В чем особенности интерпретации художественного текста читателем?

Но не только художественные интерпретации по-разному трактуют авторский текст, но и читатели, в зависимости от того, насколько глубоко они проникли в текст, насколько ясно увидели и осмыслили МК, поняли их взаимодействие, по-разному интерпретируют прочитанное. Это определяется природой художественного текста, который, в отличие от научного, допускает различия в его понимании. Можно сказать, что поливариантность понимания есть специфическая особенность текстов художественной литературы. Это зависит не только от содержания текстов, но и от особенностей их конструкции.

Вступая в диалог с создателем текста, читатель или соглашается с автором, или спорит с ним, или не слышит автора, или пытается опровергнуть его позицию.

Кажется, структура художественного произведения, объективно существующая поэтика текста «не позволят» прочитать литературное произведение вне авторского замысла. Однако здесь и возникает парадокс: мы читаем один и тот же текст, но по-разному его понимаем, так как предел субъективного восприятия у разных читателей различен.

Это зависит от того, какие микроконтексты текста читатель увидел в художественном произведении; сумел ли он понять эти МК и установить их взаимодействие.

Таков механизм интерпретации текста читателем, который или приближает к авторской позиции или уводит от нее, обедняя и искажая смысл художественного произведения. А иногда литературное произведение намеренно используется для выражения какой-то своей мысли, идеи, своего замысла.

К такой трактовке текста читателя часто «толкает», «провоцирует» и сам автор. Таков, например, А. П. Чехов, который в своих новеллах никогда не выступал в роли толкователя образов героев, никогда не раскрывал своего отношения к ним. Поэтому от читателей требуется, чтобы они с особой зоркостью вникали в каждую черту героя, в каждый МК текста, чтобы понять, каким своим героям автор симпатизирует, а кого осуждает. Писатель полагается на сотрудничество с читателем, рассчитывает на думающего читателя.

Но иногда даже опытный читатель «спорит» с автором. И всякий раз в этой «полемике» просматривается определенная интенция читателя. В такой «спор» с автором вступает Л. Толстой, по-своему интерпретируя рассказ А. П. Чехова «Душечка».

Как гениальный художник и, конечно, опытный читатель, Л. Толстой прекрасно понял произведение А. Чехова. Об этом свидетельствуют и его собственные восторженные высказывания, и свидетельства родных и близких, и его непосредственная читательская реакция, когда он смеялся и плакал, великолепно перечитывая много раз этот рассказ в кругу семьи.

Однако «спор» с А. Чеховым заключен в интерпретации Л. Толстым идейно-художественного смысла произведения, что проявляется в следующем:

Л. Толстой включил рассказ А. Чехова в общий строй своих рассуждений о жизни, о добре и придал произведению дополнительный, не предусмотренный автором смысл.

И в то же время Л. Толстой не мог не понимать, что в своем толковании рассказа он расходится с А. Чеховым — ему «говорил» об этом сам текст, поэтика произведения, его МК.

Как поступает Л. Толстой, чтобы оправдать свою читательскую позицию?

Предлагая этот рассказ для публикации в журнале «Круг чтения», он вносит... исправления и сокращения в чужой текст. С этой целью Л. Толстой опускает некоторые микроконтексты.

1. «А как это ужасно не иметь собственного мнения!»

2. А. Чехов говорит о душевном состоянии Оленьки после смерти второго мужа: «И так жутко, и так горько, как будто объелась полыни».

3. Чтобы яснее стала нелепость и ограниченность Оленьки, А. Чехов дает забавную и психологически точную деталь — важный микроконтекст текста: сны Оленьки, которые полностью повторяют ее дневные заботы и мысли, и будни.

Выйдя замуж за лесоторговца, Оля вся ушла в интересы торговли лесом. «По ночам ей снились целые горы досок и теса, длинные и бесконечные вереницы подвод, везущих лес куда-то... снилось ей, как целый полк бревен стоймя шел войной на лесной склад, как бревна стукали, падали, громоздились и опять вставали. Оленька вскрикивала во сне, и Пустовалов говорил ей нежно: «Оленька, что с тобой милая? Перекрестись!»

4. Другой сон А. Чехов упоминает, когда описывает пору ее вдовьего одиночества. Оставшись одна, Оленька сидела на крылечке, смотрела на свой пустой двор, «а потом, когда наступала ночь, шла спать и видела во сне свой пустой двор».

Что же обозначает это «вторжение» Л. Толстого в текст чужого рассказа: сокращение объема или полемика с автором?

Конечно, дело не столько в том, что Л. Толстой сократил рассказ А. Чехова, он вступил «в спор» с автором, исключив те М К, которые «мешали» его, толстовской, трактовке произведения.

Таким образом, медленное чтение помогает увидеть единство художественного мира произведения, из которого невозможно «изъять» ни один МК, не нарушив его целостности и гармонии. Поэтому можно сказать, чтобы научиться читать художественный текст, надо пройти школу дискурсивной рефлексии — школу интерпретации, рефлексии над своим собственным пониманием.

Раздел III