Состав сооружений: решетки и песколовки: Решетки – это первое устройство в схеме очистных сооружений. Они представляют...
Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...
Топ:
Оснащения врачебно-сестринской бригады.
Характеристика АТП и сварочно-жестяницкого участка: Транспорт в настоящее время является одной из важнейших отраслей народного хозяйства...
Устройство и оснащение процедурного кабинета: Решающая роль в обеспечении правильного лечения пациентов отводится процедурной медсестре...
Интересное:
Что нужно делать при лейкемии: Прежде всего, необходимо выяснить, не страдаете ли вы каким-либо душевным недугом...
Мероприятия для защиты от морозного пучения грунтов: Инженерная защита от морозного (криогенного) пучения грунтов необходима для легких малоэтажных зданий и других сооружений...
Лечение прогрессирующих форм рака: Одним из наиболее важных достижений экспериментальной химиотерапии опухолей, начатой в 60-х и реализованной в 70-х годах, является...
Дисциплины:
 2018-01-29 |
 195 |
из
5.00
|
Заказать работу |
|
|
|
|
Я ясно вижу, что я обязан счастью самому себе, и я уверен, что надежный путь к нему ведет через
[Dorsey, 1976, р.456].
472 Г.Кр
Устал
Нет надобности сетовать на многие причины, по которым старение вовлекает в себя постепенное ос лабление способности испытывать удовольствие и удовлетворение. Если данный процесс проходит весь свой путь, у человека не остается никаких иных радостей, кроме вегетативных функций. По мере ослабления жизненных сил легко заметить, что люди различаются по своему гедоническому потен циалу и что некоторые из них вступают в преклон ный возраст с уже уменьшившейся гедонической способностью 
1975). Среди факторов на противоположных этой гедонической спо собности находятся способность играть и проблемы мазохизма и вины. У популяции выживших жертв холокоста, конечно же, высок уровень мазохизма и низка потенциальная способность играть, когда они бывают вынуждены уходить на пенсию. Гедоничес кий потенциал каждого пожилого человека должен тщательно оцениваться, так как имеет место замет ное отличие среди похожих популяций. Люди с хорошей гедонической способностью могут наслаж даться практически чем угодно — даже если это всего лишь вдыхание и выдыхание — и известны своим жизнерадостным характером с детских лет. Гедони ческая способность определялась как черта характе ра (Meehl et 
1971) и была названа "нарастани ем", термин, созданный Кэттелл (1935). Но безот носительно к тому, где будет находиться индивид на этой шкале способности к удовольствию, радости и счастью, он не может избежать прогрессирующих разрушительных воздействий возраста на объем своих гедонических способностей. Особенно тяжелые ут раты претерпеваются в тех вещах, которыми чело век занимается — во всех сферах деятельности: сексуальной, производственной, профессиональной
|
|
— и. 473
развлекательной. Эти утраты вынуждают сдвиг от к мышлению, от планирования к воспоми
нанию, от занятия повседневными делами и долго срочного планирования к пересмотру и осмыслива нию (rethinking) своей жизни.
Принуждение к воспоминанию и припоминанию само по себе является пугающим и стрессовым для уцелевших жертв холокоста, которые ранее трати ли большую частью своего времени, "борясь про тив" своих воспоминаний. Многие из них идут на всевозможные ухищрения для избегания появле ния какого-либо исторического материала. Когда я просил таких пациентов дать свои ассоциации на 
1, 3 и 5, их отклики были обычно огра ничены одним или двумя предложениями, предска зывающими печальное будущее для каждого чело века на картинке. Некоторые пациенты высказались даже на тот счет, что они столь боялись "выду мок", что не хотели обсуждать или читать какие- либо художественные рассказы. Одна пациентка, которая ранее проходила курс психотерапии, осоз нала, что имела обыкновение описывать 
ты в терминах своей собственной жизни. Она заме тила: "Прошлое всегда вторгается в настоящее в моей психике". Причины "убегания от собственной истории" были описаны Клейном (1976) как про исходящие в результате "чувствительности к рас щеплению и диссонансу", которая "достигает сво ей вершины... в те предзакатные годы, когда неиз бежное завершение жизни наконец нависает над по жилыми людьми, и их попытка объединить про шлое, настоящее и все более короткое будущее в
— тематический апперцептивный тест. — Прим. перев.
