Общие сведения о содержании святительского подвига

Святители — это разряд святых из епископского чина. Они почитаются Церковью как предстоятели отдельных церковных общин, которые своей святой жизнью и праведным пастырством осуществили промысел Божий о церкви в ее движении к Царству Небесному.

Священномученик Игнатий Антиохийский († ок. 107 г.) уподобляет епископов Христу, а пресвитеров, помогающих ему в управлении Церковью, — апостолам. Епископ символизирует Христа во время евхаристического богослужения и возглавляя общину во всей ее духовной жизни. Вместе с тем епископ соединяет в себе церковную общину, предстательствует за нее перед Богом. Святость святителей как предстоятелей Церкви (при условии беспорочной жизни и праведной кончины) есть прежде всего выражение святости самой Церкви, как Тела Христова. Будучи ходатаями перед Богом за свою паству при жизни, архиереи остаются таковыми и после кончины. Епископы имеют дар учительства (см. Тит.1.9) и являются продолжателями апостольского служения. Выражением их непрерывной связи с апостолами служит апостольское преемство. Рукоположение епископов совершается непрерывно с апостольских времен, когда апостолы поставили первых епископов. В преемственных отношениях с почитанием апостолов находится и почитание святителей.

Первоначально почитание епископов совершалось только в местных церквах. Каждая местная община чтила и праздновала память всех своих предстоятелей со времени ее основания. Естественно, сюда не включались впавшие в ересь или как-либо иначе оказавшиеся недостойными. Имена епископов заносились в диптихи и вспоминались во время богослужения[829]. Созомен в своей «Церковной истории» (V в.) говорит о ежегодном чествовании памяти святителей как установившейся практике. Память их, как и память мучеников, праздновалась в дни преставления[830].

По мере становления общецерковного культа отдельных святых, почитание святителей перерастало рамки их епархий и делалось общецерковным. Этому способствовало и формирование иерархической структуры церковной юрисдикции (патриаршества, митрополии, архиепископии), когда предстоятели старших церквей почитались всею церковной областью.

В этот период в канонизации архиереев появляется значительная избирательность, что свидетельствует об изменении концепции святительской святости. С канонизации в силу сана акцент перемещается на личное подвижничество архиерея и его роль в устроении церковной жизни[831]. В доказательство того, что древние архиереи причислялись к лику святых уже по самому своему месту в церковной иерархии, проф. Е.Е. Голубинский приводит такие сведения. Из 74-х архиепископов Константинопольских, начиная с Митрофана (315-325) до Евстафия (1019-1025), не были причислены к лику святых только 18 еретиков и 7 православных. О трех из этих семи несомненно известно, что они Церковью не почитались, остальные же четыре, возможно, почитались некоторое время. С 315 по 846 гг. из 58 иерархов 18 было еретиками. Из оставшихся не прославлено только двое, православие которых было под подозрением. Но с IX века Константинопольские Патриархи причисляются к лику святых только в связи со своими личными достоинствами.

Аналогичным образом складывалась ситуация и в Римской Церкви. Все 56 пап до 535 года признаны святыми (тридцать первых пап причислены к лику святых как претерпевшие мученическую кончину). Из 52-х пап с 535 по 867 гг. признаны святыми только 21. После 867 г. канонизированы или беатифицированы только несколько пап[832].

Возможно, это изменение концепции святости архиерея было обусловлено распространением на лик святителей общепочитаемости, когда лишь отдельные местночтимые епископы оказались в числе святых, чтимых всею Церковью[833].

Насколько избирательно и осмотрительно поступала Церковь при возведении местночтимых архиереев в святые всей Церкви, свидетельствует тот факт, что даже знаменитейшие святители Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Кирилл Александрийский и Епифаний Кипрский были признаны общепочитаемыми только через несколько веков после своей кончины, во времена императора Льва Мудрого (правил 886-911)[834].

Эта избирательность по отношению к предстоятелям Церквей отразилась в Византийской агиографии. Авторы житий, акцентируя внимание на тех или иных чертах архиерея, тем самым дают определенное представление о критериях оценки личности святителя и его деятельности в Церкви.

В качестве примера рассмотрим Надгробное слово свт. Василию Великому свт. Григория Богослова (IV век), житие свт. Иоанна Милостивого, составленное еп. Леонтием из Неополиса (VII век), житие свт. Георгия Амастридского, составленное митр. Никейским Игнатием, житие Стефана Сурожского (VII-VIII вв.), житие Николая Мирликийского (Симеон Метафраст, X век)[835].

