Глава XVIII последний из рода Штаммов

 

 

На следующий день все питерские газеты сообщили о трагической гибели знаменитого Суперопера и его талантливого помощника Александра Чайникова.

Мать честна… — сказал участковый Менькин, прочитав утром газету. — Вот и нет больше моего друга Евграфыча.

А куда он делся, дедушка? — спросила Машенька.

Никуда не делся, Машка. На кладбище скоро отнесут.

А потом обратно принесут?

Нет, внученька, кого на кладбище отнесли — того назад уже не приносят…

А этажом ниже Юлька и Стас обсуждали сложившуюся ситуацию.

— Мы должны довести это дело до конца, — решительно говорил Брыкин. — Чтобы гибель Саши Чайникова была не напрасной.

Оладушкина вздыхала:

Да, но как? У нас же нет ни одной ниточки.

Одна есть.

Какая?

Штамм. Надо его найти.

А где мы его найдем?

Я думал об этом сегодня ночью. Штамм — явно не кличка, а фамилия. Причем редкая фамилия. А что, если узнать, много ли Штаммов живет в Питере?

Ну узнаем. И что дальше?

Дальше вычислим, кто из них связан с преступным миром. Это и будет тот Штамм, о котором говорил Жуликов… — Стас прошелся по комнате. — О, идея! Я сейчас позвоню дяде Коле!

Какому дяде Коле?

Не ответив, Брыкин стал набирать номер справочного.

— Алло. Справочное?.. Скажите, пожалуйста, номер милицейского компьютерного центра… Да, на Гороховой… Спасибо…

Теперь Брыкин начал набирать номер компьютерного центра, одновременно с этим объясняя Оладушкиной:

— У дяди Коли классная память. Он точно что-нибудь о Штамме знает.

К телефону подошел сам дядя Коля.

— Дядя Коля, — закричал в трубку Стас, — это Брыкин! Помните, я у вас был один раз вместе с Сашей Чайниковым?

Конечно, помню, — ответил Крюквин. — Да-а, не повезло Сане. Но как говорится: «Смерть не спросит — придет да скосит». Ты, Стас, чего звонишь?

Вы не знаете, в Питере есть бандит по фамилии Штамм?

Бандита нет. Есть мелкий правонарушитель по фамилии Штамм. Милиция его несколько раз задерживала за попрошайничество.

Так он — нищий?

Нищий. Зато имя-отчество у него прямо как у князя. Иннокентий Амфилохиевич. Сразу и не выговоришь.

Брыкину было не до имени-отчества какого-то попрошайки.

— Дядя Коля, — с надеждой просил он, — подумайте хорошенько. Может, все-таки есть бандит Штамм?

Крюквин подумал.

Нет, — твердо сказал он. — Я бы его знал.

Ну а вообще людей с фамилией Штамм много в Петербурге?

Какой там много. Всего один. Вот этот самый Амфилохиевич.

А вы его адрес не помните?

Дядя Коля, разумеется, помнил. Штамм жил на улице Савушкина, недалеко от станции метро «Черная речка».

— Давай съездим к нему, — предложила Юлька, когда Стае положил трубку. — Вдруг у него родственники имеются, которые фамилию сменили.

И ребята поехали.

Правда, добираться до улицы Савушкина им пришлось тремя видами транспорта: трамваем, троллейбусом и автобусом. А все потому, что за ребятами увязалась Белоснежка. А собак в метро не пускают.

Наконец они добрались до Черной речки, нашли нужный дом и нужную квартиру.

Дверь им открыл высокий старик с благородной внешностью, в атласном халате и с трубкой в зубах.

— Чем могу служить, молодые люди?

Стас и Юлька переглянулись. Старика можно было принять за академика, за киноартиста, за композитора… Но уж никак не за нищего.

Извините, — неуверенно сказал Брыкин. — Нам нужен Иннокентий Амфи… Амфе… — Стас забыл отчество.

Ам-фи-ло-хи-е-вич, — по слогам произнес старик. — Это я. Так что вы хотите?

Ответ на этот вопрос у ребят был заготовлен заранее.

— Видите ли, в чем дело, — заговорила Оладушкина. — Мы в школе изучаем историю нашего города. В кружке «Юный краевед». И нам на лето дали задание — выяснить, какая фамилия в Петербурге самая редкая. Оказывается — ваша. Вы — единственный Штамм во всем городе. Поэтому хотелось бы узнать о вас, о ваших предках…

Да, да, — подхватил Брыкин. — И не только о предках, но и о ваших родственниках, которые сейчас живут в Питере.

Прошу в мои апартаменты, — высокопарно сказал старик.

А ничего, что мы с собакой? — спросила Юлька.

