Но нельзя, нельзя поддаваться чувствам. Нельзя.

 

 

***

(Мария)

- Ты, наверно, уже спать хочешь? Сделаем быстро?

- НЕТ! – чуть не поперхнулась своей слюной. Я ждала, ждала, молилась на этот час, а он говорит мне, что я хочу «спать»? Да я готова вечность вот так сидеть рядом с ним и не спать…

Удивленно вздрогнул.

А чего он ждал? Какой реакции?

Глупец.

Нахмурилась. Обиделась.

 

- О, как мы губки надули, - вдруг Луи подсел ко мне ближе и тут же обнял за плечи, прижимая крепко к груди. – Лучше расскажи мне что-нибудь хорошее. Чем занималась все эти три дня, пока меня не было?

- Ничем…

- Как ничем? Мигель говорил, ты ему Булгакова читала.

- Читала…

- Вот видишь, а говоришь, что ничем.

- Разгадывала с Лили кроссворды. С соседом мистером Хойком играла в «дурака».

- И кто кого?

- Он мухлюет, - пробубнила я с наигранной обидой. Ведь разве можно тосковать, разве вообще можно грустить в его объятиях?

Ай!!!!!! Я схожу с ума!!!!

- Так ты бы ему лычек нащелкала, или хочешь, я его проучу? Ты что, уже спишь?

Удивленно вздрогнул Луи, увидав, что я и не шевелюсь, не реагирую. Прикрыв свои веки, застыла…

Дурман. Дурман безумия и беспечности разрывали душу, тут же услащая ее неистовой радостью. Счастьем.

- Нет, и не мечтай. Просто… расслабилась, задумалась.

- О соседе?

- Тьфу ты. Издеваешься?

- Еще как, - тихонько захихикал мой Матуа и крепче сжал в объятиях.

- Луи…

- А?

- Прости меня за всё.

- Не за что прощать. Сам виноватый.

- Прости, - едва слышно прошептала я и тут же уткнулась носом ему в грудь, зарываясь, прорываясь между лацканами пальто, воротником пиджака и рубашки, к сердцу...

 

***

(Мария и Луи)

 

- Мария, - едва слышно раздался бархатный, нежный, ласковый голос где-то над моим ухом.

От неожиданности я испуганно дернулась.

Неужели уснула?

Пристыжено оторвалась от его груди и уставилась в глаза.

- Да?..

 

                         Губы, до неприличия, до безумия, наши губы оказались слишком близко...

Чувствую его дыхание…

                                                                            Прикипел, прикипел взглядом к ее устам …

Боюсь моргнуть…

                                                                                                                            Задыхаюсь…

Схожу с ума и задыхаюсь…

 

                                                                                                               Тяжело сглотнул…

 

Поежилась от волнения, от бешеного волнения, которое разрывало мне сейчас душу, тело, рассудок…

 

                                                                                         Неосознанно облизал свои губы…

…вдруг резко отвернулся.

 

Оторвался от меня взглядом, утонув в сумерках за окном.

 

Тяжелый вдох.

 

- Рассвет скоро,… - несмело прошептал, нехотя, отстраненно,… все еще сражаясь со своими «мучителями» где-то у себя внутри.

 

- Прости, я, наверно, уснула…

 

- Ничего страшного, - сильнее сжал в объятиях, отчего я невольно вновь уложила голову ему на грудь. – Ничего…

 

***

(Мария)

 

Несмело протянула руку вперед.

 

- Мария, если тебе страшно, противно… Давай я…

- Луи, хватит. Я же уже решила. И не страх то был, не отвращение, - казалось, кто-то перед моим внутренним быком помаячил красной тряпкой. Упертость тут же взвыла, вырывая меня из оков неловкости и смущения.

- Но прошлый раз…

- Прошлый раз мне,… - запнулась, заикнулась. Сумасшедшая… А что? Говорить, так говорить! Гори все синим пламенем! - Мне понравилось … Очень понравилось.

 

Удивленно уставился мне в глаза, словно выискивая надежду на то, что вру.

- Серьезно?

 

Несмело закивала головой.

- Да.

 

Секунды «за» и «против».

 

Вдруг схватил мою протянутую руку, повернул ее к себе запястьем.

Глаза в глаза,… не моргая.

 

Жадно прижался к ней своими губами.

 

Коснулся кожи кончиком языка.

Нервно дернулась.

…Удержал.

 

Короткий, прохладный вдох – и клыки тут же вошли мне в плоть.

Невольно вздрогнула, отдернулась. Но не дал, не дал отстраниться.

 

Нежные, возбуждающие касания, массирующие движения языком…

Чувствовала, чувствовала, как он пьет мою кровь.

 

Вдруг свободной рукой спустился на талию.

Жадно прижал к себе.

Испуганно ойкнула.

Я ощущала, ощущала теперь его всего… грудью, руками, животом…

 

Не реагировал… Пил, впивался,… сводил с ума…

Медленно провел рукой по спине вверх, будоража, возбуждая, лишая рассудка… Властно обнял за шею…

Еще мгновения напряжения – и дурман тут же взорвался в моем сознании.

