Москва. Вторая половина декабря. Такси

 

Даже самые сильные женщины плачут. Сильная женщина Александра Крылова сидела на заднем сиденье такси и рыдала. Носового платка у нее не было. Таксист участливо протянул ей бумажную салфетку. Саша шумно высморкалась. Извинилась. И снова залилась слезами. Рыдала как дитя. Собственно, и повод для слез был детский. Проспала с утра. Решила добираться до работы на метро – ей показалось, что так будет быстрее. Была удивлена и несколько угнетена обилием людей в метро. А потом еще ноготь сломала. А потом полчаса выслушивала претензии одной вздорной клиентки по поводу того, что персонал в ее салоне недостаточно вышколен и позволяет себе неодобрительные взгляды в сторону уважаемых посетителей. Потом Саше пришлось полчаса утешать парикмахершу, на которую уважаемая посетительница неодобрительно накричала. Но это все были мелочи. Главное разочарование поджидало Сашу ближе к вечеру, когда она связалась со своим турагентом – билеты на все рейсы до Хошимина в предновогодние дни были проданы. Ни одного местечка не осталось. Слишком долго она раздумывала, ехать ей или не ехать во Вьетнам. Идея встретить Новый год под пальмами, а если повезет, и в объятьях Андрея или еще какого‑нибудь симпатичного мускулистого кайтера казалась ей привлекательной, но…

Но что‑то будто держало ее в Москве, хотя держать, вроде бы было нечему. Как некоторые матери не мыслят себе разлуку со своим дитятком хотя бы на несколько дней, так и Саша не представляла себе, как она может оставить свой бизнес на две недели. А вдруг без нее сразу все развалится? Ведь она привыкла жить по принципу: если хочешь что‑то сделать хорошо, сделай сам. Она понимала, что чрезмерное беспокойство ее глупо, что ничего катастрофичного за какие‑то там четырнадцать дней не произойдет, но она слишком дорожила своим делом. Дело было не только делом, но и памятью об отце. Никак она не могла не оправдать его предсмертное доверие. К тому же жила в ней ребяческая надежда, что жестокое сердце блудного ее мужа перед Новым годом наполнится сентиментальной тоской, и он вернется к ней. Разве им было плохо вместе? Ведь его уход от нее не более чем каприз, недоразумение, ошибка. Конечно, ошибка. Он непременно вернется.

Вчера Саше стало стыдно за свои наивные мечты: добрые люди донесли ей, что разлюбезный муженек ее, еще не получивший официального развода, сошелся с одной состоятельной дамой. Саша была несказанно уязвлена и тем, как быстро нашли ей замену, и тем, что она замену ушедшему мужу пока не нашла. Она была оскорблена его лживостью. Он что ей говорил? Что хочет сам кем‑то стать. Хочет сам зарабатывать деньги. А что же получается? Поменял одну состоятельную даму на другую. Может быть, более состоятельную. Так он что же, не прожектер, не мечтатель, не приспособленный к реальной жизни, а банальный альфонс? Неужели он просто использовал ее столько лет? Все эти годы она была всего лишь его кошельком?…

Вьетнам! Нужно срочно во Вьетнам! За волной! За ветром! За освобождением от пут прошлого! А здесь она просто сойдет с ума! Нужно уехать… Билеты в Хошимин уже закончились. И вот сейчас Саша сидит на заднем сиденье такси, которое везет ее к дому, и ревет как дитя – ей показали конфетку, раззадорили, а потом цинично припрятали в буфет до лучших времен.

– Что случилось? – не выдержал таксист, немолодой, грузный, седовласый мужчина. – Что за слезы, красавица? – он озабоченно улыбнулся Саше в зеркало заднего вида.

– Какая вам разница? – раздраженно выкрикнула женщина.

– Да никакой, – таксист обиженно пожал плечами.

– Извините, – устыдилась Саша своей резкости. Громко всхлипнула. – Извините. Накатило. Когда ты один, эти предновогодние дни становятся совершенно невыносимыми.

– Как такая красивая женщина может быть одна?

– Сама не понимаю, – Саша горько усмехнулась и снова всхлипнула.

– Еще салфетка нужна?

– Да.

– Возьмите вот всю пачку.

– Спасибо, – Саша разразилась новым приступом рыданий. – Почему совершенно посторонние люди сочувствуют тебе, а близкие, родные предают и бросают, почему так странно устроен этот мир? – думала она и плакала все сильнее.

– Неужели все так плохо? – подал голос водитель.

– А что может быть хорошего в том, когда тебя бросают, как эту вот салфетку? Попользуются и бросят? – раздраженно отозвалась Саша. – А ты потом не знаешь, как жить дальше, чувствуешь себя старой неудачницей, забываешь, что такое секс и уже не уверена, что в твоей жизни будет что‑то радостное! И тебе кажется, что никогда‑никогда у тебя уже не будет другого мужчины! Что в этом хорошего, скажите мне? – ей было плевать, что она излишне откровенна с незнакомцем – слова рвались из нее. Ей казалось, что если сейчас она не скажет этих слов – просто взорвется.