474
картину, которая придаст оправдание их жизни, яв ляется особенно мучительной и грудной" 
Преклонный возраст с присущими ему утратами предписывает неотвратимую необходимость смот реть в лицо собственному прошлому. Тогда инди вид либо принимает себя и свое прошлое, либо про должает гневно его отвергать. Как об этом пишет Эриксон (1959), "в преклонном возрасте происхо дит диалектическая борьба между поиском целост ности и чувством отчаяния и отвращения — все три этих чувства существенно важны для финальной человеческой силы: Мудрости" (р.98; также в 1963, 1968а, 
Выбор лежит между интеграцией или от чаянием. Однако интеграция означает, что человек должен неохотно согласиться со "случайным стече нием обстоятельств всего лишь одного жизненного цикла со всего лишь одним сегментом истории" (Erikson, 1959, р.98). Эриксон объясняет, что для достижения целостности индивид должен достичь принятия "своего собственного и единственного жизненного цикла и тех людей, которые стали в нем значимыми, как чего-то такого, чему суждено было произойти и что необходимым образом не позволяет никаких замещений" (р.98). Эта задача, как я отмечал ранее, можно сказать, представляет собой цель и суть всякой психоаналитической пси хотерапии.
|
|
Сущность работы психоанализа может быть кратко изложена в двух положениях: (1) расширение со знательного признания само- и объектных репре зентаций, и (2) принятие неизбежности и необхо димости каждого события в своей жизни как няемого его причинами. Можно сказать, что вызов принятия собственного преклонного возраста и за вершение психоаналитической работы — это одно
то же — принять и вобрать в себя все то, что происходило и отказаться от отрицания,
лизации и содействия своей ярости.
В преклонном возрасте этот процесс осложняет ся; ибо индивиду приходится горевать о текущих и продолжающихся утратах и заранее печалиться о завершении своей жизни, в то же самое время ис пытывая печаль вследствие неизбежного обзора прожитой жизни. С другой стороны, в психотера пии с посттравматическими состояниями также имеют место серьезные осложнения к овладению ситуацией через траур. Принятие жертвами холо коста того факта, что случившееся с ними имело основание в своих причинах, подразумевает приня тие того, что Гитлер, нацизм и те страшные испы тания, через которые им пришлось пройти, также имеют основание в своих причинах. Такое приня тие слишком сильно напоминает подчинение гоне ниям. Процесс достижения согласия с самим собой становится невозможным, когда он возвращает бес помощность и стыд прошлого. Многие выжившие жертвы нацизма воспринимают подобное самоис целение как "дарование Гитлеру посмертной побе ды" и поэтому гневно его отвергают. Для них само интеграция представляется прямо противополож ной единственному оправданию для их выживания: быть гневным свидетелем ужасов холокоста.
|
|
Кроме того, отказ от инфантильных желаний, включая всемогущество, стремление к совершенству и право на идеальных родителей, и принятие нега тивных аспектов себя, включая злобные и мсти тельные чувства, требуют наличия способности к эффективному гореванию. Однако для того чтобы быть в состоянии испытывать траур, индивиду дол жны быть доступны аффекты взрослого типа, кото-
Г
рые (по определению) отсутствуют у алекситими- ческих пациентов. Кроме того, "операциональное мышление", характерное для алекситимии, еще бо лее препятствует способности к символизации, про работке переноса и достижению изменений и суб лимаций. Наконец, индивид должен обладать хо рошей аффективной толерантностью, для того что бы быть в состоянии доводить до конца процесс траура, не впадая при этом в мальадаптивное со стояние депрессии. В действительности, то хрони ческое депрессивное состояние, в котором живут выжившие жертвы нацизма, может определяться тем трауром, который нуждается в завершении, но не приходит к такому завершению. Эти пациенты про должают бранить, обвинять и осуждать себя, одна ко никогда не снижают своих высоких самоожида ний. Запоздалое открытие их ангедонии является последним ударом, который вызывает горькое от вержение их длящихся всю жизнь попыток само восстановления, потому что им не удалось вырабо тать у себя стремление к удовольствию и благосос тоянию. Их чувство депрессии проистекает от не удачи порождать удовлетворение.
