По причине этого домогательств к Митрополиту Питириму Обер-Прокурор Св. Синода Н.П. Раев вызвал к себе князя Н.Д. Жевахова и попросил его посетить Григория Ефимовича и все выяснить.

Знаю, миленькой, я всегда все знаю, — Доброволов напирает; пущай себе напирает, — сказал Распутин."

"Как пущай, — возразил я с раздражением, — "разве вы не знаете, что это за негодяй; разве можно таких людей натравливать на Синод! (…)

"Вот ты, миленькой, накричал на меня, а того не спросил, точно ли я подсунул тебе Добровола... Аможет быть, он сам подсунулся, да за меня спрятался... Ты хоть и говоришь, миленькой, что он негодящий человек, а про то и не знаешь, что он человекоубийца и свою жену на тот свет отправил... Пущай себе напирает, а ты гони его от себя. Он и на меня напирает, и я сам не могу отвязаться от него"... Я был ошеломлен и чувствовал себя посрамленным.

Слова Распутина подтвердились буквально: Добровольский вскоре был арестован, будучи уличен в отравлении своей жены", — читаем в воспоминаниях Князя Н.Д. Жевахова (1; 238-239).

О происхождении распутинской легенды С.С. Ольденбург говорит следующее:

"Тщательно подготовленная враждебными Государю кругами еще в 1911-1912 годах, эта легенда, как известно, приписывала Распутину огромное закулисное влияние на государственные дела, "на смену направлений и даже смену лиц", выражаясь словами Гучкова, одного из главных творцов этой легенды — если не главного. С этого времени в известных кругах вошло в обычай приписывать влиянию Распутина все непопулярные увольнения и назначения, все неугодные "обществу" действия власти. Эта пропаганда, которая велась умело и упорно, находила немало легковерных слушателей; и от упорного повторения распутинская легенда понемногу приобретала в умах многих характер некоего "общепризнанного факта".

Могло случиться, что эта легенда так бы и осталась недоказанной, но и не опровергнутой. Те, кто уверовал в нее, передавали свою веру другим и ни за что не хотели признать, что на самом деле они жестоко заблуждались. Но переписка Государя и Государыни, опубликованная советской властью, дает возможность документально установить, насколько неверно было представление о властном влиянии Распутина на ход государственных дел (10; 193).

"С уверенностью можно сказать, — пишет русский историк Н. Обручев, — что, от сотворения мира, не было другой четы, которая была бы более незаслуженно и подло опорочена и оклеветана, чем Царь Николай Александрович и Царица Александра Федоровна" (2; 235).

" Критика царя среди публики" шла совершенно открыто. В частности, это ставилось и в связи с именем Распутина. Я поражался подобной вольностью, — пишет Митрополит Вениамин (6; 132).

Враги богоустановленного Самодержавия, в отличие от большинства архипастырей и пастырей, никогда не забывали, что Царь — это носитель особого Церковного сана, земной образ Главы Церкви — Иисуса Христа и что его дискредитация — это вернейшее средство разрушения христианской государственности.

Если, к примеру, 75-е апостольское правило не разрешает принимать от еретиков обвинения “ против епископа” то тем более в согласии с духом этого канона это запрещение должно оградить от клеветы “внешнего епископа Церкви” – ее земного покровителя и защитника.

Но вместо этого большинство духовенства заняло такую позицию по поводу дружбы крестьянина и его Царя, которая доказывала начитанность духовенства только лишь в бульварных газетах и веру им. Вместо того чтобы назидать паству на верную службу Богопомазаннику, священство, на свою голову, питалось "утками" из желтой прессы, коей верило...

"Положено и сие, — читаем в 129-м правиле Карфагенского собора, — не приимати доносов от всех (...), на коих лежит пятно безчестия, то есть, (…) от еретиков, или эллинов, или иудеев...”

А также и отцы второго вселенского собора постановили, что необходимо тех, кто имеет Церковный сан, ограждать от злонамеренной клеветы врагов и разрушителей церкви, так как "многие, желая привести в замешательство, — читаем в 6-м правиле, — враждебно и клеветнически вымышляют на правящих церквами православных епископов (и особенно на Богопомазанников) некие вины, не с иным каким намерением, как токмо, дабы помрачити до брую славу Священников (и тем более мирского архиерея), и произве сти смятения в мирном народе.