Юлиану Семенову от благодарного читателя

 

Читал и раньше Вас немало,

И на душе приятно стало,

Когда прочел я «Репортера»,

В свет пущенного без «забора».

 

Прочел от корки и до корки.

Вы смело распахнули шторки,

Проблемы общества раскрыли,

Меня романом окрылили.

 

В романе нет слащавых песен,

Вся в нем правдиво вскрыта плесень,

Что в Перестройке нам мешает,

Надежды, радости лишает

 

И баламутит весь народ,

Который двигаться вперед

В своем развитии желает,

Но об интригах мало знает,

 

Что супротив него плетут.

И вы пришли на помощь тут,

За что Вам честь, хвала и слава.

И Ваше слово, как булава,

 

Пусть рушит все, что нам мешает.

И пусть Вас трудность не стращает

В борьбе за счастье для народа

И пусть Господь продлит Вам годы.

 

И чтоб всегда Вам быть здоровым,

А мы Вас поддержать готовы.

Труд Ваш под силу лишь титану,

Пишу без лести, без обману,

 

Ведь чтоб такое написать

Ох, как немало надо знать!

Чтоб информацию добыть

Нормальный нужно сон забыть,

 

Себе во многом отказать,

Чтоб людям правду показать.

Я перед Вами преклоняюсь,

Я не поэт и извиняюсь,

 

Коль что не так в моем посланье.

Прошу принять мое признанье

И благодарность от души.

Все Ваши книги хороши.

 

Одно прискорбно – мал тираж.

Для многих Ваш роман – мираж.

В такой глубинке, как у нас

Не сразу прочитаешь Вас.

 

Николай Звонарев, военнослужащий,

г. Сасово Рязанской области, в.ч. 21862, дорожно‑строительные войска

 

* * *

 

Торгпредство СССР в Луанде

 

Прозаик – мыслитель,

Писатель – разведчик!

Для нас Ваша проза

Поэзией дышит.

 

Ваш мудрый анализ

Не просто словечки,

В нем сердца биение

Каждый услышит.

 

 

* * *

 

Письмо неизвестного автора, прочитавшего роман «Приказано выжить»

 

ПРИКАЗАНО ВЫЖИТЬ

 

Посвящается Юлиану Семенову

 

Мне не больно, не страшно,

Словно память не та,

Словно горем вчерашним

Обожгла пустота.

 

И, напомнив, все выжгла,

Страшной силой лучась…

Я «Приказано выжить»

Дочитала сейчас.

 

Что такое тревога

Провожающих в путь?

Ты стоишь у порога

И не смеешь вздохнуть,

 

И простившись навеки,

Сердце рвется в груди,

Но дрожащие веки

Словно шепчут: «Иди…»

 

– Подвиг – это не только

Смерть во имя других.

Подвиг – жить, если больно,

Жить вдали от своих,

 

Жить средь страха и боли,

Не сдаваясь судьбе.

Пусть не хочет позволить

Кто‑то выжить тебе!

 

Даже если расправа

За углом впереди,

Не имеешь ты права

Гибнуть, не победив!..

 

Я вдруг пальцы разжала,

Отстранив от лица…

Пусть пылают пожаром

Молодые сердца!

 

Я узнала сегодня,

Что такое фашизм.

Но не властью господней

Отнимается жизнь,

 

И никто тут не властен.

Раз так надо – живи!

Чтобы дать людям счастье,

Встанешь, пусть из крови,

 

Встанешь, пусть из‑под пытки,

Пересилив себя,

Словно тонкую нитку

Боль свою разрубя.

 

Пусть у смерти бесстыжей

Меч в руке задрожит!

Раз приказано выжить –

Ты останешься жив!..

 

Пусть все видят и знают:

Через страшную боль,

Кто силен, принимает

самый яростный бой.

 

Пусть все ближе и ближе

Надвигается день!

Раз приказано выжить,

Надо жить – для людей.

 

 

* * *

 

Глубокоуважаемый Юлиан Семенович!

Позвольте признаться Вам в любви. Прочел ВСЕ, что Вы опубликовали. Часть книг имею дома (покупал на «толчке» за валюту во время загранкомандировок, подарили ученики, знающие, что Ваши книги – лучший для меня подарок), часть читал в библиотеке по записи. Многое не раз перечитывал и еще буду перечитывать, открывая для себя новое. Считаю, что Вы лучший и самый умный из ныне здравствующих советских писателей.

Никогда за свою долгую жизнь не писал писателям, не пытался познакомиться. А с Вами хотелось бы…

Надеюсь, что мне выпадет счастье еще и еще читать Ваши новые произведения. Доброго Вам здоровья, радостей творчества и минимум огорчений.

Искренне Ваш,

Соминский Владимир Самуилович,

профессор, кандидат технических наук.

Ленинград, Бассейная, 53, кв. 81.

 

* * *

 

Здравствуйте, Юлиан Семенович!

Пишет Вам ученик теперь уже 8‑го «Г» класса средней школы № 24 города Таганрога.