Общей находкой при работе с выжившими жерт вами холокоста было то, что даже когда у них срав нительно отсутствовала алекситимия и ухудшение в аффективной толерантности, имел место предел того, сколь большую утрату могли впитать жертвы холокоста через горевание, и та степень, в которой они могли достигать целостности и благожелатель ного приятия прошлого. По-видимому, имеет мес то абсолютный предел того, от сколь многого спо собен отказаться индивид через горевание. Данное ограничение является двойным: во-первых, имеет место предел того, по поводу чего может горевать
|
|
человек в данное время. Например, вследствие по жара в кокосовой роще те люди, которые получили серьезные ожоги и одновременно лишились супру га (супруги), были не в состоянии в течение неко торого времени оплакивать свою потерю, пока уде ляли внимание своим материальным убыткам (Lindemann, 1944). Во-вторых, есть абсолютный или пожизненный предел того, что может впитать человек в терминах либо утраты, либо принятия негативных качеств в самом себе. Имеют место как количественные, так и качественные пределы того, что может быть успешно переработано посредством траура. Количество или качество утрат может пре вышать способность индивида к интеграции, как в случае холокоста, когда уничтожались близкие че ловеку люди и весь его образ жизни.
Этот процесс становится даже еще более труд ным вследствие крайней опасности иметь дело че рез траур с репрезентацией своего врага (то есть виновника или жертвы трагедии). Ибо признание интрапсихического существования враждебного объекта может угрожать здравому уму выжившей жертвы. Эта проблема может быть описана на язы ке традиционного психоанализа как борьба против враждебного (вызывающего отвращение) интроек- та. В этом контексте мы нуждаемся в применении того, что мы узнали ранее, в главе о реальности: что в той степени, в какой объекты являются эк- стернализованными, попытка иметь дело с их пси хической репрезентацией несет угрозу защитной структуре индивида. Такой траур осложняется "воз вращением вытесненного". Так как неспособность сознательного отождествления с врагом проистека ет от потребности защитить и утвердить свою авто номию, обнаружение интрапсихического существо-
478
враждебного интроекта угрожает способнос ти сохранять свою целостность.
Среди выживших жертв холокоста, которые не получали никакой поддержки от своих сограждан, возникает много чувств в связи с таким отверже нием и молчаливым согласием с геноцидом нацис тов. В период холокоста "финальному решению" предшествовали годы предательского обмана и дег радации, массового ограбления, изоляции и лише ния минимального достоинства и даже минималь ной опрятности. Пережившие такое поражение и унижение люди питают многочисленные неперено симо болезненные эмоции, которым они должны научиться смотреть в лицо, прежде чем вообще мо жет быть поставлен вопрос об овладении или ин теграции их прошлого.
|
|
Но даже если бы мы могли не принимать в расчет эти трудности, перечисление которых может зани мать целые тома, мы все же возвращаемся к просто му, базисному факту, что имеются пределы тех раз новидностей утрат, которые индивид может пере работать посредством траура. Потеря ребенка явля ется примером, в котором родители могут оказать ся не в состоянии завершить процесс горевания, и могут стать необходимыми различные формы отри цания, идеализации и 
"опоры". При мер негативного качества у человека, которое не может быть принято, но должно быть компенсиро вано, дан в рассказе Конрада (1900) о лорде Джи ме: главному герою приходится пожертвовать сво ей жизнью, чтобы показать, что в конце концов он не трус.
Кроме того, выживший узник геноцида холокос та сталкивается с риском поляризации объектных и саморепрезентаций на жертву и преследователей.