Ничего, солнышко.

Ребята вошли в квартиру, которая поразила их своей роскошью. Таких шикарных квартир ни Брыкину, ни Оладушкиной до сих пор видеть не приходилось. Везде стояла антикварная мебель, висели старинные картины…

— У вас прямо как в Эрмитаже, — восхитилась Юлька.

Старик Штамм польщен но улыбнулся:

Ну что ты, солнышко. До Эрмитажа мне далеко.

Это же, наверное, кучу денег стоит, — заметил Стас, осматриваясь.

Штамм небрежно махнул рукой:

— Деньги для меня не проблема. Я хорошо зарабатываю. — Старик опустился в массивное кресло и указал трубкой на два других кресла. — Садитесь, молодые люди.

Ребята сели.

— Итак, вас интересуют мои предки, — неторопливо заговорил Штамм. — Ну что ж, мне есть, о ком рассказать. Один мой предок — Георг фон Штамм — был сенатором при императоре Павле I. Другой предок — Генрих фон Штамм — вице-канцлером при императоре Александре III. Две мои прабабки были фрейлинами императрицы Александры Федоровны. А мой дед по отцовской линии…

Попыхивая трубкой, старик говорил, говорил и говорил. Про светлейших князей, генералов от инфантерии, тайных советников, наместников…

Юлька слушала с интересом, а Стас прямо извертелся от нетерпения. Ему все эти Штаммы были до лампочки. Его интересовал только один Штамм — о котором упоминал бандит Картошка.

Наконец старик закончил распространяться о своих предках. Брыкин сразу приободрился.

— А теперь расскажите о родственниках, которые еще живы, — попросил он.

Старик Штамм развел руками:

Увы, мой юный друг, увы. Мне не о ком больше рассказывать. Перед вами последний представитель славного рода Штаммов.

У вас что, даже детей нет? — удивилась Юлька.

Нет, солнышко. Ни детей, ни братьев, ни сестер. Я один как перст.

«Вот блин!» — подумал Брыкин. Похоже, что поиски неведомого Штамма, даже толком не начавшись, уже закончились.

Делать ребятам здесь больше было нечего.

А где вы работаете? — просто из вежливости поинтересовалась Оладушкина.

В метро.

В метро? — повторила девочка, не понимая, кем может работать в метро человек с такой благородной внешностью. — А кем?

Нищим, — ответил старик.

Ребята заулыбались, думая, что это шутка.

Правда, нищим, — серьезно сказал Штамм.

А побираться вы в таких костюмчиках ходите? — насмешливо спросил Стас, показав на приоткрытую дверцу шкафа, за которой виднелись костюмы.

Нет, конечно. Для работы у меня имеется спецодежда. — Старик подошел к шкафу и открыл вторую дверцу. — Вот полюбуйтесь.

Ребята увидели не очень опрятные пиджаки, куртки, рубашки… Да, похоже было, что Штамм не шутил.

Брыкин присвистнул.

Ни фига себе. И сколько у вас в месяц получается?

Когда как. — Старик снова уселся в кресло. — Иногда до тысячи доходит.

Ого, — сказала Юлька. — Тыща рублей. Неплохо.

Каких рублей, солнышко, — усмехнулся Штамм, раскуривая погасшую трубку. — Я в долларах считаю.

Тысяча долларов в месяц?! — ахнули ребята. — Как это вам удается?

Я же профессиональный нищий. И из года в год совершенствую свое мастерство.

А чего тут совершенствовать? — сказал Стас. — Проси себе милостыню, да и все.

Э, нет, — прищурился Штамм сквозь табачный дым. — Просто просить милостыню — дело нехитрое. Надо так просить, чтобы тебе подавали. И подавали помногу. А для этого нужны определенные способности. К примеру, я могу заплакать, если понадобится.

Хэ, — хмыкнула Юлька. — Я тоже могу…

Ну да? — не поверил старик. — А ну-ка, заплачь.

Пожалуйста.

Оладушкина на секунду сосредоточилась — и по щекам у нее потекли слезы.

— Замечательно, солнышко, — одобрительно сказал Штамм. — Просто замечательно. Из тебя могла бы получиться отличная нищенка-профессионалка.

Девочка фыркнула:

Благодарю покорно. Я собираюсь в театральный поступать. На драматическую актрису.

Одно другому не мешает. У меня был знакомый артист, который по вечерам играл в театре, а днем собирал милостыню. Гримировался под старушку и сидел вместе с нищими у церкви. И, между прочим, на паперти он зарабатывал больше, чем на сцене.

— А как его звали? — быстро спросил Брыкин.

