Первый и последний акт трагедии

 

Ты меня исцели от безумья любовью

Сердцем своим от крови моей исцели

Мы сегодня играем без публики.

 

 

Отрешенность

 

Ибо река улеглась

Чтобы не затеряться.

 

 

Непревзойденный

 

Ни одна мишень не привлекает

Путника пронзенного стрелой

Путника не знавшего покоя.

 

 

ЧТОБЫ ЖИТЬ ЗДЕСЬ

 

 

I

 

Лазурь покинула меня, и я развел огонь,

Огонь, чтоб с ним дружить,

Огонь, чтобы войти под своды зимней ночи,

Огонь, чтоб лучше жить.

 

Я дал ему все то, что дал мне день:

Леса, кусты, и виноградники, и нивы,

И гнезда с птицами, дома с ключами,

Стрекоз, цветы, меха и праздники.

 

Я жил, дыханье затаив, шум пламени ловил

И теплый запах пламени вдыхал;

Как лодка, что плывет в воде стоячей,

И как мертвец, – я знал одну стихию.

 

 

II

 

Стена окна кровоточит

Ночь ни на миг мое жилье не покидает

Мои глаза могли б во мраке видеть

Когда б не натыкались на руины

И только в сердце у меня

Еще осталось вольное пространство

Пространство смерти это или бегства

 

Крылом подбитым я его измерил

Моею слабостью оно обведено

Дано ли мне дожить и отхлебнуть рассвета

Достаточно лишь день один утратить

И больше даже ночь не явится ко мне

 

Ночь надо мной одним раскинула шатер

Я ключ я побережье

Зыбкой жизни.

 

 

III

 

Скрылась луна петухи гребешками трясут

Капля огня спускается в стылую воду

И поет лебединую песню туманов

 

Чтобы лучше землю увидеть

Два дерева огненных вырастают в глазах

у меня

 

Последние слезы развеяв

Два дерева огненных возвращают мне жизнь

 

Два дерева голых

И я голым криком кричу

Земля

 

Земля живая земля в моем сердце

И больше нет расстояний

Есть только мой новый собственный вечный

Ритм

 

Холод исполненный жара и звезд

Невесомая осень и холод сгоревший пожаром

Весна бескорыстная первое эхо времен

Благодатное лето безупречность героев

 

Я стою на земле и все привыкает к огню.

 

 

IV

Жану Арпу

 

 

Вокруг твоих рук совершенство

Руки бледны и кровь истерзалась

Кровь понемногу вскипает

И журчит нездешнюю песню

 

Вокруг твоих рук природа

Создает равноценные чары

Окно твое знает

Один лишь пейзаж

Всегдашнее утро

 

Торжествующий день

 

Налитое юностью тело

 

Землю лаская робко

Земля и сокровище смешаны

Раздвигая две три травинки

Руки твои обнажают солнце

И гладят его как ребенка.

 

 

V

 

Больше нет неприметных людей

Больше нет людей позабытых

Больше нет прозрачных теней

 

Я вижу повсюду людей даже когда я один –

Под лучами счастливого смеха тают

мои заботы

Я слышу как нежность речей смягчает

угрюмость голоса моего

Легло на мои глаза дружеских взглядов тепло

 

Мы горами идем мы идем штормовыми

морями

Шальные деревья противятся моей колдовской

руке

Бродячие звери мне жизнь отдают по капле

Все это пустяк ведь образ мой множится вечно

Все это пустяк пусть природа туманом окутана

Все это пустяк пусть небо пустое хмурится

Я больше не одинок.

 

 

ОТКРЫТАЯ КНИГА. II. 1939-1941 (1942)

 

 

Дано ли мне будет найти

Мой долгожданный облик

На побережьях лица обрести

День и открытую силу

Жаркую жажду жизни.

 

 

Посвящение

 

Ты отвагой своей

нашу жизнь продлеваешь,

ты день ото дня

все больше и больше

нас приближаешь к тому безупречному миру,

где нашей надежде

не будут нужны миражи.