Ангедония и алекситимия побуждают выживших жертв холокоста продолжать воспринимать себя в качестве жертв, а в связи с этим приходит стремле ние поменяться местами с угнетателем. Однако идентификация с агрессором должна оставаться бес сознательной, или же в противном случае она на полнит саморепрезентацию психотической яростью. Эта неразрешимая дилемма хорошо показана Ро бертом Шоу (1967) в его романе "Человек в стек лянной будке". Данная история, по которой затем была поставлена пьеса и снят кинофильм, расска зывает о внешне удачливом, но очень несчастли вом и неустойчивом выжившем узнике. Его иден тичность находится под вопросом: является ли он Голдманом, бывшим узником, или же его родствен ником, полковником СС Дорффом из состава ком- мандос в лагерях смерти, где осуществлялись мас совые убийства. Произошло резкое разделение в еврейской общине в Монреале после постановки этой пьесы. Два выживших узника, у которых кон сультировались во время репетиций, считали, что данная пьеса была антисемитской, и им казалось, что "в ней не было высказано какого-либо обвине ния нацизму за его кровавые деяния" (Rudin, 1975). Эти выжившие узники и равви Рудин, который описал этот инцидент (1974), упустили из виду изображаемый в пьесе показ утраты своей целост ности. Комментируя тему пьесы, я (1975) отметил, что неспособность владеть нашими собственными воспоминаниями, безотносительно к тому, сколь они болезненны, оставляет нас в состоянии "при страстия к ненависти". Примерно в то же самое время в детройтских Jewish News (21 ноября, 1980, р.42) была опубликована статья по поводу прибли жающейся беседы выжившей жертвы холокоста с
группой женщин; ее тема была: "никогда не забы ваем и не прощаем". Это также являлось лозунгом для некоторых групп уцелевших жертв холокоста.
Следует ожидать, что результат траура в травматических состояниях зависит от многих ас пектов, в особенности от интенсивности агрессии индивида. В свою очередь, выбор между интегра цией и пристрастием к ненависти в наибольшей мере определяется способностью индивида эффективно горевать. Неоднократное столкновение с травмой пробуждает такие болезненные аффекты, как стыд, вина и беспомощность. Когда аффективная толеран тность невелика, приходится отражать все эти чув ства и заменять их яростью. Первичная выгода в продолжении ярости является нарциссической: она делает возможным отказ от признания возможнос ти неуправляемости событий, отказ от столкнове ния с собственной беспомощностью. Вторичные вы годы потенциально столь различны, что мы не мо жем предвосхитить их природу в частной ситуации.
С этими защитными операциями связаны дли тельные изменения в личности индивида, в осо бенности в его суперэго. Этот момент отмечался Хоппе (1962). Сходные наблюдения были сделаны Бергманном (1982). Эти исследования включают вопрос о воздействии проблем посттравматическо го суперэго на семью и следующее поколение.
Парадоксально, но хотя достижение интрапси- хической интеграции может быть болезненным и трудным делом для человека, перенесшего серьез ную психическую травматизацию, это как раз то, в чем выжившая жертва больше всего нуждается. Одним из наиболее опустошительных последей ствий травмы является широко распространенное использование вытеснения, отрицания и психичес
кого расщепления. Психическая репрезентация "врага", "угнетателя", "жертвы" или даже такие безличные элементы, как "судьба", а также явно личностные свойства, такие как собственные эмо ции, могут во многом начать восприниматься как находящиеся вне саморепрезентации. Таким обра зом, посттравмтаическое состояние характеризует ся обеднением тех областей психики, на которые распространяется чувство самотождественности "Я" и гипертрофией отчужденных областей "не-Я". Симптомы "псевдофобии", страх собственных сно видений и своих эмоций — все они являются ре зультатом этого посттравматического истощения со знательно осознаваемых сфер самости. (Смотрите главу о травме и аффектах.)
Моральное и этическое осуждение часто подме няют самоисцеление. Представляется добродетель ным "подпитывать" справедливое негодование и предательским — останавливать ярость. В этой свя зи полезно принять во внимание, что ненависть, гнев, вина и депрессия — это формы боли. Для выживших жертв способствование продолжению этих видов боли внутри себя является мазохистс кой перверсией. Вместо этого в возможной для нас степени мы должны себя успокаивать и добиваться мира через принятие себя.