— Да я уже не помню. Это давно было, знаю только, что он потом бросил и побираться, и в театре выступать. И подался в бандиты.

Стас и Юлька обменялись понимающими взглядами.

— А вы не знаете, где он живет? — поинресовалась Оладушкина.

— Раньше он в пригороде жил. Вместе с матерью. Пока та не умерла.

— В Дворкино?! — хором воскликнули ректа.

Штамм вынул трубку изо рта.

Да. В Дворкино.

А фамилия его Жуликов! — воскликл уже один Стас.

Верно, Жуликов. — Старик пристально осмотрел на Брыкина. Потом перевел взгляд на Оладушкину. — А ведь вы, молодые люди, не краеведы. Ну-ка, признавайтесь, кто вы?

Юлька густо покраснела и опустила глаза. А Стас решил сказать правду.

Мы сыщики. И сейчас расследуем одно дело.

А что за дело? — с улыбкой спросил Штамм.

Этим делом занимался Александр Чайников. Слышали о таком?

Старик сразу перестал улыбаться.

Да, слышал. Вчера по телевизору. Его убили вместе с Суперопером.

Мы решили довести Сашино дело до конца, — горячо произнесла Оладушкина. — Чтоб его гибель была не напрасной.

Мы ищем бандита по фамилии Штамм, — добавил Брыкин.

К сожалению, ничем не могу вам помочь. В Петербурге я знаю лишь одного Штамма. Самого себя. Но, как видите, я не бандит.

Видим, — кивнул Стас. — Ну а про Жуликова вам больше ничего не известно?

Штамм задумчиво пососал трубку.

Нет, ничего. Но зато я знаю человека, который одно время работал с ним на пару. Его зовут Федька Малец. Он сейчас в Александре-Невской лавре работает. Хотите, я вас с ним познакомлю?

Хотим, — сказали ребята.

Но, чур, с одним условием. — Штамм бросил взгляд на Юльку. — Пока мы будем ехать в метро, ты, солнышко, поможешь мне собрать милостыню.

Ой, что вы, у меня не получится, — начала отказываться Оладушкина.

Получится, солнышко. От тебя лишь требуется поплакать немного и сказать: «Люди добрые, подайте круглой сироте на пропитание».

Но я же не круглая сирота. У меня и мама, и папа есть.

Ну и что? Ты же артисткой хочешь стать. Вот и сыграй роль сироты. — Старик Штамм достал из шкафа поношенную куртку. — На, примерь.

Куртка была Юльке велика. Девочка в ней буквально утонула. Но Штамм остался доволен Юлькиным видом.

— Великолепно, — сказал он. — Поехали.

И вся компания, включая Белоснежку, отправилась к станции метро «Черная речка». У входа в метро старик Штамм нацепил на собаку ошейник с поводком, а себе на нос — очки с темными стеклами. И дежурная у турникетов без разговора пропустила слепого с собакой-поводырем.

Иннокентий Штамм был абсолютно прав, говоря, что из Оладушкиной могла бы получиться отличная нищенка. Пока они ехали от «Черной речки» до «Площади Александра Невского», Юлька, переходя на остановках из вагона в вагон, насобирала кучу монет и бумажных рублей.

Состав уже подъезжал к станции «Площадь Александра Невского», как вдруг…

Нет, вначале-то все было хорошо. Оладушкина шла по вагону, прося слезливым голосом подать круглой сироте на пропитание. Пассажиры подавали. И вот, пройдя весь вагон, Юлька обратилась к очередному пассажиру, стоящему у двери:

— Подайте круглой сироте на пропи… — И тут слова застряли в Юлькином горле, потому что рядом с пассажиром она увидела… Виолетту Аркадьевну. Свою мать.

А Виолетта Аркадьевна увидела свою дочь. Глаза у нее стали, как два чайных блюдца.

— Юля?.. — потрясенно ахнула Виолетта Аркадьевна.

В этот момент состав прибыл на станцию «Площадь Александра Невского». Двери открылись. И Юлька, выскочив из вагона, помчалась к эскалатору. А вслед за ней помчались Брыкин, Штамм и Белоснежка.

 

 

Глава XIX ЦЫГАНКА АЗА

 

 

В то время, когда Стас, Юлька, Иннокентий Штамм и Белоснежка неслись по вестибюлю метро, Григорий Молодцов и Саша Чайников сидели в засаде, поджидая Ваську Цыгана. Как они оказались в засаде? Сейчас узнаете.

…Поздней ночью сыщики подошли к ресторану «Очи черные». Дорогу им преградил здоровенный охранник.

— Ваши пригласительные, — лениво процедил он сквозь зубы.

Какие пригласительные? — спросил Саша.

