Глава 10. ОБРАЗ ЖИЗНИ ЕГИПТЯН

В предыдущих главах мы уже дали представление об идеологии, которая определяла характер древнеегипетской цивилизации. Понимание особенности этой страны не может быть полным без детального изучения сложных религиозных верований, но нам придется ограничиться рассмотрением самых существенных моментов.

Большинство ученых, изучавших религию Древнего Египта, подвергли ее современному теологическому анализу, для которого она по своей природе не предназначена. В результате появились запутанные и конфликтующие между собой концепции, не поддающиеся логическому осмыслению. Дело в том, что египетский взгляд на реальность отличался тем, что в поздний период своей деятельности Генри Франкфурт (самый точный и доброжелательный из переводчиков) назвал «множественностью подходов» в противоположность единой и логичной теории — детищу греческой мысли. Последовательному сравнению египтяне противопоставляли множество смешанных метафор, возникавших из избытка образов, дополненных воображением.

Решающую роль в формировании их образа мысли должно было играть окружение. Египет — страна противоречий, где все являет собой сборище контрастов. Нет ничего более противоречивого, чем черные обработанные земли и красная пустыня, многолюдная и плодородная жизнь и бесплодная смерть. Возможно, египтяне начали рассматривать свой мир как единство противоположностей, поддерживающих равновесие. Каждый раз, когда оно нарушалось, люди чувствовали психологическое смятение, присутствие зла. Необходимость установления равновесия чувствуется в симметричности их зданий и произведений искусства, сбалансированном параллелизме наиболее важных принципов, создании политической двойственности «Двух Земель». В Египте можно было легко сохранять баланс, поскольку его естественное состояние почти недоступно переменам. Он избежал землетрясений, время от времени потрясавших эгейский мир. Климат в стране был, но не было погоды. Каждый день солнце вставало во всей красе, не затененное облаками, пересекало небо и спокойно заходило. Каждый год в предсказуемое время разливался Нил и обновлял усталую землю; переменным был только уровень разлива. До позднего периода пустыни защищали страну от воинственных нашествий завоевателей, которые радикально изменили историю и судьбу других народов древности. Проникновение новых рас с новыми идеями было постепенным и позволяло обновлять, но не менять национальную культуру. Такое окружение инстинктивно поощряло египтян сохранять статус‑кво. Сухие пески сохранили большую часть прошлого в настоящем. Возможно, не был случайным даже тот факт, что в Египте придумали мумификацию.

В таких стабильных условиях и взгляд на космос должен был сформироваться статичный: перемены шли в повторяющемся ритме, не создавая нового. Борьба между противоположными силами поддерживала баланс. Летом земля может высохнуть, но все равно придет разлив. Древний Осирис погибнет, но его сын станет новым Гором и займет место отца. Победа бога‑солнца провозглашается с каждым восходом, хотя на закате он умрет. У египтян не было космогонии, которая учила бы, что в начале мира человек был низвергнут за то, что бросил вызов богу, или когда‑то мы жили в золотом веке, и с тех пор мир пришел в упадок. Еще меньше было идей о том, что впереди ждет лучшая жизнь. Правители произошли от богов, правивших Египтом с момента его сотворения; следовательно, он с самого начала был совершенен; поскольку страной всегда правил бог, никакое улучшение не требовалось. О людях, стаде бога, хорошо заботятся. Он творит небо и Землю по своем желанию. Он утоляет их печали и заставляет воздух вдыхать жизнь в их ноздри. Они — изображения, вышедшие из его членов… Он также убивает их врагов.

Так писал отец фараона, ссылаясь на древний миф о том, как бог‑солнце решил наказать людей за дерзость, но под конец пожалел и смилостивился. По мнению египтян, людям свойственно было ошибаться, а богу прощать их, поскольку «его гнев проходит через минуту». Поэтому в их психике совсем не было чувства вины; беспокойство, которое так часто влекло человечество к хорошему и дурному, у египтян заменялось другим побуждением: не примириться с богом, а настроиться в соответствии с системой Маат, которую он создал.