Лифтон (1979) рассматривал вопрос посттравма тической интеграции и сосредоточил внимание на конфронтации со смертью. По его мнению, "смерть испытует целостность каждого человека; ближай шие родственники умирающего человека и приме няемые лекарственные средства способствуют кол лективной психической констелляции, внутри ко поднимаются вопросы непрерывности, разры
ва, самозавершения и дезинтеграции" 
109). Стол-
482 Г
кновение с "абсурдной" смертью — массовой дест рукцией — приводит Лифтона к пониманию того, что "обзор жизни" оставшимися в
расстраивается из-за "психического оцепенения, десимволизации, деформации" или "децентрализа ции" (р.69) и неспособности восстановить чувство близости из-за подозрения в том, что их "питают чем-то поддельным". В действительности, наблю дения Лифтона совпадают с точкой зрения, выра жаемой в этой книге, что те трудности, которые становятся заметными в преклонном возрасте у ос тавшихся в живых, могут рассматриваться в каче стве парадигмы многих больших затруднений, с ко торыми сталкиваются люди в попытке посттравма тического исцеления и овладения
кими ранами. Главный вопрос заключается в том, что так как работа траура и горевание требуют на личия аффектов взрослого типа, алекситимия ста новится специфическим препятствием, но ни в коей мере не единственным, обнаруживаемым в этих обстоятельствах.
Уцелевшие жертвы холокоста рано стареют и у них более высокая, чем в среднем, частота наступ ления преждевременной смерти от всевозможных причин (Eitinger and Strom, 1973). Такую раннюю утрату жизненности не следует рассматривать как обособленную от алекситимии или ангедонии. Радо 
много лет тому назад говорил о важном зна чении "экономики удовольствия". Он считал, "нехватка эмоций благоденствия (радости, удоволь ствия, счастья, любви, привязанности и т.д.) изме няет каждое действие интегративного аппарата. Не остается непораженной ни одна фаза жизни, ни одна область поведения" (р.24). Мои наблюдения и выводы Эйтингера (1980) подтверждают валид-
ность идей Радо. Уцелевшие жертвы показывают комбинацию ангедонии, особой вины, возможно, привязанности к боли (Valenstein, 1973) и страха радости и счастья. Психоаналитическая работа с выжившими жертвами была неэффективной, пото му что, вдобавок, они страшатся своих эмоций — у них наблюдается посттравматическое ухудшение аффективной толерантности, потому что они вос принимают собственные эмоции как предвестники травмы. Помимо этого, у них возникают проблемы в связи с алекситимией. Выжившие жертвы пыта ются блокировать дистресс посредством использо вания лекарственных средств и "продолжения фи зического недуга" (Balint, 1964), вместо использо вания своих эмоций в качестве сигналов.
Но проблемы, лежащие в основе депрессии и вины, все еще нуждаются в интеграции через тра ур, снижение нарциссических ожиданий от себя и принятие необходимости того, что случилось. На пример, выжившие жертвы холокоста все еще ис пытывают стыд по поводу своего недостаточного сопротивления. Определенными группами от лица евреев предпринимаются усилия по созданию ми фологии на тему героического сопротивления, цель которой — содействовать облегчению такого сты да. Тщетность этих усилий иллюстрируется зада чей и вызовом достижения интеграции в жизни каждого пожилого человека. Все то, чего человек стыдится, должно быть с любовью принято как не избежная часть его жизни. Каждая боль, возника ющая в процессе пересмотра своей жизни, будь она индивидуальной или связанной с историей груп пы, просто отмечает ту область, которая все еще лишена самоисцеляющего приложения чувства идентичности, самотождественности или
484 Г
дуальности. Индивид ощущает гнев, вину или стыд всегда, когда он не способен (отказывается) прини мать необходимость и неизбежность того, что слу чилось. Проблема заключается в том, что в этом про цессе пересмотра своей жизни, по мере восстанов ления саморепрезентации и принятия ее в качестве своей (другими словами, в процессе возвращения вытесненного), индивид испытывает боль. В дей ствительности, Фрейд был озадачен как раз этой болью в трауре. Он (1917) говорил, что не может объяснить, почему траур был столь "чрезмерно болезненным... с точки зрения экономики" (р.245, курсив мой). Однако с точки зрения задачи, осу ществляемой в период старения, возможно увидеть много причин, почему траур должен быть столь болезненным.