Сегодня вход только по пригласительным билетам.

А можно нам… — начал было Чайников.

Нельзя, — отрезал охранник, даже не дослушав Сашу.

Вот наши пригласительные. — Суперопер протянул охраннику две долларовые купюры.

Охранник посторонился.

— Желаю приятного отдыха, господа, — вежливо сказал он.

Молодцов и Чайников вошли в ресторан.

Я уж думал, нам сюда не попасть. — Саша с нескрываемым обожанием глядел на своего кумира. — И как это у вас, Григорий Евграфыч, все так ловко получается?

Большой жизненный опыт, Шура.

Сыщики прошли в ресторанный зал.

На улице стояла глубокая ночь, а в зале стоял дым коромыслом. Веселье было в полном разгаре. На сцене зажигательно отплясывали цыгане, напевая при этом:

Ай-на-нэ-нэ! Ай-нанэ.

Посетители кричали им из-за столиков:

— Давай, чавелы!..

Потом на сцене появился бородатый цыган в алой рубахе. И объявил:

— А сейчас для вас будет петь несравненная Аза Жемчужная!

Зал взорвался аплодисментами. Цыган начал неторопливо перебирать струны гитары.

На сцену вышла красивая цыганка и запела под гитарный перезвон:

Очи черные!.. Очи страстные!..

Очи жгучие!.. И пре-е-кра-а-сные…

Пела она хорошо. Но сыщикам было не до цыганских романсов. Они пришли сюда не за этим.

Идем, Шура, — шепнул Суперопер.

Куда, Григорий Евграфыч?

В ее гримерку.

Оперативники быстро отыскали гримерную певицы. Молодцов вынул из кармана «железку», то есть отмычку для служебного пользования, и открыл дверь. Сыщики вошли. После недолгих поисков они обнаружили черный «дипломат». Действуя все той же «железкой», Суперопер отомкнул два блестящих замочка. «Дипломат» был забит долларами. Чайников пересчитал хрустящие бумажки.

Ровно семьсот тысяч, — доложил Саша.

Ну что ж, теперь цыганочка у нас в руках, — сказал Молодцов, потирая ладони.

Вы ее под гипнозом будете допрашивать, Григорий Евграфыч?

Зачем, Шура? Она и без гипноза расколется. Тебе известен метод «злой — добрый следователь»?

Да, мы его в школе проходили. По вашей методичке «Как провести допрос».

Вот и ладненько. Ты будешь «злым» следователем, а я — «добрым».

Чайников помялся.

Григорий Евграфыч, а может, наоборот?

Что «наоборот»?

Вы будете «злым» следователем, а я — «добрым». Не умею я грубо с людьми разговаривать.

Учись, Шура. В нашей работе без этого, к сожалению, не обойтись. Ясненько?

Ясненько, Григорий Евграфыч, — вздохнул Саша.

Суперопер вышел из гримерной. А через несколько минут туда вошла Аза Жемчужная.

Увидев незнакомого мужчину, певица застыла на пороге как вкопанная.

В следующую секунду глаза ее гневно засверкали:

Кто вы такой?! Что вы здесь делаете?!

Чайников ловко надел цыганке наручники.

Милиция! — рявкнул Саша, начиная играть роль «злого» следователя. — Вы арестованы.

Ах! — ахнула певица от неожиданности.

— Поздно ахать, гражданка Жемчужная. Сейчас я вас в тюрьму отправлю.

Лицо цыганки пошло красными пятнами.

В тюрьму? — растерянно залепетала она. — Но за что? Я ни в чем не виновата!

Слыхали мы эти сказки! — Чайников открыл «дипломат». — Отвечай, откуда у тебя столько баксов?

Брови цыганки поползли вверх.

Доллары? — удивленно смотрела она на деньги. — Я не знала, что в чемодане доллары.

Не втирай мне очки, подруга! Если не скажешь, где взяла баксы, будешь до конца жизни в тюремном хоре петь!.

Саша был сам себе противен. Никогда раньше он не разговаривал с женщинами так грубо. Но служба есть служба.

И Чайников гаркнул:

— А ну, колись по-шустрому, где баксы взяла!..

Цыганка заплакала.

В гримерку вошел Григорий Молодцов. Саша вытянулся по стойке «смирно».

Здравия желаю, товарищ полковник!

Здорово, лейтенант. Ну как успехи?

Не сознается, товарищ полковник. Разрешите использовать более жесткие методы допроса?

Услышав эти слова, цыганка зарыдала.

Ты в своем уме, лейтенант? — исподтишка подмигнув Чайникову, строго сказал Суперопер. — Ты разве не видишь, что перед тобой женщина?