 

Пабло Пикассо, тебе,

моему прекрасному другу,

я посвящаю

эту книгу.

Поль Элюар.

 

 

ПО ЭТУ СТОРОНУ РАСТЕРЯННЫЙ ПРОВИДЕЦ

 

 

Форма

 

Я могу еще сделать два-три шага

И не упасть я иду издалека

В руках я держу свою жизнь

Слабость и грусть вперемешку

 

Дано ли мне будет найти

Мой долгожданный облик

На побережьях лица обрести

День и открытую силу

 

Жаркую жажду жизни.

 

 

Прекрасные отблески

 

II

Этот бродяга что бьется в агонии

Всю жизнь жевал только прах

Всю жизнь глядел только вниз

Дряхлость дор_о_г поет

И смертью потчует нищих

 

Эта душисто-пушистая женщина

В теплом шарфике на груди

Не любит ни мужчины ни ребенка ни кошки

Сверкают краски ее эгоизма

Ее пустынного рая

 

Беднякам никогда не достается мяса

Среди белого дня они одиноки

Бесполезны мои улыбки

Бесполезны мои угрозы

До сути мне не добраться

Они ничего не видят их сердце пусто

 

Они мою жизнь обложили небытием.

 

 

Я зверь лесной

 

Я вам твержу кричу я вам пою об этом

Струится смех под смертными снегами

Рассвет и смех и радость жить на свете

И в зеркале плодов себя цветы увидят

 

До срока спят под смертными снегами

Мои друзья чье трепетное сердце

Готовит лето землю будоражит

Чтоб в день урочный воцарилось лето

 

И сотни солнц струятся под морозом

И сотни ласк под холодом таятся

Я не умру я просто зачеркну

То время краткое что прожил я на свете

 

Водовороты неуемной крови.

 

 

ЧЕРНО-БЕЛЫЕ ЗАВЕСЫ

 

 

От часов к заре

 

И стенные часы просыпаются от свинцового сна

И вскипает ручей и тлеет задумчиво уголь

И барвинок сшивает серые сумерки с днем

И в моих закрытых глазах обретает корни заря.

 

 

РОЗЕТКИ

 

 

Смущались бы

 

Я помогаю тебе перешагивать через плетни

Не ходить по протоптанным тропам

Не уступать никому нашей мечты

 

И мы забываем зыбучий песок

Вязкое море и низкое небо

И свинцовые дни терпенья

И бремя ночных расстояний

Бросивших вызов тебе

 

Наше солнце вручило нам

Горячую плоть свободы

Мы рот голубой целуем

Пьем запах дыханье прозрачность

Загадочнейших полей

 

И наши признанья в твоих устах

И чистый воздух в твоей груди

Отливают колокол радости.

 

 

Союз

 

Теперь они стали двумя деревцами

Одинокими в легкости поля

Они не расстанутся больше.

 

 

ОСНОВА МЕЧТАНИЙ

 

 

Отсчитанные мне часы

 

Я был человеком я был скалой

Скалой в человеке человеком в скале

Птицею в небе пространством в птице

Цветком в морозе рекою в солнце

Рубином в росе

 

Всем братьям брат одинок и свободен.

 

 

НА НИЖНИХ СКЛОНАХ

 

 

Незапятнанный огонь

 

Угроза под небом багровым

Исходила от челюстей

От щупальцев от чешуи

От скользких тяжелых цепей

 

Развеяли по ветру жизнь

Щедрой рукою чтоб смерть

Дань собирала свою

Без счета и без числа

 

Смерть стала богом любви

Победитель на жертве своей

В истоме лишался чувств

Мразь желала любви

 

И все же под небом багровым

Над яростной жаждой крови

Над голодом заунывным

Пещера сомкнула края

 

Заткнула живая земля

Жадные глотки могил

И дети уже не боялись

Материнских земных глубин

 

Глупость низость и бред

Уступили место свое

Людям братьям людей

Не дерущимся против жизни

 

Несокрушимым людям.