Начиная рассказ о подвиге святителя, византийские агиографы нередко подчеркивают их предызбранность к своему служению. Так, Георгий Амастридский родился после долгих и усердных молитв родителей и их обета посвятить дитя Богу.[836] О свт. Николае сообщается, что в младенчестве он постился в среду и пятницу, «следуя еще до вступления в детский возраст святому правилу и с самого начала показывая склонность к воздержанию». Этим «Бог показал, каким будет Николай, достигнув разумного возраста».[837] Все упомянутые святители родились от «благочестивых и боголюбивых родителей».[838]

В качестве одного из достоинств святителя составители житий называют ученость и в первую очередь, конечно, обширные познания в богословии и духовную мудрость. Так, Стефан Сурожский «в науках превзошел всех своих сверстников и школьных наставников», на восемнадцатом году постиг «духовные и светские предметы»[839]. Святитель Николай «вследствие своих природных дарований и остроты ума в краткое время превзошел большинство наук» и «много потрудился для разумения Божественных догматов»[840]. И о свт. Василии Великом свт. Григорий Богослов пишет: «Кто больше Василия… просветился светом ведения, прозрел в глубины Духа, и с Богом исследовал все, что ведомо о Боге?»[841].

Наряду с ученостью в святителях восхваляется «неукоризненность жизни»[842] и аскетизм. Например, свт. Николай «предавался бдению, постам и молитвам, стремясь наблюдать бестелесную жизнь в смертном теле»[843]. Святитель Стефан Сурожский принял постриг «потому что возлюбил монашескую и подвижническую жизнь»[844]. Свт Георгий Амастридский был «образцом подвижника» и имел «обоготворенную посредством умерщвления желаний душу»[845]. О стремлении к аскетизму свт. Иоанна Милостивого свидетельствует случай с дорогим одеялом, подаренным ему неким вельможей взамен худого[846]. Известно, что этот патриарх, чтобы стяжать память смертную, приказал изготовить для себя незаконченный гроб и каждый праздник напоминать ему о внезапности смертного часа и необходимости доделать гроб[847]. Святители Василий Великий и Григорий Богослов в Афинах знали только две дороги — в храм и «к наставникам наук внешних»[848]. Святитель Николай Мирликийский «сторонился неподходящих сборищ и бесед, уклонялся вступать в разговор с женщинами и даже не смотрел на них, заботясь лишь об истинно разумном»[849].

Еще одна характерная деталь в образе святителя — это стояние за чистоту Православия и защита своей веры перед язычниками. Свт Григорий Богослов пишет о сочинениях свт. Василия Великого против еретиков: «Когда имею пред собою его обличительные слова на еретиков, тогда вижу Содомский огнь, которым испепеляются лукавые и беззаконные языки»[850]. Житие свт. Николая повествует о его пощечине Арию на Первом Вселенском Соборе[851]. Св. Иоанн Милостивый, вступив на Патриарший престол, прежде всего позаботился очистить свою паству от ереси монофизита Петра Фуллона[852] — секты теопасхитов[853]. Святитель Стефан Сурожский мужественно защищает иконопочитание перед «недостойным царства», «зверообразным» Львом Армянином[854] и подвергается за это тюремному заключению. Замечательной проповедью христианства перед язычниками было чудо, явленное свт. Георгием Амастридским после его кончины, когда «невидимыми узами» были связаны воины росов, намеревавшихся ограбить гробницу святого[855].

Предметом почитания в святителях являлось также их милосердие, сострадание к нуждам и скорбям своей паствы. Св. Патриарх Александрийский Иоанн именно за эту черту получил название Милостивого. Милосердие и заступничество свт. Николая сделало его одним из самых почитаемых святых не только Византии, но и всего христианского мира. Во множестве сказаний о нем, появившихся в течение нескольких веков и собранных в X столетии Симеоном Метафрастом, сложно отделить правду от вымысла. Да это и не нужно. Для нас важно увидеть, на какие черты личности святителя житие обращает особое внимание. А наибольший акцент в историях о свт. Николае ставится именно на его милосердии и любви к людям. Это и тайная милостыня (подбрасывание кошельков с деньгами на приданое дочерям бедняка), и защита невинно страждущих (избавление от казни трех стратилатов), и забота о пастве во время голода (когда святитель явился во сне купцу, торгующему хлебом, велел ему плыть в Миры и оставил задаток), и усмирение бесчинствующих воинов, посланных на подавление восстания во Фригии[856]. Подобные случаи есть также в житии св. Иоанна Милостивого. Он тайно благотворит бедному благочестивому юноше, велев оставить документ о мнимом родстве с ним, отправляет корабль с золотом и пшеницей для выкупа плененных персами христиан и оказания помощи нуждающимся. Замечательной чертой при этих обильных подаяниях является всецелое упование на святителя на помощь Божию, и автор жития отмечает, что по его вере, церковные богатства не оскудевали[857].