Это не женщина, а преступница! — дерзко возразил лейтенант полковнику.

Молодцов грозно свел брови:

Пока виновность не доказана в суде, ни один человек не может считаться преступником. Заруби это себе на носу, лейтенант.

Так точно! Зарублю!

И сейчас же сними с дамы наручники.

Чайников с показной неохотой исполнил приказание. Суперопер по-отечески обнял Жемчужную за плечи.

Что он вам тут наговорил?

Он с-сказал, ч-что я в тю-тюремном х-хоре п-петь б-буду, — рыдала Аза.

Ну-ну, успокойтесь, — Молодцов достал из кармана носовой платок и вытер цыганке слезы. Затем бросил «грозный» взгляд на Чайникова. — Извинись перед дамой, лейтенант!

И не подумаю! — огрызнулся Саша.

Я приказываю!

Извините, погорячился, — пробурчал Чайников, обращаясь к цыганке.

Но та его даже взглядом не удостоила. Певица с благодарностью смотрела на Суперопера.

— Вы такой добрый… — Жемчужная доверчиво взяла сыщика за руку. — Спасибо вам большое.

Пустяки, мадам, — небрежно ответил Молодцов. — Не стоит благодарности. А на моего подчиненного вы не обижайтесь. Он же еще лейтенант. Естественно, ему хочется поскорей раскрыть преступление и получить за это «старшего лейтенанта».

Да нет, я все понимаю, — сказала цыганка. — Но просто он так по-хамски со мной разговаривал. А я и правда не знала, что в чемодане доллары.

А откуда у вас этот чемоданчик? — вкрадчиво осведомился Суперопер.

Мне его Вася принес.

Цыганов?

Да. Он просил передать «дипломат» своему другу. Сказал, что в «дипломате» лежат книги.

А раньше он вас тоже просил друзьям книги передавать?

Да. И довольно часто. У него много друзей.

Ясненько.

Цыганка кинула на Молодцова быстрый взгляд.

А что, Вася — преступник?

Еще какой, — подтвердил Суперопер и, указав на пачки долларов, добавил: — Эти деньги — плата за убийство.

Боже! — вскричала Жемчужная. — А я-то думала, Вася — хороший человек!

Зря вы так думали. — Молодцов закурил папиросу. — Вам известно, где он живет?

У Васи несколько квартир, — ответила цыганка. — В одну из них он меня как-то приглашал. Но именно ее он недавно продал. А адреса других квартир я не знаю.

Ну а номер его телефона вы знаете?

Только той квартиры, которую он продал.

Как же вы тогда с ним общаетесь?

В последнее время мы почти не общаемся. Если ему что-то надо, он приходит сюда. Вот и вчера вечером он зашел ко мне в гримерную и попросил передать «дипломат» своему приятелю. Сказал, что тот будет в ресторане поздно ночью. — Жемчужная поежилась, словно ей вдруг стало холодно. — Выходит, этот приятель — наемный убийца?!

Совершенно верно, — подтвердил Суперопер. — Мы его уже арестовали. Так что здесь он уже не появится.

Зато должен появиться Вася.

Молодцов подался вперед:

Когда?!

Завтра днем. Точнее, уже сегодня.

Во сколько?

В два часа.

Зачем он сюда придет?

Узнать, отдала ли я «дипломат». И послушать мое пение. Васе нравится, как я пою:

Вы что, в ресторане и днем, и ночью поете?

Сейчас — да. Мне деньги нужны. Я брала в долг, чтобы сделать себе пластическую операцию.

А что за операция?

Цыганка дотронулась кончиком пальца до кончика носа.

— Я была курносая. А теперь смотрите, какой у меня нос…

Молодцов и Чайников посмотрели. Нос у цыганки был, что называется, — «греческий».

Ясненько, Аза. — Суперопер выпустил в потолок струю дыма. — Ну что ж, придется нам тут у вас засаду устроить. На вашего друга Василия. Кстати, где вы с ним познакомились?

Здесь, в ресторане. Он был одним из моих поклонников. И даже жениться на мне хотел.

А почему не женился?

О, это долгая история.

Суперопер поудобнее устроился на стуле.

— А нам с лейтенантом спешить некуда. До двух часов дня еще вагон времени. Так что рассказывайте.

И Аза Жемчужная стала рассказывать. О том, как Василий Цыганов каждый вечер посещал «Очи черные», чтобы послушать пение цыганки; как осыпал ее цветами, дарил дорогие подарки и в конце концов сделал предложение… Аза обещала подумать. Цыганов уехал на месяц по своим делам. А Жемчужная случайно встретила на улице свою подругу детства Парашу Золотареву. Они разговорились. Оказалось, что муж Параши — хирург-пластик и может за сравнительно небольшую плату перемоделировать Азе нос. Курносая Аза с радостью согласилась. И когда Цыганов вернулся в Петербург, у Жемчужной был уже «греческий» нос.

