Как мою оборону прорвали без боя

 

Позавтракав на лугу, бабки идут растрясать скошенную траву да собирают в копны сухое сено. А я собираю еду с лугового стола да мою посуду в роднике. Деда Коля тем временем разжигает костер и дожидается меня, когда я доделаю свое начатое дело, чтобы нам продолжить начатый разговор. Я возвращаюсь с вымытой посудой, деда Коля меня приглашает к костру. Я сажусь рядышком с дедулей и он начинает свой разговор:

– Сынок, отчего в народе дитя стали звать весником?

– Потому что он несет весть о жизни.

– От кого?

– От Создателей… своим маме и папе.

– Так, – соглашается со мной деда Коля и продолжает развивать свою мысль: А как дитя стало весником?

Я теряюсь от такого вопроса и говорю:

– Не знаю.

– Посмотри, дитя, находясь в утробе Матушки и Батюшки, еще живет в Царстве Дитя. С рождения до трех лет он находится на силе Создателей, да Батюшки в Земном Царстве. Да еще вдобавок в этих периодах Создатели – в самом Дитя. Так?

– Да.

– А это есть прямая связь с Небесным Царством во Свету. Точнее сказать – Небесное Царство во Свету на Матушке Земле. В эти периоды весь для человека, родителей несут сами Создатели через плоть и облик пришедшего дитя. А с трех лет до начала полового созревания?

– Дедуля, для меня почему-то все это очень сложно. Мне тяжело увидеть то, что ты говоришь.

– Ладно… Тогда сейчас давай поможем бабулям… А то они вон как песнь завели, что самому что-то руками делать хочется, а не разбирать прожитое.

И не дожидаясь моего ответа, деда Коля встает да идет к бабкам. А я падаю на траву, словно бревно да куда-то проваливаюсь сквозь сон.

Очнувшись, я вижу, что на улице уже темно, на дворе ночь. Оглядываюсь и вижу: в сторонке от меня, у костра, сидят старец, деда Коля и баба Соня да о чем-то говорят. Я подхожу к ним и сажусь рядом с дедом Колей. Старец со стариками прекращают свой разговор и переключаются на меня.

– Вот и наш долгожданный прибыл, – проговаривает старец да обнимает меня.

– Мы тебя уже заждались, – подтверждает дедуля да также обнимает.

А баба Соня обнимает меня по-матерински, гладит по голове да по спине, и меня что-то отпускает. Я вмиг становлюсь легким, как пушинка. Глаза горят. Состояние благодати. Даже появляется игривость, и я говорю:

– Я готов к труду и обороне.

На что старец сурово отвечает:

– К труду – это благодатно, а вот к обороне – зря… Обороняясь, ты можешь главное в твоей жизни пропустить и не ухватить. Та к что решай сам, а мы дважды раскрывать одно и то же не станем. Ты – хозяин своей жизни, и сам решай…

Я настораживаюсь от этих слов, а старики опускают свой взгляд на огонь от костра и какое-то время молчат. Собираются с мыслями и просматривают, как выстроить наш разговор дальше без борьбы и обороны.

И тут меня осеняет: я увидел что я им только что сказал! И тогда я торжественно начинаю им обещать, чтобы убрать безмолвную тишину и что-то начать делать:

– Я не буду защищаться!!! А буду вас слушать!!!

– Вот и началось, – проговаривает старец, да смотрит на меня острым, пронизывающим взглядом да при этом мотает головой. – Сынок, ты не обещай, а исследуй. Тогда станет толк. А когда ты заставляешь себя делать что-то, у тебя ничего не прибавляется. Как лучше: когда ты сам идешь исследовать или заставляешь себя познать что-то?

– Лучше самому исследовать и познавать то, что мне пока не доступно.

– Тогда давай исследовать. А мы тебе поможем это исследование провести так, чтобы у тебя что-то осталось в твоем сознании. Да чтобы ты сам после нас мог эту тему раскрыть полностью, до мелочей.

Я соглашаюсь со старцем и говорю:

– Это по мне… Я готов… А что будем исследовать?

 

Весь – это мысль жизни

 

На что деда Коля проговаривает:

– Мы сейчас рассмотрим что такое дитя-весник. А чтобы начать наше исследование ответь на вопрос: «Кто такой весник?» – Тот, кто несет по миру весть, – не задумываясь, проговариваю я.

– Так, только не ВЕСТЬ, а ВЕСЬ. И весник не только несет весь, но и хранит ее в себе. А что такое весь? – набирает скорость разговора деда Коля.

– Весь – это какая-то информация.

– А какая информация?

– О жизни, – так и валит из меня, что я, порой, и сам не могу ухватить то, что говорю.

– Так, – соглашается со мной старец и дальше пригвождает меня к бревну, на котором я сижу, своим вопросом: А весь о смерти есть?

– Нет, – отвечаю я.

Но этот мой мгновенный ответ меня же самого валит напрочь, что мне тут же хочется возразить, но уже не старцу, как было ране, а самому себе: что я, мол, сам несу ересь, что старики меня в очередной раз, якобы, заколдовали, и я, как робот, несу то, что им угодно, а не то, что есть на самом деле… А деда Коля в это время подает мне руку, помогает сесть и спрашивает меня дальше:

– Сынок, а информацию можно назвать мыслью?

– Да, – настороженно отвечаю я, усаживаясь поудобнее.

– А информация о смерти есть? – продолжает свой допрос дедуля.

– Нет, – не слыша себя, проговариваю я то, что идет из меня.

– А что есть о смерти? – ведет меня деда по исследованию своей мысли.

– Только знания, которые диктует нам тьма, да ее указания на наше самоуничтожение, – отвечаю я, как робот.