 

Рука скользнула вниз, освобождая меня из оков повелителя…

 

Мир поплыл, поплыл перед глазами.

Скатился, к чертям собачим,…

 

Томно склонила голову ему на плечо.

Расслабиться, расслабиться и впиваться безумием.

Отдаться в его власть…

Возбужденные, короткие, жадные вдохи-выдохи, обжигая ему шею…

Тихий ритм наших сердец…

Пристальный, похотливый взгляд в глаза: не отрывались ни на секунду …

Он брал, брал у меня мою жизнь, а я счастлива была ее отдавать, отдавать без сожалений, без остатка.

Взволновано дрожала.

Я хочу, хочу, ХОЧУ его…

Чувства комом наворачиваются в груди, приятной тяжестью опускаясь вниз живота, взрываюсь сотней бабочек, дрожащих в объятиях пламени, танцующих в паре со смертоносными лепестками.

Неистовое, навязчивое, сводящее с ума, дикое желание схватило мой разум, мое тело: уцепиться, схватить Луи руками и алчно, страстно целовать, чувствовать, дарить и брать…

Невольно застонала…

Еще глоток, еще раз нежное касание языком ран, как вдруг отстранился, выпустил мою руку из захвата и тут же жадно обнял, схватил в ладони мое лицо и немедля впился голодным, страстным, властным поцелуем в губы… Ответила, ответила, словно хватая воздух в предсмертной агонии…

Кровь, кровь, я чувствовала ее у себя на губах свою кровь. Но отчего-то было лишь приятно…

Вдруг резкий рывок – и его язык ворвался мне в рот, пробивая назойливые преграды. Требовательно подхватил мой язык.

Выманивая, выпрашивая к себе, нежно обвился вокруг него и потащил за собой.

 

Сошла с ума. Повелась, растаяла…

Немедля вытолкнула его язык наружу и ворвалась в его рот…

Ненасытное, похотливое посасывание в ответ…

… застонала.

 

Луи тут же скользнул ладонью по талии, проделывая полукруг, вкарабкался по животу и жадно, с животной похотью сжал мою грудь.

Невольно отпустила его поцелуй и, сгорая от желания, тут же выгнулась в дугу,… еще сильнее прижимаясь своим телом к нему…

Обнял, сжал крепче за талию и поцелуем впился в шею… нежные, сводящие с ума ласки языком…

И снова голодный, ненасытный стон,… мой, его …

 

Но вдруг, вдруг резко отпрянул, … отстранился, испуганно дернувшись назад.

 

До боли округлились глаза.

 

Мгновение осознания – и пристыжено зажмурился, обхватил ладонями свое лицо и стянул долой нахлынувшие эмоции.

- Мария! МАРИЯ! ТАК нельзя! О, Боже! Что я ТВОРЮ? – Неосознанно дернулся на месте. - Прости!

- Что? Что я сделала не так?

 

Я и не заметила, как в его руках появился шприц. Короткое движение – и темно-бордовая жидкость наполнила пластмассовую емкость.

Грубо схватил меня за руку, вытянул ее к себе.

- Нет, Нет, прошу, - пыталась вырваться, отстраниться. - Не сейчас! Не сейчас, Луи! Ответь мне! Что я сделала не так?

 

Не слушал. Не слушал!!!!!!

 

Легкое, точное движение – и вколол свою кровь мне в вену.

 

- Луи-и… - обреченно пропищала и…

 

***

(Луи)

 

Обвисла, уснула…

 

Подонок! ПОДОНОК! ИДИОТ! Слабохарактерный ИДИОТ!

НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

 

ЧЕГО ТЫ ДОБИВАЕШЬСЯ?

 

Зачем? Зачем делаешь ей лишний раз больно? ЗАЧЕМ?

 

Аккуратно уложил Марию на подушку.

- Прости меня…

 

Робко, с болью в сердце, и ненавистью к самому себе, поцеловал в губы…

- Прости…

Прости меня, если сможешь…

Резкий разворот – и Долой отсюда!

 

 

Глава Двадцать Шестая

 

***

(Мария)

 

Шорохи, стуки, отдаленные разговоры настырно врывались в мою голову, лишая последнего, спасительного причала…

Вырвали меня из сна.

Нехотя открыла глаза…

 

Мир… Мир.

Знаете, как мир выглядит для сломанной, выброшенной куклы? Каково ей проснуться и осознать, что своей хозяйке теперь больше ненужная. Теперь - ПРОТИВНАЯ, гадкая, ужасная… Ширпотреб. МУСОР, не достойный внимания.

Отвращение, отвращение я вызвала у него? Или что не так? Что я сделала? Любовь с калекой… Очнулся, одумался, отстранился, быстро усыпил и сбежал?

Сбежал от своей ошибки?

Сбежал?

СБЕЖАЛ?
С Б Е Ж А Л?

 

Что же, не буду я за тобой гнаться, не буду навязываться, НЕ БУДУ…

Буду…

НЕ буду!