Наконец, жития подчеркивают глубокое смирение святителей. Так, Георгий Амастридский был силою принужден покинуть монастырь и принять епископский сан[858]. Святитель Николай, в момент избрания его на епископство, входя в храм рано утром, отвечает на вопрос предуведомленного божественным откровением мужа: «Как тебя, чадо, звать?» — «Я, грешный Николай, раб твоей святости»[859]. Св. Иоанн Милостивый, во время Литургии, преклонив колена, испрашивает прощение у клирика, затаившего на него злобу за справедливое наказание, во всеуслышание признается в своих грехах — в гордости за обильно подаваемую милостыню, в напрасном наказании оклеветанного инока[860]. За свое смирение святители удостаиваются дара чудотворения — свидетельства «дерзновения и близости Богу»[861].

Итак, образованность и духовная мудрость, преданность православию, милосердие и сострадательность к людям, личный аскетический подвиг, высокое смирение, прижизненный или посмертный дар чудотворения — таковы основные черты святого пастыря по указанным византийским житиям.

Интересно, что и в общей службе святителю он также прославляется за эти добродетели. В тропаре святитель назван «правилом веры», кондаке — «веры насадителем», «отсекателем ересей», в икосе — «учителем премудрым», В седальне по 3-й песни канона говорится о стоянии за чистоту православия: «еретические отгнал еси горькия плевелы», в седалене по полиелее: «Наказал [научил] еси славити единаго Бога в трех ипостясех. В 5-й песни канона — об обращении язычников и безбожников к истинной вере: «Идольстии угодницы быша угодницы Богу, твоими учении честными», «одождением словес твоих, преподобне, оледеневшая сердца плодоносна соделал еси Божию благодатию».

В стихирах на Господи, воззвах говорится о смирении и милосердии святителя: «Кто бо слыша безмерное твое смирение, терпению не удивися, еже к нищим тихости, к скорбящим утешению». В тропаре — о стяжании «смирения высокого, нищетою богатого». Не раз прославляется святитель и за свои аскетические подвиги. Он назван «воздержания учителем» (тропарь), «иноческаго постнаго жития истовым правилом» (стихира на стиховне). Жил «страстей вне быв, безстрастием украшаяся» (стихира на Господи, воззвах), «над страстьми царствовав плотскими» (седален по полиелее), «умертвив первее плотская мудрования воздержанием» (канон, песнь 3). Говорится в службе и о чудесах: «источаеши исцеления и по кончине верою приходящим ко святей Божией церкви и к раце [к раке] мощей твоих» (седален по полиелее), и др.

Таким образом, даже краткий обзор агиографических и литургических текстов дает нам представление о понимании Церковью содержания святительского подвига.

В Русской Церкви избирательность в почитании святителей существовала с самого начала. Первым русским святителем, которому устанавливается почитание, является св. Леонтий, третий епископ Ростовский (ум. ок. 1077 г.). Празднование его памяти впервые совершается в Ростове в 1190 г. в день обретения его мощей (23 мая). Одновременно были обретены мощи его преемника Исаии, однако почитание его памяти установлено не было. Избирательность в данном случае была обусловлена чудесами, совершавшимися при гробе св. Леонтия. К числу наиболее рано канонизированных святителей, почитание которых возникает вскоре после их кончины, относятся митрополиты московские Петр, Алексий и Иона, св. Стефан Пермский[862].

В честь святителей вынимается четвертая частица из «девятичинной» просфоры. В русском чине проскомидии при этом поминают: «Иже во святых отец наших, святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого; Афанасия и Кирилла Александрийских, Николая Мирликийского, Михаила Киевского, Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена Московских, Никиты Новгородского, Леонтия Ростовского, и всех святых святителей». Греческий чин останавливается на имени св. Николая, в иерусалимских служебниках к перечню святителей добавляется св. патриарх Иоанн Милостивый[863].

