Тот кто официально объявил в стране 2018 годом Солженицына?

Нечего там скрывать, не скрывает и сам А.И. Солженицын, вся его фронтовая и около фронтовая биография описана им же самим (не без самолюбования) и в письмах (изданных в книге) его жены Н.А. Решетовской.

Когда прогремела война, Солженицын был студентом.

В 1936г. он поступил на физмат Ростовского государственного университета, а с 1939г. учился заочно на факультете литературы "Института философии, литературы и истории" в Москве.

С началом войны, многие студенты пошли добровольцами, а Саша не пошёл.

Призвали его друга Николая Виткевича "Кока" (за переписку с которым, впоследствии и будет арестован), а Сашу Солженицына не призвали, он сделал себе справку.

Н. А. Решетовская сказала: «Он даже немного постарался получить эту справку, боялся, что в мирное время военная служба повредит осуществлению планов. А тут война.

О пасаясь призыва в армию, муж обратился за помощью к Лиде Ежерец, отец которой, будучи врачом, помог получить освобождение от военной службы".

При этом Наталья Алексеевна пояснила, что к подобной «хитрости» Александр Исаевич прибег только для того, чтобы иметь возможность закончить университет.

То есть, Солженицын откосил от армии.

Зафиксируем ещё один момент, как рассказала Решетовская, он, оказывается, в детстве был очень нервным и неадекватно реагировал на любые замечания преподавателей, друзей и знакомых, вплоть до падения в обморок. Это заставляло собеседников идти ему навстречу и на поводу, лишь бы не спровоцировать «припадок».

Солженицын был очень обидчивый, вот обида то его и подтолкнет на написание его знаменитых "пасквилей".

В октябре 1941г., страна была в опасности и на справки уже не смотрели, полностью Солженицын ей прикрыться уже не мог.

Был призван в действующую армию и направлен рядовым в "74-й Отдельный Гужтранспортный батальон (ОГТБ), подчиненный штабу Сталинградского ВО, расквартированный в Ново-Анненском районе Сталинградской области».

В Гужбате ("водителем кобылы") он служит недолго, весной 1942г. он получает направление (из штаба Сталинградского военного округа) в артиллерийское училище.

Весной 1942г. под Сталинградом становилось опасно, чем ближе фронт двигался к Солженицыну, тем дальше Саша двигался от фронта.

Он умел быть инициативным, когда дело касалось его личной безопасности и был ловким приспособленцем.

Вот, что Солженицын писал об артиллерийском училище:

"Учили нас — как молодых зверей: чтоб обозлить больше, чтоб нам потом отыграться на ком-то хотелось. И в страстном ожидании кубарей мы отрабатывали тигриную офицерскую походку и металлический голос команд».

Вот такое у него было отношение к учёбе и службе и товарищам. Он не любил когда его заставляли, что то делать, пусть и на благо Родины, которая в опасности.

Он провёл 7 месяцев в училище, избежал Сталинграда.

После училища, ему было присвоено звание лейтенанта, он был направлен в запасной арт полк в г. Саранск.

Солженицын с Н.Виткевичем

Там он получает назначение - командиром батареи звуковой разведки 794-го ОАРАД (Отдельного Армейского Разведывательного Артиллерийского Дивизиона) ("з вуковая разведка» ведётся на расстоянии от 5 до 20 км, т. е. далеко от передовой).

Батарея придаётся войскам 63-ей армии Брянского фронта, попадает на фронт только к началу "Курской битвы", но находится в резерве.

А.И. Солженицын 1943г.

Солженицыну было не до войны, в письмах к жене, войну он упоминает лишь вскользь, описывает свой быт, природу и то как занимается литературным сочинительством.

По овалу его лица "на фронте", мы видим, что служба у Александра Исаевича была действительно "сладкий сон", отъелся, часто ездил на другой фронт к своему довоенному другу "Коке" Николаю Виткевичу, занимался сочинительством и писал письма, считая, что в военной цензуре работают умственно отсталые.

В своих послевоенных книжках, советскую армию он описывает через призму своего восприятия, он представляет всех офицеров "тыловыми крысами", какой по существу являлся сам.

