Живописать малиновый, сквозь дым,

Скупой закат холодного накала
И ветви сада, ставшего седым:
Его ночная стужа приласкала;

Живописать виденье Ангары -
Туман молчанья и забвенья воды...
Быть может, вновь рождённые миры
От взора скрыли пасмурные своды?

Златая пыль звенит на куполах,
Клубится мгла во глубине квартала.
Мгновенье - всё угасло, всё пропало.
День пролетел, как молодость прошла,

А я ещё и краски не смешала,
И пуст мой холст -

лишь изморозь в углах.

Золотое сечение года -

ты, сентябрь.
И в черте городской
бродит ветер, пирует природа,
ярко блещет ночей гороскоп.

Если там, где Пространство и Время
не имеют привычных границ,
отыщу я уздечку и стремя
да пучок быстролётных зарниц,

то и мне не проблема домчаться
до моих светозарных Весов,
на которых до смерти качаться
(после смерти - в созвездии Псов).

Но не в этом для сердца отрада
в золотые, залётные дни.
Я сгорю на костре листопада -
добрым словом меня помяни

в дивном храме, где Спас синеокий
с перламутровой ясностью лба
был единственным, близким, далёким
светом детства.
И знает судьба,

сколько яда плескала мне в душу,
как, унизив, покорства ждала.
Даже в самую лютую стужу

вера тайная в сердце жила.

Так - доверчиво и удивлённо -

слушай, сердце,

мгновенья лови:

где в закате купаются клёны -

воспевают сентябрьские звоны

праздник Веры, Надежды, Любви.

Как эта улица вдруг посветлела

после недужной, недружной весны!
Выплыла яблоня облаком белым
из городской глубины.
Выросла улица, стройно-поката,
с чёрно-блестящим пробором шоссе,
и за пятнадцать минут до заката
солнце блистает в холодной росе.

Пряная капля листвяного клея
с тоненькой ветки стекает, дрожа.
Вот я живу, ни о чем не жалея,
лишь обольщений боится душа.
Но, отрезвленная веком безбожным,
ясно провидит всю грозную суть
жизни, летящей своим бездорожьем,
резким пунктиром отмеченный путь.

Вот я шагаю асфальтовой твердью -
Чёрною Речкой, бегущей в закат,
не помышляя о славе иль смерти,
тем лишь богата, чем каждый богат.
Вот я познала - к добру или к худу -
дружбу врагов и враждебность друзей...
Но и теперь еще верю, как в чудо,
в необходимость высоких страстей!

Вижу, как, пламенем ясным объято,
небо в надземной горит полосе,
и за пятнадцать минут до заката
солнце блистает в холодной росе.

ТАТЬЯНА СУРОВЦЕВА …ИРКУТСК

Холодная весна - и неба стынь зеркальна,

И ветер за вихры теребит тополя.

То снег летит с небес,

То острое сверканье,

То жизнь летит, как дым,

Надежды торопя.

Ничем не заглушить!
Весна - и нетерпенье:
Что светится вдали?
Что кроется во мгле?

Весна - и первых птиц

растрёпанные перья...
До-мысленный хаос творится на земле.

Когда еще придёт пора успокоенья?

Не раньше, чем пройдёт пора летучих гроз.

Пока же всё со мной:

Весна, и нетерпенье,

И в чёрных тополях

Корзины птичьих гнёзд.

ПОДРАЖАНИЕ
ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОМУ ПОЭТУ

Не стану приручать ни музыку, ни музу:
пускай себе живут на тех высотах, где
их встретил древний грек -
свободный сын обузы,
пастух своих овец, нашедших путь к воде.

Волу к лицу ярмо,

а птице - только воля!

Ей росчерком крыла зажечь бы океан!

На дальний зов струны

мой бедный мир раздвоен:

плывёт в очах вола серебряный туман,

а птица ждет волны...

Я, прачка, я, кухарка,

дерзаю песнь творить и царствую в строке!

А надо мной в углу
хохочет злая Парка:
бесплодный пепел лет
сжимаю я в руке.

Разменяв золотые года

...И в Евангелии от Иоанна сказано, что слово - это Бог.

Н. Гумилев

Разменяв золотые года,

загляну в свою жизнь, как в колодец.

Утонула в колодце звезда,

из глуби серебрится вода,

а по краю - осенний морозец.

Что за птицы кричат надо мной?
Не могу разглядеть оперенья.
Что-то лик затуманился твой,
Богоматерь моя - Умиление.

Что-то сердце, не знавшее зла,
словно зимняя ночь, холодеет...
Лицедеи мои, незлодеи,
так откуда слепая хула?

Вы не знали, в своей простоте,
как бывает убийственно слово...
(А в евангелье от блудослова
слово - так, ветерок в пустоте.)

Разменяв золотые года,
жизнь свою начинаю сначала,
и летит из колодца звезда
в серебристую бездну - туда,
где она при рожденье сияла.

РОМАНС

Осенний зной как поздний жар камина:
Деревья мреют в солнечном огне.
Огнём и прахом - жизни половина,
А небо - точно Око Триедино -
Глубокой синью светится в окне.

Осенний зной - последнее сказанье
О всей тщете, о поисках любви.
Забудь себя и Бога не гневи -
Оплачь обиды лёгкими слезами.

Осенний зной... Мой бронзовый браслет,
Тончайшие и мудрые скрижали.
Отраден мне Преображенья свет,
И складки Богородицыной шали
Укроют

уходящий в осень след.