– Может быть то, что вы избавились от мужчины, который вам не подходил. Может быть, вот это и хорошо?

– Откуда вы знаете, что он мне не подходил?

– Видите ли, красавица, мужчина, который по‑настоящему подходит женщине, ее не бросает. И женщина никогда не уйдет от мужчины, который ей подходит.

– С чего вы взяли?

– Так, наблюдения за жизнью и людьми. Я уж лет двадцать в таксистах. Чего только не насмотрелся. Мне уже можно в психологи идти. Опыт есть, да образования подходящего нету, – он вздохнул.

– А что, это мысль! – вдохновилась Саша. – Представляете сеансы психологической помощи в такси. Это забавно. Можно много денег заработать, – она перестала плакать.

Мужчина рассмеялся:

– Действительно, занятная мысль. Я уже вижу объявление в газетах: «Таксист‑психолог. Экстремально. Эффективно. Дорого».

Замолчали. Город за окнами подмигивал новогодними елками. Небо осыпало улицы дождем, совсем осенним… Бег машины замедлился – пробка. Саша даже обрадовалась – момент возвращения в пустой, одинокий дом откладывался.

– Вы не будете возражать, если я закурю? – спросил таксист и, не дожидаясь ответа, чиркнул зажигалкой.

– Я, с вашего позволения, тоже, – Саша медленно достала из сумочки сигарету, открыла окно и закурила с удовольствием. – Вот сейчас еще бы бокал шампанского, – протянула она задумчиво, – и мне бы снова начало казаться, что жизнь довольно приятная штука. – Помолчала. – А как вы думаете, мужчина, который мне подходит, существует?

– А как же! Конечно, существует! Господь Бог каждой твари предусмотрел по паре. И ваша половина где‑нибудь сейчас ходит или, может быть, тоже едет в такси и ждет именно вас.

– А почему же мы до сих пор не встретились? Я ведь не молодая уже. Мне тридцать шесть лет. Пора бы уже, вам не кажется?

– Все происходит в назначенный срок, – изрек таксист. – Это в китайской книге перемен записано. А ей уж, почитай, пять тысяч лет. Проверенная веками мудрость. Значит, не пришло еще время вам встретиться, значит, не готовы вы еще.

– Скорее бы уже настало это время, – произнесла Саша мечтательно, а потом вдруг встрепенулась. – А вдруг мы встречались уже, да прошли мимо, не заметили, что предназначены друг для друга судьбой? Не поняли? Подумали, что это была всего лишь случайность?

– Ничего случайного не бывает. Если это был ваш человек, значит, судьба даст вам еще один шанс. Вы снова встретитесь. Обязательно. У меня знаете, как было?

– Нет, конечно! Откуда? – рассмеялась Саша.

– Хотите, расскажу? Только это длинная история.

– А куда нам спешить? Вон, пробка какая – намертво встали.

– Машу свою я встретил, страшно подумать, лет тридцать назад.

– А где вы встретились? – тут же перебила Саша.

– Разве это имеет значение?

– Хммм… Конечно! Я просто не представляю себе, где можно встретить свою половинку.

– Да все очень просто – в квартире одного своего студенческого приятеля. День рождения у него был. Я был в числе приглашенных. И вот явился я со своей невестой, Людочкой, а дверь мне открыла девушка… Я, честно говоря, думал, что любовь с первого взгляда – это бредни, выдумки писателей и поэтов, а тут вдруг… Ну не то что бы я влюбился, а подумал: «Вот на этой женщине я хочу жениться». Сам не знаю, почему я так подумал, ведь за руку я держал женщину, которая ждала от меня ребенка, и с которой я через две недели должен был пойти в ЗАГС. Такая тоска меня взяла. А тут еще выяснилось, что Маша эта – девушка моего друга, того самого, у которого был день рождения. Мы никак не могли быть вместе. Мы потом даже встречались несколько раз – пытались дружить семьями. К счастью, жизнь нас развела – невыносимо мне было видеть Машу и знать, что она с другим, да еще и с моим другом. Дурдом какой‑то. Она мне потом призналась, что и я ей понравился сразу, в момент нашей встречи. Правильно говорят, что время лечит – с каждым месяцем, я думал о Маше все меньше и меньше. У меня подрастал сын, с женой отношения были хорошие. Все нормально было. А потом все разладилось. Позвольте не вдаваться в подробности. Может, я в этом виноват, может она, может оба. Тошно мне с ней стало. Женщины у меня появились… Я как будто отгуливал все, что не догулял в юности – Людка‑то ведь первая у меня была. На первой же и женился. Самоутверждался. Как с цепи сорвался. Людка на развод подала. Так я остался один. Баб‑то много было, да только это ж все так было, чепуха… Жил я бобылем в съемной квартире. Поначалу свободе радовался, а потом начал ею тяготиться – все‑таки долго я женатым человеком был – привык к заботе. Подумывал уже с одной из своих подружек сойтись, а тут она, Маша… Бывает же такое! Вы не поверите! В метро на эскалаторе встретились! Я вниз ехал, а она – вверх. Увидели друг друга, узнали. Я сначала бегом вниз кинулся, потом – наверх. А сам и не надеялся ни на что, думал, она ушла уже, зачем ей меня ждать? А она стояла, ждала меня и улыбалась… Никогда эту улыбку не забуду. Она тогда знаете что сказала? – Саша отрицательно покачала головой.