Успешное завершение траура или успешная ин теграция собственной жизни дает индивиду возмож ность владеть всей своей жизнью как своей собствен ной, включая объектные репрезентации. Такое со стояние дает человеку шанс открытия того, что в обычной жизни мы сохраняем наши объектные реп резентации, используя определенного рода вытес нение через То есть мы поддер живаем нашу психическую репрезентацию объек тов, придавая ей статус "не-Я". Таким образом, если мы проводим траур до точки восстановления само тождественности наших объектных репрезентаций, то мы имеем типичный образец возвращения вы тесненного. Иллюзия внешности, которая сохра нялась по отношению к нашим объектным репре зентациям, выполняла некую функцию обезболи вания, а когда достигается интеграция Я, такое обез боливание утрачивает свое действие. Мотивация для экстернализации связана с преодолением ин
фантильной агрессии. Я считаю, что инфантильная травма и возникающая в связи с ней амбивалент ность приводят к результате к такому искажению саморепрезентации, что витальные и аффективные аспекты индивида приписываются объектной реп резентации, которая является ригидно отгорожен ной таким образом делая собственные способно сти заботы о себе функционально недоступными.
Так как траур и интеграция должны включать в себя аффективные компоненты — ситуация, кото рая сравнима с открытием Фрейда (Freud and Breuer, 1893), что воспоминание не оказывает никакого воздействия на истерию, если оно лишено эмо ций — аффективная толерантность является глав ным предметом обсуждения. Это также является причиной того, почему нормальные, взрослого типа, по большей части когнитивные и сигналоподобные аффекты необходимы для завершения процесса тра ура. В противном случае при наличии алексити- недифференцированные, по большей части со матические, невербализованные аффективные от клики являются столь интенсивными, несущими столь большую угрозу и столь болезненными, что индивид должен их отражать, омертвляя себя или же преждевременно прекращая этот процесс, убе
гая в отрицание.
Имеет смысл еще раз акцентировать внимание на высказанном ранее положении: хотя неспособ ность переносить боль траура склонна прерывать эффективное горевание и заменять его депрессией или некоторой формой отрицания, например, про екцией, наличие хорошей аффективной толерант ности не гарантирует успешного результата. Необ ходимые изменения в само- и объектных репрезен тациях являются интрапсихическими достижения-
486
ми. Порождаемый аффект является разновидностью побочного эффекта, подобно тому, как тепло порож дается электричеством, проходящим через проволоч ную спираль. Однако для принятия окончательнос ти и бесповоротности утрат, а также того, что неко торые неблагоприятные события происходят слу чайным образом и мы не имеем над ними контроля, требуется отказ от инфантильного магического кон троля судьбы. Если неблагоприятные события мо гут происходить случайным образом и индивид яв ляется беспомощным, тогда могут быть справедли выми мазохистические фантазии индивида. Наихуд шее опасение состоит в том, что если индивид не может контролировать судьбу, он не может предот вратить возвращение инфантильной психической травмы — судьбы, худшей, чем смерть.
В рамках детской психиатрии дебатируется воп рос о том, могут ли дети испытывать траур. Конеч но, дети могут горевать; даже собаки и другие жи вотные могут горевать. Но их горевание не говорит нам ничего об их способности принимать утрату высокого ценимого объекта и причину такой утра ты. Проблема связана что обычно описыва ется как "судьба интроекта" или какое воздействие оказывают на объектные и саморепрезентации те смыслы, которые связаны с утратой. Часто вслед ствие чувства небезопасности у ребенка объектная репрезентация сохраняется в виде некоего идола, который препятствует последующему развитию уве ренности в своих силах и самонадеянности.
