Вот и брак свершился перед Богом,

Завидуют избраннице сестры.

Мир духовный им недоступен,

Воля Божия непонятна.

В те поры война была.

Царь Салтан, с женой простяся,

На добра коня садяся,

Ей наказывал себя

Поберечь, его любя.

Между тем, как он далёко

Бьется долго и жестоко,

Наступает срок родин;

Сына Бог им дал в аршин.

И царица над ребенком,

Как орлица над орленком;

Шлет с письмом она гонца,

Чтоб обрадовать отца.

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Извести ее хотят,

Перенять гонца велят;

Сами шлют гонца другого

Вот с чем от слова до слова:

«Родила царица в ночь

Не то сына, не то дочь;

Не мышонка, не лягушку,

А неведому зверюшку».

В те поры два мира воевали,

Мир земной, ветхий – с миром духовным.

Просит царь свою половину

Быть разумной, ходить перед Богом.

И дает им Бог разумного сына.

А завистницы коварство замышляют.

Как услышал царь-отец,

Что донес ему гонец,

В гневе начал он чудесить

И гонца хотел повесить;

Но, смягчившись на сей раз,

Дал гонцу такой приказ:

«Ждать царева возвращенья

Для законного решенья».

Царь вспылил, но одумался скоро,

Помолясь, обрел спокойствие духа,

Рассудил по-божески дело.

Едет с грамотой гонец,

И приехал наконец.

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Обобрать его велят;

Допьяна гонца поят

И в суму его пустую

Суют грамоту другую –

И привез гонец хмельной

В тот же день приказ такой:

«Царь велит своим боярам,

Времени не тратя даром,

И царицу и приплод

Тайно бросить в бездну вод».

Делать нечего: бояре,

Потужив о государе

И царице молодой,

В спальню к ней пришли толпой.

Объявили царску волю –

Ей и сыну злую долю.

Зачитали вслух указ,

И царицу в тот же час

В бочку с сыном посадили,

Засмолили, покатили

И пустили в Окиян –

Так велел-де царь Салтан

Хуже всех эта баба Бабариха,

Она праведных на грех подбивает,

Тащит души их в мир земной, ветхий.

А бояре неразумны, легковерны,

Не разуму верят, а бумаге,

Не по совести духовной поступают.

В синем небе звезды блещут,

В синем море волны хлещут;

Туча по небу идет,

Бочка по морю плывет.

Словно горькая вдовица,

Плачет, бьется в ней царица;

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам.

День прошел, царица вопит...

А дитя волну торопит:

«Ты волна моя, волна!

Ты гульлива и вольна;

Плещешь ты куда захочешь.

Ты морские камни точишь,

Топишь берег ты земли,

Подымаешь корабли -

Не губи ты нашу душу:

Выплесни ты нас на сушу!»

И послушалась волна:

Тут же на берег она

Бочку вынесла легонько

И отхлынула тихонько.

Мать с младенцем спасена;

Землю чувствует она.

Но из бочки кто их вынет?

Бог неужто их покинет?

Сын на ножки поднялся,

В дно головкой уперся,

Поднатужился немножко:

«Как бы здесь на двор окошко

Нам проделать?» – молвил он,

Вышиб дно и вышел вон

Неразумные взяли разумных,

Запечатали в бочку пустую

Да и думают, что погубили.

У царицы на душе прискорбно:

Нет ее любимой половины,

Но сын ее быстро вырастает,

С Божьей помощью спасает их обоих.

Мать и сын теперь на воле;

Видят холм в широком поле,

Море синее кругом,

Дуб зеленый над холмом.

Сын подумал: добрый ужин

Был бы нам однако нужен.

Ломит он у дуба сук

И в тугой сгибает лук

Со креста снурок шелковый

Натянул на лук дубовый,

Тонку тросточку сломил,

Стрелкой легкой завострил

И пошел на край долины

У моря искать дичины.

Этот холм – возвышенье не простое,

Много мудрости нужно усвоить,

Чтобы на вершину подняться

И узнать свое предназначенье.

Вот и ищет разума царевич,

Для обоих пищи духовной.

К морю лишь подходит он,

Вот и слышит будто стон...

Видно, на море не тихо:

Смотрит – видит дело лихо:

Бьется лебедь средь зыбей,

Коршун носится над ней:

Та бедняжка так и плещет,

Воду вкруг мутит и хлещет...

Тот уж когти распустил,

Клёв кровавый навострил...

Но как раз стрела запела,

В шею коршуна задела –

Коршун в море кровь пролил,

Лук царевич опустил:

Смотрит: коршун в море тонет

И не птичьим криком стонет,

Лебедь около плывет,

Злого коршуна клюет,

Гибель близкую торопит,

Бьет крылом и в море топит -

И царевичу потом

Молвит русским языком:

«Ты, царевич, мой спасител

Мой могучий избавитель.

Не тужи, что за меня

Есть не будешь ты три дня

Что стрела пропала в море:

Это горе – всё не горе.

Отплачу тебе добром,

Сослужу тебе потом:

Ты не лебедь ведь избавил,

Девицу в живых оставил:

Ты не коршуна убил,

Чародея подстрелил.

Век тебя я не забуду:

Ты найдешь меня повсюду.

А теперь ты воротись,

Не горюй и спать ложись».

В мире разума стало неспокойно,

Налетает птица хищная, земная

На духовную светлую птицу.