Тут-то и выяснилось, что Вася был неравнодушен к курносым женским носикам вообще и к Азиному курносому носику в частности. Цыганов откровенно признался Жемчужной, что полюбил ее именно за вздернутый нос, а так как он у нее теперь стал прямой, то и пусть она остается со своим носом. А он, Василий, уходит. И Вася гордо ушел. Впрочем, ненадолго. Вскоре он вернулся и сказал Азе, что хотел бы просто дружить с ней.

Аза Жемчужная рассказывала эту историю всю ночь напролет, затем все утро напролет и закончила свой рассказ в два часа дня. Когда как раз и должен был появиться герой ее рассказа.

Так оно и случилось.

Ровно в четырнадцать ноль-ноль раздался стук в дверь.

Молодцов и Чайников одновременно выхватили пистолеты. Суперопер встал справа от двери, а Чайников — слева.

— Войдите, — сказала Аза Жемчужная.

Дверь открылась, и в гримерную вошел… нет, не Васька Цыган. А Стас Брыкин. И следом за ним вошли Юлька и Белоснежка.

 

 

Глава XX ЧЕРНАЯ ОСПА

 

 

Всю дорогу до Александре-Невекой лавры Юлька никак не могла успокоиться.

— Кошмар, кошмар, — без конца повторяла она. — Что же я маме скажу, когда домой вернусь?

Скажешь, что она обозналась, — посоветовал Стас.

Ой, нет. Я родителям никогда не вру.

Это не вранье, солнышко, — вмешался в разговор Иннокентий Штамм. — А вымысел.

Да какая разница, — поморщилась Юлька и опять принялась повторять: — Кошмар… кошмар…

Оладушкина даже не подозревала, что в скором времени ее ждет еще один такой же кошмар.

Дорога, ведущая к Троицкому собору Александро-Невской лавры, была вымощена серым булыжником. По обеим сторонам от дороги сидели и стояли нищие. Иннокентий Штамм со многими из них дружески раскланивался.

При этом старик вполголоса говорил ребятам;

— Видите вон того слепого? На самом деле стопроцентное зрение… А безногого видите? Так он лучше нас с вами бегает. Это чемпион Петербурга по бегу на коньках. В свободное время здесь подрабатывает. Одними коньками сыт не будешь…

Они подошли к собору. У входа, на самой нижней ступеньке, сидела нищенка, держа на руках запеленутого младенца.

А-а-а-а! — вопил младенец.

Здравствуй, Галя, — поздоровался с нищенкой Штамм.

Здравствуйте, Иннокентий Амфилохиевич.

Привет, Федя, — сказал Штамм младенцу.

Младенец сразу перестал вопить и ответил хриплым мужским голосом:

— Здорово, Амфилохич.

Юлька и Стас обалдело разинули рты.

А Штамм сказал нищенке:

— Отойдем в сторонку, разговор имеется.

Они зашли в маленький дворик и сели там на скамейку. Нищенка Галя распеленала младенца. И ребята увидели, что это никакой не младенец, а мужчина-карлик лет сорока.

— Уф, — отдуваясь, сказал карлик, — совсем запарился в этих чертовых пеленках. Амфилохич, у тебя курятины не будет?

Старик Штамм вынул из кармана пачку «Мальборо» и выбил из нее сигарету.

— Держи, Малец.

Карлик, щелкнув зажигалкой, закурил.

Слушай, Федя, — сказал Штамм, тоже закуривая. — Помнишь, ты работал на пару с Жуликовым?

Это который конфетами и пирожными объедался?

Да. Ты его не видел в последнее время? Карлик выпустил дым из носа.

Видел. Он сейчас рестораны бомбит.

Как это — бомбит? — спросила Юлька.

Очень просто, дорогуша, — охотно объяснил Малец. — Гримируется под миленькую девушку, натягивает на себя модные шмотки и идет в ресторан…

Вы что-то путаете, — сказал Стас. — Он старушкой одевается.

Правильно, старушкой, — кивнул карлик. — А когда рестораны бомбит, то — молодой девицей. Всегда ведь найдется денежный лопух, который захочет познакомиться с красивой девушкой…

С красивой? — невольно хихикнула Юлька.

А что? Жуликов вполне на красавицу тянет. У него маленькие глазки, сутулые плечи и кривые ноги. А это сейчас международный стандарт женской красоты. Верно, Галь?

Верно, — подтвердила нищенка.

