Разграничение понятий «переводческая ошибка» и «оригинальный переводческий стиль»

Завершая свою работу, переводчик решает, удовлетвориться созданным текстом или внести в него какие-то изменения. Суждение о качестве перевода выносят и многие другие: редакторы, критики, заказчики, преподаватели перевода, участники межъязыковой коммуникации. При этом текст перевода может оцениваться как по отношению к оригиналу, так и независимо от него. Критерием оценки может быть близость к оригиналу или способность перевода достичь поставленной цели. Для общей характеристики результатов переводческого процесса традиционно используются термины «адекватный перевод», «эквивалентный перевод», «точный перевод», «буквальный перевод» и «свободный (или вольный) перевод».

Адекватным переводом называется перевод, который удовлетворяет всем указанным требованиям и, в первую очередь, поставленной прагматической задаче, это просто перевод, оправдывающий ожидания и надежды участников межъязыковой коммуникации или лиц, осуществляющих оценку качества перевода.

Эквивалентный перевод — это перевод, воспроизводящий содержание оригинала на одном из уровней эквивалентности. Мы уже отмечали, что адекватный перевод должен быть эквивалентным (на том или ином уровне эквивалентности), но не всякий эквивалентный перевод будет адекватным.

Под точным переводом обычно понимается перевод, в котором эквивалентно воспроизведена лишь предметно-логическая часть содержания оригинала при возможных стилистических погрешностях. Эквивалентный перевод может быть точным, а точный перевод частично эквивалентен.

Буквальным переводом называется перевод, воспроизводящий коммуникативно нерелевантные (формальные) элементы оригинала, в результате чего либо нарушается норма или узус языка перевода, либо оказывается искаженным (непереданным) действительное содержание оригинала.

И, наконец, под свободным или вольным переводом подразумевается перевод, выполненный на более низком уровне эквивалентности, чем тот, которого возможно достичь при данных условиях переводческого акта. Свободный перевод может быть признан адекватным, если с его помощью решается определенная прагматическая задача или обеспечиваются высокие художественные достоинства перевода.[9] Тем не менее, следуя по этому пути, переводчик рискует перейти ту грань, где свободный перевод слишком далеко отходит от оригинала, переходит в переводческую ошибку.

В идеале, который, как и множество других идеалов, никогда не станет реальностью, переводчик в процессе работы держит перед глазами текст оригинала не для того, чтобы поединично, «с щипцами в руках» проецировать лексические элементы в плоскость языка перевода, а для того, чтобы не терять концентрацию на том, о чём думал автор в процессе написания оригинала. Хотя, раз уж мы заговорили об идеалах, то переводчик будет сконцентрирован столько, сколько это будет нужно и без повторных обращений к тексту.

Но даже в таком идеальном варианте два перевода одного и того же текста в любом случае будут различаться между собой даже в том случае, если ими занимался один и тот же переводчик, но в разное время. Личность, как и всё в мире, не является статичной и находится в процессе постоянного изменения. Поэтому два перевода одного и того же текста, сделанные переводчиком даже с небольшим перерывом в год, будут друг от друга отличаться.

Как было отмечено выше, безошибочный перевод становится таковым лишь в том случае, если переводчик в этом заинтересован и лишь тогда, когда идея оригинала полностью «пройдёт» сквозь него. Однако, при всех тех требованиях, которые нами выдвигались по отношению к переводчику, не стоит забывать и о его человеческой сущности. Каждый человек, пусть даже теоретически или потенциально, обладает уникальной личностью, состоящей из множественного набора установок, предубеждений и т. д. Поэтому даже если два разных переводчика в одинаковой степени уловят суть того, что пытался передать автор, их переводы всё равно будут отличаться – оригинал, проходя через личностную, когнитивную и нервную системы, принимает ту форму, которую эти системы ему придают – не теряя основной мысли, оригинал принимает новые очертания, унаследованные от переводчика. Это обусловливает различия между работами двух разных переводчиков.

