Владыка Владимир был лишен столичной кафедры.

И ветхозаветные архиереи с фарисейской самоправедностью осуждали Царя-Мессию за общение с распутными людьми: "приступили к Нему первоСвященники, — пишет евангелист Матфей об очередном обличении их Спасителем, — Иисус говорит им: (...) блудницы вперед вас идут в Царство Божие (Мф. 21; 23, 31).

Недели за две до смерти Григория произошла в Царском Селе последняя встреча двух сестер — Императрицы Александры Федоровны и Елизаветы Федоровны, при которой произошел между ними разговор о нем. А после этого разговора Царица пишет Супругу в письме от 5 декабря 1916 года: Он охранял тебя там, где ты был, только Он, как я в том глубоко убеждена и в чем мне удалось убедить Эллу..." Эти строки из письма свидетельствуют о том, что Государыня была уверена в полном переубеждении сестры по вопросу оклевете на гонимого праведника. На самом же деле расстроенная Елизавета поехала в Дивеевский женский монастырь, где "глубоко и горячо молилась" об успешном осуществлении масонского заговора против русского мужика, в который, разумеется, была посвящена.

Когда убийцы сделали свое “мокрое” дело, ее радости не было конца. Она им телеграфировала: "Прошу мне дать письмом подробности событий. Да укрепит Бог Феликса (Юсупова) после патриотического акта, им исполненного. Елла" (11; 95).

"Особенно Царскую Чету поразили перехваченные полицией телеграммы, которые родная сестра Царицы Великая княгиня Елизавета Федоровна посылала убийцам Дмитрию Павловичу и Юсупову, — пишет историк О. Платонов. — Благословляя "патриотический акт" убийц, Елизавета Федоровна поддавалась общей леворадикальной истерии, которая и опрокинула общество в 1917 году. Рукоплеская убийцам Распутина, Елизавета, по сути, рукоплескала и убийцам своего мужа и своим будущим убийцам. Поддаваясь общему настроению нетерпимости, признавая убийство как способ решения социальных проблем, она, как и многие тогда, отступила от идеалов православия" (11; 95-96).

"Представление, которое сложилось в мире о Распутине, — всего лишь карикатура на реального человека, Григория Ефимовича Распутина, — говорится в житии Святителя Феофана Полтавского. — Распутин стал центральной фигурой некоей истории, которую мир давно принял за правду" (15; 42).

В то время, когда некоторые из ревностных почитателей старца отреклись от него под давлением антимонархического пресса, такие столпы Церкви, как Митрополит Питирим Петроградский, Митрополит Макарий Московский, Митрополит Алексий, экзарх Грузии, никогда и ни в чем не высказывали своего отрицательного отношения к Распутину, продолжая принимать его в трудные минуты.

Если бы антигосударственные люди не нашли для себя козла отпущения в лице Распутина, то они выдумали бы иного", — утверждает игумен Серафим (16; 86).

Образцом самой строгой монашеской жизни был и иной друг и почитатель Распутина — епископ Варнава. Еще задолго до возвышения Распутина Варнава был хорошо известен в Петербурге как настоящий религиозный деятель и аскет, — пишет историк О. Платонов. — Дружба с Распутиным дорого стоила Варнаве. Его постоянно травили. Как и Распутину, приписывали всякие гадости" (11; 69). После свержения Царя масоны руками синодалов отправили владыку Варнаву в ссылку, где он принял венец Мученика от Господа. Да и сегодня "возлюбившие неправду" (2Фес. 2; 12) называют распутинцем всякого христианина, почитающего светлый образ святого Семейства. Особенно неприятно видеть в роли продолжателей вековой клеветы людей в рясах, которые "не приняли любви истины для своего спасения. И за сие посылает им Бог действие заблуждения, так что они верят лжи ” (2Фес. 2; 10-11). Россию продолжают губить не столько изобретатели клевет, коих горстка, сколько верящие клеветам и их распространяющие, коих легион. А клеветник по-еврейски — диавол!

"Был у Царя мужик из народа — и того убили!” — ответил владыка Гермоген Саратовский на весть о смерти Царского Друга Григория.

"Осуждали и бранили Распутина только религиозно индифферентные люди, которые одинаково недоверчиво относились даже к о. Иоанну Кронштадтскому, к епископу Феофану и к прочим подвижникам, не укладывавшимся в рамки их религиозного миросозерцания, точнее рационализма"[7], — пишет Князь Н.Д. Жевахов (1; 281).

В журнале "Нива" проходил материал опервой и последней встрече Григория Ефимовича с праведным Иоанном Кронштадтским в Андреевском соборе. Прозорливый пастырь по окончании литургии направился прямо к тому месту, где стоял странник. И в присутствии большого количества народа благословил Распутина, говоря: "Ну, раб Божий Григорий, по фамилии твоей - будет тебе". Этими словами преподобный предсказал образ тех гонений, которые должны были постигнуть Распутина при приближении его к Царской Семье. Как известно, главной темой клеветнических инсинуаций стало его мнимое “ хлыстовское распутство”. Пророчески предсказав Григорию Ефимовичу его тяжкий крест — быть "притчей во языцех (Пс. 68;12), святой Иоанн Кронштадтский благословил его, как подлинного Раба Божиего, что, разумеется, не осталось не замеченным их многочисленными почитателями.

