Причины и предпосылки возникновения крестьянского движения в 1920-1921гг.

 

Историк-крестьяновед Т.В. Осипова считает, что даже при передаче общины всех частновладельческих земель прирезка пахотной земли составила бы менее 1 десятины, как это и оказалось в 1918г. что не внесло существенных изменений в систему общинного землепользования. Земельный вопрос в России заключался не в нехватке земли, а в сохранении малоэффективных приемов земледелия, практикуемых общиной, устаревших формах землепользования в губерниях центральной России. Выход был не в расширении крестьянского землевладения, а в интенсификации сельскохозяйственного производства, в поисках новых форм земледелия[27].

В период гражданской войны усилился приток городского населения в деревню и таким образом, земельная теснота увеличилась. В Тамбовском уезде в 1884г. на одно село в среднем приходилось 92 двора, в 1920г. - 168. За эти же годы обеспеченность землей наличной души снизилось с 2,8 до 0,88[28]. Следовательно, приток населения в деревню сильнейшим образом сказался на возникновении абсолютного или относительного малоземелья. В результате перераспределения земли в Саратовской и Тамбовской губерниях увеличилось дробление земли и дальноземелья, местами до 30-50 верст. В Козловском уезде Тамбовской губернии появились дальние земли за 80 и даже 100 верст.

Характерное явление Тамбовской губернии - дальноземелье и связанное с ним хроническое пустование отдельных земель - не было преодолено. Около трети всех селений составляли села свыше 300 дворов. Особенно больших размеров достигали села бывших государственных крестьян, их наделы характеризовались и чересполосицей, и общностью владений (однопланные села). У бывших помещичьих крестьян в разнобарщиных селениях сохранились главные недостатки: узкополосица и вычурность очертаний наделов. В результате крестьяне, получившие землю, не в состоянии были обрабатывать ее всю за дальностью нахождения. Так происходило в Кирсановском и Моршанском уездах Тамбовской губернии. В Лемешкинской волости Камышенского уезда Саратовской губернии среди причин недосева 1919г. называлась и дальноземелье, достигавшее здесь 20-30 верст[29]. Даже во второй половине 1920-х г. проблема землеустройства в Тамбовской губернии стояла достаточно остро, а в период гражданской войны крестьяне только приступили к переделу земли и не могли решить за столь небольшой период времени проблемы с наделением земли[30]. В 1917-1918гг. иллюзии о быстром решении проблем с землей рухнули.

В первые годы Советской власти возникает новый тип трудового землепользования – коллективное, в основе которого лежал совместный труд и общественная собственность на средства производства. К концу 1920г. в стране насчитывалось 10,5 тыс. колхозов, объединивших 131 тыс. крестьянских дворов. Их общая земельная площадь исчислялась примерно в 1,2 млн.га. И по количеству крестьянских дворов, и по земельной площади удельный вес колхозов составлял около 0,54%. Это были первые ростки нового общественного строя в деревне. Основная масса колхозов занимала участки бывших помещичьих земель. Наличие большого количества имений в Центральном Черноземье и в Поволжье также обусловили преимущественное возникновение колхозов на этой базе[31].

В Саратовской губернии коллективным хозяйствам принадлежало 37 970 тыс. десятин, а совхозам в Тамбовской губернии передали 72 тыс. десятин, которая и так страдала малоземельем и дальноземельем[32]. В.А. Антонов-Овсиенко в докладе в ЦК РКП(б) пишет: «Ни один совхоз не поставлен сколько-нибудь сносно – все идут в убыток, все пользуются крестьянским трудом (с исполу), и очень немногие (Ивановский совхоз в Тамбовском уезде) оказывают некоторую существенную помощь деревне.

И отношение к совхозам (через них к Советской власти) почти повсеместно у крестьян враждебное.

 Столь же враждебное отношение встречают в большинстве случаев и усердно насаждавшиеся до последнего времени колхозы: по  коллективизации Тамбовская губерния идет впереди других, но тяга к коллективному хозяйствованию, естественно усилившаяся с истощением инвентаря и т.д. была через край поощряема различными льготами, премиями. Как в совхозах, так и в колхозах частенько осели прежние помещики, управляющие или дворовые люди. Колхозы не менее совхозов стали убежищем для инвалидов и бездельников; лишь очень немногие из них являют хозяйственную ценность и успешно противостоят придирчивой критике единоличников. На землеустройство колхозов и совхозов было обращено приветливое внимание, но землеустройство крестьян–единоличников едва лишь начато. Чересполосица, дальнеземелье тяжко гнетут тамбовского крестьянина. Вопрос о расселении, пожалуй, самый больной вопрос в губернии»[33].Во многом положение совхозов держалось за счет принудительной работы крестьян. Моршанский уездный земельный отдел от 26 октября 1918г. приказывал крестьянам сел Каменки, Поминайки, деревень Бояровки и Милашки вспахать землю советских хозяйств по цене 60 руб. за вспашку двухлемешным плугом и по 120 руб.- однолемешным плугом. Земельный уезд угрожал, что если предписание не будет выполнено, то будут расстреляны несколько кулаков[34].

