, где есть рейтинг. Многие дорогие сериалы, особенно исторические, – в «черной зоне» по размеру аудитории. А на верху рейтингов – примитив. Продюсер же считает деньги и советует писать попроще. Побочным продуктом становится оглупление людей.

— А откуда на Западе берутся качественные сериалы? Там другой зритель?

— Там другая схема финансирования. Многие шедевры сделаны для платных приложений в смартфонах, а в бесплатном телеэфире тоже идет примитив. Его производители знают: что бы они там ни сняли, это покажут, и хоть какая-то реклама будет. А вещи вроде «Игры престолов» – это для подписчиков. И режиссер, и сценарист, и актеры должны дать такое качество, чтобы убедить миллионы людей заплатить за просмотр их кино. В России подобная схема невозможна из-за пиратов.

— А почему Роскомнадзор и все борцы с лайками и перепостами не могут справиться с этими злодеями столько лет?

— Трудно сказать. Возможно, есть команда не злить понапрасну народ. Сидит человек в бесплатном сериале, ни в каких протестах не участвует – зачем его будить? А может, просто не до этого – других проблем хватает. Но справедливости ради надо сказать, что кое-что все-таки делают.

— Как вы думаете, начальство силовых ведомств имеет влияние на телеканалы?

— Думаю, такое случается. Сам столкнулся с цензурой, когда сериал, сделанный во славу органов, пролежал на полке три года. Продюсеру стоило огромных нервов его запустить: начальство то форма сотрудников в кадре не устраивала, то какие-то сцены требовали убрать. Бывают и перегибы, не связанные с ведомственной цензурой. Как-то попросили убрать из сценария невинную фразу об обмене валюты, чтобы лишний раз не напоминать зрителю о текущем курсе. Я же говорю – параллельная реальность.

— Про палочную систему в МВД вас часто спрашивают, а вы вроде как не видите других критериев для оценки эффективности работы полиции. Эволюция этой системы должна идти снизу или сверху?

— Начальство не будет слушать, как ты бегал по следам злодея. Ты цифры покажи! Эту систему пытаются реформировать десятилетиями, но кардинально уйти от нее не удается. Была, насколько я слышал, попытка оценивать работу через отзывы населения. А если у тебя район неблагополучный и в каждом доме по десять рецидивистов живет? Они как твое служебное рвение должны оценить? В 1980-е годы требовали работу по профилактике преступлений. То есть гражданин на моей «земле» должен был написать: «Я, такой-то, собирался ограбить магазин, но вмешательство оперуполномоченного Иванова удержало меня от греха». Таких признаний нужно было сдавать по две штуки в месяц, каждое засчитывалось за «палку». Доходило до того, что опера друг другу такие признания писали. Потом протоколы по «хулиганке» от участкового требовали по плану. И если он ловил какую-нибудь пьяную компанию, то дату в протоколе не ставил – ждал, когда подойдут сроки отчета. Я сам застал сюрреализм с отказными материалами: чтобы не возбуждать «глухое» уголовное дело, придумывали повод для отказа. Я потом это в «Кошмаре на улице Стачек» описывал: мотоцикл сдуло ветром… Абсолютно реальная, кстати, история.

~ — Я помню, у вас шапки с прохожих орел из зоопарка воровал…

— …Да, золото с подоконника утащили сороки.

А люди читают этот опус и думают: какой цинизм, какие идиоты, как они работают! А куда деваться? В то же время я знаю по опыту, что именно палочная система заставляла сотрудников шевелиться. А если ты никак не заинтересован в результате своего труда, то будешь сидеть, курить, пить кофе, а не преступления раскрывать. Я считаю, что должна возникнуть «золотая середина» – неважно, сверху или снизу. Сейчас уже не требуют 90% раскрываемости, и градус маразма понемногу сходит на нет.

~ — *Я помню ваше интервью лет 15-20 назад, где вы говорите, что не являетесь писателем. Мол, писатель – это большой кабинет, высокие идеи. А вы просто истории рассказываете. Как сегодня себя ощущаете?

— А я уже давно книг не пишу. Последней оригинальной была «Пурга» 6 или 7 лет назад. Если пишешь милицейский производственный роман, нужно хорошо понимать, что в системе сейчас происходит, знать детали. Но ведь когда я работал, даже мобильных телефонов не было, пейджер в нашем отделе имелся только у меня. Камеры видеонаблюдения отсутствовали, и даже УПК тогда кардинально отличался. Судья не санкционировал арест, адвокат вступал только с момента предъявления обвинения. Сейчас в моем районе 80% участковых – женщины. А когда я служил, не было ни одной.

Когда начинал писать, то понятия не имел про внутренний и внешний конфликт, про структуру и прочие тонкости, и писателем себя не ощущал.

Я уже 20 лет профессионально занимаюсь написанием сценариев. Здесь как раз я много учился: читал, посещал семинары, продюсеры какие-то тонкости объясняли. И могу сказать, что сейчас разбираюсь в основах драматургии, понимаю нюансы. В виде книг выходят только новеллизации – это когда от сценариев остаются неиспользованные фрагменты, и автор их развивает и адаптирует. В нынешнем году вышел «Волшебник» – наверное, последняя такая книга.

— А тираж какой?

— По нынешним меркам немалый – 3 тысячи экземпляров.

— Но ведь вся страна знает вас как писателя. Вы себя как-то пиарите? Может, у вас видеоблог есть?

— Нет, только две страницы в социальных сетях, которые я завел, когда нужно было что-то посмотреть. На одну из них не заходил года три и уже пароль забыл.

— Вас на иностранные языки переводят?

— Тоже нет. Сам я на английском писать бы не смог. Были разговоры о переводе на немецкий, но дальше них не пошло. Возможно, если бы я был в какой-то радикальной оппозиции, тогда и интерес ко мне за границей был бы выше.

— А в оппозицию зовут? Или петиции подписывать?

— Коллективных писем никогда не подписывал, все это очень отдает комсомолом. А на выборы хожу всегда. Не ищу в бюллетенях спасителей Отечества, а голосую за меньшее из зол.

Денис Терентьев, Аргументы Недели — Общество № 44(637) от 8.11.18