– Она сказала: «Наконец‑то я тебя дождалась». Как будто не две минуты меня ждала, пока я туда‑сюда по эскалатору бегал, а всю жизнь… – таксист закурил еще одну сигарету. – С тех пор мы не расставались. Вот уже почти двадцать лет вместе. И знаете, я рад, что когда мы встретились в первый раз, судьба развела нас. Тогда еще не пришел назначенный срок. Тогда мы еще были слишком молоды и вряд ли оценили бы тот дар, который преподнесла нам судьба. Наломали бы дров… А так живем душа в душу, детей двоих родили. Так что теперь у нас четверо детей. У меня один ребенок от первого брака и у нее один. Внуки у нас уже. Чего мы с ней только не пережили вместе. Всегда меня выручала, во всем поддерживала. И в горе, и в радости. Знаете, какая она, моя Маша? Она и добрая, и заботливая, и красивая, и умная. Без нее я пропал бы, наверное… Такая история…

– Чудесная история. Я думала, такое только в сказках бывает.

– Как видите, не только. Жизнь иногда попричудливее любых сказок бывает, любого кино. Я уж насмотрелся… Жаль господь бог не дал писательского таланта, а то вышел бы на пенсию, и книгу бы написал.

– Вот здесь направо… Теперь еще раз направо… Вот мой дом. У третьего подъезда остановите, пожалуйста. Вот и все, мы приехали, – произнесла Саша с заметным сожалением в голосе. – Спасибо вам, вы мне очень помогли.

– Да чем же я вам помог‑то?

– Добрым словом, иногда это очень важно.

– А знаете, я уверен, что вы тоже встретите своего мужчину. Он обязательно появится…в назначенный срок.

– Мне тоже хотелось бы в это верить, – улыбнулась Саша без особого оптимизма.

– Вы еще вспомните мои слова.

Саша расплатилась с таксистом. Сверху оговоренной суммы она добавила еще пятьсот рублей:

– А это за скорую психологическую помощь, – объяснила она.

– Да вы что! – возмутился таксист, – я же от чистого сердца! Не нужно мне никаких денег.

– А я тоже от чистого сердца. Вы же мечтали открыть службу психологической помощи в такси, будем считать, что сегодня вы провели первый сеанс.

– Не все измеряется деньгами. За искреннюю помощь денег не берут.

– Да, вы правы, – Саша убрала деньги, – извините, я уже разучилась выражать благодарность по‑другому. Спасибо еще раз, вы, действительно, мне очень помогли. Вы подарили мне надежду, – она поцеловала немолодого таксиста в щеку и выскочила из машины.

Он потер щеку на месте поцелуя.

– Дай бог тебе счастья, девочка, – прошептал он, нажал на педаль газа и поехал к своей Маше – его смена была закончена.

Москва. Ночной клуб

 

Оказалось, что потребность быть красивой истончается, когда некому эту красоту оценить. Точнее, когда некому эту красоту подарить, не с кем ею поделиться. Оказалось, что красота, как и любой талант требует зрителей и почитателей. Без зрителей красота увядает. Вполне вероятно, что правило это действует не для всех, а может быть, это вовсе и не правило, а частный случай. Об этом думала Саша, осматривая свой гардероб в поисках наряда для корпоративного новогоднего вечера. Нарядов было много, но новых среди них не нашлось. Саша вдруг поняла, что она не была ни в одном магазине, кроме супермаркетов, с того самого момента, как муж ее оставил. И за все это время у нее ни разу даже желания не возникло что‑нибудь себе купить. Точнее, иногда, проходя мимо витрин магазинов, она ловила себя на мысли, что надо бы что‑то прикупить новенькое, но это было именно «надо», а не «хочу», и она продолжала свое равнодушное движение МИМО магазинов. А тут… Вроде бы новый наряд купить надо. Опять надо. Принято так. Да и подчиненные ее не поймут, если явится она на корпоратив в уже надеванном платье, подумают еще, не дай бог, что дела у начальницы совсем плохи, раз она себя так запустила, что является на главное мероприятие года не в новом роскошном туалете. А с другой стороны, какое ей дело до того, что о ней подумают подчиненные? Нужно быть выше всех этих досужих сплетен. К тому же, как ни извернись, а хорошей для всех быть невозможно. К тому же это только ее, Сашино дело, куда и в какой одежде ходить…

