Суббота, 15 августа, 17:07 (UTC –4)

Пустыня Атакама

 

Несколько подростков, пригнувшись, крались по ложбине. Двигались бесшумно. Если и обменивались информацией, то только при помощи взглядов. Тела их были покрыты грязью, что делало всех еще более похожими друг на друга. Хотя и так все были на одно лицо, словно нарисованные под копирку герои комиксов.

Передвигались странно, стараясь поменьше находиться под прямыми солнечными лучами. Даже вялое зимнее солнце, клонившееся к закату, раздражало их. После вынужденных перебежек по открытым освещенным участкам дети некоторое время отдыхали в тени под одиночными скалами.

Молчали.

Добравшись до узкой расщелины, мальчики тщательно обследовали дно. По-собачьи все обнюхали и полезли на склон. Они не понимали, что делают. Или, скорее, не понимали, что все делают правильно.

Дважды за последние сутки по этому ущелью проезжали машины. И дважды возвращались обратно на восток. Час назад новые машины проехали на запад — с вооруженными людьми из лаборатории. Мальчики не понимали, что происходит. Они были не способны на понимание как процесс. Но их научили анализировать. Поэтому они вполне закономерно предположили, что третий конвой будет ехать назад по той же долине.

Светловолосые мальчуганы легко взобрались на вершину невысокого хребта, упиравшегося в ложбину с юга. Рассыпались и затаились, словно дождевая вода, заполнив неровности рельефа. Солнце пекло их ничем не защищенные головы, но они терпели, зная, что скоро оно зайдет.

Лежали и ждали.

Пустыня погружалась во тьму.

 

XX

 

Суббота, 15 августа, 17:52 (UTC –4)

23°16‘28“ ю. ш. 69°03‘49“ з. д.

Пустыня Атакама

 

Впереди, прокладывая дорогу, мчался закованный в сталь «туарег» Хедхантера с Тимуром на борту. За ними тряслась «Тойота-Тундра» с Оскаром Штаерманом и Джеффри Такером. Замыкал кавалькаду второй «фольксваген», в котором под охраной троих африканцев и японца ехал русский профессор Игорь Емельянов.

Огромный, оплывший по краям солнечный диск спускался к горизонту. Солнце било в спину каравану, хорошо освещая дорогу. Правда, это ненадолго. Через каких-то десять минут с востока набежит тьма и заставит их сбавить скорость.

Неожиданно протяжно заскулил автомобильный гудок.

Тимур оглянулся, сквозь полузакрытое листовой сталью стекло увидев «тойоту». Джеффри, яростно сигналя, сокращал дистанцию с головным автомобилем.

— Начинается, — бесцветно процедил Рино.

— Притормозить? — спросил африканец-водитель Джеро.

— Нет, лучше развернись. Объезжай полукругом, не приближаясь. Джеро, который среди всех чернокожих имел наиболее воинственный вид, кивнул:

— Хорошо, босс, — и повернул руль влево.

Увидев, что флагманский автомобиль совершает плавный разворот, Джефф перестал сигналить, остановил машину и вышел наружу. Американец махал руками, подзывая к себе. Его ядовито-красные шорты и желтая майка надувались и трепетали на ветру.

— Босс, — негромко окликнул Джеро.

Он вел мишину к американцу, но смотрел в сторону.

— Да, фелла.

— Не вижу машины молодого японца.

Мигом головы повернулись туда, где сейчас должен был находиться третий внедорожник. Автомобиля не было.

Тридцать секунд назад колонна пронеслась сквозь узкое дугообразное ущелье, на южном краю которого ступеньками поднимался вверх горный кряж, а на северном — мрачно серели песчаные дюны. Несколько известковых скал, издали напоминавших колокольни, с трудом сдерживали натиск песка. Из просвета между кряжем и пятиметровым барханом выходили параллельные следы от шин. Оттуда только что выехал экипаж Хедхантера, за ним — «Тойота-Тундра». Второй «туарег» так и не появился.

После разворота Рино поднял руку, приказывая остановиться. Он подождал несколько секунд, надеясь, что Такеда просто отстал. Напрасно. Потом скороговоркой приказал:

— Подъедешь к Джеффри и остановишься. Двигатель не выключай.

Через несколько секунд «туарег» затормозил на расстоянии полутора метров от «тойоты». Джеффри подошел к «туарегу».