Зовут меня Алексей, мне 14 лет. Я постоянно читаю и перечитываю Ваши романы и повести. Особенно понравилось произведение «ТАСС уполномочен заявить». Я хочу выделить то, что мне понравилось. Это насыщенность событий, их логическая связь. Все в повести захватывает, все интересно.

Читал я и серию романов под общим названием «Альтернатива». Романы тоже очень понравились. Особенно увлекает меня политический детектив. Понимаете, я сам сейчас пишу повесть «Официальное заявление». Мне очень важно Ваше мнение.

Я хотел бы прислать повесть к Вам, на Ваш суд. Вы подумаете, что я писал под влиянием «ТАСС уполномочен заявить».

Может быть и так, но у меня свое, собственное. Могу ли я просить Вас ответить на мое письмо?

С глубочайшим уважением,

Рудской.

Ростовская область, г. Таганрог, ул. Тольятти, д. 8, кв. 24.

 

* * *

 

Уважаемый писатель Юлиан Семенов!

Я читаю Вашу 2 книгу «Альтернатива». Ваши мысли и размышления очень совпадают моими. Спасибо за хорошую, умную и полезную книгу. Но у меня нет книги 1, не знаю, вышли ли 3 и 4? Есть ли возможность выслать их? Я была бы очень благодарна Вам.

Счет будет оплачен. Жду Вашего ответа.

С глубоким уважением.

А если будете в Венгрии, просим быть нашим гостем.

Васоли Эрика, 16 лет [1], Венгрия, Будапешт, ул. Кметти, 2.

 

* * *

 

Уважаемый Ю. Семенов!

Очень уважаю Вас, как блистательного ученого, писателя. Вы – гений в вопросах исторического повествования. Я не сумасшедшая собирательница книг «для интерьера».

Мне 58 лет, я 30 лет стенографистка, у меня 3 полки книг, но любимых, Ваших – нет, их достать невозможно, а я не миллионер, чтобы покупать у спекулянтов.

Только что прочла Вашу книгу и Горбовского «Без единого выстрела» – где ее достать? Я читала ее, как пила напиток богов! Нет слов, как я хочу, чтобы у меня была эта книга, – я буду счастлива.

Вы, как я думаю, очень похожи (своим умом) на одного героя этой книги – гениального Виткевича – так много Вы знаете. Будьте же похожи еще на одного своего героя – губернатора Перовского – он так же уникален – как Вы (это не комплимент, а правда).

Помогите мне достать эту книгу – я буду каждый год ее перечитывать, как своих любимых писателей – А. Н. Толстого, К. Дойля, Нестора (его Летопись), Бородина (Дмитрий Донской), «Слово о полку Игореве» и Вас, да еще Шолохова и Гашека.

Надеюсь, что минута внимания Вашего поможет мне выполнить мою мечту!

Уважающая Вас,

Печникова Р. Г.

Москва, пр. Вернадского, д. 24, кв. 33.

 

* * *

 

Здравствуйте, уважаемый Юлиан Семенов!

Мне сейчас 15 лет, я учусь в 9‑м классе. Первый раз смотрела Ваш фильм «Семнадцать мгновений весны», когда мне было 3–4 года. Мало я тогда понимала, но ясно запомнила, как Кэт пряталась с детьми в колодце. Мне кажется, что этот фильм периодически надо показывать еще и еще. Поскольку малыши будут подрастать и им тоже будет интересно смотреть этот фильм.

Хочу, чтобы фильм о Штирлице был вечным. Смотрела я его в этом году, находила для себя много нового и интересного. Слушала по радио продолжение – «Приказано выжить», смотрела Ваши беседы по телевизору.

Считаю, что продолжение о Штирлице необходимо и, конечно, желательно на экране.

Мои ровесники предпочитают смотреть фильмы, а не читать книги, и для расширения кругозора, понимания нашей истории необходимы хорошие исторические фильмы.

Считаю, что нет лучшего фильма, чем о Штирлице. Очень прошу Вас писать продолжение, а главное экранизировать.

Здоровья Вам,

Долгих лет творческой жизни.

С уважением,

Скляр Татьяна Тимофеевна,

г. Балаклея, Харьковская область, Банковский въезд, 2.

 

* * *

 

Уважаемый Юлиан Семенович,

Конференция трудового коллектива ярославского полиграфкомбината единодушно выдвинула Вас кандидатом в депутаты РСФСР.

Просим письменно подтвердить согласие баллотироваться по национально‑территориальному округу номер 84 города Ярославля.

Председатель конференции полиграфкомбината Кравчинский.

Секретарь Брыгина.

Ярославль. 1989 год [2].

 

* * *

 

Дорогой товарищ Семенов!

Пишу Вам как близкому, хотя между нами и расстояния и годы. Мне сейчас 65. Я – участник Отечественной войны, которая окончилась для меня в Праге, где я получил свое последнее ранение.

Сейчас нас все меньше и меньше. Но тем сильнее мучит нас память. Хотелось бы, чтобы такое никогда не повторялось, а это возможно только тогда, когда все до единого поймут, сколько крови и разбитых судеб скрывается под словом «война».