Уже в мае 1918г. возникали выступления крестьян против коммун[35]. В сводке ОГПУ от 9 марта 1923 г. есть такой интересный факт: «Недовольство крестьян Тамбовской губернии вызвано плохим ведением хозяйства совхозов. Хозяйства Земетчинского сахарного завода ведется хуже крестьянского. Часть земли пустует. Урожай реализован не вовремя. Кроме того, во главе этого совхоза и совхоза железнодорожников стоят бывшие управляющие графов Долгоруковых и Воронцовых-Дашковых. Некоторые управляющие почти не изменили своего отношения к крестьянам и крестьяне смотрят поэтому на совхозы как на помещичьи земли»[36].

В 1920г. поля совхозов были вспаханы и засеяны большей частью с помощью принудительного труда дезертиров и крестьян, которых силой оружия заставляли возделывать не свои собственные земли, а поля советских хозяйств. Так было в деревне Мельгуны, где вооруженная охрана находящегося по соседству сахарного завода блокировала все выходы из деревни и стреляла в воздух, применяя насилие, заставила крестьян отправиться на обработку полей, принадлежащих Мельгуновскому сахарному заводу. Крестьяне спрашивали: «Чем же собственно большевистский социализм отличается от крепостного права?»[37]. Уполномоченный исполкома Т.И. Якушин пишет в докладе: «Кулаки, умники организовались в артели, освобождены от гужевой, трудовой повинности, а землю, которую взяли для обработки, обрабатывать сами не в состоянии, прибегают к вольному найму, что, понятно, представляется невозможным, обращаются в советы за помощью. Советы принудительно заставляют середняков обрабатывать землю и за кулака. Середняк выполняет всю гужевую повинность и хлебную разверстку как за себя, так и за лодырей, именующих себя пролетариями, ввиду чего отпадает всякая охота обрабатывать лишнюю землю и разводить скот, работать за людей, а поэтому больше половины посевной площади не засеяно и разводят мало скота, на что нужно обратить самое серьезное внимание.

Надо дать возможность крестьянам продолжать пользоваться землей, если это возможно, хотя бы так, как раньше они пользовались для своей работы на земле, принадлежащей советским экономиям, как пользовались раньше у помещика, беря в аренду, если не для обработки, то по крайней мере для пастбища скота. А сейчас есть случаи, где и это не позволяется крестьянам. Выходит, что им сейчас хуже, чем когда был на этом месте помещик. Великие идеи социальной революции по причине, указанной выше, для них пока что чужды. Им надо на деле доказывать хорошие стороны рабоче-крестьянской власти»[38].

Само же экономическое положение совхозов было плачевным. По заявлению председателя съезда гражданина Смоленского, совхозы Тамбовской губернии не только не оправдали с 1919г. возлагавшихся на них надежд, но уже сейчас сами предъявили к губпродкому требование на доставку им продовольственных и семенных хлебов общей сложности в размере 2 млн. пудов. «Советские хозяйства потерпели крах», - откровенно сознавался на съезде первый же докладчик по «текущему моменту», член губернского комитета РКП гражданин Немцов, - пролетарско-крестьянское хозяйничание в совхозах оказалось безобразным, хлеб или остался не убран под снегом или убранный сгнил».

Так в Александровском совхозе Тамбовской губернии из 820 десятин пахотной площади было засеяно только 140 десятин озими, но и этих результатов удалось достигнуть исключительно путем «мобилизации граждан» (т.е. окрестных крестьян). Путем насильственного привлечения на работы крестьян, убрал небольшую часть своей земли и Плавицкий совхоз, Липецкого уезда Тамбовской губернии. Там, где крестьян не удается мобилизовать для работы, положение для совхозов складывается совершенно безнадежное. Например, в Зиновьевском совхозе Усманского уезда из 1500 десятин земли удалось засеять осенью 1919г. только 22 десятин. Урожай в совхозах Тамбовской губернии был гораздо ниже урожая на крестьянских полях. Даже в выделяющемся сравнительно благополучной постановкой дела Ивановском совхозе Тамбовского уезда (бывшем имении князей Лейхтенбергских) 168 десятин ржи дали только 6375 пудов.