 

Бежишь? Убегай.

Уходишь? Уходи.

 

Как я вообще могла на что-то надеяться, рассчитывать? Дура. ДУРА! Д У Р А!!!

Очнись! И никогда больше не забывай, кто ты – калека. Вылечит? Да, прям, там вылечит! Сидела в коляске, и будешь сидеть! Дура, дура набитая!

В любовь играет. Тобой играют. Играли…

А теперь выбросили, как неподдающееся ремонту чудовище…

Как сломленную куклу: сколько не клей скотчем, клеем, сколько не спаивай трещины – все равно - УРОД! Все равно мусор… Я - МУСОР!

Проще новую купить. Новую…

Красивую, свежую, уникальную …

А не обычный штампованный ужас с неисправными изъянами…

… изъянами …

 

Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!!

 

Слезы, слезы, да что вы, идиотки, рветесь из меня? Кому от них легче? Кому? Зачем вы вообще? Хотите показать всем мою слабость, мое отчаяние, мою боль?

Зачем? Давно смеялись надо мной? Давно хохотали над моей ничтожностью? Давно?

Что же, лейтесь, лейтесь. Мне уже все равно. Я – никто, НИЧТО, и уже с этим смирилась. Давно.

А сегодня еще и надежду пристрелили, как полудохлого кота. Сломали позвоночник и небрежно выбросили в сторону.

Сломали, что бы не ныло, не пищало…

Выбросили…

Сбежали…

 

НЕНАВИЖУ!

 

Ненавижу…

 

Блуждающие взгляды по потолку… Закрыты руками уши. Сорваны нервы…

 

Устала, как я устала ЖИТЬ. Устала…

 

Боженька, если слышишь, забери, ЗАБЕРИ меня К СЕБЕ. Молю…

Устала, УСТАЛА! Не могу я больше! Не могу…

 

- Мария? Ты чего?

 

Нервно дернулась. Отвернулась.

- Котик, что с тобой? Мария! Мария, не молчи!

 

- Ничего.

 

Несмело присела на кровать.

Тяжелый вдох.

Жалеешь? Жалеешь меня?

Не нужно, не стоит! НЕЗАЧЕМ МНЕ ВАША ЖАЛОСТЬ! Себя жалейте! Себя!

Вы еще хотите жить, еще надеетесь, еще… споткнетесь.

А у меня уже все закончилось…

Закончилось. Я знаю правду. Осталось лишь умереть. УМЕРЕТЬ.

 

Лили несмело коснулась моего плеча.

Испуганно вздрогнула.

- Мария, солнце, расскажи мне, что случилось. Или как я могу тебе помочь? Скажи, скажи! Я все сделаю…

- Убей меня.

Оторопела. Замерла, застыла…

Молчишь?

Молчи.

- Шучу, - едва слышно соврала…

- Плохие шутки…

 

Какие судьба отписала, такие и дарю…

 

***

- МАРИЯ БРОНС! Почему вы не пришли на процедуры?

- Не хочу.

- Девочка, это вам не санаторий и не детский сад. Ваши проблемы не должны мешать работе остальных!

 

Работе …

 

О да, я и забыла, что для вас это – лишь работа, с пластмассовыми, немо-глухими куклами…

 

- Быстро собирайтесь! Вас ждут на обследовании. А затем ко мне в кабинет. Ясно?

 

- Ясно…

 

Торопливо стерла слезы со щек.

 

- И нечего плакать, чтобы не случилось, никто не заслуживает ваших слез.

 

***

 

- В общем, результаты, Мария, хорошие. Процесс выздоровления пошел. Думаю, стоит тебе новые препараты прописать. Только вот как по деньгам? Потянете?

 

- А страховка? Не покрывает?

- Не всё…

- Ясно…

- Ну, Вы подумайте. Подумайте, и, как решите, мне скажете. Хорошо?

- Да.

 

***

- Давайте, я вам помогу забраться на кушетку.

- Спасибо…

 

Рассматривали, щупали, крутили, вертели, как безделушку на распродаже...

Делали вид, что интересно, забота, усилия, старания…

А в глазах читалась лишь надобность. Работа …

 

Слезы, слезы неустанно текли, срывались с ресниц и мчали вниз.

 

- Ах, да, что это за пятна у вас вечно на руках? Были у дерматолога?

- Нет.

- Может, аллергия на препараты?

- Не думаю, у меня и раньше такое было, - пыталась врать. – Вечно раздеру тот или иной прыщик…

Нервно хмыкнул.

- Все равно зайдите и сделайте соскоб. Вдруг, что аллергийное.

- Хорошо, - размечтались …

 

- Вот, выпейте.

- Что это?

- Что-что? Диазепам. Вам сейчас это не помешает.

- Спасибо, - нехотя пробормотала и спешно забрала стаканчик с лекарством. Яду, ЯДУ бы мне, а не лживый покой. Убейте! Чтобы мысли прогнать, чтобы боль излечить! Убейте …

 

Молчу, молчу, тихо глотая свои слезы, мысли, отчаяние…

… ненависть.

