Красноречие великого оратора

Красноречие никогда не было для Цицерона самоцелью. Это подтверждается словами, произнесенными в обвинительной речи по делу Верреса: «Глубоко заблуждается тот, кто считает, что наши судебные речи являются точным выражением наших личных убеждений; ведь все эти речи - отражение обстоятельств данного судебного дела и условий времени, а не взглядов самих людей и притом защитников. Ведь если бы дела могли сами говорить за себя, никто не стал бы приглашать оратора; но нас приглашают для того, чтобы мы излагали не свои собственные воззрения, а то, чего требуют само дело и интересы стороны». Красноречие, хотя смысл его и стал во многом иным, по-прежнему оставалось высшим и самым чтимым выражением человеческого разума, а вместе с ним и Цицерон оставался наставником, метром, к авторитету которого принято было обращаться. Исчезновение республиканских установлений в том смысле, который был присущ им ранее, не умалило славу Цицерона. Постепенно он становился мифом. Стремление подражать ему во всем далеко не для всех было благотворно и привело в эпоху Квинтилиана к известному омертвению римского красноречия, но зато на века остался связанным с тем же мифологизированным его образом определенный тип культуры, тип гуманизма, которому вскоре предстояло выйти далеко за пределы политико-социального контекста, его породившего, - недаром слово humanitas встречается у Цицерона так часто, а понятие, им обозначаемое, составляло одну из главных тем его раздумий. Благодаря Цицерону духовные ценности Рима золотого века перестали принадлежать одной конкретной эпохе. Они стали достоянием человеческого духа в целом, подобно достижениями эллинской культуры, с которой Цицерон сумел их окончательно связать. В его личности и в его творчестве Греции и Рим сплетаются в единую духовную сущность, как две части ранее искусственно разобщенного целого и наподобие того, как сплетаются два разнородных существа в Андрогине Платона. Цицерона называли Pater Patriae - Отец Отчества, он заслужил то же наименование, что и Цезарь, хотя никогда не был полководцем. Отцом Отечества его стали называть после победы над Катилиной в 63 году, и оказался он на вершине почета, таким образом, не благодаря силе оружия, а лишь благодаря силе слова. Именно красноречие обеспечило ему несметное количество клиентов среди граждан тех городов, интересы которых он защищал в суде.

Цицерон говорил о подготовке речи: «Только разработка предмета делает речь восхитительной: ведь познать самые предметы совсем не трудно. Что же, следовательно, является достоянием ораторского искусства?

1) Создать вступление к речи, чтобы привлечь слушателя, возбудить его внимание и подготовить к своим поучениям. Изложить дело кратко и ясно, чтобы все в нем было понятно.

2) Обосновать свою точку зрения и опровергнуть противную и сделать это не беспорядочно, а при помощи такого построения отдельных доводов, чтобы общие следствия вытекали и из частных доказательств.

3) Наконец, замкнуть все это воспламеняющим или успокаивающим заключением.

Также Цицерон различает речь трех родов:

1. Речь, которую отличает величавая важность мысли и великолепие слов, сильных, разнообразных, готовых волновать и увлекать души.

2. Сухая и изысканная, способная все передать ясно без пространности, метко и сжато.

3. Средний, умеренный род речи, не обладающий ни бурливостью, ни изысканностью, течет единым потоком, ничем не проявляясь, кроме легкости и равномерности.

Залогом успеха оратора является систематическое пополнение им своих знаний и неустанная работа над собой. «Трудности красноречия объясняются тем, что красноречие рождается из очень многих знаний и стараний», – утверждал Цицерон.

В труде «Об ораторе» он писал, что «существует природа красноречия», и связывал их с типами самих ораторов. Какие же это роды? Прежде всего «ораторы велеречивые с возвышенной силой мысли и торжественностью выражений, решительные, разнообразные, неистощимые, могучие, во всеоружии готовые трогать и обращать сердца – и этого они достигали с помощью речи резкой, строгой, суровой, не отделанной и не закругленной, а иные, напротив, – речью гладкой, стройной, и законченной”. Другой род «или группа» ораторов, писал Цицерон, это ораторы «сдержанные и проницательные, всему поучающие, все разъясняющие, а не возвеличивающие, отточенные в своей прозрачной, так сказать, и сжатой речи».

Между этими двумя родами (группами) ораторов, утверждал Цицерон, есть еще один род – «средний и как бы умеренный род, не применяющий ни тонкой предусмотрительности последних, ни бурного натиска первых: он соприкасается с обоими, но не выдается ни в ту, ни в другую сторону, близок им обоим, или, вернее говоря, скорее не причастен ни тому, ни другому».

