В слепую ночь Байкала посреди

Озёрных духов ты не разбуди.

Чтоб не восстали из холодных вод,
Судёнышко не взяли в оборот,

Не захлестнули б чёрною волной,
Не забросали дробью ледяной.

Четвёртый час мы бьёмся о туман.
Стоит туман, как белый истукан:

Над мёртвой зыбью руки распростер...
Невольно замер в рубке разговор.

Всё тяжелей дыханье водных масс...
Мы здесь, как цепью, скованы сейчас

Единой волей, чаяньем одним.
Спешит кораблик к огонькам родным,

К родной душе торопится душа,
Седым туманом вечности дыша.

Озёрных духов в эту злую ночь
Я вызываю - я прошу помочь.

Лучом звезды, что глазу не видна,
Родную душу высветить до дна.

Лучом любви хочу коснуться ран.
Да не разбиться б о слепой туман!

 

Спит человек у нашего костра.

Он из тайги. Один. Немногословен.
Он нашим чаем и костром доволен
И здесь проспит, как дома, до утра.

Его одежда дымом и смолой
Давно пропахла. Щёки побурели.
Пускай ладони прочно огрубели,
Зато улыбка не бывает злой.

Всю жизнь в тайге.

Премудрости её

Постиг он с детства.

Всё, однако, знает:

Где соболь спит, где лоси обитают

И как добыть из камня мумиё.

Он утром вскинет на плечи рюкзак.
Собаку кликнет. Ружьецо приладит.
И нам кивнет - и по сырой прохладе
Уйдёт. И горы заглянут в глаза.

Куда уйдёт по стыни голубой?
Какие тайны унесет с собой?

 

«По диким степям Забайкалья,

Где золото роют в горах...»
По праздникам песня такая
Звучала в рудничных дворах.

А праздники круто справлялись!
Я помню, за нашим столом
Тоска и веселье казались
Затянутым насмерть узлом.

Я песни не знаю прекрасней!
Бродяга, в наш дом загляни:
Твой путь одинок и опасен,
Тебе эти люди сродни.

Дадут тебе хлеба и водки,
Фуфайку, чтоб легче жилось.
Уйдёшь ты тяжелой походкой
К Байкалу - в легенду, в мороз.

Уходит... А песня осталась:
Звенящие глухо слова.
Да детская острая жалость
К бродяге тому всё жива.

Легенда, печалью повита,
Вплелась в мои ранние дни.
Мгновенье забытого быта -
Звезда в черноте полыньи.

НАД ВОДОПАДОМ

Если даже в груди твоей -
безупречное сердце серны,
если в твоих глазах -
рыси лесной зрачки,
не бахвалься! Не ровен час:
сделаешь шаг неверный,
камень сорвется вниз, и,
как по воде круги,
эхо пойдёт в горах
вторить твой крик невольный,
острый, тоскливый крик,
жгучее слово: жить!
Дикий колючий куст
ягодный град уронит,
ветку тебе подаст -
крепче её держи.
Крепче держи своей
верную руку друга.
Ногу на выступ ставь.
Дыхание переведи.
Сердце - ровней, ровней...
Острая боль испуга
белым комочком льда
тает в твоей груди.
Видишь: бежит тропа
прямо над водопадом.
Тучи себе гнездо
свили среди вершин.
Крохотное, внизу
чуть шевелится стадо...
Как этот мир хорош,
правнукам расскажи.

Тучи валом идут на восток -

За горою сырая гора.
Кружит-катится жёлтый листок,
Брызжет искрами сердце костра.

Донным холодом вздыбленный вал
Бьет о камень - клинок о клинок.
Серой соли колючий кристалл -
Хрупнул день, раскрошился у ног.

Полно озеро сумрачных дум,
Хрипло дышит - в бреду, в полусне...
Под ночной, под безлиственный шум
Зимний сон подступает ко мне.

От костра в темноту

Чуть шагнёшь -

И пропал...

Я от страха умру!

Начинает накрапывать дождь...

