О совете вора с литовцами, как разорить дом Пресвятой Троицы

Когда же собралось скопище сатанинское и отверзли псы уста свои, то недостижимое задумывают беззаконные, таковое говоря: «О царь великий Дмитрий Иванович! Доколе будет досаждать твоему благородству воронье это, угнездившееся во гробе каменном, и долго ли седовласые будут пакостить нам повсюду? Не только перехватывают на дорогах вестников наших посылаемые ими люди, из лесов, как звери, выходя, но ведь и мучительной смерти предают их без пощады. А сверх того повсюду имеют они многих советчиков, и все города смущают служащие им и любящие их; и всячески поддерживают они всех в непокорности твоему величеству и в пренебрежении твоим благородием и учат служить царю Шубину, всячески распространяя писания, лживо говорящие: „Да сохранят вас всегда молитвы великих чудотворцев Сергия и Никона”. Но кто же эти Сергий и Никон? Вот, захватили мы всех вас вместе, как гнездо птичье, и все раздавлены нами, как птенцы. А эти что против такого множества покорившихся нам? Тебе ведь, о великий российский браздодержец, и самому известно, также и нам, что и из самых царских палат многие, став чернецами, тут живут. И если ты будешь так же не обращать на них внимания, они всегда смогут пакости устраивать нам. Слух же истинный до всех нас дошел, что ждут они князя Михаила Скопу с черными псами, шведскими немцами, и Федора Шереметева с понизовскими людьми. И тогда все они, вместе собравшись и твердыню эту заняв, смогут оказаться нашими победителями. И пока они еще не укрепились, да повелит твое благородие полностью смирить их. И если они не одумаются, пустим по воздуху прахом все жилища их».

Весьма похваляясь, берется за это тезоименитый гнусавому гетман Сапега с подручным своим воинством и всегорький Александр Лисовский с русскими ворами. И тут они в злой путь спешно отправляются.

ПРИХОД ПОД ТРОИЦКИЙ СЕРГИЕВ МОНАСТЫРЬ ПАНОВ ПОЛЬСКИХ И ЛИТОВСКИХ И РУССКИХ ИЗМЕННИКОВ, ГЕТМАНА ПЕТРА САПЕГИ, ПАНА АЛЕКСАНДРА ЛИСОВСКОГО И ИНЫХ МНОГИХ

В год 7117-ый (1609), в царство благоверного и христолюбивого царя и великого князя Василия Ивановича всея Руси и при святейшем патриархе Гермогене Московском и всея Руси, Пресвятой же и Пребезначальной Троицы Сергиева монастыря при архимандрите Иоасафе и при келаре старце Авраамии Палицыне, по попущению Божию за грехи наши, сентября в двадцать третий день, в Зачатие честного и славного пророка и предтечи, крестителя Господня Иоанна, пришел по Московской дороге под Троицкий Сергиев монастырь литовский гетман Петр Сапега и пан Александр Лисовский с польскими и литовскими людьми и с русскими изменниками.

И когда был он на Клементьевском поле, находившиеся в осаде люди, выйдя за стены, конные и пешие, с ними великий бой совершили и по милости Пребезначальной Троицы многих литовских людей побили, а сами в город здравыми возвратились.

Богоотступники же, литовские люди и русские изменники, это увидев, закричали мерзкими голосами, быстро и грозно окружая со всех сторон Троицкий Сергиев монастырь. Архимандрит же Иоасаф и весь освященный собор со множеством народа вошел в святую церковь Святой Живоначальной Троицы, к образу Пресвятой Богородицы и к многоцелебным мощам великого чудотворца Сергия, молясь со слезами об избавлении. Городские же люди предали огню находившиеся вокруг обители слободы и всякие службы, чтобы они не служили врагам жилищем, и была у тех большая теснота. Гетман же Сапега и Лисовский, осмотрев места, где им с войсками своими стоять, и разделившись, начали строить себе станы и поставили два острога, а в них возвели многие укрепления и все пути к обители заняли, и оказалось никому невозможно пройти, минуя их, ни в дом, ни из дома чудотворца.