И все же в начале двадцатых чисел декабря она отправилась по магазинам. И слонялась она между вешалок с одеждой с недовольно поджатыми губами, и отмахивалась от назойливых продавцов, и не нравилось ей ровным счетом ничего, и думала она уже о том, что потеряла вкус к покупкам, что больше ее это не радует, и, возможно, никогда уже радовать не будет. А еще в голову настырно лезли мысли, что и подарков она никому покупать не хочет, а хочет купить снотворного и проспать весь этот Новый год, будь он неладен, глубоким беспамятным сном. И проснуться, когда вся эта восторженно‑елочно‑алкогольная эпопея закончится, а жизнь снова станет не натужным праздником, а нормальными рабочими буднями. Кто придумал этот Новый год? Почему праздник этот хорош только тогда, когда есть у человека близкие люди? Семейный праздник, мать его! А что делать тем, у кого никакой семьи нет? Таким людям, очевидно, нужно притвориться, что никакого праздника нет, не включать телевизор, не выходить из дому, чтобы не видеть этих нахальных, подмигивающих, сияющих елок. И желание не загадывать, когда часы будут бить двенадцать. Какие могут быть желания у бобыля? Надеяться на встречу со своей мифической половинкой? Да глупости все это! Жить ожиданием, чтобы потом жестоко разочароваться? Да разве мало их уже было, разочарований? К чему пополнять эту скорбную коллекцию?

Как же она так бездарно прокозявила поездку во Вьетнам? Саше почему‑то представлялось, что там‑то она непременно должна была быть счастлива, а вот здесь не могла, никак не могла.

– Взгляните на это платье, – услышала Саша. Девушка‑продавец показывала на простенькое серое платье с вырезом‑лодочкой, сильно приталенное, с пышной юбкой в духе пятидесятых годов. – Мне кажется, вам оно очень пойдет. Это платье как раз для девушек с тонкой фигурой.

Саша тут же представила, что к платью этому хорошо бы подобрать тонкие перчатки выше локтя тона на два светлее самого платья. Можно надеть нитку жемчуга, но это будет совсем уж как‑то по взрослому, а чувствовать себя взрослой, считай старой, Саше сейчас хотелось меньше всего. А можно прикупить какой‑нибудь задорный аленький цветочек из легкомысленного атласа и приколоть его на платье, можно у плеча, а можно и у пояса. Будет, конечно, не безупречно с точки зрения вкуса, зато не чопорно. И туфли можно купить красные, на каком‑нибудь каблуке высоты головокружительной. Уххх! Как же это будет красиво! Саша схватила платье и ринулась в примерочную кабину…

Домой она вернулась, нагруженная покупками. Многочисленные пакеты и пакетики с трудом уместились в багажник ее машины. Она потратила больше денег, чем рассчитывала, но ни о чем не жалела. И несколько часов вертелась перед зеркалом, примеряя наряды.

– А почему, собственно, я должна наряжаться для каких‑то там мужчин? – думала она. – Что за чушь! Для себя я буду наряжаться! Для себя! Чтобы смотреть на себя в зеркало и думать самодовольно: какая же я красавица! Невозможная красавица. И принцев я никаких искать не буду, такую женщину, уважающий себя принц найдет сам. В тридевятом королевстве разыщет! И путь только попробует не разыскать, зараза такая!

Корпоративы в женском коллективе – явление не очень захватывающее. Поэтому Саша давно придумала просто собирать своих девчонок и вести их куда‑нибудь в клуб. Вход и два коктейля им Саша оплачивала, произносила пару протокольных тостов, а дальше уж каждый, как говорится, развлекал себя сам.