— У Кацуро спустило колесо, — взволнованно сообщил американец, — я сам видел. — Слова звучали умоляюще и жалобно, Тимур даже поморщился.

Рино, не открывая дверцу, внимательно осматривал окружающий ландшафт. Размеренно и терпеливо водил глазами туда и обратно.

— Они вон там, за этим кряжем, — продолжал Джеффри, тыча рукой себе за спину. — Мы немного отъехали от них, потому что пока я начал сигналить, а потом еще… ну, ты не хотел остана… — Мужчина замолчал, наткнувшись на яростный взгляд маленьких круглых глаз.

— Джип опрокинулся? — Рино вставил сигарету в рот, но не прикурил.

— Нет.

— Застрял?

— Нет… То есть я думаю, что нет.

— Кто разрешил остановиться?

— Рино, не дури, — вмешался Штаерман, высунувшись из «тойоты». Правда, в голосе чилийца тоже не ощущалось большой уверенности.

— Вы нарушили приказ!

— До захода солнца еще несколько минут, — парировал Джеффри.

Вдруг в салоне «туарега», крякнув, ожил радиотелефон.

— Рино… Рино… это Ндонга, — скрипучий голос водителя замыкающей машины смешивался с помехами. — Прием.

Джеро подал рацию Хедхантеру.

— Донги, я тебя слушаю, — вглядываясь в верхушку каменной гряды, ответил Рино. — Что у вас случилось?

— Пробили шину. Откуда-то свалились камни. Похоже на обвал. Мы меняем колесо. Езжайте дальше без нас.

— Мы с Джеффом остановились неподалеку от выезда из расщелины, — жуя губами незакуренную сигарету, сказал Рино.

— Вот как? — Ндонга не смог скрыть удивления. — Не сто́ит, босс. Ситуация под контролем, джип на твердом грунте. Через несколько минут мы двинемся вам вдогонку.

Хедхантер продолжал вглядываться в гряду, едва не упираясь носом в лобовое стекло. Идеальное место для засады. Там, наверху, можно спрятать целую роту, о чем снизу, из пустыни, никто и не догадается. Он, правда, не верил, что боты настолько разумны, чтобы организовать засаду. Во всяком случае надеялся на это.

Рино поднес рацию к губам:

— Фелла, — сказал он, — у вас три минуты. Мы ждем. — Рино прикоснулся рукой к Джеро и показал ему на расщелину между дюнами и кряжем. Водитель кивнул и направил машину к месту, где колесная колея отделялась от кряжа. «Тойота» последовала за ними.

У выезда из ущелья, где внедорожники остановились, пески заканчивались, а скалистый выступ тянулся дальше. Над машинами нависала гряда скал, которая, как хвост крокодила, тянулась дальше на юг и постепенно снижалась, погружаясь под землю.

— Вон они!

Тимур увидел второй «туарег». Тот застыл в ста метрах от выезда из ущелья и всего в паре метров от каменной гряды, в самом узком месте, где почти вплотную к обрыву подступало несколько известковых скал причудливой формы. Внизу едва мог протиснуться один автомобиль.

Машина японца стояла на домкрате. Около переднего правого колеса возились двое африканцев — Фрэнки и Нахас. Ндонга, держа наготове черный «ремингтон», не сводил глаз с кряжа. Кацуро с дробовиком в руках прикрывал тыл. На заднем сидении Тимур разглядел фигуру Емельянова.

Работа шла в полной тишине. Низкое солнце заливало все вокруг своим янтарем, окрашивая скалы цветом воска, и от людей тянулись по земле длинные, похожие на скелеты, тени. Сумерки с дьявольским наслаждением пожирали жалкие остатки дневного света.

Но вот запаска уже была установлена. Новое колесо закрутилось на месте. Фрэнки, молодой энергичный парень, единственный гереро в машине японца, старательно закручивал болты. Вот он уже опускает домкрат… Скоро, уже совсем скоро они поедут дальше…

И как раз в этот момент…

— Босс, — подал голос наемник, сидевший справа от Тимура.

— Чего тебе? — буркнул Рино, выбросив так и не зажженную сигарету изо рта.

— Мне нужно отлить.

Джеро хихикнул. Хедхантер нахмурился, сжав морщины на лбу в тугой сноп.