ОБ УКРЕПЛЕНИИ ОБОРОНЫ

Бывшие же в осаде воеводы, князь Григорий Борисович Долгорукий и Алексей Голохвастов, и дворяне постановили с архимандритом Иоасафом и с соборными старцами, что следует укрепить стены для обороны и всех людей привести к крестному целованию, а главными быть старцам и дворянам, и разделить городские стены, башни, ворота, и орудия установить по башням и в подошвенных бойницах, и чтобы каждый знал и охранял свою сторону и место и все, что для боя необходимо, приготовил бы, и с идущими на приступ людьми бился бы со стены, а за стены и на иную ни на какую службу не выходил бы. А для вылазок и в подкрепление к местам приступов людей особо назначают.

В праздник же, светло торжествуемый, памяти преподобного отца нашего Сергия чудотворца, сентября в двадцать пятый день, ничего той ночью другого не было слышно из среды находящихся в городе людей, кроме вздохов и плача, потому что многие из окрестностей туда сбежались, думая, что вскоре минует эта великая беда. И такая теснота была в обители, что места не было свободного. Многие же люди и скотина остались без крова; и тащили бездомные всякое дерево и камень для устройства прибежищ, потому что осени настало время и приближалась зима. И друг друга отталкивали от вещи брошенной, и, из нужного ничего не имея, все изнемогали; и жены рожали детей перед всеми людьми. И невозможно было никому со своей срамотою нигде укрыться. И всякое богатство не береглось и ворами не кралось; и всякий смерти просил со слезами. И если бы кто и каменное сердце имел, и тот, видя эти тесноту и напасти, расплакался бы, ибо исполнилось на нас сказанное пророком слово: «Праздники ваши светлые в плач вам обращу и в сетование, и веселие ваше в рыдание».

О ВИДЕНИИ СТОЛПА ОГНЕННОГО

Тогда некоторые старцы и многие люди видели знамение не во сне, а наяву. Один из них, священноинок Пимен, в ту ночь на память Сергия чудотворца молился Всемилостивому Спасу и Пречистой Богородице. И вот в оконце его кельи свет засиял. Когда же он взглянул на монастырь, то увидел, что светло, будто пожар, и подумал, что враги зажгли монастырь. Тотчас же он вышел на рундук келейный. И видит над главой церкви Святой Живоначальной Троицы огненный столп, стоящий до самой тверди небесной. Священник Пимен очень испугался страшного видения и вызвал братию свою из кельи: дьякона Иосифа да дьякона Серапиона и из иных келий старцев многих и мирян. Они же, глядя, дивились тому знамению. И вскоре огненный столп начал опускаться и свился в клубок, как огненное облако, и вошел в окно над дверьми в церковь Пресвятой Троицы.

О КРЕСТНОМ ЦЕЛОВАНИИ

Когда же завершились всенощное славословие и молебны, тут же собралось множество народа и по решению начальников и всех людей было целование креста, — клялись сидеть в осаде без измены. Первыми воеводы, князь Григорий Борисович Долгорукий и Алексей Голохвастов, целовали Животворящий Крест Господень у раки чудотворца, затем дворяне и дети боярские, слуги монастырские, стрельцы и все христолюбивое воинство, и все православные христиане. И с той поры царило в городе братолюбие великое, и все с усердием без измены сражались с врагами. И тогда литовские люди поставили стражу во множестве вокруг Троицкого монастыря, и не было проходу ни из крепости, ни в крепость.

О ЗАМЫСЛЕ ПАНОВ

Того же месяца в двадцать девятый день польские и литовские люди с первосоветниками своими, русскими богомерзкими отступниками, тщательно размышляли и советовались о недостижимом. «Каким образом, — говорили они, — сможем мы взять Троицкий Сергиев монастырь или какой хитростью уловить их можем?» И такой вопрос обсуждают: не взять ли его приступом, так как некрепка, говорят, стена и невысока; иные же советовали просить монастырь у воевод и у народа с лаской и угрозой. «Если же и так не уговорим их, то каждый из нас поведет свой подкоп под крепостную стену, и мы сможем взять крепость без крови». Так они и постановили делать. На себя ведь они надеялись, а не на Бога живого, царящего вечно. Как написано: «Да не хвалится сильный силою своею», ибо все, надеющиеся на свою силу, погибли. Воистину «суетен всякий человек» и «суетно стремление его». И еще: «Избавлю избранника моего от оружия лютого» и «осеню голову его в день брани».