Он появился как раз вовремя. Когда Саша уже поделилась своим начальственным оптимизмом по поводу выдающихся успехов всего коллектива в году уходящем и выразила надежды на еще большие успехи в году наступающем. Два корпоративных коктейля были уже выпиты, и Саша принялась было скучать. Разговоры разряженных в пух и прах подчиненных, о том, кто, где и с кем будет встречать Новый год, ее раздражали. Невыносимо. Больше всего она боялась, что кто‑нибудь спросит ее, Сашу, как она намерена отметить главный праздник страны. У хозяйки этого благоухающего цветника на сей счет не было ни одного внятного предложения. Точнее, вообще ни одного не было. Саше даже подумалось, что этот нелепый праздник, основанный исключительно на детских воспоминаниях и неизбывных фантазиях, является своеобразной лакмусовой бумажкой одиночества. Очевидно, ее одиночество абсолютно, раз ни один человек на всем белом свете не захотел ее видеть за своим новогодним столом. Даже собственная мать. Она в телефонном разговоре с дочерью категорически попросила не приезжать, ибо у нее намечается романтическая ночь с одним интересным вдовцом с соседней улицы. И мешать им не стоит. К тому же, вдовец этот питает некоторые иллюзии насчет возраста Сашиной матери. Она в его глазах практически нимфетка пятидесяти лет от роду, и тут вдруг немолодая уже дочь. Не стоит так разочаровывать человека. Не зачем. Сашина мать, действительно, несмотря на свой вздорный характер и недоброе мироощущение, выглядела замечательно: лицо ее светилось какой‑то юношеской наивностью и легкостью. Было оно свежо и молодо. Вокруг матери всегда было много мужчин. Только надолго они не задерживались: вероятно, пугались диссонанса между ее ангельской почти внешностью и темным, немного ведьминским нутром. «Может быть, на этот раз моей ненормальной мамаше повезет», – подумала Саша и на своем приезде настаивать не стала, хотя и крайне нуждалась сейчас в родительской поддержке. Впрочем, какая поддержка может исходить от ее матери? Она как была капризным ребенком, так и осталась. Озлобленная блаженная, счастливая в своих извечных несчастьях, которые она сама же и придумывает на свою голову.

– Вы слишком хороши для этого убого клуба! – прокричал он ей в ухо, – но я рад, что встретил вас здесь!

– Небанальное начало, – подумала Саша. – А он хорош. Не зря я купила это платье.

Он и в самом деле хорош. Некоторым не нравятся лысые мужчины, а Саше нравятся. Ей сейчас всякие мужчины нравятся, только она их немного боится. Он лыс, высок, строен, загорел. А глаза! Какие глаза! Ярко‑голубые, они так и сияют на смугло‑матовом лице.

Почему этот красавчик один? Почему он цепляет женщин в клубе? Он, наверное, какой‑нибудь плейбой, не иначе. И почему он подошел именно ко мне, хотя тут полно девчонок и помоложе, и покрасивее? Может быть, он еще и жиголо? Тут же завертелись в Сашиной голове вопросы. Да к черту эти вопросы! Нужно же получать удовольствие от жизни. Хоть сиюминутное!

И танцевал он великолепно. И так изящно, и будто бы ненароком всю ее облапал. Пожалуй, если бы не толпа подчиненных, которая наблюдала за танцующей парой с откровенным любопытством, Саша даже позволила бы себе слиться с этим незнакомцем в неистовом поцелуе. А почему и нет? Свобода для того и дается, чтобы ею пользоваться.

– Как вас зовут? – прокричала Саша в ухо незнакомцу.

– Артем! А вас?

– Саша! А давайте уйдем отсюда! Видите этих барышень, которые на нас глазеют? – Артем кивнул. – Это мои подчиненные. У нас тут корпоратив. Что они обо мне потом будут говорить?

– Давайте потанцуем еще минут пятнадцать и уйдем. Я буду корректен! – пообещал мужчина.

Холодный ветер обжег щеки и закружил подол Сашиного платья.

– К вам или ко мне? – спросил Артем.

– За кого вы меня принимаете? – возмутилась Саша.

Он рассмеялся.

– Пойдемте, прогуляемся немного. Тут недалеко. Не успеете замерзнуть.

Они обосновались в кофейне неподалеку. Когда Саша заказывала себе капуччино и кусок штруделя, поймала себя на мысли, что впервые в жизни она пьет кофе в час ночи в кофейне с незнакомцем. Слишком многое в последнее время происходит с Сашей впервые, и слишком много в последнее время в ее жизни незнакомцев. А одиночество ее очень похоже на вторую юность: бесшабашную и авантюрную. Так ли уж это плохо? Если бы все было как прежде, она бы сейчас просто спала в постели рядом со своим мужем, и ее бы это даже не радовало. Ибо это была бы обыденность. Данность. Кто же ценит данность? И что же лучше, относительно комфортная рутина или яркая жизнь, полная неожиданных поворотов судьбы? Сейчас Саше нравился этот незнакомый мужчина, сидящий напротив и собственная смелость, которая занесла ее в эту кофейню с этим мужчиной.

– Где вы встречаете Новый год? – спросил он. Саша вся сжалась. Как от пощечины. Ну, за что? Хотя откуда этот человек может знать, что нельзя ей задавать таких вопросов. Что для нее они как удар хлыста.

– А вы? – спросила она в ответ.

Он усмехнулся.

– Непростой для меня вопрос. И я, кстати, первый спросил.

– А для меня это тоже непростой вопрос. Так что я как джентльмену уступаю вам право ответить на него первым.

– Лучше бы вы были просто красивой, а вы еще и умная. Так было бы проще. Может быть, не так увлекательно, но проще, – Артем грустно улыбнулся. – Стыдно признаться… – он снова усмехнулся. – Да, действительно, стыдно признаться… – замолчал.