— Нашел время, обезьяна…

— Босс, я уже не могу терпеть.

Рино нервничал. Из-за стремительных сумерек, летевших с гор быстрее ветра, из-за непредвиденной задержки, а теперь вот из-за этого доморощенного вояки. Ему ужас как хотелось развернуться и парой ударов отправить парня в нокаут. Чего Хедхантеру не хотелось, так это нюхать аромат мочи весь остаток дороги.

— Не выходи из машины. Открой дверь, выставь свой пиптик наружу и делай свои дела.

— Спасибо, босс.

— Быстро, болван.

Открыв дверь, африканец спустил ноги на песок. Встал спиной к машине и, придерживая локтем дверцу, начал справлять нужду. Под струей зашипел песок.

Тем временем суета возле «туарега» стихла. Фрэнки и Нахас забросили инструменты в багажник, Ндонга занял шоферское место, а Кацуро уселся на переднее пассажирское сидение. В этот момент никто из них не следил за скалистой грядой, черневшей на фоне вечернего неба. Никто не контролировал и пространство позади машины. И только Тимур вдруг увидел, как что-то мелькнуло среди скал. Позади «туарега», в том самом узком перешейке нечеткий силуэт метнулся от серых дюн в темноту у подножья ступенчатого кряжа.

— Вы видели?! — выпалил Тимур.

— Что? — хором отозвались его соседи по машине.

— Там кто-то есть!

Дружно клацнули затворы.

— Ты уверен? — переспросил Рино. Гереро, зажатый между дверцей и бортом джипа, прекратил мочиться. Шорох песка стих.

— Клянусь, что-то промелькнуло позади машины с Емельяновым, — прошептал украинец.

Никто не шевелился. Было слышно, как протяжно завывает ветер над плоскогорьем.

Но тут в это флегматичное завывание вплелся новый звук. Тихий, поначалу далекий свист быстро нарастал — свист воздуха, рассекаемого летящим с огромной скоростью предметом.

Не успел Тимур об этом подумать, как тяжелый обломок скалы попал в голову африканцу, стоявшему у дверцы с расстегнутой ширинкой. От удара голову бедолаги отбросило назад. Он дико завизжал. Лицо превратилось в огромную рану — левая скула проломлена, глаз вконец расплющен, сквозь кожу торчат обломки зубов.

— Что за фигня?! Что за фигня?! — перепуганный Тимур закричал по-русски. Затем, действуя чисто инстинктивно, схватил раненого и потянул в салон.

Сзади в расщелине загрохотало, кто-то кричал, залаяли «ремингтоны». По их джипу застучали камни. Взревел двигатель — Джеро завел машину и рванул вперед.

Тимур едва удерживал африканца. Поймав гереро, он прижал его к креслу, но затащить его полностью в салон не смог. Украинец отчаянно цеплялся за одежду. Рубашка наемника смялась под мышками и выскальзывала из рук. Дверь осталась незакрытой.

— Выбрось этот мешок с дерьмом! — заревел, обернувшись, Рино. — Вытолкни на хрен негритоса!

Ноги раненого волочились по земле.

— Нет! — отказался Тимур.

Однако негр выскальзывал у него из рук. Джип мчался слишком быстро. Его рубашка, за которую уцепился Тимур, трещала и рвалась. Еще мгновение — и чернокожий вывалится в пустыню.

Тимур почти сдался. Но тут Джеро притормозил перед преградившей путь впадиной, которую невозможно было объехать на скорости. Воспользовавшись этим, Тимур рывком втащил африканца внутрь и захлопнул дверцу. Обернулся. «Тойота-Тундра» ехала за ними, а второй «туарег» так пока и остался под скалами.

— Кто на нас напал?! — закричал Тимур. — Рино, что, черт возьми, происходит?

— Это все твои детки, фелла. Проклятые белобрысые ублюдки.

— Кто? — вытаращил глаза Тимур.

Хедхантер повел бровями и не ответил. Джип то и дело перелетал через ямы. Тимур, словно во время аварийной посадки самолета, прижимал колени к груди и клацал зубами. И одновременно терялся в догадках, кто из них — он или предводитель наемников — сошел с ума.

Последний пучок оранжевых лучей скользнул за горизонт. С востока, от гор, наплывала тяжелая вязкая тьма.

 

XXI

 

«Тойота-Тундра» подскакивала на кочках рядом, справа от «фольксвагена».