Так они советовались и ни в чем не преуспели, понапрасну трудились, ибо без Божьей помощи ничего не может сотворить человек, ибо Бог творит, как хочет, и воле его кто воспротивится? Приняв такое решение, гетман Сапега и Лисовский в двадцать девятый день прислали в крепость, в Троицкий Сергиев монастырь, сына боярского Бессона Руготина с посланием, также и к архимандриту с братией с угрозами, такого содержания:

Грамота

«От великого гетмана Петра Павловича Сапеги, маршалка и секретаря Кирепецкого и Трейсвятского и старосты Киевского, и пана Александра Ивановича Лисовского в крепость, в Троицкий Сергиев монастырь, воеводам, князю Григорию Борисовичу Долгорукому и Алексею Ивановичу Голохвастову, дворянам, детям боярским, слугам монастырским, стрельцам, казакам и всем осажденным людям, народному множеству. Пишем к вам, милуя и жалуя вас: покоритесь великому государю вашему, царю Дмитрию Ивановичу, сдайте нам крепость. Весьма пожалованы будете вы от государя царя Дмитрия Ивановича. Если же не сдадите, то знайте, что не для того мы пришли, чтобы, не взяв крепости, отойти прочь. Тем более что сами знаете, сколько городов царя вашего московского мы взяли; и столица ваша Москва осаждена, и царь ваш сидит в осаде. Мы же пишем к вам, жалея ваше благородство. Помилуйте сами себя: покоритесь великому имени, государю нашему и вашему. И если сделаете так, будет милость и ласка к вам государя царя Дмитрия, какими ни один великий из вас у вашего царя Василия Шуйского не пожалован. Пощадите благородство свое, отнеситесь разумно к нам. Не предайте себя лютой и безвременной смерти; сохраните себя, и еще раз — сохраните сами себя и прочих. Если же вслед за этой лаской увидите лицо наше — а мы пишем вам по царскому слову и со всеми избранными панами подтверждаем, — то не только в Троицкой крепости наместниками вы будете нашего и вашего прирожденного государя, но и многие города и села он подаст вам в вотчину, — если сдадите крепость, Троицкий монастырь. Если же и этому не покоритесь, милости нашей и ласки, и не сдадите нам крепости, а даст Бог мы возьмем её, то ни один из вас в крепости милости от нас не увидит, но все умрут страшно».

Также и архимандриту пишут: «А ты, святитель Божий, старейшина монахов, архимандрит Иоасаф, припомни жалование царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси, какую милость и ласку оказывал он Троицкому Сергиеву монастырю и вам, монахам, великое жалование. А вы, беззаконники, все то презрели, забыли сына его, государя царя Дмитрия Ивановича, а князю Василию Шуйскому доброхотствуете и учите в Троицкой крепости воинство и весь народ стоять против государя царя Дмитрия Ивановича, и позорить его, и облаивать непотребно, и царицу Марину Юрьевну, и нас. И мы тебе, святитель архимандрит Иоасаф, свидетельствуем и пишем по царскому слову: запрети попам и прочим монахам, пусть не учат воинство не покоряться царю Дмитрию, но молите за него Бога и за царицу Марину. А нам крепость отворите без всякой крови. Если же не покоритесь и крепость не сдадите, то мы сразу же, взяв замок ваш, вас, беззаконников, всех порубим».

Архимандрит же Иоасаф с братией и воеводами и все воинство, видя лукавую лесть и что хотят те всячески разорить дом Пресвятой Троицы, все вместе смиренно с плачем и рыданием молили Господа Бога об избавлении крепости, говоря так: «Надежда наша и упование, Святая Живоначальная Троица, стена наша, заступница и покров, Пренепорочная Владычица Богородица и Приснодева Мария, и пособники наши и молитвенники к Богу о нас, преподобные отцы наши великие чудотворцы Сергий и Никон!» Этими-то словами и благоразумными советами в богоспасаемой крепости, в Троицком монастыре, благодать Божия с упованием всем сердца на подвиг тверже алмаза укрепила.