 

***

Ночь в объятиях снотворного.

Утро в плену валиума.

День под давлением попыток успокоить меня Лили…

Слезы? Они закончились. Знаете, резко, спонтанно. Они перестали рваться наружу…

И те отчаялись…

Не спасти. Не спасти уже меня.

Ничего не изменить.

НЕТ НАДЕЖДЫ! 

НЕТ!

 

Глупые люди…

Глупые слезы…

Глупая жизнь…

 

***

- Мистер Финк! Мистер Финк! Что с ней?

- Ну, же, Мария! Не плачь! Тут радоваться нужно!

- Мне очень больно!

- Потерпи, сейчас подействует обезболивающе…

 

Ноги… Ноги мои разрывались от дикой боли. Казалось, что кости крутило во все стороны. Изводило, мучило, разрывало меня изнутри.

 

Еще позавчера я была бы счастлива этой боли.

Сегодня – лишний раз попытка прорвать равнодушие, дать надежду.

ЗАЧЕМ?

Хотите мне дать воздух, чтобы я снова жила? Жила и мучилась?

 

***

- Ей бы снотворного на ночь уколоть, - едва слышно прошептала Лили доктору.

 

Не слышу? Слышу! Слышу! Чего говорить, будто я психически больная, отказывающаяся от лечения? Шептаться…

Я же молчу! Молчу и ПОВИНУЮСЬ!

 

Молчу…

 

***

Ночь насильственного, вынужденного забытья, лишь под утро – кошмары. Гадкие, сводящие с ума, срывающие на визг и крики кошмары. Крушение, девочка, которая так и не пережила ту ночь, и я,… я в реанимации…

 

Луи, Луи, ЛУИ! Он всюду, всюду, и одновременно нигде.

Задыхаюсь, снова задыхаюсь от слез. Снова прорвало мою скорлупу. Снова дождит…

Дождит…

И снова я тону …

 

 

Глава Двадцать Седьмая

 

***

(Мария)

 

Вечер. Вечер. Считанные часы до ночи.

Третьей ночи. Ночи наедине со своим мучителем.

                                                    Душевным катом…

 

Любимым,… ненавистным,… и таким желанным…

 

***
Тихо скрипнула дверь.

Отвернулась. Сжалась. Только не смотреть, не смотреть на него, не смотреть в глаза.

Ненавидеть! Ненавидеть и презирать!

… а не любить.

 

- Привет, - едва слышно прошептал.

 

 

От неожиданности меня даже подкинуло на месте. Резко обернулась.

 

- Ты?

 

- Прости, что так поздно… Прости, что… Мария…

 

Молчу, молчу, потупив взгляд в пол. Замерев, забыв как дышать.

- М… можно я пройду?

 

- Н-д-да, конечно. Проходи, присаживайся.

 

Взгляды испуганно заметались по сторонам, потеряв опору. Встрепенулись, как мотыльки, закружились, и медленно, как снежинки, тут же оседали на твердую поверхность.

Нервы на пределе.

Рассудок отказывается комментировать происходящее.

 

Присел рядом, на кровать. Так близко,…

 

Как раньше...

Глупое дежа вю открыткой из прошлого.

 

Как раньше… Без нервов, без инвалидности, без отчаяния…

До, ДО крушения, ДО Луи…

 

- Рене, зачем ты здесь?

- Хотел тебя проведать.

 

- В двенадцать ночи?

- Я долго решался…

 

- Кто тебя хоть пустил сюда так поздно? Если кто заметит…

- Переживу…

 

 

- Рене, зачем ты здесь?

 

- Я соскучился…

 

- Мы же расстались.

 

- Я помню, помню,… просто… Я думал, что… Два месяца… Ты отдохнула от меня, подумала над тем…

 

- Рене, я – калека…

 

- И что? Тебе же лучше становится?

 

- А если не станет?

 

- Станет, конечно, же станет, - спешно подвинулся ближе, схватил в свои ладони мое лицо. – Станет, все наладится. Мы переживем, слышишь, мы всё это переживем. Вместе, как дурной сон.

Приблизился, приблизился ко мне…

Жгучее дыхание, знакомый, до боли знакомый аромат, обещающий прежнюю уверенность и минуты счастья.

 

Обман, самообман с приторными воспоминаниями, редкими воспоминаниями. Беды и слезы стерлись, оставив лишь розовые полосы.

 

Отдаться, сломаться, вернуться. Жить как раньше.

Привычкой, зато вместе. Без слез, отчаяния и поиска.

Одиночество. Почему бы в Рене не растопить одиночество? Хотя бы часть его, острые краи не стесать? Пусть ядро, ядро, суть его, этого чертовского одиночества, и останется, зато углы не будут больше ранить, резать, рвать душу…

Почему бы снова не вложить в него, в Рене, надежду и не жить как прежде?

Стерпится, слюбится…

 

Не знаю…

Ласковый, нежный, любящий поцелуй коснулся моих губ.

Легкий бриз прошлого.

Задыхаюсь.