— Дебил! — высунувшись из той части окна, которую не закрывала броня, рявкнул Рино. — Какого хрена моргаешь нам в задницу? — полутораминутное мигание фарами со стороны «тойоты» взбесило его.

Джеффри что-то закричал в ответ.

— Что ты пищишь? — заорал Хедхантер, перекрикивая рев мотора. — Я ничего не слышу!

Джеффри выставил голову из окна и снова что-то прокричал. Но слова опять растворились в воздушном потоке между машинами. Но в этот раз Джеффри догадался высунуть из окна руку и показать большим пальцем куда-то назад.

Тимур оглянулся — вдали, на расстоянии нескольких сотен метров, аритмично подпрыгивали два ярких пятна. Программист моментально все понял. Толкнул амбала в плечо:

— Там автомобиль. Рино, за нами кто-то едет.

Рино повернул голову.

— Fucking hell! — выругался великан. — Это наш «туарег».

— Они выскользнули, — то ли спросил, то ли порадовался за третий экипаж Тимур. А потом его голос зазвенел тревогой: — Ведь они правда оторвались?

— Это еще неизвестно, — Рино и Джеро переглянулись. — Думаешь, боты?

— Я не знаю, Рино. — Джеро пожал плечами.

— Кто в этой машине? Какие еще боты? — взвился Тимур. — Что вы несете?

— Заткнись, фелла! — отрезал Рино.

Дорога становилась все более опасной. Попадались сланцевые глыбы: некоторые с грохотом разбивались о приваренные бамперы, каменными брызгами разрывая темноту, другие приходилось объезжать, рискуя влететь в неконтролируемый занос. Скалы стали выше. Над серо-желтой землей поднимались обгрызенные ветром, похожие на термитники островерхие конусы. В любой момент джип мог налететь на препятствие и перевернуться или просто разлететься на осколки, но Джеро не сбавлял скорость.

Внезапно Тимур увидел впереди огни. Сначала появились разноцветные пятнышки, потом между ними протянулись горизонтальные полосы холодного синего света. Тимур догадался, что эти полосы — длинные низкие окна. Друг за другом из темноты возникали очертания мрачных, похожих на огромные коробки построек.

— Ти-Джей, дай мне рацию! — скомандовал Хедхантер. Вообще-то гереро слева от Тимура на языке его племени звали Тжамуаха, но Хедхантер предупредил парня, что пристрелит его, если тот еще хоть раз попросит называть себя полным именем. С тех пор Тжамуаху стали называть сокращенно, по первым буквам имени — TJ.

Щуплый гереро слева от Тимура вздрогнул, нагнулся и, покопавшись, достал из-под сидения рацию. Поспешно, будто она была раскалена докрасна, передал ее боссу.

Хедхантер взял трубку радиотелефона и отчеканил:

— Ндонго, говорит Рино. Ты слышишь меня?.. — Молчание. — Козел, это твоя машина у меня на хвосте?

Ответа не было. Воздух наливался свинцом, неумолимо превращаясь в мрак. Рино встряхнул рацию, нажал кнопку и пробасил еще раз:

— Повторяю, это Рино! — Пауза. В ответ тишина. — Донги, сукин сын, у вас все в порядке? Немедленно ответь!

Глухой скрежет и ни единого звука, похожего на человеческий голос. Хедхантер шумно выдохнул воздух и заговорил с явным раздражением:

— Ндонго! Фрэнки! Вы меня слышите? Прием! Если вы меня разыгрываете, черные ублюдки, то по возвращении на базу вам мало не покажется. Как поняли?

Но ни Ндонго, ни Фрэнки никого не разыгрывали.

— Может, они потеряли рацию, — пробубнил Джеро.

— А может, это уже не они, — закончил фразу Рино.

Преследователи наступали на пятки. Джеро выжимал из машины все, на что она была способна, но оторваться не мог. Хедхантер не выпускал из рук залапанную военную рацию. Теперь он вызывал «NGF Lab». Сквозь помехи сначала донеслось равномерное шипение, затем динамик отозвался прерывистым голосом:

— Рино, мы т’бя сл’шим. Г’вори.

— Кто это?

— Эт’ Ральф Доэрнберг.

— Ральф, нас атаковали. Возможно, мы потеряли машину Такеды со всеми, кто там был… Ты слышишь, Ральф?