 

 

5.2. Русские святители[864]*

Русская Церковь почитает более 70 святителей. Как и в Византии, на Руси епископы канонизируются не только за свои аскетические подвиги. Конечно, и в Русской Церкви встречаются святители, у которых иноческий подвиг, по крайней мере, в оценке потомков, несколько преобладает над пастырским: мы больше знаем об их жизни в келии, нежели на кафедре соборных церквей. Таковы епископы, поставленные из иноков Киево-Печерского монастыря: святители Никита Новгородский (†1108), Стефан Владимиро-Волынский (†1049) и ЕфремПереяславский (†1100). Все наши сведения о них исчерпываются рассказами Печерского Патерика, где они упоминаются в числе ближайших учеников свв. Антония и Феодосия: Ефрем — боярин князя Изяслава, один из первых пострижеников монастыря; Стефан, преемник св. Феодосия во игуменстве, которого монашеское недовольство заставило удалиться из обители и основать собственный монастырь в Киеве; наконец, Никита — затворник Печерский, впавший в прелесть[865] и исцеленный по молитвам печерских отцов. О Никите Поликарп, в связи с его избранием на кафедру Новгородскую, говорит: «много чудеса сотвори... и ныне со святыми чтут святого и блаженного Никиту!. Это почитание (по видимому, канонизация) особо выделяет св. Никиту из круга печерских подвижников. Другие свв. епископы почитаются вместе с собором печерских преподобных.

Со времени утверждения христианства на Руси у нас установился обычай почти исключительного избрания епископов из монашествующих, поэтому аскетический подвиг неотъемлем от архиерейского служения. Так, св. Дионисий Суздальский долго подвизался в пещере в Нижнем Новгороде, основал здесь второй Печерский монастырь, по образцу Киевского, прежде чем был вызван князем и митрополитом на кафедру Суздальскую (1364). В новейшее время святители Тихон Задонский, Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник подвизались преимущественно не на церковной кафедре, а «на покое», в келье монастыря.

Но, конечно, аскеза не исчерпывает святительского подвига. Этот подвиг, по мнению Г. Федотова, своеобразно соединяет в себе иноческое и мирянское («княжеское») с прибавлением особого церковного служения.

В наибольшей полноте идеал святителя в русской агиографии раскрыт в XV веке в житиях, написанных ученым сербом Пахомием Логофетом. Он оставил для Руси новый канон житийного стиля, заново создал образец святительского жития.

В житиях свтт. Евфимия и Моисея Новгородских Пахомий рисует «икону» святого архиерея. Святители «освящены от чрева матери» и «от Бога почтены архиерейством». Они «наставники человеком», направляющие их «ко спасенному пути».

Агиограф акцентирует внимание на общественном исповедничестве новгородскихепископов. Многие из них прияли «велики беды от нечистивых», печась о врученной им пастве, «как и киим образом от еретик соблюсти тех поврежденных». Посему они почитаются ныне «с мученики и выше мученик». Агиограф ссылается на свт. Иоанна Златоуста, перенося нас в обстановку IV века. Святительский образ Пахомия Логофета верен идеалу христианской древности — тому IV веку, который впервые стал канонизовать епископов. Великие святители того времени почти все были исповедниками, гонимыми властью за защиту Православия против ересей. Связь святительства с мученичеством и исповедничеством, ясная для современников Афанасия Великого и Златоуста, жива и на Руси.

Строгое отношение к проступкам богатых и сильных является еще одной чертой церковно-общественного служения святого епископа, отмеченной Пахомием. Во время мира и благополучия, святители «сами себе ратницы беаху», создавая себе гонителей: «видяще неправедная от царей и от вельмож деемая, видяще и сироты истязаемы, грабления и хищения... царей обличаху». В житии свт. Евфимия Пахомий отмечает особенно его строгость в соблюдении брачных канонов. Святитель Моисея Пахомий прославляет за то, что тот был «обидимым помощник, вдовам и сиротам заступник», и обратная сторона той же гражданской справедливости: «сильных не устыдися». Известная суровость в борьбе за правду, по-видимому, отличала лично Евфимия. По словам Пахомия, Бог его «страшна к непокоривым показа». Его преемник, свт. Иона, при той же твердости, при «запрещениях на непослушных», кротко отвечает «лукавым», никто в нем не может усмотреть «гнева и гордения». Поэтому он всеми «и любим и желаем, слышащим и видящим сладок».