- Рене, не нужно…

- Прошу, Мария. Давай, давай, все забудем. Пусть все будет, как прежде. Я не могу без тебя.

- Рене…

- Мария…

И снова ласковый поцелуй в губы,…

… обнял, прижал к себе…

 

- Так, так, какие страсти!

 

Вдруг послышалось за нашими спинами.

Нервно отпрянула.

 

- Луи…?

- Что? Какого...? – изумленно пробормотал Рене.

 

- А я-то, дурак, спешил к ней… - нелепая улыбка расплылась на лице.

 

- Ты, что, пьян?!!

 

- О, ты заметила, - невнятно, сквозь идиотскую иронию, промямлил Матуа и облокотился локтями на спинку кровати.

 

Рене возмущенно резко соскочил с постели.

- Какого лешего ОН здесь ДЕЛАЕТ?!!!

 

Гневный взгляд мне в глаза.

 

- Я пришел проведать свою девочку, а ты что здесь забыл, недоросль неглубокомыслящий? – дерзко, нагло прорычал Луи, не дав мне ответить.

 

- Слышишь ты, урод, сейчас ты у меня договоришься! – и тут же вмиг  подлетел к нему.

 

- Эй, вы чего? Успокойтесь! – испуганно крикнула я.

 

- Что трясешься? – выровнялся во весь рост Луи, приготовившись к атаке. – Ударить хочешь?

 

- Немедленно перестаньте! – завопила я из своего скворечника, не имея возможности приблизиться, разнять, остановить. Лишь руки нелепо дергались от злости, кулаками тарабаня по постели…

 

- Ну, же, молокосос, давай! Шавка недорезанная! Я жду! Твой выстрел, иначе второго шанса не дам.

 

- Ну, сука! – Вмиг ринулся вперед Рене и тут же схватил его за грудки. Зарычал. – Я тебе сейчас весь мозг вынесу.

 

Расхохотался. Расхохотался Матуа.

- Неубедительно, щенок. Ни капли не страшно. А вот за мою помятую одежду ответишь по полной!

- Давай проверим?

- Боюсь,  твой патологоанатом будет не в восторге.

- Да? Давай, пошли, выйдем!

- Давай, - расхохотался Луи.

Но не успел ступить и шагу…

 

… как резкий удар подушкой в голову. Попятился.

Пьянь!

- Эй, Мария, ты чего? Мальчики шутят и все…

- ПЕРЕСТАНЬТЕ! ХВАТИТ!!! – завизжала я сквозь слезы. – Луи, хватит.

 

Вдруг Рене разжал хватку. Ступил пару шагов назад.

Дошел смысл происходящего…

 

- Луи? Луи… А говорила, уходишь не к нему. Так вот, что… Идиот … Идиот я.

 

- Рене, всё не так, как ты думаешь. Я …

- Мария, не нужно. Не нужно больше. Я больше не приду…

 

Резкий разворот. Торопливые шаги на выход.

 

- Рене! – нервно дернулась.

 

Не обернулся. Ничего не сказал. Ушел, ушел… Исчез…

 

Меньше, МЕНЬШЕ всего я бы хотела сделать ему больно!

- РЕНЕ! Рене… вернись…

 

Вернись? Но зачем? Я все равно не буду с ним вместе… А успокоить, успокоить… кому нужны теплые слова ката? Поцелуи плахи? Ласки гильотины? Кому?

Идиотка…

 

Ты только и умеешь резать и крошить…

Несмелый взгляд на Луи…

Нелепая, глупая, пьяная ухмылка…

 

- Эх,… Разогнал голубков, как я мог… – злость сквозь шутки?

 

Не сдержалась.

 

Резкий рывок – схватила стакан воды с тумбочки.

Точное движение – и нервные капли сплыли по его лицу.

 

- Приди в себя, МАТУА! АУ! ОЧНИСЬ!

- Какого….? – обескуражено заворчал в попытках осмотреть себя…

-  Вон отсюда! И чтобы я тебя больше такого не видела! ИДИОТ! УХОДИ НЕМЕДЛЕННО!

 

- Ты уверенная?

 

Резкий рывок – и нервно скрученное в узел полотенце полетело ему в лицо.

- УБИРАЙСЯ, пьянь безмозглая!

 

Нервно сглотнул. Пропала ухмылка.

 

Резкие, быстрые шаги навстречу. Нагло, дерзко схватил в объятия.

Сжал до боли.

Глаза в глаза.

 

- Ты уверенная? Я – не Рене. Я больше не вернусь.

 

Ком, выстрел, взрыв. Кто-то продырявил мне грудь. Но из головы не выдрал гордость.

 

- Уверенна, - со лживой уверенностью прорычала в лицо. Но, но, НО! Хватаясь, как повешенный за воздух, быстро добавила, добавила в попытке оправдаться, спасти, остановить, не говоря, не прося, не приклоняя голову … - Я ненавижу пьяных. Ненавижу тебя за то, что ты явился ко мне в таком состоянии.

 

- А он лучше?