Так живу - словно ветвь на ветру.

На ветру - с неприкрытой душой
Да с печалью, какой не избыть.
Не придумать мне жизни другой,
Цепи горные мне не разбить.

Не уйти, как уходит вода,
Под холодную ласковость льда.

Город замер вдали - и открылся

Безуютный, суровый простор.
Вскинул ветер холодные крылья,
В тальнике шебуршится, как вор.

На болоте вода просветлела.
Древней ратью стоят камыши...
Что мне делать с душой онемелой
В этом мире, где нет ни души?

Там, на севере, в остром сверканье
Грозовые стоят облака,
Как, пришедшие с тьмутаракани,
По-над Русью глухие века.

Это осень идет по Сибири!
Ветер плащ вырывает из рук.
Грозовые раскинулись шири,
Очертили незамкнутый круг...

РАССВЕТ НА БАЙКАЛЕ

Я волосы сушу на берегу:
холодных брызг в них набросали волны,
и волосы байкальским ветром полны,
и солнце в них ночует, как в стогу.

Встречаем утро в бухте голубой!
На серых скалах дремлющие чайки
срываются за первыми лучами,
кричат, с разлету падая в прибой.

Зеленый гимн у скал поёт вода,
и колокольни каменного века
гудят, ей подпевая.
Струны света

уходят в глубину, как невода.

По горизонту тянет лесовоз
гурты плотов, и труженики моря
негромкий порт Байкал увидят вскоре,
и вновь уйдут, и вновь потянут воз...

Скажите, неужели это я,
задерганная бытом горожанка,
гуляю здесь, где так свежо и жарко,
где бесконечен праздник бытия?

Хулу я поделила на хвалу.

Все не важнее травки-повилики -

здесь, где по склону кедр,

как Пётр Великий,

шагнул, корнями расколов скалу.

Небо над Байкалом открывает…

Открылась бездна, звезд полна...

М. Ломоносов

Небо над Байкалом открывает

густо населенное пространство:
ангелы,

и спутники,

и звёзды
движутся, и блещут, и поют.
Кто сей ночью звёздный бал затеял,
все созвездья разом перепутав?
Кто, незримый, спички зажигает,
чиркая о чёрный небосвод?
Что, как звезды к утру позабудут,
где их гнёзда в этом вертограде?
Что, как от летящей звёздной спички
вспыхнет прибайкальская тайга?
А ведь там зверьё лесное бродит.
Там геолог дикий обитает,
и строитель, намахавшись за день,
спит коротким, но блаженным сном.
...Дремлют травы в росах влажной ночи.
Лось поник тяжёлой головою.
Лишь Байкал огромным, влажным оком
смотрит в небо миллионы лет.
Только мы, земные человеки,
одарённые душой бессмертной,
в узком лепестке рыбацкой лодки,
как песчинки меж больших ладоней,
между двух стихий заключены...

БАЙКАЛ

Оставьте нас вдвоём.

Мне хочется молчать.

Мне хочется вдыхать

Светлейшее дыханье.

Как горы на воде умеешь ты качать!

Как душу синевой умеешь отуманить!

Не пряча от небес монгольского лица,

глядишь в мои глаза

светло и диковато.

...Лесная глухомань укроет беглеца.

Пред светлым ликом вод

Замрёт он виновато.

Колышется вода,
и трутся жернова,

и стелется к ногам дорога без усилий.
А стаи вещих птиц, слетев на дерева,
мне сказывают вновь
твои седые были.

И мне тобою жить,
и эту воду пить,

и так же погибать от зла и лицемерья.
Мне чайкой над водой отравленной

кружить
и голову свою на берегу сложить,
когда настанет час
бессилья и безверья.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Ещё весна ветвей не распушила,
Желты пучки кладбищенской травы...
Мешаясь с ветром, бродит по могилам
Дымок с пожогов хлама и листвы.

Там, в глубине, - стена мемориала
В честь умерших от ран в госпиталях:
Столбцы имен, и целые кварталы
Могил солдатских - чёрные провалы,
И чёрные вороны в тополях.