Далее Цицерон более подробно говорил об особенностях каждого из трех родов ораторов. Он высказывал немало любопытных соображений, помогающих разобраться в особенностях красноречия, которому он придавал весьма важное значение в общественной жизни. В частности, не безынтересно, что, по определению Цицерона «наилучший оратор тот, который своим словом научает слушателей и доставляет удовольствие, и производит на них сильное впечатление. Учить – обязанность оратора, доставлять удовольствие – честь, оказываемая слушателю». Цицерон считал правомерной «украшательскую» речь, был убежден в том, что «истинно красноречив тот, кто умеет говорить о будничных делах просто, о великих делах величаво, о средних – стилем промежуточным между обоими».

Иначе говоря, Цицерон требовал соответствия формы (стиля, как он писал) и предмета, а значит, содержания – ораторской речи. И это положение, как это очевидно для непредубежденного человека, не противоречит научному подходу к сущности красноречия.

Однако, цицероновская классификация ораторского искусства идеалистична, так как в ней фактически игнорируется предмет красноречия. Согласно цицероновской концепции, не предмет и тема публичной речи определяют ее характер, ее видовую особенность, а сама манера (стиль) этой речи играет решающую роль для ее предмета. Кроме того, Цицерон исходил не из объективно сложившихся форм и приемов риторики, а из личности оратора.

Стоит также отметить неточность цицероновского толкования категории «рода» красноречия. То, что он подразумевал под ним, на самом деле относится к «видам» риторики, в совокупности своей составлявших род, то есть определенный класс искусства в риторики. Любопытно также, что в цицероновской, как и вообще в античной классификации ораторского искусства, не фигурирует «диалог», достигший высокой культуры в древнегреческих академиях, одним из первых мастеров которого показал себя Сократ

Успех Цицерона

Великий древнеримский оратор и философ Цицерон от рождения обладал не только тихим, едва слышным голосом, но и сильно картавил. При выступлении он сильно волновался, да так, что одно его плечо начинало подергиваться, что служило предметом постоянным насмешек окружающих. Чтобы избавиться от этого недостатка, во время репетиций Цицерон вешал над плечом остро заточенный меч, и таким образом справился со своим недугом. Чтобы сделать свой голос громким, он тренировался на берегу бушующего моря, и в результате он смог научиться говорить громче любой самой шумной толпы. Цицерон постоянно перекатывал во рту камешки и проговаривал свои речи, чтобы избавиться от картавости. Он смог стать великим оратором – со всей Римской империи люди съезжались, чтобы послушать и посмотреть, как выступает Цицерон. «Поэтами рождаются, ораторами становятся», - сказал Марк Туллий Цицерон.

Чем же все-таки были обусловлены престиж и влияние, которыми столь явно пользовался Цицерон? Сказать, что он добился их своим красноречием, значит, еще ничего не сказать. Подлинно красноречив тот, кто умеет убеждать. Почему умел убеждать Цицерон? Потому что умел придавать гармонию словам и звукам? Подобная гармония, красота речи, то изящная, то суровая, разумеется, играли свою роль, но играли ее потому, что выражали нечто иное и больше. Столь постоянный успех мог объясняться лишь тем, что Цицерон воплощал силу, ранее никогда столь ясно не выступавшую, как бы разлитую в общественном сознании римлян и носившую преимущественно нравственный характер, подобно той, что оставалась у победоносного полководца после того, как бывали, забыты насилия, им причиненные, и кровь им пролитая. Авторитет Цицерона зиждился, на присущих ему умеренности. предусмотрительности и ясности взгляда, на его мужестве и чувстве справедливости, основанном на законе и праве, которые все вместе составляли особого рода мудрость. Он делом доказал, что обладает каждым из этих свойств. Те особенности его поведения во время гражданской войны, например, которые принято рассматривать как нерешительность, объясняются не боязнью действия, а отвращением к насилию - отнюдь не свойственным экстремистам, окружавшим Помпея. В судебных речах, произнесенных им на протяжении жизни, он стремился защищать закон и справедливость - во всяком случае, таково было впечатление, им производимое. Во времена Верреса он пытался бороться против тирании и произвола при управлении провинциями, «которые вошли в обычай. Во времена Катилины он сумел обнаружить заговор, и если ликвидировал его не сразу, то это объяснялось осторожностью, без которой вину заговорщиков так и не удалось бы доказать. В эти же трудные дни он в отличие от большинства тех. Кто его окружал, а также, скорее всего от своего коллеги Гая Антония не стал искать примирения с заговорщиками, обнаружив немалое мужество и презрение к