Смотрите, что пишет его жена и он сам про себя, как офицера.

Н.А. Решетовская:

" Я успокаиваю себя. Раз у него есть возможность так много времени уделять сочинительству, значит, жизнь спокойна и не так уж опасна».

«Впрочем, ни курение, ни водка меня не волновали. Беспокоило другое. Офицерство, командирская должность начинали отрицательно сказываться на характере Сани.

Солженицын писал — и не без видимого удовольствия, — что не успеет он доесть кашу из котелка, как несколько рук протягиваются его помыть, а с другой стороны несут уже готовый чай. Он не успевал наклониться за упавшей на пол вещью».

А вот что в своей "нетленке" "Архипелаг ГУЛАГ" он писал сам:

«Я метал подчиненным бесспорные приказы, убежденный, что лучше тех приказов и быть не может.

Даже на фронте, где всех нас, кажется, равняла смерть, моя власть возвышала меня. Сидя, я выслушивал их, стоящих по «смирно». Обрывал, указывал. Отцов и дедов называл на «ты» (они меня на «вы», конечно).

Ел свое офицерское масло с печеньем, не раздумываясь, почему оно мне положено, а солдату нет.

Конечно, был у нас на двоих денщик (а по-благородному «ординарец»), которого я так и сяк озабочивал и понукал следить за моей персоной и готовить нам всю еду отдельно от солдатской...

Заставлял солдат горбить, копать мне особые землянки на каждом новом месте и накатывать туда бревешки потолще, чтобы было мне удобно и безопасно. Вот, что погоны делают с человеком".

Не в погонах дело, а в человеке, как мне кажется.

Таким был Солженицын и проецировал свои ценности на всех остальных, раз он таким "офицером" был, если для него допустима подлость, то и для всех других тоже, так он считал.

Выслуживаться за счёт других он умел и с командованием в лице майора Пшеничникова у него сложились хорошие отношения, от того и отпуска в Москву весной 1944г., и разрешение привезти жену на фронт.

На вручении Нобелевской премии.

Решетникова описывает время, когда жила в части, в прифронтовой полосе:

У себя в батарее Саня был полным господином, даже барином. Если ему нужен был ординарец Голованов, блиндаж которого находился с ним рядом, то звонил: «Дежурный! Пришлите Голованова».

В одно из своих посещений замполит Пашкин сказал, что предстоят большие изменения. Их дивизион перестает быть самостоятельной единицей. Он вольется в бригаду. Командиром бригады будет некий полковник Травкин, о котором говорят, что он не склонен терпеть женщин в части. Мы впервые заговорили о моем отъезде».

Вечно бегать от войны у Солженицына не получилось, часть попала тяжелые бои (даже недолго была в окружении), которые завязались с Восточно - Прусской группировкой Вермахта.

Вот тогда то Солженицын понял, что безопасней отсидеть, чем быть на фронте, характер его писем и высказываний становится всё более резким.

Арест его случился 9 февраля 1945г., ему ещё повезло, что в его личных вещах не нашли "Майн Кампф" А. Гитлера (книга была, о чём он сам не скрывает, но люди позаботились о нём и в руки НКВД она не попала, сожгли).

Зачем она ему?

Мы понимаем зачем, из его же строк:

"Но сверх дымящейся каши в призывах вербовщика был призрак свободы и настоящей жизни — куда бы ни звал он! В батальоны Власова. В казачьи полки Краснова. В трудовые батальоны — бетонировать будущий Атлантический вал.

В норвежские фиорды. В ливийские пески. В «hiwi» — Нilfswilligе — добровольных помощников немецкого вермахта (12 hiwi было в каждой немецкой роте). Наконец, еще — в деревенских полицаев, гоняться и ловить партизан (от которых Родина тоже откажется от многих). Куда б ни звал он, куда угодно..."

Видим мы это и из его утверждений о том, что в лагерях власовцы и бывшие полицаи, дескать пользовались уважением и авторитетом. Видимо только в глазах гражданина Солженицына и ему подобных и пользовались.