Пахомий восхваляет в святителе щедрую милостыню, которую богатый новгородский владыка свт. Евфимий посылает даже в Царьград, на Афон и в Иерусалим, и храмостроительство, особенно широкое в Новгороде. «Прииди к великому храму Премудрости Божией и возведи окрест очи свои, и тамо видиши пресветлыи храмы святых яко звезды или горы стоящи, иже от него созданные. Аще и не гласом — вещьми же вопиют... сия архиепископ Евфимие дарова ми». В житии свт. Моисея Новгородского, в связи с храмостроительством, отмечается работа по изготовлению и переписке книг («собра многие книгописцы»), которые вместе с иконами служили «ко исполнению церквей Божиих».

Помимо храмов и монастырей, в житии свт. Евфимия упомянуты светские сооружения: городские стены и даже собственные «палаты пречудные», владычный дом, который в Новгороде поражал воображение сложной архитектурой со множеством переходов, соединяющих отдельные здания, и стенной росписью: в XV веке были большой редкостью башенные часы «велми предивны», на высоком столпе посреди архиерейского сада. В основе всей этой роскоши, конечно, лежит стремление возвысить авторитет духовной власти, которая, особенно в Новгороде, стояла в центре государственной жизни. Избираемый, как в христианской древности, всем клиром и народом, Новгородский епископ был государем своего города в гораздо большей степени, чем военный защитник его — князь.

Агиограф пишет о том, что внешняя пышность епископского быта, необходимая для поддержания достоинства сана, нисколько не противоречила внутреннему аскетическому настрою святого пастыря. «Инии в благоденстве живуще или в светлых ризах ходяще... яко да святительства сан не уничижится». Но «вся сия имяху яко преходящия... подобно сени и сну... николиже хлеба в сласть ядуще; и всегда тех глас бяше: готово сердце мое, Боже, готово». Пахомий отмечает, что строитель роскошных палат, свт. Евфимий, носил вериги.

Таковы основные черты «иконы» святителя, представленной в агиографии Пахомия.

Некоторые особенностина Руси имело учительное служение святого епископа. Если греческие святители служили Церкви в борьбе с ересями, то на Руси в этом отношении представлялось очень ограниченное поле деятельности. «Настоящие» еретики появляются у нас только с конца XIV века в Новгородской области: сначала стригольники, в следующем столетии жидовствующие. Со стригольниками боролся, по поручению митрополита и Патриарха, свт. Дионисий Суздальский (†1385), с жидовствующими — новгородский святитель Геннадий (†1505).

Отражением учительной стороны святительского служения русских епископов являются памятники древнерусской литературы — «слова» и проповеди святых епископов: Кирилла Туровского и Луки (Жидяты) Новгородского.

Но ярче всего учительное призвание древнерусского епископа выражалось в христианской проповеди язычникам. К благовестникам принадлежат многие основатели русских кафедр: Новгорода, Ростова, Перми, Казани. Новгородцы чтут своего крестителя в корсунянине (греке) Иоакиме, сокрушителе Перуна и строителе первых деревянных храмов. Ростовцы в поздних житиях повествуют о борьбе с язычеством своих древних, хотя и не самых первых, епископов: свт. Леонтия и свт. Исаии (конец XI в.).

Святитель Стефан Пермский (†1396) был просветителем зырян. Вологодская церковь, преемница пермской, чтит первых трех его преемников, как и он, просветителей края: Герасима, Питирима и Иону, погребенных в селе Усть Выми, в бывшей своей кафедральной церкви.

После завоевания Казани в ней была учреждена в 1555 г. новая епархия, кафедру которой получил свт. Гурий. В помощь ему был придан целый штат монахов — миссионеров, среди которых выделялись будущие святители: Герман Казанский и ВарсонофийТверской. В новейшее время среди русских святых иерархов миссионерское служение несли святители Иннокентий Иркутский, Иоанн и Павел Тобольские, Иннокентий Вениаминов, Николай Японский.

XVIII-XIX века оставили Церкви и замечательные образцы письменного и устного учительного служения святителей. Достаточно вспомнить таких крупнейших церковных писателей-архиереев, как свт. Димитрий Ростовский, свт. Тихон Задонский, свт. Филарет Московский, свт. Игнатий Брянчанинов, свт. Феофан Затворник.