"К числу этих истинно русских лучших людей принадлежал и архимандрит Феофан (Быстров), инспектор Петербургской Духовной Академии, для которого было достаточно услышать о Сибирском подвижнике, чтобы потянуться к нему, с полною верою в него" (1; 263).

“Распутин сразу произвел на меня сильное впечатление, как необычайной напряженностью своей личности, так и острым пониманием души: например, мне он тут же строго задал вопрос: "Что же? Чиновник или монах будешь?" Об этом моем тайном намерении знал только один о. Феофан, никто другой. При таком "прозорливом" вопросе гостя он так и засиял. О. Феофан всегда искал "Божьих людей" в натуре, — пишет Митрополит Вениамин о первой встрече с Григорием Ефимовичем. — Знаю я другие факты его глубокого зрения. И, конечно, он этим производил большое впечатление на людей" (6; 134).

Князь Н.Д. Жевахов пишет: "и сейчас еще помню отзыв епископа Гермогена, сказавшего мне: "Это раб Божий: Вы согрешите, если даже мысленно его осудите" (1; 270).

Авот что говорит о Распутине смиреннейший старец Митрополит Петроградский Питирим (Окнов), свергнутый позднее мятежниками:

«"Распутин" — имя нарицательное, специально предназначенное для дискредитирования Монарха и династии в широких массах населения. Носителем этого имени мог быть всякий близкий ко Двору человек, безотносительно к его достоинствам или недостаткам. Идея этого имени заключается в том, чтобы подорвать доверие и уважение к личности Монарха и привить убеждение, что Царь изменил Своему долгу пред народом и передал управление государством в руки проходимца. Ведь чем-нибудь да нужно легализовать насильственный акт ниспровержения Царя с Престола и оправдать его в глазах одураченного населения!.. Вот почему о преступлениях Распутина кричат по всему свету, а в чем эти преступления заключаются - никто не может сказать. (...) Контуры революции стали вырисовываться предо мною еще на Кавказе, и когда я стал предупреждать о грядущих бедствиях, тогда стали громко кричать, чтоя вмешиваюсь в политику... Мне не верили... Значение Распутина было для меня ясно... Он был первой жертвой, намеченной революционерами» (1; 132-133).

Начиная с 1912 года Распутина начинают публично обвинять в хлыстовстве, не утруждая себя доказательствами. На что известный исследователь сектантства В. Бонч-Бруевич отвечает статьей "Научные открытия "Нового Времени".

Что такое в самом деле означает этот термин "хлыстовство"? - спрашивает автор и отвечает: — И мы еще и еще раз подтверждаем здесь решительно и непоколебимо, что никакой такой секты не существует нигде в мире, а есть только удобный пароль... при преследовании русских".

"С целью выяснить этот вопрос верховной следственной комиссией был приглашен профессор по кафедре сектантства московской духовной академии Громогласов. Последний, познакомившись со всем следственным материалом, — пишет игумен Серафим, — не нашел никаких указаний на принадлежность его к хлыстам. Вместе с тем, изучив все написанное Распутиным по религиозным вопросам, Громогласов также не установил никаких признаков хлыстовства" (16; 72).

"Однажды Государю передали весьма подробное расследование о разгульной жизни старца. Просматривая его, он заметил, что в день и час, в который произошел один из указанных в расследовании фактов, Распутин как раз находился в Царском Селе. Этого было достаточно, чтобы убедить Государя, что весь доклад представляет из себя сплошную клевету", — пишет Наставник Царских детей П. Жильяр (13; 133).

За двенадцать часов до своего убийства, 16 декабря 1916 года, Распутин говорил посетительнице: "Чувствуется, матушка-голубушка, что конец мой близок... Убьют-то меня — убьют, а месяца так через три — рухнет и Царский Трон" (17; 306).

"Труп Распутина, насколько мне помнится, — пишет Н. Обручев, — на второй день после его убийства был извлечен со дна Невы. Судебно-медицинская экспертиза обнаружила, что легкие Распутина были наполнены водой, что означало, что в прорубь он был брошен еще живым и умер от утопления. В желудке его было обнаружено присутствие цианистого калия в количестве, достаточном для того, чтобы мгновенно отравить 26 лошадей. Живучесть его была потрясающей".

Однако нельзя не заметить еще и того, что, кроме его способностей лечить болезни и сверхъестественной, необъяснимой живучести, он обладал еще и даром предвидения. Он неоднократно предсказывал, что с его смертью царствование Династии Романовых прекратится; но были и другие его предсказания. Об одном из его предсказаний, оправдавшемся во время путешествия Царской Семьи из Царского Села в ссылку в Тобольск, (...) Пьер Жильяр рассказывает следующими словами записи в своем дневнике: "Выехав 14 августа в 6 часов утра, 17 вечером мы прибыли в Тюмень — на станцию железной дороги, наиболее приближенной к Тобольску. Через несколько часов после этого мы грузились на пароход “Русь”. На другой день мы плыли мимо деревни — месторождения Распутина, и Семья, собравшаяся на мостике, могла созерцать дом “старца”, который ярко выделялся посреди изб. Это событие не было для них неожиданностью, так как Распутин это предсказал, и это стечение обстоятельств, казалось, еще раз подтверждало его пророческие слова".