Для наглядности мы предлагаем схему перевода на уровне интегрального восприятия текста как три точки, поочерёдно связанные друг с другом двумя связями, причём вторая точка будет расположена уровнем качественно выше. Первая и третья точки – текст на исходном языке и языке перевода соответственно, а во второй точке находится переводчик – посредник, который по первой связи воспринимает имплицитный смысл, который никак не зависит от текста, будучи его причиной и истоком, а по второй связи – проецирует смысл через матрицу языка перевода в его плоскость.

Очевидно, такой процесс невозможен без определённой доли потерь, вызванных «личностным наложением» – во второй точке каждый раз находится кардинально отличный от другого переводчик, и то, что один из них рассматривает как высшее благо, другой может не оценить вовсе. При этом даже если оба стремились к достижению максимально эквивалентного перевода, ни один из них не заподозрит, что оба они стали невольными авторами вольного перевода (приносим извинения за каламбур). Процесс перевода художественной литературы крайне субъективен.

Уникальные личностные параметры неизбежно «окрашивают» перевод «цветом» личности переводчика, которая формировалась в процессе всей его жизни, при этом нельзя утверждать, что переводчик ошибается – он воспринял имплицитный смысл оригинала, но наложение личностного достояния перекрывает некоторые его участки.

Однако имеют место и такие прецеденты, в которых лучшим вариантом было бы воздержаться от такого переоформления изначального посыла.Так, искушённый читатель, в течение долгого времени ожидавший перевод любимого произведения, желает прочитать именно то, что он когда-то прочитал в оригинале. Но, как правило, такие ситуации оканчиваются глубоким разочарованием по причине того, что ожидания любителя литературы не оказались оправданными – адекватный перевод, проецирующий в плоскость ПЯ имплицитный смысл без потерь и лишних наложений – большая редкость.

Именно поэтому крупные произведения, ни разу не переводившиеся ранее, следует переводить с максимальной долей отрешённости в целях наиболее полной синхронизации имплицитного смысла – для того, чтобы читатель мог сначала ознакомиться с первозданной идеей автора. И только потом, когда этот перевод станет всеобще доступным, представится возможным «экспериментировать» с произведением, добавляя в него новые краски (подавляющее большинство переводчиков – если не каждый из них – бессознательно окрашивает перевод «собой»). Для каждого переводчика это отличная, хоть и недостижимая цель: «Всякий перевод представляется мне, безусловно, попыткой разрешить невыполнимую задачу»[10] (В. Гумбольдт в письме к Августу Шлегелю). При первом переводе необходимо максимально исключить вероятность смысловых несоответствий. Выражаясь поэтически, для идеального перевода нужен переводчик с девственно чистой душой. Возвращаясь к утверждению об идеалах – перевод без потерь невозможен, но к этому необходимо стремиться.

Переводческая ошибка – потеря имплицитного смысла, а оригинальный переводческий стиль – это наложение личностного достояния переводчика на грани имплицитного смысла.

Подытоживая, отметим следующее:

Имплицитный смысл может быть осознан лишь человеком, так как машины не имеют соответствующих психических структур для восприятия объединяющей текст идеи – необходимость интегрального восприятия текста должна быть непременно осмыслена в условиях нынешнего развития технологий, способствующих процессу перевода. Для того чтобы избежать переводческих ошибок, необходимо помнить о том, что лексические средства – не более чем средства, и при переводе нельзя ограничиваться их поединичным переводом.

Процесс перевода не может быть начат до тех пор, пока переводчикне осмыслит главную идею оригинала. Если же переводчик полностью вобрал в себя его имплицитный смысл, но перевод не явился полностью эквивалентным, значит, произошло наложение оригинального переводческого стиля на грани имплицитного смысла оригинала. Однако, не переводившийся ранее текст обязательно должен быть подвергнут наиболее всесторонней синхронизации, и уже только после этого переводчики имеют моральное право на то, чтобы при переводе добавлять в произведение частицу себя.

Положения об интегральном восприятии текста соответствуют новой переводческой этике, формирование которой связано с резкой сменой поколений, нравственных ориентиров и научно-технологическим скачком.