Природой они были избавлены от множества забот, осаждавших соседние племена; кроме того, они оберегали свой покой, принимая закон божественной инкарнации. Это дополнялось статичным и радостным принятием мира в том виде, в каком он есть, созданного совершенным и сбалансированным, «живым от края до края». Доказательством тому может служить их искусство, где магнат во всем своем величии изображался за полевыми работами рядом с обычным крестьянином. Достоинство высшего чиновника и его семьи уравновешивало агрессивное поведение сборщиков урожая. Пока рыболов трудится на болотах, фараонова мышь‑мародер хозяйничает в гнезде водяной птицы. Если охотник в пустыне, то рядом гиена набрасывается на новорожденного козленка. Эти многолюдные картины мы объясняем острым и юмористическим наслаждением жизнью, присущим художнику. Кроме того, здесь есть инстинктивное чувство, что без таких противоречий вселенная потеряет равновесие.

В египетском мире его олицетворяло Маат — понятие, в зависимости от контекста означавшее «порядок», «правду» и «правосудие». Оно достигалось, когда естественная гармония космоса, существовавшая в момент его создания, заново восстанавливалась после периода беспорядка. Наиболее заметно этот беспорядок, ложь или неправда проявлялись в первый промежуточный период, когда распалась связь времен, установленный порядок сменился анархией и жизнь потеряла смысл. Подобный хаос или антимаат устанавливался между смертью фараона и восшествием на трон его наследника. Кризис прекращался только с восстановлением Маат; в этом смысле очень показателен факт, что нового фараона часто изображали вместе с богиней, персонифицирующей это понятие. Так, радость и облегчение при коронации Мернептаха поэт выразил такими словами:

«Маат победил ложь, грешники повержены, и жадные отторгнуты. Вода стоит и не падает, Нил дает высокий урожай. Дни долги, и для ночи есть часы, и месяцы сменяются вовремя. Боги снисходительны, и в сердцах свет, а жизнь проходит в удивлении и смехе».

Для египтянина цель жизни была в достижении Маат. «Правда хороша, и ценность ее неизменна и не уменьшилась со времен ее создателя, — писал своему сыну Птахотеп. — Тот, кто нарушает ее законы, будет наказан. Она лежит прямой дорогой даже перед невеждами». Невежество можно победить знаниями, поскольку египтяне верили, что, хотя правильного отношения к жизни достичь нелегко, ему можно выучиться. До нас дошел сборник упражнений на эту тему, сильно искаженный, как и школьные примеры, но содержащий описание идеалов, которых следовало достичь. Кроме того, сохранилось множество молитв, написанных людьми, которые, по их мнению, прогневили бога; в них они сознаются в грехах, но говорят, что были не злыми, а невежественными. «Не наказывай меня за злые дела, — писал один. — Я тот, кто сам себя не знает, слабоумный человек. Весь день я следую велению своего желудка, как вол за кормушкой».

Такие люди в «Поучениях» описываются как «страстные», обреченные на несчастья и окончательное падение из‑за своей гордости, жадности и придирчивости. Они неудачливы, и их лучше избегать. Противоположностью им служат люди «спокойные», довольные своей участью, скромные, терпеливые и благосклонные. Только они достигают успеха, потому что не разрушают гармонию, существующую в космосе, а являются ее частью. Таким образом, если египтянин поступал неверно, то выступал против божественной системы Маат, а не вступал в конфликт с высшим богом, обычно очень далеким и достижимым только через посредство божественного фараона.

Перевороты позднего периода с династическими проблемами, неудачи за границей, подчинение фараонов чужеземными завоевателями и гибель удачи нации нанесли идее еще более чувствительный удар, чем это было в сложные времена первого переходного периода. Лучшее, что мог сделать египтянин, — вернуться в прошлое, когда люди, по‑видимому, умели устанавливать гармонию внутри своего мира. Как и все народы до возникновения науки, они в основном полагались на магию, которая в прежние времена работала на благо, давала дисциплину, уверенность и позволяла преодолеть невзгоды. Она давала результаты, поскольку не входила в область эмпирического знания. Ежегодно проводили церемонии, обеспечивающие разлив Нила. Во времена общего упадка древней веры перед лицом постоянных невзгод позднего периода египтяне все больше полагались на сверхъестественное вмешательство: на оракулов, гороскопы, заклинания, амулеты и все виды магии, которые вызывали недоумение у греков и римлян. Однако мы должны судить древних египтян не по ситуации в момент упадка, а по тем двум тысячелетиям, когда система работала. По словам Франкфурта, «жизнь человека как индивидуальности и в еще большей степени как члена общества объединялась с жизнью природы… Опыт такой гармонии считался величайшим добром, какого мог достичь человек».