Яркие примеры общественно-политического служения и исповедничества святителей, отмеченные Пахомием Логофетом в подвигах новгородских владык, видим в житиях Московских святителей Петра, Алексия, Ионы, Филиппа, Ермогена и Тихона, а также свт. ГерманаКазанского.

Почитание митрополита Петра, первого из русских митрополитов, установилось непосредственно по его кончине (21 дек. 1326 г.). Уже при погребении его начали совершаться чудеса. О пастырском служении Петра, к сожалению, мы знаем немного. Это немногое говорит о его учительности, о его путешествиях и попечении о пастве, «ослабевшей из-за поганых иноверцев» (татар). Его национальное значение связано с предпочтением Москвы — еще не в качестве митрополии, а лишь места своего погребения. Молодая Москва тогда «честна лишь кротостию», а не славой, хотя ее князю Ивану Даниловичу удалось перетянуть из Твери великое княжение. Святитель Петр начал строение Успенского собора, завещав князю его окончание. Связанное с этим строительством предсказание о будущем величии Москвы читаем лишь в позднейшем житии, составленном митр. Киприаном (ок. 1400), но мысль его совершенно в духе святителя Петра, в котором потомки недаром видят основоположника Московской державы. После прп. Сергия, митр. Петр, быть может, был самым чтимым из московских святых.

Самый цельный образ епископа-правителя, епископа-политика на Руси, — это свт. Алексий (†1378), второй русский по национальности митрополит в Москве. О его церковной деятельности, кроме основания им монастырей, мы знаем менее всего. Древнейшее его житие (Питиримово) составлено лет через 70 по его кончине. А современные святителю летописи полны повествованиями о его государственных деяниях. Для Московского государства он сделал больше, чем кто-либо из князей, потомков Калиты. Хотя святитель Алексий в ранней юности стал монахом по призванию и прошел строгую аскетическую школу в Богоявленском монастыре, но недаром он был сыном служилого боярина и крестником Калиты. Митрополит Феогност сделал его своим наместником, то есть главою церковного суда. Здесь Алексий приобрел свой административный опыт, который предназначал его в правители государства. В то же время, служа греку — митрополиту, Алексий прекрасно изучил греческий язык (один из немногих на Руси). Памятником его научных греческих занятий явился им самим исполненный перевод Евангелия, с поправками против древнего кирилло-мефодиевского текста, который был использован в XVII в. московскими справщиками для печатного, современного текста Нового Завета. Это замечательный образец учительного служения святителя Алексия.

В малолетство Дмитрия Донского свт. Алексий был в сущности регентом-правителем. Умирая сын Калиты князь Симеон завещал своим братьям «слушаться во всем отца их и владыку Алексия». Основы политики Алексия были традиционны: мир с Востоком, борьба с Западом, концентрация национальных сил вокруг Москвы. Святитель, исцеливший ханшу Тайдулу, пользовался большим личным влиянием в Орде. Ему удалось отвратить опасность татарского набега при Бердибеке, получить новый ярлык с подтверждением прав и свобод Русской Церкви. С Запада опасность грозила от Ольгерда Литовского, который осаждал самый Московский Кремль. За союз с Литвой митрополит не усомнился подвергнуть церковному отлучению князей Тверского и Смоленского. Святитель Алексий много сил приложил для расширения влияния Москвы, употребляя церковные средства для ломки старого удельного княжеского права. Куликовская победа, через два года по смерти свт. Алексия, подвела итоги его государственному делу, показав, что возвышение Москвы оказалось общерусским делом. А духовная дружба его с прп. Сергием, сама (пусть и неудачная) попытка его сделать своим преемником на Московской кафедре этого пустынника, показывают, что государственный муж не заглушил в святителе Алексии инока и что в его глазах смиренная святость стояла выше политической мудрости и опыта.

Третьим и последним святителем-политиком был свт. митр. Иона (†1461). Со второй половины XV века государство берет на себя все более широкий круг церковных дел. Православный царь становится средоточием не только государства, но и Церкви. Но стремительное вырождение православного царства при первом же русском царе сделало необходимым то исповедничество правды, которого, вдохновляясь Златоустом, ожидал от святого епископа Пахомий Логофет. И Русская Церковь поставила перед Грозным царем двух святителей-исповедников: митрополита Германа Казанского и митрополита Филиппа.