Здесь край дорог. Конец повествованья
О крестной муке, принятой людьми.
Здесь все слова, как угли, остывают.
Лишь сад шумит, негромко отпевая
Слепой войной зачёркнутые дни.

Шумит ли ветер, ропщут ли деревья,
Иль это те, кого не укорят,
На языке беспамятном и древнем
Все о своём, о прошлом, говорят?..

Мне голоса их, кажется, знакомы.
Их лица в зыбком воздухе сквозят.
И словно стены неродного дома,
Их окружает этот скорбный сад.

Но наступает Мая день девятый -
В обратный путь пускаются года,
И ходят здесь весёлые солдаты -
В пилотках, гимнастерках неизмятых -
Такие ж молодые, как тогда...

СОЛОВЕЙ
В АЛЕКСАНДРОВСКОМ САДУ

Заблудиться в зелёной Москве -
как в зелёной тайге заблудиться...
Полпланеты вращает столица,
посредине - поет соловей.

Клетка сада певцу не тесна.
Воздух яркою дробью прострочен.
Так звони же, звонарь полуночи!
Полпланеты вскружила весна.

Где Державин строку тяжелил
славной тяжестью русского смысла;
где Есенин так горько кутил
с вечным чувством смертельного риска;

где сверкали во все времена
все созвездья Российской Державы -
ты звенел неподкупную славу,
пробуждая ленивых от сна...

Протяни мне надежды питьё,

одари меня речью певучей!

Мне, как солнышко, светит сквозь тучи

незакатное имя твоё.

Я, Москва, из твоих прихожан.

Неприметна ни ростом, ни ликом,

здесь стою потрясенно и тихо,

Краснокаменный чувствуя жар…

Как изгнаннице прежних времен,
будет сладко и памятно это:

на излёте сибирского лета
услыхать пересвет-перезвон...

КОНТОРСКИЙ РОМАНС

Бумажные дела...

бумажные заботы...
бумажные цветы на рынке поутру.
Бумажный свиток дней

дотянешь до субботы -
спеши, влачи домой

усталость и хандру.

А в городе царит высокий,

резкий ветер,
верхушки тополей ломает на бегу.
Глаза самой весны

сквозь веки почек светят..
Не впишешь целый мир

в единую строку!

Как душу не связать,

не втиснуть в рамки быта

пока она жива,

пока она болит...
Весенний брызжет свет

сквозь серенькое сито
обыденных забот,

обыденных обид,

И я вам говорю, с трудом отодвигая
тяжелый гроб стола и скучную цифирь:
- Вы слышите, с полей

идет волна тугая
и звёздами сорит

полнощная Сибирь!

Ужель всего важней -

разученные ноты
звонков, казенных фраз унылая муштра,
бумажные дела,

бумажные заботы,
бумажные цветы - на рынке по утрам?

ОСЕННЯЯ РЕГАТА

Недельный отпуск в летний сад

нам осень подарила.
Отроги горные стоят уже в сыром снегу.
Так поднимай же, капитан,

послушные ветрила:
невыносимо в день такой сидеть на берегу.
Шажками мелкими бегут берёзы вдоль залива,
и золотые на ветру трепещут рукава.
Как в ранней юности,

душе свободно и счастливо:
от высоты и синевы кружится голова!
Сомкнулись воды бытия

с осенним хрупким небом,

и я плыву,

плыву,

плыву неведомо куда,
в страну любви, где певчих птиц

не кормят черствым хлебом,
где льётся в солнечных ручьях

бессмертия вода.
Попутный ветер в парусах гремит неутомимо,
и вот уж берег золотой мне чудится вдали.
Идем к нему!

А там - закат, и тучи - алым дымом,
и звёздно-ветреная ночь

встает из-под земли.
Так правь же парус, капитан,

на огонек знакомый,
где нам живется испокон и трудно, и светло.
Пока мы плыли в никуда

от книг, друзей и дома -
смотри, как берег наш родной снегами замело.