Это приводит нас к вопросу о религиозных веро ваниях при старении, особенно в посттравматичес ких состояниях. Мы видим, что многие люди, кото рые пережили тяжелую травматизацию, одержимы вопросами религиозной природы: почему это про
изошло со мной? Большинство людей не могут сми риться с мыслью о сложно обусловленных или слу чайных событиях, потому что они не могут
сить собственной беспомощности в контроле над своей судьбой. Вопрос, следовательно, заключает ся в том, может ли Бог, несмотря на все это, про должать восприниматься в качестве всемогуществен ной, всеведущей, благожелательной силы, как мы его себе представляли. Для утвердительного отве та на этот вопрос индивид обычно должен прихо дить к мысли о том, что неблагоприятные события являются наказанием за некоторые "грехи". Таким образом, мы видим, что наиболее частым результа том несчастья является самообвинение и развитие мазохистских наклонностей.
Связанные с религиозностью вопросы становят ся более насущными в связи со старением. У фран цузов есть поговорка, что когда дьявол становится старым, он становится набожным. Выжившими жертвами предпринимаются отчаянные попытки по восстановлению и сохранению своей веры в Бога. Однако проблемы агрессии и крушения базисного доверия, которые возникли в результате событий холокоста, делают подлинную веру и уверенность в благожелательности всемогущего Бога почти что невозможными. Стремление к религиозному успо коению приводит в результате лишь к наращива нию ритуалов. Если человеку удается при таких обстоятельствах уверовать в какую-либо фундамен талистскую религию, тогда благожелательный Бог будет также мстительным богом, требующим, что бы человек посвятил себя священной войне против дьявола и преобладающе порочного мира. Следова тельно, сходство такого решения с параноидальной системой становится отчетливо видным. Люди, ко-
488 Г
торые не способны завершить процесс траура, а так же люди, снедаемые религиозной амбивалентностью, имеют еще одну общую склонность — создание мо нументальных и церковных доктрин. Такую склон ность можно наблюдать и в группе выживших жертв. Кроме того, выжившей жертве приходится выстраивать интрапсихические барьеры против ам бивалентности, сомнений, вины и ярости. Результатом является широко распространяющееся сужение фантазии как в текущем воображении, так и в трансферентных реакциях.
Наблюдая большое число выживших жертв хо локоста, которые не находятся в психотерапии, я был удивлен тем, что в преклонном возрасте они сталкиваются с определенными выборами и зада чами, идентичными тем, которые предлагаются в аналитическом лечении. По мере того, как умень шается поглощенность работой и возможность по лучения чувственных удовлетворений, деятельность психики направляется внутрь и к прошлому. "Ваши старики будут грезить грезами, ваша молодежь бу дет видеть видения", — сказал пророк 
3:1). Эти грезы могут быть возрождением фантазирова ния периода детства — мы видим это в текущих усилиях по созданию мифологии среди выживших жертв холокоста. Страх перед собственными аф фектами простирается от тревоги до любого чув ства живости. По меньшей мере снижение тоничес кого аспекта аффекта порождает задержку. Такое замедление может влиять главным образом на пси хомоторную сферу, однако более часто приводит в результате к деформации сохраняющих жизнь фун кций, таких как иммунные отклики или другие под держивающие здоровье процессы. Быстро растущая база данных указывает на то, что отчаяние пред
ставляет собой наиболее важную предрасположен ность к заболеванию (смотрите LeShan, 
Stoyva and Budzynski, 1974; Bahnson, 1975; Achterberg, Simonton, and Simonton-Matthews, 1976; Holden,
1978).
Выжившие жертвы не обязательно сознательно осознают или высказывают жалобы по поводу сво ей депрессии. Более часто они решают данную про блему посредством сужения интереса, посредством избегания как удовольствия, так и возбуждения. Недавно я разговаривал с неевреем, выжившей жер твой нацистского преследования, который обычно разговаривает дома на своем родном языке. Он хо тел рассказать мне о том, что врач, которого он посещал, пытался отнять часть его пенсии — но у него вырвалась полная гнева оговорка: "Он пытал ся отнять мое страдание!" Мы имеем дело с состоя нием хронической депрессии и психического исто щения, которое часто сопровождается прижизнен ным избеганием всякого возбуждения.