Но даже показания очевидцев не могут заменить исторического документа. В своих произведениях Вы очень к месту используете и то, и другое. Тонкий лиризм Ваших романов обусловлен Вашей жесткой мировоззренческой установкой, направленной на разоблачение зла, развенчание философии и практики фашизма и его современных разновидностей.

Жанр детектива, в котором Вы так плодотворно работаете, не принадлежит к жанру магистральных, но Вашими произведениями Вы подняли его на небывалую высоту. И если мы ищем в Ваших произведениях не только острых ощущений, но и нравственного очищения, значит тут дело не в жанре, а в Вас.

Моя память может угаснуть вместе со мной, но Вы своими книгами память отдельных участников войны сделали памятью народа. А народ – вечен.

С уважением,

Адилов Калабай.

Казахская ССР, Кзыл‑Ординская обл., ул. Ленина, 50.

 

Глава вторая

ПИСЬМА ДРУЗЕЙ И КОЛЛЕГ

 

C момента появления телефона торопыги писатели, журналисты и редакторы досадно редко пользуются пером и бумагой для внутрикланового общения. Почила в бозе восхитительная эпистолярная эпоха и как много все – и пищущие и непищущие – потеряли! В этом отношении не стала счастливым исключением и жизнь отца. Многочисленные друзья и приятели весь день обрывали его телефон, а писали редко. Тем не менее в архиве сохранились образцы хорошего стиля пишущей братии. Здесь же приводятся теплые письма коллег и друзей из‑за рубежа.

Часто завистники представляли Семенова этаким законспирированным разведчиком, который встречался на Западе с писателями и журналистами в «разведывательных» целях и дружбой эти отношения назвать нельзя.

Придется подобные мифы развеять – у отца было очень много друзей за рубежом, причем людей умных, образованных, пользовавшихся уважением. Все они Семенова ценили и гордились дружбой с ним. Среди них: немецкий ученый и писатель Клаус Мэнарт, писатели Джон Стейнбек, Жорж Сименон, Грэм Грин, русский меценат барон Фальц‑Фейн, и, конечно, вдова Эрнеста Хемингуэя – Мэри.

Как и для большинства молодых писателей‑шестидесятников, Хемингуэй был для отца кумиром. Ему нравились сюжеты Хемингуэя, его стиль, импонировала личность заокеанского коллеги – мужественного, принимавшего участие в военных действиях, отстаивавшего антифашистские убеждения. В дневниках отец даже записывает свой сон, в котором он беседует с американским бородачом. Увы, встретиться наяву им не пришлось – Хемингуэй ушел из жизни до того, как отец приехал в Америку, хотя свою книгу «Зеленые холмы Африки» он ему заочно подписал и отправил с оказией в Москву. На первой странице каллиграфическим почерком выведено: «Моему другу Юлику Семенову с наилучшими пожеланиями Эрнест Хемингуэй». Теплая дружба связала отца в конце шестидесятых с вдовой писателя – Мэри. Русского молодого писателя и старенькую американку объединила любовь и уважение к ушедшему. Мэри тщательно занималась архивом мужа, публикациями о нем и рассказала много интересного во время их встреч в Москве и в США. Она по достоинству оценила человеческие и литературные качества отца, не скупилась на похвалы и мечтала снять фильм, в котором он бы сыграл Хемингуэя.

С Грэмом Грином Юлиан Семенов познакомился и подружился в конце 80‑х. Он приезжал к нему в его небольшую двухкомнатную квартирку с видом на порт в Антибе, и они замечательно проводили время, попивая виски и обмениваясь воспоминаниями. Ю. Семенов рассказывал ему о своих дружеских отношениях с Андроповым, а Грэм Грин – о конфликтах с американскими властями и секретными службами в момент «охоты на ведьм» из‑за его либеральных юношеских убеждений. В 1923 году Грэм вступил в компартию, чтобы бесплатно съездить в Россию, и партийный билет на его имя значился под номером 1, что не прошло незамеченным у «бешеных».

До последних месяцев активной жизни отец переживал из‑за того, что не смог найти со своими друзьями, бароном Фальц‑Фейном и Георгом Штайном, Янтарную комнату. А сколько было надежд! Сколько было получено интересных писем с чертежами, фотографиями и планами от бывших советских военнопленных, грузивших по приказу немецких офицеров в шахты таинственные ящики или таскавших в бункеры коробки. Не осталось ни одной «ниточки», за которую Юлиан Семенов или его друзья бы ни ухватились.

«Между делом» Юлиан Семенов и барон выкупили на аукционе и вернули в Ливадийский дворец пропавший во время революции уникальный гобелен с изображением царской семьи – подарок шаха Ирана к трехсотлетию дома Романовых, привезли редкие книги и картины, организовали перевоз в Россию праха Ф. Шаляпина, о чем власти тогда умолчали…

После трагической смерти Штайна Юлиан Семенов продолжал поддерживать тесные связи с учеными‑историками ФРГ и ГДР, занимающимися культурным наследием, всячески им помогал.

 

* * *

 

1959 год