Галя на основной работе топ-моделью работает, — пояснил Малец и продолжил: — Ну вот, заходит Жуликов в ресторан, садится за столик и ждет, когда к нему какой-нибудь лопух подсядет. Здрасте — здрасте. Разрешите с вами познакомиться. Жуликов, конечно, разрешает. Потом заводит лопуха в укромное местечко и прыскает ему в лицо газ из баллончика. Лопух отрубается. Жуликов смывается. Прихватив с собой лопатник лопуха.

Какой «лопатник»? — не поняла Оладушкина.

Кошелек. — Малец затянулся сигаретой.

А где ты его видел в последний раз? — спросил Штамм.

На Фонтанке. У ресторана «Очи черные». Мы вчера с Галей там у входа работали. Смотрю: Жуликов идет с очередным лопухом. На нас ноль внимания. Но у меня глаз наметанный, я его сразу узнал.

А сегодня он может быть в этом ресторане? — поинтересовался Стас.

Конечно. Он один ресторан неделю бомбит. Потом в другой переходит.

А почему именно неделю?

Так у него в баллончике газ, вызывающий амнезию. К лопухам только через неделю память возвращается.

А он рестораны когда обычно бомбит? — продолжал интересоваться Брыкин. — Днем, вечером или ночью?

По-разному. Вчера, например, мы его днем видели.

Значит, он и сейчас может там быть?

Вполне. — Малец отщелкнул окурок. — Еще вопросы будут?

Будут, — сказала Юлька. — Как выглядит Жуликов?

Смазливая такая девица в мини-юбке. Через плечо сумочка из крокодиловой кожи. В ней Жуликов газовый баллончик носит.

Нищенка тронула карлика за плечо.

Закругляйся, Федор.

Ну все, ребята, — «закруглился» Малец. — Нам пора. Сейчас служба в соборе кончится.

Топ-модель уложила карлика на скамейку и старательно его запеленала. Потом взяла на руки и пошла к собору. Работать. Иннокентий Штамм тоже отправился на свою работу в метро. Ну а Стас, Юлька и Белоснежка поспешили на Фонтанку. К ресторану «Очи черные».

В ресторан их, естественно, не пустили.

— Эх, — с досадой сказал Брыкин, — хотя б одним глазком взглянуть, там он или нет.

— Давай через черный ход попробуем пройти, — предложила Оладушкина.

Они вошли во двор. Двери черного хода были распахнуты настежь. Недолго думая, ребята и собака нырнули в ресторан. И начали петлять по бесконечным коридорам, которых здесь оказалось не меньше, чем в заброшенном доме на станции Дворкино. Петляли-петляли — пока наконец не уткнулись в какую-то дверь.

— Надо спросить, где зал, — сказал Стас. — А то мы тут месяц будем бродить.

Он постучал.

— Войдите, — откликнулся на стук женский голос.

Брыкин вошел. За ним вошли Юлька и Белоснежка.

…Молодцов и Чайников опустили пистолеты.

— Стас?.. Юля?.. — изумленно глядел на ребят Саша.

А Стас и Юлька, в свою очередь, изумленно глядели на Чайникова.

— Са-ша? — неуверенно произнесла девочка, всматриваясь в усатого юношу.

Белоснежка тем временем подбежала к Супероперу и радостно завиляла хвостом.

Гав-гав, — пролаяла она, словно здороваясь.

Ну вылитый Эйнштейн. — Молодцов почесал собаку за ухом.

Григорий Евграфыч?.. — оторопело спросил Стас. — Вы?..

— Я, — засмеялся Суперопер, отклеивая бороду.

Ребята никак не могли опомниться.

Но ведь по телевизору сообщили о вашей гибели. — Юлька растерянно переводила взгляд с одного сыщика на другого.

Сообщение о нашей гибели несколько преувеличено, — улыбнулся Саша, отклеивая усы.

Ничего не понимаю, — пожал плечами Брыкин.

И я, — сказала Оладушкина.

Да и я тоже, — прибавила Аза Жемчужная.

Чайников открыл было рот, чтобы все объяснить. Но Молодцов его остановил.

— Все объяснения потом. С минуты на минуту сюда явится Цыган.

…Но Цыган так и не явился.

Ни с минуту на минуту. Ни с часу на час.

— Наверное, уже не придет, — посмотрев на часы, сказал Суперопер. — Ну, рассказывайте, ребята, как вы тут очутились?

Ребята рассказали.

Вначале про клоуна Пищалку, затем про старика Штамма, а в заключение про карлика Мальца.

— Ясненько, — кивнул Молодцов.

А вот Саше кое-что было не ясненько.

— Откуда Картошка мог знать, что две куклы Шишкина находятся у Менькина? Суперопер закурил.