— Что зн’чит «возможно»?

— То, что я в этом не уверен. «Туарег» несется за нами, но мы не знаем, кто в нем. У меня один раненый.

— Понятно, — прохрипела рация, и тут Ральф как будто проснулся: — Они гонятся за вами? Вот черт! Тимур Коршак жив?

— Да, украинец с нами. Как у вас?

— Если ты о ботах, то они не появлялись. Но периметр по-прежнему без напряжения.

— Мне нужно, чтоб вы нас встретили.

— Понял.

— Собери всех, кто может держать оружие и не упадет в обморок от звуков собственных выстрелов, к западной стене корпуса «EN-1». Мы подъедем к четвертым воротам. Вытаскивайте парня, а я попытаюсь задержать тех, кто движется за нами… Кем бы они ни были…

— Будет сделано, Рино, — выплюнул динамик и заглох.

— Объясните мне, что в конце концов происходит? — злился Тимур. — Что это за здания впереди? Почему все так озабочены моей персоной?

Хедхантер повернулся к программисту:

— Слушай меня внимательно. От этого будет зависеть твоя жизнь. И не только твоя. Мы подъедем к корпусу с правой стороны. В стене будет железная дверь. Сразу выскакивай из машины и рви к ней. Не оборачивайся, не останавливайся, что бы ни происходило у тебя за спиной. Понял?

Великан говорил тяжелым сиплым голосом, и Тимур понял, что сейчас не до расспросов, утвердительно кивнул.

— За дверью тебя ждут. Они все объяснят.

Первое бетонное сооружение было уже рядом. За ним виднелись и другие. На некотором расстоянии от стен зданий, повторяя контуры фундаментов, проходило проволочное ограждение.

— Слышишь, босс, — подал голос Джеро.

— Да? — отозвался Рино.

— Ограждение обесточено, да?

— Да.

— Тогда я рвану сквозь него? Так мы подъедем поближе.

— Давай!

Ограждение на какое-то время пропало из поля зрения, а затем вынырнуло, как из-под земли.

— Hold o-o-on [39]! — протяжно закричал Джеро и направил автомобиль на сплетенную проволоку. «Туарег» легко, словно зверь, вырвавшийся из ловчей сети, продырявил проволочную ограду. Через секунду он затормозил в нескольких метрах от стены здания.

— Беги! — приказал Рино.

Сверху ударили лучи прожекторов. Участок вокруг прорыва в ограде залил яркий свет. Тимур растерялся. Стало светло, как днем, после изнурительного мигания неоновых ламп мощные прожектора слепили и сбивали с толку.

Хедхантер выпрыгнул из джипа и распахнул заднюю дверь. Раненый наемник сполз к его ногам. Не обращая на него внимания, Рино схватил Тимура за шкирку и выволок из машины.

— Беги, придурок!

Парень наконец-то очухался и бросился к двери.

Уже через несколько шагов его подхватили чьи-то руки и втолкнули внутрь здания. Стальная дверь, усыпанная ровными рядами полукруглых заклепок, клацнув, захлопнулась за ним.

…Тимур оказался в квадратном пустом тамбуре. Его окружали голые стены, на две трети в высоту покрашенные синей краской. По сторонам от входной двери находилось по два вытянутых окна. На противоположной ко входу стене была дверь поменьше с электронным замком (таким, как в гостиничных номерах или каютах круизных лайнеров). Над ней синей краской была сделана надпись «EN-1 BUILDING», а чуть ниже — «GATE 04».

Подпрыгнув, Тимур подтянулся и выглянул в окно.

«Тойота-Тундра» влетела в прорыв ограждения и остановилась, едва не протаранив «туарег». Из нее выскочили Джеффри и Оскар. Чилиец, согнувшись и спотыкаясь на каждом шагу, бросился к двери и начал стучать в нее, просясь внутрь. Джеффри занял место рядом с Рино, Джеро и Ти-Джеем. Укрывшись за машинами, они поджидали третий джип.

И он появился — въехал через дыру в ограде и сразу остановился. Мотор заглох, фары погасли.

Все замерло. Словно кто-то нажал клавишу «pause» на проигрывателе. Только Оскар ныл у двери, просясь внутрь. На него, впрочем, никто не обращал внимания.