Молочное хозяйство в совхозах Тамбовской губернии было поставлено не лучше зернового. Так, из 67 коров, числящихся при совхозе «Громок» Тамбовского уезда, дойными считаются только 26, дающих удою ежедневно 170 фунтов. Такая же картина и в остальных совхозах. Уход за скотом настолько небрежен, что в некоторых совхозах, по заявлению на съезде агронома Золотарева «по - нескольку дней скотину оставляли некормленой».

«В Знаменском совхозе (Тамбовский уезд), - рассказывал гражданин Золотарев, - лошадей так хорошо кормили, что с голодухи изгрызли все, что было в конюшне деревянного. Павшая лошадь лежала в конюшне две недели неубранной.

В 1920г. для совхозов губернии требовалось 5300 рабочих лошадей, имелось же только 900 голов (17%), в большинстве зараженных чесоткой и усиленно падающих от бескормицы; телят требуется 4000 – имеется 142, на 900 голов лошадей имеется всего 452 комплекта сбруй.

В другом совхозе уполномоченный не был в состоянии определить, сколько в нем сеялок, потому что они все, сложенные в кучу на дворе, покрылись горою снега[39]. Крестьяне Тамбовской губернии, страдавшие от малоземелья и чересполосицы, не могли принять обширные владения коллективных хозяйств, которые и так усугубляли проблему малоземелья. Долгие годы крестьяне боролись с помещичьим землевладением, а в  1917-1918гг. оказалось, что «черный передел» проблему малоземелья не решает. В 1918г. возникают коллективные хозяйства на основе помещичьего землевладения и эксплуатирующие крестьян. Ненависть к помещичьему землевладению перешло на собственность коллективных хозяйств, а разочарование и крах иллюзий  - в агрессивность к колхозам.

В 1920г. объемы продразверстки были просто непосильными, хотя и Саратовская, и Тамбовская губернии пострадали от сильной засухи.

Местная власть на Тамбовщине допустила ошибку: 46% продразверстки приходилось на 3 уезда, которые и стали очагом «Антоновщины»[40].

Продотдел нередко проявлял бесхозяйственность. Зимой 1919-1920г.г. около 60 тыс. пудов картошки погибло, 4 тыс. пудов конфискованного зерна съели крысы[41].

Историк А.А. Ильюхов пишет: «В результате мешочники доставили в город и поселки за 1919-1920г.г. не менее 30 млн. пудов хлеба за год, что составило 64,4% всего потребляемого хлеба. Продовольственные органы обеспечили подвоз 18 млн. пудов или 35,6%. Эти цифры убедительно показывают реальную эффективность продовольственной диктатуры в России»[42].

Кроме того, в 1920г. в Тамбовской губернии господствовал тиф[43]. Трудно согласиться с выводом А.М. Анфимова о «гроссбауэрах» как основе кулацкого мятежа в Тамбовской губернии[44]. Во-первых, восстание подняли крестьяне 3 уездов, а не всей Тамбовской губернии; во-вторых, В.В. Самошкин утверждает, что свыше 90% восставших крестьян относилось к беднякам и середнякам, а костяк антоновских полков составляли дезертиры[45]; в-третьих, в письме землемера Кирсановского уземотдела Насонова сообщалось, что «бандиты» были одеты в рубища, часто босые, истощенные[46]; в-четвертых, в некоторых селах Кирсановского уезда в отрядах состояло свыше 80% мужского населения[47], а некоторые села, увидев зверства антоновцев, не присоединились к отрядам[48]. Следовательно, не только экономические мотивы влияли на поведение крестьян.

Главная и общая причина недовольство крестьян являлась непосильная продразверстка и злоупотребление продотрядов.

 Только в Тамбовской губернии крестьянское восстание вспыхнуло в трех уездах, а в Саратовской губернии эпицентра не было.

Политика в отношении религии и Русской Православной Церкви вызывала протест со стороны крестьян Тамбовской губернии. Местная власть в этом вопросе действовала наиболее жестко.

Осенью 1918г в Тамбовской губернии вспыхнули волнения. Зачинщиками восстания объявили бывших офицеров и священнослужителей. Руководитель отряда по подавлению крестьянских мятежей докладывал: «Теперь вылавливаем зачинщиков. По допросам арестованных и по документам убитых установлены руководители, бывшие офицеры и попы. Всего расстреляно 6 попов»[49]. В Темникове в июне 1920г. произошло восстание горожан и крестьян городских окрестностей по причине закрытия монастырей[50]. Декрет об отделении церкви от государства так же вызвал негодование и породил различные слухи. В сообщении Некрасовского волостного совета Тамбовского уезда встречаются такие данные: «Настроение населения надутое, меньшинство благожелательно, население относится к массе, указывая, что распоряжение издаются не свободно на местах, а свыше, без свободы. Отделение церкви от государства, по мнению массы населения, является, будто убийством религии в корне со стороны еврейской нации»[51]. Появились слухи летом 1920г. что «коммунисты - это есть предшествия антихриста»[52].