Этот Жуликов — малый не промах. Я думаю, он поставил квартиры Менькина и Шишкина на «прослушку». Зашел к тому и к другому под видом телефониста или водопроводчика и сунул «жучки» куда-нибудь в укромное место. Потому-то ночью он так смело и орудовал: знал, что никто ему не помешает. — Молодцов взглянул на Стаса. — И ваш с Машей разговор о клоуне он подслушал. А когда ты пошел спать, Картошка, переодевшись клоуном, вынул из куклы штамм.

Вынул Штамма? — с недоумением переспросила Юлька.

Не «Штамма», а — штамм, — поправил девочку Суперопер. — Штамм — это не человек. Ясненько?

Брыкин и Оладушкина дружно помотали головами: нет, не ясненько.

Григорий Молодцов стал объяснять:

— На Камчатке есть городок под названием Ивашка. В этом городе находится вирусологический центр. А в этом центре в специальном холодильнике хранится единственная в России коллекция штаммов вируса черной оспы. Теперь ясненько?..

Ребята опять дружно помотали головами. Тогда Суперопер объяснил совсем уже просто:

— Штамм — это компания живых вирусов, которая сидит в стеклянной капсуле.

А зачем сохранять такую опасную компанию? — спросила Жемчужная. — Ведь черная оспа давно побеждена.

Видите ли, Аза, — ответил Молодцов, — всегда есть риск, что инфекция может «воскреснуть». Например, путем мутации из безобидной обезьяньей оспы. Поэтому коллекцию не уничтожают, а продолжают изучать. — Сыщик помолчал, дымя папиросой.

Все тоже молчали, ожидая продолжения.

— Но если для ученых вирусы черной оспы — это научный материал, — продолжил Суперопер, — то для всякого рода психов и террористов — это бактериологическое оружие. На прошлой неделе Интерпол предупредил наши спецслужбы, что некая террористическая организация собирается похи тить штамм черной оспы. На Камчатку был срочно послан самый опытный оперативник Главного управления уголовного розыска. То есть я. Мне были даны четкие указания — не допустить похищения штамма. Но по прибытии в вирусологический центр я обнаружил, что настоящий штамм уже похищен и заменен фальшивым. В ходе следствия мне удалось выяснить, что подмену совершили два местных авторитета — Леонид и Семен Кроликовы. Но действовали братья Кроликовы не по приказу заграничных террористов, а по приказу Жуликова-Картошки, который сам выполнял приказ Васьки Цыгана, ну а Васька, в свою очередь, выполнял приказ «крестного отца». «Крестный отец» — король преступного мира Петербурга. Его бандитская группировка считается одной из самых мощных в России. Неудивительно, что именно ему террористы поручили выкрасть штамм… — Молодцов сбил с папиросы пепел. — Ну теперь-то, надеюсь, все ясненько?..

Все, кроме одного, Григорий Евграфыч, — ответил Стас. — Почему вы до сих пор не арестовали «крестного отца»?

Это не так-то просто, парень. Он очень хитер. Мы даже не располагаем его фотороботом.

Так это что ж получается, — медленно произнес Чайников. — Выходит, штамм у «крестного отца»?

Выходит, так, — спокойно подтвердил Суперопер.

А вдруг он уже передал штамм террористам? — сказала Юлька.

Молодцов покачал головой:

— Не думаю. Картошка только вчера достал капсулу из игрушечной собаки.

Чайников в волнении забегал по гримерке.

— Григорий Евграфыч, надо же что-то делать!.. Ведь не сегодня завтра опаснейший вирус окажется в руках террористов!..

Спокойно, Шура. Мы будем действовать на опережение.

Как это?

Суперопер объяснил — как:

Вначале мы возьмем Жуликова, который выведет нас на Цыгана. Потом возьмем Цыгана, который выведет нас на «крестного отца»…

А затем возьмем «крестного отца», — с энтузиазмом подхватил Саша, — который выведет нас на террористическую организацию…

Молоток, Шура. Правильно мыслишь. Но заграничными бандитами пусть Интерпол занимается. Для нас главное — своих, отечественных, бандитов взять… Аза, — обратился Молодцов к цыганке, — вы не сходите и не посмотрите, сидит в зале смазливая девица в мини-юбке и с сумочкой из крокодиловой кожи?..

Жемчужная сходила и посмотрела.

Сидит, Григорий Евграфыч, — доложила она.

Ну что ж, друзья. — Суперопер выкинул окурок в пепельницу. — Времени у нас в обрез. Поэтому быстрота — залог нашего успеха. Ясненько?

Ясненько, — ответили все.

Тогда слушайте мой план…