В 1566 г. по смерти митрополита Афанасия, царь вызвал в Москву свт. Германа и убедил его принять митрополичий клобук. Князь Курбский рассказывает, что вскоре между свт. Германом и царем произошел разрыв по поводу опричнины. В беседе с царем наедине святитель «тихими и кроткими словесы» напоминал Ивану Грозному о Страшном суде Божием, взыскующем со всех «царей, яко простых». Но «ласкатели» царя из опричников умоляли Ивана не поддаваться на внушения митрополита. Грозный отказался от мысли видеть Германа на митрополии: «Еще и на митрополию не возведен, а уж связываешь меня неволею». В житиях русских святых монахини Таисии сообщается, что в описании мощей святителя, открыто почивавших в Свияжске, говорится о следах жестокой насильственной смерти. Официально сообщалось, что 6 ноября 1567 г. св. Герман скончался в Москве во время моровой язвы.

Подвиг свт. Филиппа запечатлен мученической смертью. Избранный на том же Соборе, что и Герман, из игуменов соловецких, он прямо поставил предварительным условием своего избрания отмену опричнины. Царь и епископы убедили его отказаться от этого условия, сохранив за митрополитом лишь право печалования за опальных. Когда через полтора года, возобновились казни, Филипп возвысил свой голос. Сперва увещая царя наедине, он переносит потом свои обличения в Успенский собор. Его житие сохранило нам пересказ вдохновенных его речей. «Отколь солнце начало сиять на небесах, не слыхано, чтобы благочестивые цари возмущали свою державу... Мы, о государь, приносим здесь Бескровную Жертву, а за алтарем льется кровь христиан»... И в ответ на угрозы царя: «Не могу, повиноваться повелению твоему паче, нежели Божию... Подвизаюсь за истину благочестия, хотя бы лишился сана и лютейшее пострадал». Для свт. Филиппа исповедание правды было столь же обязательно, как и исповедание веры. «Иначе тщетна будет для нас вера наша, тщетно и исповедание апостольское». Собор епископов, по требованию царя, низложил митрополита. Заточенный в Тверской Отрочь монастырь, через год страдалец был задушен Малютой Скуратовым, во время карательного похода царя на Новгород.

Подвиг Патриарха Ермогена соединяет исповедничество Филиппа с национальным служением Петра, Алексия, Ионы. Святитель Гермоген был замучен, как исповедник, польско-русской властью, оккупировавшей Москву, но содержанием его исповедничества было не слово правды, как у Филиппа, а стояние за национальную свободу России, с которой была связана и чистота Православия.

В новейшее время святительский подвиг исповедничества продолжили архиереи - новомученики и исповедники Российские, во главе сонма которых стоит св. Патриарх Тихон.

 

Приложение к теме 5. Сведения о святителях

1. Святитель Нектарий Эгинский.

2. Святитель Григорий Турский.

3. Святитель Дунстан, архиеп. Кентерберийский.

Святитель Нектарий Эгинский

1846-1920. Память 22/9 ноября

Святитель Нектарий Эгинский, один из самых почитаемых в Греции святых нашего времени, родился 1 октября 1846 года в селе Силиврия, в восточной Фракии. При крещении мальчик получил имя Анастасий. Он мечтал получить христианское образование, но, закончив начальную школу, вынужден был оставаться в родном селе, так как в семье не было денег, чтобы послать его на учебу в город. Когда Анастасию исполнилось четырнадцать лет, он упросил капитана судна, следовавшего в Константинополь, взять его с собой...

В Константинополе юноше удалось устроиться на работу в табачный магазин. Здесь Анастасий, верный своей мечте — духовно помогать ближнему, начал писать на кисетах и обертках табачных изделий изречения святых отцов. На мизерную зарплату невозможно было полноценно питаться, а о покупке одежды не могло быть и речи. Анастасий, чтобы не впасть в уныние, непрестанно молился. Когда одежда и обувь износились, он решил обратиться с просьбой о помощи к Самому Господу. Рассказав в письме о своем бедственном положении, он написал на конверте следующий адрес: «Господу Иисусу Христу на Небеса». По дороге на почту, он встретил хозяина соседнего магазина, который, пожалев босого юношу, предложил отнести его письмо. Анастасий с радостью вручил ему свое послание. Изумленный торговец, увидев необычный адрес на конверте, решил вскрыть письмо, и, прочитав его, сразу же послал на имя Анастасия деньги. Вскоре Анастасию удалось устроиться на работу смотрителя в школе при подворье храма Гроба Господня. Здесь он смог продолжить свое образование.