В Усманском уезде господствовал такой слух что «Советская власть будет существовать только 42 месяца, потом наступит монархическое правление»[53]. 

 В Тамбовской губернии насчитывалось около 3 тыс. баптистов, которые не приняли идеи Октябрьской революции[54]. В Саратовской губернии были аресты священнослужителей, разгоны религиозных праздников, которые заканчивались столкновениями с представителями местной власти, недовольство по причине изъятия религиозных предметов из школьных программ, однако перегибов в этом вопросе не было[55].

Недовольство вызывали некомпетентные действия местных властей крестьян на Тамбовщине, а в Саратовской губернии – жестокость и насилие карательных отрядов.

Историк Гимпельсон считает, что советские руководящие кадры 1917-  1920гг. были далеки от идеала[56]. Инструктор ВЧК А.П. Смирнов в докладе председателю ВЧК Ф. Дзержинскому пишет: «Местные советы и ячейки коммунистов, которые ничего общего не имеют с коммунизмом, пьянствуют до невозможности, отбирают у граждан, что попадает в руки, на что никаких квитанции не выдается, а также, куда поступают отобранные предметы – тоже нигде не занесены. В свободные часы, я как при первой поездке, устраивал митинги и собрания, на которые собиралось 1 тыс. человек и более, везде  и всюду одни возгласы: «Нам этого не поясняют, а только и слышим «Арестуем! Расстреляем! Мы власти, поэтому боимся»[57]. Первый состав губчека на Тамбовщине попал целиком в тюрьму. Такая же судьба постигла и сменивший его второй состав. Аресту и осуждению подверглись все руководители губчека.[58] В Саратовской губернии прославились своей жестокостью Дворянчиков, Черемухин, Иванов – Павлов.

Дворянчиков в селе Бакуры расстрелял 60 невиновных крестьян[59]. В телеграмме председателя Вольской учека Власенко от 8 августа 1919г. сообщается: «Командированный губпродукта уполномоченный Иванов – Павлов незаконными неправильными действиями вызывает брожение в массе, занимается выселением, арестом белогвардейских крестьянских семей, арестовывая стариков, женщин, вплоть до грудных детей, конфискует имущество, раздавая отряду»[60].

Н.А. Черемухин в протоколе показаний пишет, что «за время с 1918 июля по 22 сентября им расстреляно в уездах 130 человек»[61].

Саратовская губерния пережила в 1920г. сильную засуху. До 6,8 пудов с десятины собрали в Саратовской губернии, хотя среднегодовой урожай составлял около 50 пудов с десятины. Саратовская губерния была в числе наиболее пострадавших от засухи губерний Поволжья и Черноземного Центра[62]. Историк В.В. Кондрашин утверждает, что голодные годы 1921-1922гг. оставили в памяти крестьян неизгладимый след[63]. Если в Тамбовской губернии крестьянское восстание возникло прежде всего из-за неправильно распределенной продразверстки, то в Саратовской губернии по причине непосильной продразверстки и голода.

Саратовская и Тамбовская губернии явились прифронтовыми, поэтому на крестьян ложились дополнительные повинности: гужповинность, строительство укреплений[64].

Однако Тамбовская губерния пострадала больше, чем Саратовская. Набег войск Мамонтова нанес ощутимый удар по хозяйству губернии[65]. Здесь находились расквартированные войска, через Тамбовскую губернию проходили части Красной Армии. Южные уезды перевидали десятки красноармейских частей, живших на подножном корме, мало считавшихся с потребностями крестьянского хозяйства[66].

В письме крестьян села Медного Тамбовской губернии сообщается: «Оставаясь сами полуголодными, все же мы при самом крайнем напряжении своих сил выполняли 85 % разверстки. Но, к сожалению, при всем горячем участии к судьбам отечества и к страданиям голодных братьев пролетариев, у нас не достало малой доли наших сил на выполнение разверстки в предъявленных размерах. Причиной этого были с одной стороны, слабый урожай хлебов, с другой - проход через наше село во время мамонтовского надела войсковых красноармейских частей, расхитивших немало ярового хлеба и взявших также немало скота»[67].