 

- Он, по крайней мере, не трус. НЕ ТРУС, а сознался в своих чувствах. И на трезвую голову! И не важно ему, калека я. Или нет.

 

- Мне тоже неважно.

 

Запнулась. Замерла.

 

- Уходи! – повторила гордость по инерции, прорычал идиотизм со смущением.

 

- Уйду. И больше не жди меня. Поняла? ПОНЯЛА? ТЫ этого хочешь?

 

- Мне трусы не нужны!

 

- Я -  не трус. Я ради тебя сражаюсь… сам с собой! РАДИ ТЕБЯ!

 

- Не нужны мне твои сражения.

 

- АХ, так? ТАК?

 

Сжал сильнее в объятиях.

Вдавил в подушку.

Навис надо мной.

Жадный, страстный поцелуй дерзко прикипел к моим губам. Язык ворвался  в рот, грубо требуя близости…

 

Рука скользнула по мне, пробираясь вниз к животу, сжал с внутренней стороны бедро.

Затем вдруг проник под больничный халат, грубо, властно, сладко проехавшись по моему голому телу, вверх, к груди.

Вырываюсь, дергаюсь,… тая от счастья.

 

- ОТВАЛИ, ЛУИ!

 

Злобно пнула в плечо рукой, отталкивая. Злобно? Да разве это злость? Скромность, остатки приличия… Остатки РАССУДКА барахтались во мне, прогоняя счастье.

 

- Отстань, - едва слышно прошептала, уже смирившись… Тая под его напором, поцелуями, ласками…

 

Но вдруг отпрянул, дернулся, слетел с кровати…

Испуганно схватился руками за голову.

Больное хождение из стороны в сторону.

 

- Прости… - резко на выход.

 

 

- Луи!!!!!

 

Исчез. Исчез, оставив по себе не захлопнутую дверь…

Усталый тусклый свет лучом в мой мрак.

 

Ушел.

            Вновь ушел.

Сбежал.

Это уже чем-то напоминало больную игру, шизофренические состязания.

Луи, Луи…

 

 

Мне сверкнули во тьме два маячка, и тут же стихли. Погасли. Пропали, так и не дав мне понять направление, путь, путь туда, туда,… где жизнь…

 

Дорогу от Пустоты к Вечности, к Счастью, к Жизни…

 

 

Глава Двадцать Восьмая

 

Время, подобно усталому сердцу, отбивало свой психопатический такт.

Все уже надоело. Реальность, сбитая с толку, смешанная со сладкой эйфорией и горьким исходом, отступила на задний план.

Апатия.

Высохшие слезы.

Будь, что будет.

Не вернется? Ну, что же. Значит, так тому и быть.

 

Устала, устала я переживать. Сражаться, ждать… Устала от всего.

 

Скоро уже рассвет.

Даже сон не берет. Истерия сожрала все, оставив в душе лишь дыры.

 

Тихие шаги за дверью. Короткий, звонкий скрип.

Инстинктивно обернулась.

 

Луи…

 

Молчу…

 

Даже сейчас апатия играет в роковую шутку. Равнодушие.

 

Подошел ближе.

- Ты спишь?

 

Не реагирую…

 

- Прости…

 

 

Спустился рядом с кроватью, на корточки.

- Мария… Чтобы не произошло, я все равно должен завершить начатое… с твоим лечением.

 

Дрогнула.

Вытянула, с вызовом, резко, дерзко, вытянула вперед свою руку, тыча ему в лицо запястьем.

 

Молчу. Глаза не открываю.

 

- Ясно, - едва слышно прошептал.

Взял в свою руку мою, бережно, ласково обхватил, и немного потянул на себя.

 

Нежный, пронзающий током, до дрожи неудобства, поцелуй.

Вдруг апатия начинает закипать, сменяясь на ненависть.

… Мне бы рвать и метать, боль, БОЛЬ, ему, ему, себе … Физическую боль, чтобы заглушить душевную…

 

Ласковое касание языком, чтобы увлажнить кожу – и резкий укус.

УКУС. Боль. БОЛЬ…

Но от нее не легче.

От нее опять пьянею, пьянею. Теряя рассудок. Пьянею от его ласк.

Током пронзает нежность.

Нервно сжалась, сжалась, будто хотела сбежать, увильнуть от его касаний. Лихорадочно дергалась, как от кипятка.

Он чувствовал, чувствовал, но делал вид, что не замечает…

Не отпускал,…

… пил…

… ласкал.

 

Волнами нахлынивал дурман, пытался сломать мои преграды, ограждения… Мою оборону.
АААаааааааааааааааааааа! Перестань! Прошу, молю, оставь меня, брось, не мучай! Не роняй в сердце новые надежды. Прошу! Я больше не выдержу! Молю!

 

Грубо дернулась, со всех сил вырывая руку из его ладони.

Испуганно прижала к сердцу.