— Может, разнести это корыто из гранатомета, пока не поздно? — предложил Джефф, зная, что кто-то наверняка засел на крыше.

— Нет! Огонь только по моей команде! — оборвал его Рино.

Открылась дверь подъехавшего джипа, и кто-то медленно вышел из машины. Несмотря на яркий свет, трудно было понять, кто это — фигуру заслоняла бронированная дверь.

Вышедший сделал шаг в сторону, покачнулся и упал на колени. По мешковатому силуэту Тимур узнал Емельянова.

— Не стреляйте! Это Емельянов!

Следом из джипа тяжело вывалился Такеда. С водительского места. Затем, забрызганные кровью, вышли Ндонга и Фрэнки. Третьего африканца, Нахаса, не было.

Хедхантер, держа ружье наизготовку, осторожно подошел к джипу с правой стороны. Команда джипа стояла неподвижно, молча, не щурясь от яркого света. Как зомби. Емельянов был на коленях.

Наконец Кацуро устало пробормотал:

— Кончай спектакль, Рино. За нами никого нет.

Рино, убедившись, что в джипе действительно никого не осталось, неохотно опустил дробовик. Это стало сигналом «отбой». Из двери появились еще люди, окружившие новоприбывших. Они вытащили раненого из машины Хедхантера. Потом помогли подняться на ноги Емельянову и, поддерживая под руки, повели весь экипаж Кацуро в корпус.

Штаерман, всхлипывая, заполз в тамбур и сел на пол под стеной с другой стороны двери.

— Это еще не конец. Они еще вернутся, — хныкал он, не обращая внимания на то, что никто его не слушает. — Сегодня они обязательно придут сюда…

Мимо Тимура, опираясь на провожатых, прошли два африканских наемника и японец. Емельянова вели последним. Собственно, его тащили на руках, поскольку у него подкашивались ноги.

Тимур пошел к нему навстречу и тут внезапно почувствовал — что-то не так. Что-то в лицах членов третьего экипажа настораживало.

Он тронул Игоря за плечо:

— Как ты? — спросил по-русски. На языке крутились другие вопросы, но Тимур не спешил с ними.

Емельянов не произнес ни слова. Тимур наклонился, всерьез настроившись разговорить русского, но вдруг, увидев глаза Игоря, отшатнулся. Такой пустоты он не встречал нигде и никогда. Глаз будто бы не было. То есть они были, но как будто… застывшие. Глаза напоминали два неподвижных стеклянных шарика с разводами кровоизлияний. Казалось, они смотрят не наружу, а внутрь.

— Черт, — выдавил парень.

В следующий момент Емельянов перегнулся пополам, повиснув на руках у сопровождающих, и его вырвало.

 

XXII

 

Тимур шел вместе со всеми по узкому коридору, освещенному двумя рядами кварцевых ламп. В груди закипала злость. Его втянули в авантюру! Он злился на Штаермана и Емельянова, которые, словно набрав в рот воды, молчали всю дорогу. Злился на Рино за его бесцеремонность, шутки, а особенно за сказанную среди пустыни странную фразу: «Это все твои детки, фелла». Вместе с тем он четко осознавал: его привычный — такой понятный и упорядоченный — мир безвозвратно канул в Лету. Выскользнул из-под ног. Он чувствовал себя беспомощным, как рыбка, вывалившаяся на пол из разбитого аквариума.

Он еще многого не понимал. Но одно знал твердо — здесь, в пустыне, разгорается пожар. И он, похоже, один из тех, кому придется выгребать жар руками.

 

 

Новое поколение

 

XXIII

 

С точки зрения обывателя, научные проблемы бывают трех уровней сложности.

Первый, наименее сложный, характеризуется двумя признаками:

— ученые в чем-то просчитались, но пока не подозревают об этом,

— эта ошибка никак не сказывается на повседневной жизни людей.

Прекрасный пример такой проблемы — теория строения атома. Джозеф Томсон [40]считал, что атом представляет собой однородную положительно заряженную субстанцию, в которую, как изюм в пудинг, вкраплены электроны. Долгое время «пудинговая» теория была общепринятой, пока другой физик, ученик Томсона Эрнест Резерфорд, не доказал ее ошибочность.