Виктор Дружинович в письме сообщает В.И. Ленину: «Нередко при занятии белыми какого-либо пункта, как, например, города Тамбова, нами оставлялись громадные запасы продовольствия, мануфактуры, обуви и других предметов потребления (военный базисный склад был заблаговременно переведен из Тамбова). Население, не удовлетворявшееся в этих благах, или удовлетворявшееся в более чем ограниченном количестве, при виде таких громадных запасов, расхищаемых и вывозимых белыми целыми обозами, приходит в страшное возмущение, сопровождаемое проклятиями по адресу Советской власти…»[68].

От действий красноармейцев и белоказаков сильно пострадали совхозы[69]. Недовольства вызывали мобилизации в Красную Армию в Тамбовской и Саратовской губерниях. Сводки ВЧК за 1918-1919гг. пестрят сообщениями о нападении отрядов дезертиров на станции, боях с красноармейскими частями[70]. В связи с наступлением Деникина и белополяков, количество дезертиров сократилось[71]. К началу мятежа (август 1920г.) в Тамбовской губернии оставалось еще около 110 тыс. дезертиров. Причем 60 тыс. из них скрывались как раз в трех будущих мятежных уездах – Тамбовском, Кирсановском, Борисоглебском. Именно эти дезертиры и составляли позднее основной костяк антоновских полков[72]. В сводках ВЧК от 16-30 июня 1920г. сообщается, что особенно много дезертиров в Кирсановском уезде[73].

С конца 1919г. количество дезертиров стало сокращаться в Саратовской губернии[74]. Главной причиной добровольной явки служит не только наступление Деникина, но и применение репрессированных мер семьям дезертиров в воздании РВС Восточного фронта. Ко всем гражданам Поволжья и Урала от 14 апреля 1919г. утверждалось, что «каждая семья, скрывшая дезертира, будет подлежать суровой ответственности по законам военного времени»[75]. Историк В.В. Кондрашин считает, что в первом полугодии 1920г. на территории Приволжского  военного округа находилась около 110 тысяч дезертиров. То есть в Тамбовской губернии их было гораздо больше[76].

Многие дезертиры имели фронтовой опыт как в Тамбовской, так и в Саратовской губерниях. В июне 1918г. даже Тамбов, Борисоглебск и Козлов на короткое время оказались во власти восставших мобилизованных[77]. Часть фронтовиков Саратовской губернии поддержала Советскую власть и многие из них в 1918г. добровольно стали красноармейцами[78]. Другая часть фронтовиков не смогла устроиться в новых реальных условиях и возненавидела существующие порядки. Саратовский фронтовик П.Я. Шаповалов пишет: «Вы, товарищи, находите неправильным постановление времен правительства. Но почему же до настоящего времени вы не позаботились об нас. Вы хорошо знаете, нас пустили в зиму без теплой одежды и обуви, и что у холостых нет ни дома, ни крова, ни куска хлеба, и ни кто ничего для нас не приготовил, и многие пришли одни скилеты; мало способных к хвизическому труду. Что же нам делать: идти к буржуям кланяться или же хулиганить? справедливо ли это? А вы так хладнокровно к нам относитесь (и так, где не послушаешь, везде грабеж и воровство и тому под хулиганство, сердце разрывается от боли). Что же мы не так страдали как семейные? На них потратили массу капитала, а нам ни копейки, это нам очень больно и обидно…  Но уже год прошел и ликовать не приходиться потому что никаких средств нету к жизни, а 40 лет миновало и холост и нет семейного очага»[79].

В 1921г. в Тамбовской губернии появляются демобилизованные красноармейцы, которые во многом будут пополнять ряды восставших[80]. Антоновщина была наиболее ярким эпизодом в череде крестьянских восстаний против диктатуры большевиков, но в тамбовских событиях на стороне повстанцев принимали участие и рабочие немногочисленных предприятий, расположенных в этой крестьянской губернии. Некий товарищ Объедков, очевидно какой-то профессиональный функционер, писал в сентябре 1920г. в ЦК союза текстильщиков, что здесь как крестьяне так и рабочие абсолютно контрреволюционно настроены, а поэтому первое восстание Антонов сделал на станции и селе Сампур, где крестьяне и рабочие, конечно, примкнули к банде[81]. В Саратовской губернии, за исключением станций Ртищево, такой тенденции не наблюдалось[82].

Таким образом, сложилась обстановка для организованного восстания для Борисоглебского, Тамбовского, Кирсановского уездов. Данные уезды и стали эпицентром восстания. В Саратовской губернии эпицентра не сложилось.