– В чем стыдно признаться?

– Я не знаю… Не знаю, где буду встречать Новый год, но это не важно… В конце концов можно и дома встретить… – снова замолчал.

– А что важно?

– А важно, Саша, так ведь вас зовут? – она кивнула, – важно, Саша, что встречать Новый год мне не с кем.

– Ни за что не поверю. Чтобы такому мужчине и не с кем было встречать Новый год?! Да любую позовите, и она с радостью согласится.

– А вы согласитесь?

– Я? А причем здесь я?

– Вот видите, а вы говорите любая. Сразу же и отказались, – он обиженно принялся пить кофе.

– Я вообще‑то пока не отказалась.

Он сразу оживился:

– Так вы согласны?

– Я не отказалась, но пока и не согласилась. Я же вас совсем не знаю. Новый год – это семейный праздник. Вы же не можете стать моей семьей за пять минут? – Саша рассмеялась. Впрочем, не слишком весело.

– К чему вам эти предрассудки? Семейный – не семейный? Зачем ограничивать себя какими‑то рамками? Праздник должен быть праздником. Вот и все. А как и с кем это произойдет, разве так уж важно?

– Пожалуй, вы правы, – Саша задумчиво отпила глоток кофе, – очень странная история…

– Вы о чем?

– Как могло получиться, что в огромной Москве встретились два человека, которым не с кем встречать Новый год?

– Вам и в самом деле не с кем? Ни за что не поверю! Чтобы такая женщина была одна! – Оба рассмеялись. Он завладел ее рукой. – Может быть, это судьба?

Саша посмотрела на Артема оценивающе:

– Может быть.

– Шампанского?

– Шампанского? В полвторого ночи? Вы шутите?

– Саша, вам нравится быть рабой условностей? – она отрицательно помотала головой. – Ну, вот и не будьте. За судьбу нужно пить шампанское, не зависимо от времени суток. Желательно стоя. Девушка, будьте добры шампанского, – обратился он к официантке.

Спустя полчаса и два бокала игристого напитка Артем с пьяной откровенностью и некоторой даже горячностью говорил:

– Заигрался я с женщинами, заигрался. Жена, любовницы… И все терпят, и все любят. Вся эта распущенность от безнаказанности, Саша, только от нее. Мы себя так ведем, потому что вы нам это позволяете! Вот если бы жена моя, Катька, выставила меня из дома сразу после того, как узнала, что у меня есть любовница, а любовница вообще не стала бы вступать со мной в интимные отношения, когда узнала, что я женат, все было бы по‑другому. Не были бы мы такими кобелями. Разбаловали вы нас. Жестче с нами надо. А вы ведь как? Терпите‑терпите, мы думаем, что все в порядке, а потом, раз и вы посылаете нас к едрене‑фене и исчезаете. А мы и понять не можем, что же произошло, все же нормально было, все всех устраивало? А потом перед самым Новым годом ты остаешься совсем один в этом чертовом городе, где живет чертова туча миллионов людей! Вы подумайте, миллионы людей вокруг, а ты при этом совсем‑совсем один. Что может быть нелепее?

– От вас ушла жена?

– Ушла.

– А что же ваши любовницы? Тоже ушли? – Саша еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.

– Одна всего была любовница. Она замуж собралась. За другого. Сказала, что устала слушать сказочки о светлом будущем в моем исполнении и надеяться на чудо. Вот так и остался я один. Закон бумеранга еще никто не отменял. Что посеешь, как говорится, то и пожнешь.

– Я должна вас пожалеть? – Саша улыбнулась саркастически.

– Нет, что вы. Просто выслушать, если вам несложно, конечно. А, может быть, и понять. Просто понять. Хотя, наверное, это уже лишнее. Это был бы слишком щедрый подарок, – он поцеловал ее руку. – Знаете, это лучшая ночь за последние несколько недель и все благодаря вам. С вами спокойно. Есть в вас что‑то такое, что дарит надежду на лучшее. Вот смотрю я на вас и думаю: «Раз со мной сидит такая женщина, значит, не все так плохо в моей жизни. Все обязательно наладится». Ведь так, наладится?

– Знаете, мне самой бы очень хотелось, чтобы все наладилось. И у вас, да и у меня тоже. Мне бы это не помешало, – Саша грустно улыбнулась.

– А знаете что, может быть, мы поможем друг другу как‑то скрасить эту тягостную пустоту предновогодних дней. Ведь в эту пору особенно чувствуется какая‑то неустроенность, неопределенность. В это время как‑то невыносимо понимать, что ты один, что никому на всем белом свете не нужен. И вдруг такая встреча! Можно сказать, волшебная встреча! Неужели мы сейчас просто разойдемся в разные стороны и забудем друг о друге? А ведь кто знает, может, это то самое новогоднее волшебство, о котором мы все так мечтаем? – Артем принялся лобызать Сашину ручку.