- Мария, я кровь еще не остановил. Дай сюда, - схватил и тут же дернул руку на себя. Перевернул к себе запястьем… Юшка, красная юшка потекла одинокими двумя параллелями по руке к локтю, а затем вдруг предательски свернула вбок, переплелись, переплелись кривые и жадно сорвались вниз, на пол... Слезами капая во тьму…

 

Нежный поцелуй. Зализывал укусы…

А я, а я дрожала, как банный лист. Дрожала от дикой боли и отчаяния. Я снова сломалась. Стены разрушились…

Я снова его безумно люблю… Снова? Да никогда это и не пропадало, просто, пыталась себе лгать… Лгать,… что ненавижу, что не люблю…

 

Глупая… Глупая…

 

Расслабил хватку, разжал… Выпустил.

Нервно дернулась, отпрянула, выхватывая из оков пленную, выхватывая и тут же прижимая ее к груди. Пряча, пряча к сердцу. Пряча...

 

- Прости, я не хотел тебе сделать больно. Прости, я не хотел,… не хотел.

 

Сорвалась. Сорвалась, порвалась тонкая нить – и навесной мой мост рухнул. Разбилась.

Зарычала, закричала, завизжала ему в лицо:

- Не хотел? НЕ ХОТЕЛ? НЕ ХОТЕЛ, говоришь? УБИЛ БЫ УЖЕ ДАВНО, но не мучил! Скажи, скажи мне! Скажи? СКАЖИ! Молю! Молю… Что не так со мной?

 

- Мария… - скривился от боли. Попытка обнять – вырвалась, оттолкнула.

 

- Не нужно меня ЖАЛЕТЬ! Скажи правду! В ЛИЦО! СКАЖИ! Раз и навсегда! Я устала рассуждать, предполагать, самой отвечать на свои вопросы. СКАЖИ!

Тяжелый выдох. Измучено закрыл глаза ладонями.

Молчит. Замер.

Не дышу и я.

Жду. Жду выстрел в сердце. Терзай, рви, убивай, лишь … не тяни, не ври.

 

Шумный, глубокий вдох, и снова тяжелый выдох.

- Если бы ты только знала, как я устал. Устал убеждать себя, что это лишь симпатия. Глупое влечение. Как я устал убегать от тебя. От своих чувств.

Ладони неспешно сплыли вниз.

Глаза в глаза. Прикипел взглядом.

- Если бы ты только знала, как я люблю тебя. Как схожу с ума, когда тебя нет рядом, не вижу, не слышу. Как тяжело уходить от тебя, сдерживаться, избегать. Но это,… это все равно ничего не значит.

- Почему не значит…? – не могла поверить своему рассудку.

- Нам не быть никогда вместе. Понимаешь, НИКОГДА. Нам не позволят. Я не могу…

- Если ты о тех, кто мне бы угрожал, то я не боюсь. Слышишь, НЕ БОЮСЬ! Мне все равно. Я не могу без тебя. Прошу, Луи.

- Мария, я – Поверенный. Я давал обет безбрачия. Обет одиночества. И это не прихоть или глупый канон. Это - вынужденная мера. Понимаешь? У таких, как я, не бывают любимых. Мария, девочка моя. Прости меня …

- Но, но, я не боюсь смерти …

Нервно хмыкнул.

- А я боюсь, боюсь… Ведь она может отобрать тебя у меня. И всё, всё… Мне незачем будет жить. Я не смогу больше жить. Ты – моя надежда. Пусть далекая, понимаешь, далекая, недосягаемая, но надежда, СМЫСЛ жизни. Для меня ты - это всё… Всё, что есть у меня.

- Если хочешь, если… Я готова, готова, стать такой, как ты.

- Чудовищем?

- Мне все равно.

Невольно отвернулся. Опустил взгляд в пол. Тяжелый вдох.

- Все равно это ничего не изменит. Ничего…

- Но почему? ПОЧЕМУ?

- Вампиры тоже смертны, Мария. Лишь только боли могут вынести намного больше. Вампир – это кара, а не дар. Это – проклятье, оковы земли, тленного мира, да и только… Вампир – это приговор.

- Мне все равно! Слышишь, я на все готова! Только… не бросай меня.

 

Сел на кровать.

Жадно сжал в объятиях.

 

- Милая, милая моя Мария. Прости меня. Прости…

 

- Не бросай…

 

Молчит.

 

Зарылся носом мне в волосы.

 

- Прости …

 

Жаркое, сводящее с ума дыхание… Обжигает шею, обжигает душу…

 

- Тебе нужно поспать, - прошептал. Неспешно, нехотя отстранился. Глаза в глаза.

- Зачем ты так… Знаешь, знаешь же, что это единственные моменты, когда я живу. Дышу, пока ты… рядом.

- Я всегда рядом.

- Рядом, но не вместе…

 

Тишина, тягучая, жалящая тишина…

 

- Вместе, но не рядом…

Бережно, ласково взял мое лицо в сои ладони. Короткий, сладкий, как глоток воздуха, поцелуй…

 

- Вместе, - едва слышно прошептал, повторил… и тут же отстранил от себя. Насильно уложил на подушку. Несмелые движения – и лег на кровать рядом.

 

Обнял за плечи.