Вскоре Анастасий получил место учителя в селе Лифи на острове Хиос. Семь лет он не только преподавал, но и проповедовал слово Божие. В 1876 году Анастасий становится насельником монастыря Неа Мони (Нового Монастыря). 7 ноября 1876 года Анастасий был пострижен в монашество с именем Лазарь. 15 января 1877 года митрополит Хиосский Григорий рукоположил Лазаря в сан диакона, с новым именем Нектарий. Молодой диакон по-прежнему мечтал учиться, в своих ежедневных молитвах он просил Господа предоставить ему эту возможность.

По промыслу Божиему, один благочестивый богатый христианин предложил молодому монаху Нектарию оплатить дорогу и обучение. С 1882 года по 1885 год диакон Нектарий учится на богословском факультете Афинского университета. После завершения образования, по рекомендации своего благодетеля, он переезжает в Александрию. 23 марта 1886 года диакона Нектария рукополагают во священника. Отец Нектарий получает назначение в Свято-Никольский храм г. Каира. В этом же храме вскоре его возводят в сан архимандрита, а спустя некоторое время Патриарх принимает решение о присвоении ему титула Верховного Архимандрита Александрийской Церкви.

15 января 1889 года Верховный Архимандрит Нектарий рукополагается во архиерея и назначается митрополитом Пентапольской митрополии. В те годы владыка Нектарий писал: «Сан не возвышает своего обладателя, одна лишь добродетель обладает силой возвышения». Он по-прежнему стремится стяжать любовь и смирение. Добродетельная жизнь владыки, его необычайная доброта и простота вызывали не только любовь и уважение верующих. Влиятельные люди Патриаршего двора опасались, что всеобщая любовь к святителю приведет его в число претендентов на место Святейшего Патриарха Александрийского. Они оклеветали святителя. По своему глубочайшему смирению праведник даже не попытался оправдаться.

«Добрая совесть – это самое великое из всех благ. Она – цена душевного мира и сердечного покоя», – говорил он в своих проповедях, покидая свою кафедру навсегда. Митрополит Пентапольский Нектарий был уволен в отставку и должен был покинуть египетскую землю.

Вернувшись в Афины, владыка Нектарий семь месяцев живет в страшных лишениях. Тщетно он ходит по инстанциям, его нигде не принимают. Мэр города, узнав о бедственном положении, в котором находился владыка Нектарий, добился для него места проповедника в провинции Эвбея. Слава о необычном проповеднике из провинции скоро дошла до столицы и до греческого королевского дворца. Королева Ольга, познакомившись со старцем, вскоре стала его духовной дочерью. Благодаря королеве владыка назначается директором Духовной школы имени братьев Ризари в Афинах. С неиссякаемой любовью и терпением относился Нектарий к своим подопечным. Известны случаи, когда за провинность учеников он налагал на себя строгий пост. Однажды служащий школы, занимавшийся уборкой, заболел и очень переживал, что его уволят с работы. Через несколько недель, вернувшись, он обнаружил, что кто-то все это время выполнял его работу. Оказалось, что владыка сам тайно убирал школу, чтобы никто не заметил отсутствия заболевшего работника.

За свое великое смирение и любовь к людям владыка Нектарий удостоился даров Святого Духа: прозорливости и дара исцеления.

В числе многочисленных духовных чад возле владыки собрались несколько девушек, желающих посвятить себя монашеской жизни. В 1904 году владыка Нектарий основал женский монастырь на острове Эгина. На собственные средства ему удалось купить небольшой участок земли, на котором находился заброшенный, полуразрушенный монастырь.

Некоторое время старец Нектарий одновременно руководил школой и монастырем, но вскоре он уходит из школы, и переселяется на остров Эгина. Двенадцать последних лет своей жизни он проведет на этом острове, который в скором времени станет местом паломничества для многих верующих. А пока предстояло много работы по восстановлению монастыря... Духовные чада старца рассказывали, что владыка не гнушался никакой работы: сажал деревья, разбивал цветники, убирал строительный мусор, шил тапочки для монахинь. Он был безгранично милостивым, быстро отзывался на нужды бедных, часто просил монахинь отдать последнюю еду бедным посетителям. По его молитвам на следующий же день в монастырь привозили продукты или денежные п