В заключение я должен признать, что мои по пытки вовлечь пожилых уцелевших жертв холоко ста в психоаналитическую терапию были по боль шей части безуспешными. Я был в состоянии обес печить различные поддерживающие меры, которые сделали их жизнь более терпимой. Среди них улуч шение чуткого к ним отношения, то есть призна ние их мучительных аффективных состояний, было чаще всего крайне необходимо. Но что касается спо собности выживших жертв прорабатывать собствен ные утраты и проблемы вины и стыда для достиже ния в преклонном возрасте интеграции, я всегда сталкивался с ограничениями в их способности к эффективному гореванию 
1963). Имеют место также ограничения в отношении того, что они
490 Г
и. 491
могут принять в мире и в самих себе или от чего они могут отказаться в связи со своим детством или религиозными верованиями. Для многих лю дей некоторые взгляды и пути развития просто не приемлемы, потому что сделают для них мир и жизнь не имеющими никакой ценности. Они пред почитают давать выражение своей индивидуально сти, говоря "нет!" тому, что неприемлемо — даже до своего последнего вздоха. Таким образом они проявляют свою индивидуальность и свободу вы бора. Их напористость лежит за пределами какого- либо возможного терапевтического рвения с моей стороны. И конечно же, те люди, которые делают такие выборы, выбирают полную протеста жизнь и полностью осознают то страдание, которое они бу дут терпеть, и те мучения, к которым оно приведет. Хотя я и уважаю их потребность и право делать эти выборы, мне бы хотелось выразить гуманисти ческую и медицинскую точку зрения, что от по буждения к человеческой жертве или даже к соб ственной жертве, следует с любовью и уважением отказываться. Мы иногда обнаруживаем, что, кро ме наличия способности к завершению траура и
достижению интрапсихической интеграции, алек- ситимические лица становятся ранними жертвами опустошительной поглощенности преклонным воз растом: "Кто меня любит? Кого заботит, жив ли я?" Данная проблема особенно трудна для выжив ших жертв из-за их регрессии в аффектах — они не испытывают любви, они не обладают также какой- либо разновидностью эмпатии, которая давала бы им возможность ощущать любовь к ним со стороны близких людей. Человек нуждается в чувстве люб ви, чтобы быть в состоянии верить в ее существова ние. Самое главное, человек нуждается в чувстве
любви, чтобы быть в состоянии принять свое соб ственное Я и свое прошлое. Идеал для выжившей жертвы холокоста, как и для любого другого пожи лого человека, кратко изложен Дорси 
Я должен натренировать себя, чтобы быть в состоянии любить трудности для достижения всевозможного доступа к пониманию собствен ной жизни. Ничто не должно служить для меня преградой (то есть влекущим нежелание быть с любовью пережитым), помимо трудного са моосознания.
...Психоаналитическая психотерапия являет ся процессом проработки доступной любви к себе, требуемой для принятия в качестве "это Я" всего того, что ранее я мог наблюдать лишь как "это не Я" [р.457].
13. Алекситимия
Предположение, что эмоциональные отклики дру гих людей похожи на наши собственные, является основой эмпатии и как таковое лежит в основе вся кого человеческого общения. Некритическое при нятие этого предположения, однако, привело нас к ложному ожиданию, что у всех пациентов имеются доступные для них аффективные функции, необ ходимые для применения психотерапии. В этой гла ве исследуются некоторые вариации аффективного функционирования, аффективные формы и те фак торы, которые делают эмоции доступными в каче стве сигналов для себя. Мы обсуждаем, в частно сти, крупное расстройство в аффективном и симво лическом функционировании — алекситимию. Здесь мы хотим еще раз рассмотреть, к чему при-
шли различные исследования в этой области в тер минах теорий или объяснений алекситимических феноменов, что даст нам ряд благоприятных тера певтических возможностей. В то же самое вре
|
|
|
Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ - конструкции, предназначенные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой...
Своеобразие русской архитектуры: Основной материал – дерево – быстрота постройки, но недолговечность и необходимость деления...
Таксономические единицы (категории) растений: Каждая система классификации состоит из определённых соподчиненных друг другу...
Типы оградительных сооружений в морском порту: По расположению оградительных сооружений в плане различают волноломы, обе оконечности...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!