По иронии судьбы, Резерфорд проводил эксперимент, который должен был бы подтвердить теорию Томсона о структуре атома. Он взял очень тонкий лист золотой фольги (толщиной в один микрометр, то есть 10 –6м, — буквально в несколько атомов) и стал бомбардировать его альфа-частицами (полностью ионизированными атомами гелия). Он наблюдал за тем, куда попадали альфа-частицы, прошедшие сквозь золотую фольгу. В основном частицы вели себя так, как и ожидал Резерфорд, — проходили сквозь фольгу, не меняя (или почти не меняя) направления своего движения. Но чем больше замеров он делал, тем чаще регистрировал странные альфа-частицы, которые отклонились от первоначального направления на 30 — 60 градусов, а некоторые вообще разворачивались на 120 — 180 градусов, то есть летели в направлении, противоположном начальному. Факт отражения нельзя было объяснить в рамках теории Томсона. Это как если бы установленный перед артиллерийским орудием лист бумаги заставил срикошетить вылетающий снаряд. Резерфорд был поражен. Проанализировав результаты своих измерений, он пришел к непростому выводу: Томсон ошибался. Атом — не однородный протонный пудинг с изюминками электронов. Он в основном состоит из пустоты, а в его центре находится микроскопическое по сравнению с размером атома, но чрезвычайно плотное положительно заряженное ядро, которое и отражает попавшие в него альфа-частицы. Размер этого ядра оказался в 100 тысяч раз меньше радиуса атома. Резерфорд предложил свою планетарную модель атома с ядром в центре и облачками электронов вокруг, на которой до появления квантовой теории и основывались представления о строении вещества.

К счастью, ошибочная теория Томсона не оказала практического влияния на работу тогдашней промышленности или быт людей.

Для того чтобы выявить научную проблему первого (низшего) уровня, нужен ученый с действительно уникальными способностями и интуицией (особенно тогда, когда эксперименты, как это случилось с «атомами Томсона», не сразу проявляют глубинную суть явления). Либо же фантастическое везение.

Научная проблема второго (среднего) уровня возникает тогда, когда неточности, ошибочные теории и неправильные допущения нагромождаются друг на друга (иными словами, когда изучение новых процессов и явлений ведется исходя из неправильной базовой теории). Иногда исследователям просто не хватает базовых знаний, чтобы понять суть того, что получилось из их эксперимента. Примером может служить Большой адронный коллайдер. В нем протоны разгоняются, двигаясь по кругу, затем сталкиваются и разлетаются. Все четко контролируется и фиксируется. Результаты измерений, однако, плохо согласуются с теоретическими формулами. То неизвестно куда пропадут куски вещества, то, доведя до истерики всех теоретиков, исчезнут без следа несколько килоджоулей энергии. Так и перечеркиваются все достижения физики начиная с XVI века.

Данный уровень проблем характеризуется тем, что ученые обычно четко видят расхождения между теорией и практикой (хоть и не понимают, в чем причина). Но и в этом случае нет прямой угрозы для гражданского населения. Чтобы победить проблемы второго уровня, нужны не столько способные, сколько упорные и настойчивые ученые, владеющие конкретными знаниями в данной сфере и готовые днем и ночью долбаться с одной и той же проблемой.

Ну и наконец третий (высший) уровень. К нему относятся ситуации, при которых ученые капитально дали маху, вызвав необратимый и очень опасный эффект, не заметить который просто невозможно. Для этого не нужно быть профессором, доктором наук, аспирантом или отличником средней школы: результат подобной научной проблемы чувствуют на себе все. Даже умственно отсталые. Теории, гипотезы и формулы уже не имеют никакого значения. Никого не волнует, что там происходит на молекулярном, атомном или еще Бог весть каком уровне и в чем заключалась ошибка, выведшая ситуацию из-под контроля. Главным становится внешнее проявление, а не внутренняя суть процесса. К третьему уровню можно отнести взрыв на Чернобыльской АЭС или (давайте постучим по дереву) на нефтяной платформе в Мексиканском заливе. На нормальном человеческом языке такая проблема называется просто — катастрофа.

Как с этим бороться? Первоочередной задачей становится не решение научной проблемы, а устранение последствий, к которым она привела.

Так вот, по состоянию на 15 августа ситуация в пустыне Атакама семимильными шагами приближалась к третьему, высшему уровню научных проблем. Но пока, как обычно бывает, этого никто еще не понимал…

 

XXIV