– Что вы предлагаете конкретно? – она понимала, что несколько принижает романтичность момента, но куда ж ей было девать свой деловой подход к жизни?

– Поедемте ко мне. У меня есть бутылочка французского шампанского, лед в морозильнике, бельгийский шоколад и тонны нерастраченной нежности.

– Звучит соблазнительно, – Саша усмехнулась. – Но, знаете ли, мне не семнадцать лет, чтобы меня можно было вдохновить бутылкой шампанского, путь даже и французского. Понимаете, я сама могу купить все, что захочу. Как, наверное, не сладко с нами, с современными самодостаточными женщинами. Ничем‑то нас не удивишь.

Андрей рассеянно крутил кофейную чашку.

– Нам с самими собой не сладко. Может быть, хоть это вас утешит. Иногда даже хочется, чтобы мужчина мог нас чем‑то поразить. Иногда так жаль своей юношеской простоты, когда мальчик на какой‑нибудь старенькой отцовской восьмерке казался нам сказочным принцем на белом коне. А сейчас… Сейчас мы сами королевы, которым подходят либо короли, либо прекрасные садовники. Как жить? – Саша выдержала паузу, наблюдая за смятением своего случайного знакомого. – Поехали! – произнесла она, наконец.

Он поднял на нее удивленные глаза:

– Куда поехали?

– К вам. Вы мне обещали французского шампанского.

– А что же вы мне голову морочили?

– Ну, должна же я была немного поартачиться. А то вы меня, пожалуй, перестали бы воспринимать как дичь – я бы вмиг превратилась в легкую добычу. Разве мужчин привлекает то, что доступно? К тому же, вы правы, одиночество в предновогодние дни совершенно невыносимо, так к чему же упускать шанс, который предоставила нам судьба?

В такси в перерывах между поцелуями Саша размышляла о своем поведении – ей было за себя стыдно. Что это, сексуальная распущенность или всего лишь элемент свободы? Не дается ли одиночество человеку еще и для того, чтобы понять, чего он хочет от своего партнера? Какого партнера он хочет? Разве паузу между серьезными отношениями нельзя использовать для экспериментов? Разве это не самое подходящее время для познания жизни, для познания людей, познания мужчин, наконец? Но разве легкая симпатия – это повод, чтобы укладываться с человеком в постель? Ведь тут даже особого желания нет. Только страх. Животный, всепоглощающий страх одиночества. Это он усадил Сашу в машину, это он держит сейчас ее в объятьях этого незнакомца. Это он заставит ее через несколько минут отдаться этому незнакомцу. Страх! Даже не пресловутый основной инстинкт. Может быть, сбежать? Зачем все это? А вдруг этот мужчина, действительно, ее судьба? Не случайно же они встретились. Такие встречи не происходят случайно. И целуется он неплохо. Это определенно приятнее, чем ее еженощные метания по огромной пустой постели.

К черту мораль! Пора уже получать удовольствие от жизни. Какая разница, судьба это или нет? Нужно жить сегодня, сейчас! А сейчас она хочет быть с этим мужчиной. Тем более у него такие ласковые губы, такие настойчивые руки. И он так простодушен в своем желании. А все остальное не важно. Обо всем остальном она пожалеет завтра. А может так случиться, что и не пожалеет. Вдруг, новогодние чудеса существуют? Вдруг это не выдумки?

Квартира у него была просторная. Можно даже сказать, изысканная, но уже несколько запущенная – отсутствие женщины чувствовалось, но в тоже время были заметны следы ее недавнего присутствия: на диване в кухне‑гостиной валялась забытая дамская сумка, прикрытая подушками, в ванной одинокая баночка крема. Под столом Саша заметила игрушечную машинку. Женской и детской обуви в прихожей не было. Зубная щетка была одна. «Уже хорошо, – подумала Саша, – может быть, она, действительно ушла, а не уехала к маме в Саратов на пару неделек».

Артем суетился: кинулся к холодильнику, достал шампанское и лед, извлек откуда‑то ведерко, засыпал туда лед, поставил бутылку, полез в буфет за бокалами, зажег свечи, предусмотрительно стоящие на столе.

«Интересно, – думала Саша, сидя на краешке кожаного стула и наблюдая за всеми этими отработанными до механизма манипуляциями, – скольких он уже сюда приводил? Сколько его так называемых «судеб» прошли через эту квартиру, неожиданно ставшую холостяцкой? Какой порядковый номер у меня? Может быть, сбежать? Я ведь не обязана с ним спать. Я ему ничего не должна. Подумаешь, он будет разочарован в своих ожиданиях. Я ему ничего не обещала. Это все неправильно. Так не должно быть! Если я сомневаюсь, значит, это не мое. Бежать, бежать! Сейчас я пойду в прихожую, надену свое пальто и уйду. Такси вызову из подъезда. Бежать!».