А я послушно уложила голову ему на грудь.

 

- Прости меня, насколько смогу, настолько буду рядом. Но глупо лишать тебя возможности жить, жить и быть счастливой. Без меня… Глупо заставлять ждать, зная, что никогда не  быть нам рядом.

 

- Я согласна на это…

 

- Жить от встречи к встрече? Редкой, тайной, едва реальной? Да?

 

- Да…

 

Глава Двадцать Девятая

 

***

(Мария)

 

- Про что задумался?

Пристыжено улыбнулся.

- Что?

- Ничего…

- Признавайся, - невольно хихикнула. Уткнулась подбородком в грудь, взглядом пытаясь проникнуть ему в душу, всматривалась в глаза, ища ответы…

- Будешь смеяться.

- Не буду.

- Честно?

- Честно!

- Эх… Мечтал о том, как бы поехали в самое мое любимое место на земле. Costa de Dexo.

- Где это?

- Испания. Там я когда-то провел несколько лет своей юности. Скалы, бушующий океан. Нетронутая природа. Свобода. Свобода! Настоящая СВОБОДА! Там я был еще человеком,… был Живым.

- Ты и сейчас живой.

Нервно хмыкнул.

- Теперь я хуже насекомого. Кровососущий паразит, убийца… Порождение тьмы. Результат ошибок. Я –… ничто.

- Неправда… Для меня ты – ангел,… воздух,… жизнь.

 

Улыбнулся. Сжал крепче в объятиях.

Тяжелый вдох.

- Спасибо, спасибо за все. За то, что ты есть у меня… Спасибо.

 

***

(Мария)

 

Звонкий, почти на гране крика, голос Лили вырвал меня из сладкого забытья.

 

- Мария! Мария! Проснись! Смотри, что тебе принесли!

 

- Что? – это было что-то среднее между словом и невнятным звуком.

 

- Ну, же, красавица! Отрывай глазки! Смотри, какая прелесть!

 

Нехотя обернулась. Огромный букет красных роз едва помещался в ее руках.

- И? Как тебе такое утро?

 

Я невольно застыла от удивления.

 

- Давай, давай, читай уже! Читай! Я видела, там внутри карточка! Читай!!! – рычала, пищала, кричала, словно избалованное дитя. – Ну, же!!! Мария!!!

 

Нехотя приподнялась, уперлась на локти.

- И это – мне?

- Ты извиваешься?!! – казалось, сейчас поперхнется.

 

- Прости,… - едва слышно прошептала. Села удобнее и тут же протянула руки вперед. – Давай.

 

- Вот! – радостно вскрикнула Лили и завалила букет мне в объятья, невольно плюхнув цветами в лицо.

 

Тьфу ты. Ай, а аромат!!!!!! Это какое-то безумие… Завороженно затянулась…

 

- Эй, эй, не издевался надо мной! Я и так уже час над ними воркую, все жду, пока ты проснешься.

- А кто принес?

- Курьер, а имени заказчика не сказал. Вот урод! Ладно, давай, давай, давай ЧИТАЙ!

 

Нырнула рукой в бушующее винное царство. Отрыть, откопать, заслужить свой клад.

Маленькая, красивая белая карточка.

 

Секунда предвкушения…

Безумного предвкушения…

Боже, если бы это было от него. От него! Мне больше ни от кого не нужно! Ничего! И никто… Только он…

Несмелый разворот.

Золотистые буковки идеальной каллиграфии…

 

«Вместе, хоть и не рядом…»

- Эй, ты чего? – вдруг голос Лили переменился. Упал, налился горечью и испугом. – Что такое? Почему плачешь? Что там?

 

Несмелая улыбка сквозь дурман.

 

- Боже, Лили, кажется, я схожу с ума…

 

Быстрое движение – и вырвала из моих рук.

 

- Эээ, и всё? Хм… Признавайся, Мария Бронс! Я как твоя подруга, должна узнать имя этого Казановы!

 

Залилась краской. Зарылась лицом в цветы. Отпустила сознание, рассудок. Впивалась, впивалась ароматом, самым невероятным, хмельным ароматом на свете, впивалась и тонула в безумии, эйфории, в хаосе счастья.

 

- Ну, Мария! Я обиделась на тебя!

 

- Прости… - едва слышно пробормотала, на мгновение выныривая из царства сумасшествия. Ровно настолько, чтобы бросить умоляющий взгляд на подругу, а затем, как невольный пленник зависимости, вновь окунуться в безумие…

 

***

 

- Привет, Мигель!

- Привет.

- Как твои результаты? Они же вчера пришли?

- Да. Уже лучше.

- Что говорят?

- Назначили новые препараты и целую кучу процедур.

- Ясно...

- Только измучают меня.

- А Луи что говорит?

- Сказал, что со всем сам разберется.

- Вот и не переживай.

- Матуа меня не усыновит…

- Что?

- Приходили из соццентра. Мне нашли семью.

Молчу. Оторопела.

Так быстро?... Хотя, наверно, глупо медлить… Все равно уже е