Артем тем временем откупорил бутылку, пробка отскочила в потолок, он сконфуженно рассмеялся, разлил шампанское по бокалам:

– За красивейшую из женщин! За подарок судьбы! – провозгласил он тост, вид при этом имел совершенно искренний.

Бежать Саше расхотелось.

– Да, за подарок судьбы! – тихо отозвалась Саша…

Утром Саше начало казаться, что судьба, действительно, сделала ей предновогодний подарок – Артем был чудо как хорош: темпераментный и нежный одновременно. Особенно хорош он был после пробуждения, когда накинув халат, устремился на кухню готовить завтрак, а потом кормил ее яичницей с беконом и уговаривал в очередной раз наплевать на условности и не ходить сегодня на работу. А Саша взяла да и согласилась. Правда, долго звонила по салонам и выясняла, все ли явились на службу после бурной корпоративной ночи. Оказалось, что самой безответственной была она, Саша, которая позволила себе в первый раз в жизни легкомысленно воспользоваться своим служебным положением и, как зеленая студентка, прогулять работу.

Днем они шатались по Новодевичьему монастырю, обедали в грузинском ресторане, расположенном неподалеку и говорили, говорили, говорили… Обо всем на свете. Саше казалось, что она знает Артема давным‑давно. Как она могла всего несколько часов назад пытаться сбежать от него? Если бы она сделала это, то совершила величайшую глупость в своей жизни. Это подарок, точно подарок. Подарок судьбы. Новогоднее чудо. Он же идеально ей подходит: и сексуален, и умен, и состоятелен, и весел. У него за плечами разнообразный жизненный опыт. Сашу бросил муж, а Артема бросила жена. Он тоже неожиданно остался совсем один. Да они встретились для того, чтобы спасти друг друга! Избавить от тоски и одиночества! Встретились, чтобы снова стать счастливыми! Кажется, она нашла свою половинку! Спасибо тебе, Господи!

Поздним вечером тридцать первого декабря Саша не слишком умело, но очень старательно резала вареную колбасу для салата оливье и ждала Артема – Новый год они решили встречать вместе. Была она уже в прическе, макияже и маникюре, и даже в новом задиристом платье темно‑синего цвета со смелым декольте, которое, впрочем, немного прикрывал итальянский фартук, некогда купленный в немотивированном эйфорическом порыве в качестве сувенира, но так никому и не подаренный. Теперь вот пригодился.

Андрей запаздывал. Саша в тысяча первый раз смотрела по телевизору «Иронию судьбы» и изо всех сил старалась не нервничать. Тревога, однако, нарастала. В душу так и лезли смутные, тяжелые черви подозрения, что он не придет. Она пыталась их отогнать позитивными размышлениями на тему могучих предновогодних пробок.

Телефон периодически оживал: звонили коллеги, знакомые, немногочисленные друзья – поздравляли. Артем как в воду канул. Сама Саша звонить ему не решилась из каких‑то юношеских и давно уже устаревших представлений о девичьей гордости. Вот уже и салат готов, и туфли на высоком каблуке надеты, и стол сервирован, и свечи зажжены, и бутылка шампанского покоится в ведерке со льдом, и половина ее уже выпита, а Артема все нет. Звонок. Он.

– С наступающим, милая! – голос излишне оптимистичен. С оттенком вины.

– И тебя! А ты где? – пауза. Только сейчас Саша слышит звук льющейся воды. – Ты до сих пор в ванной?

– Сашенька, милая… – пауза, – Сашенька, я не приду. Извини.

– Как? – выдыхает она.

– Извини, ради бога, извини, так получилось. Я хочу быть с тобой, но так получилось.

– Что получилось?

– Она вернулась.

– Кто вернулась?

– Жена. Она сказала, что не может жить без меня и готова принимать меня таким, какой я есть, со всеми моими тараканами и даже любовницами. А я… Пойми, она ведь родной мне человек, мы ведь столько лет вместе прожили. И дети у нас. Не могу же я сейчас хлопнуть дверью и уйти. Никак не могу, пойми!

– А как же я?

– Сашенька, милая, ты не представляешь, как я счастлив, что встретил тебя. Я позвоню тебе… Завтра позвоню. Как‑нибудь улизну из дома, и мы увидимся. Я не хочу тебя терять! Я и сейчас больше всего на свете хочу быть рядом с тобой, но я не могу, прости, не могу! Мы ведь увидимся завтра? – Саша молчала. – Увидимся?

– Боюсь, что нет. Я не встречаюсь с женатыми мужчинами. С Новым годом, тебя, Артем, и со старым счастьем! – Саша нажала отбой. Налила в бокал шампанского, чокнула<