Логико-семиотическая модель Р. Карнапа

Утверждению трёхчастного строения семиозиса и развитию прагматической теории в интересах логики существенно способствовал один из видных представителей логического позитивизма Рудольф Карнап (Rudolf Carnap, 1981—1951). Он ввёл в описание структуры семиотики принцип иерархии её частей.

В модели семиозиса Ч. Морриса все три измерения и, соответственно, синтактика, семантика и прагматика в известной степени равноправны. Семиотика предстаёт как совокупность связанных конъюнкцией трёх видов отношений (символ ∩ обозначает отношение ‘ и … и …’):

 

∩ (синтактика: Знак — Другие знаки) ∩ (семантика: Знак — Денотат / Сигнификат) ∩(прагматика: Знак — Интерпретанта и Интерпретатор)

 

В трактовке же Р. Карнапа семиотика тоже изучает отношения в системе, включающей знак, его интерпретатора (пользователя, т.е. отправителя и получателя) и денотат (или сигнификат). Однако в прагматике, по его мнению, все эти отношения должны изучаться в совокупности, т.е. прагматика по своему объему тогда равна семиотике.

Абстрагируясь от отправителя знака, мы приходим к семантике. Отвлекаясь же от денотатов (или сигнификатов), мы изолируем синтактическую сферу знаковой системы. Синтактика, таким образом, вычленяется из семантики, а семантика — из прагматики. И наоборот: семантика включает в себя синтактику, прагматика включает в себя семантику, содержащую в себе синтактику (É — символ включения):

 

(прагматика: Знак — Пользователь — Денотат / Сигнификат — Другие знаки) É (семантика: Знак — Денотат / Сигнификат — Другие знаки) É (синтактика: Знак — Другие знаки)

 

То, что семантика предстаёт, согласно этой концепции, как частный аспект прагматики, хорошо согласуется с характером значений знаков естественного человеческого языка в контексте их употребления. Вычленение же синтактики из семантики, пожалуй, скорее отражает свойства так называемых формализованных языков, которые строятся из двух частей: логического исчисления и приписанной ему семантической интерпретации. Будучи лишённым семантических правил, формализованный язык становится исчислением, т.е. чисто синтаксической, неинтерпретированной системой. И, наоборот, прибавление к исчислению правил интерпретации делает его семантической системой.

В естественном языке подобные отношения не имеют места, здесь семантическая интерпретация (и вообще функциональная сторона) присутствует изначально, а не добавляется к построенному до этого чисто формальному выражению.

Карнап трактовал семиотику и прагматику как логик. Ещё в 1934 г., в венский период своей деятельности, он опубликовал на немецком языке «Логический синтаксис языка». В интересах философии логического позитивизма и анализа языка науки им строилась в то время математическая модель языка как расширенного исчисления предикатов. После 1936 г., занимаясь одновременно с Моррисом проблемами “унифицированного языка науки”, Р. Карнап приходит к выводу о необходимости дополнения логического синтаксиса логической семантикой, а в начале 40-х г. обращается к формальной прагматике. Он прошёл, таким образом, путь от синтаксиса к семантике, а через неё к прагматике.

Любопытно отметить, что Ноам Хомский (Avraam Noam Chomsky, р. 1928) в своих «Синтаксических структурах» (1957) строил асемантический синтаксис языка как логическую систему, включающую: а) алфавит неопределяемых понятий (предложение, имя, глагол и т.д.), б) правила формирования исходных структур (фразовых структур) — в терминах грамматики непосредственно составляющих и в) трансформационные правила (правила преобразования исходных структур). К семантике он пришёл лишь в 1965 г. в «Аспектах теории синтаксиса». К прагматике в конце 1960-х гг. пришли другие лингвисты, а не сам Хомский. Он же просто отнёс прагматику к сфере исполнения (performance), так как она не вписывается в его понимание языковой компетенции (competence), включающей только знание правил синтаксиса вместе со знанием правил фонологии и семантики.

Как мы видим, логика, опираясь на идеи семиотики, в своём движении по пути «логический синтаксис — логическая семантика — формальная прагматика» намного опережала лингвистику, и причины этого следует искать в специфических условиях развития американского языкознания в структурный и постструктурный периоды.

Логическая прагматика, основы которой заложил Р. Карнап, сегодня успешно развивается.

Сематология К. Бюлера

Существенную роль в формировании прагматических идей в языкознании, без упоминания самого термина прагматика и без попыток вычленения соответствующей дисциплины, сыграли работы австрийского психолога К. Бюлера, особенно его фундаментальный труд «Теория языка: Репрезентативная функция языка». Нередко его влияние было подспудным, прямые указания на источники не назывались и мысли этого исследователя воспринимались и пересказывались как нечто само собой разумеющееся.

В частности, объяснялось это тем, что читается он нелегко, а главное тем, что в американский период своей деятельности, в новом для него окружении и при недостаточном знании английского языка К. Бюлер оказался в своеобразной изоляции.

Будучи по своей основной специальности психологом и имея неплохую медицинскую подготовку, К. Бюлер, тем не менее, систематически занимался проблемами общего языкознания и методологии научного исследования, построил свою семиотическую концепцию (сематологию), ориентированную на естественный язык, что ему позволяло свободно, на равных обсуждать с языковедами трудные лингвистические вопросы. Он, например, одним из первых увидел и оценил достоинства фонологического учения Н.С. Трубецкого (1890—1938) и других представителей Пражской лингвистической школы, ориентировавшихся на структуралистский принцип релевантности различительных признаков фонемы.

К. Бюлер сформулировал принципы науки о языке в виде набора аксиом, опирающихся на эмпирические обобщения. Он предложил различение двух речевых и двух языковых образований, охарактеризовал основные функции языкового знака, рассмотрел специфику знаков разных видов и в особенности знаков, входящих в указательное поле. Его работы во многом ещё могут быть востребованы прагматикой языка.

Оригинален подход Бюлера к языку как способу деятельности. Он различает четыре сущности:

а) речевое действие (Sprechhandlung),

б) речевой акт (Sprechakt),

в) языковое произведение (Sprachwerk) и

г) языковую структуру (Sprachgebilde).

Члены первой пары явлений характеризуются соотнесённостью с субъектом, т.е. включённостью в деятельностный контекст. Членам второй пары такая соотнесённость с субъектом не присуща, они абстрагированы от контекста, межличностны по своему характеру. Далее, разграничиваются речевые действия и языковые произведения, находящиеся на низшей ступени формализации, и речевые акты и языковые структуры, относящиеся к высшей ступени формализации. Вероятно, по этому признаку можно представить активно обсуждаемое в современной лингвистике различие между высказыванием и предложением, в иных терминах — между актуальным и виртуальным предложением.

К. Бюлер иллюстрирует соотношение двух дихотомий таблицей, которая приводится ниже в модифицированном варианте:

 

	I соотнесённость с субъектом	II несоотнесённость с субъектом
1 высшая ступень формализации	Речевое действие (H)	языковое произведение (W)
2 низшая ступень формализации	речевой акт (А)	языковая структура (G)

 

Знаки и знаковые образования в процессе речевого общения выполняют определённые роли. Язык, по Бюлеру, в процессе функционирования связывает отправителя знака, получателя знака и область предметов и ситуаций (положений дел). Он выполняет три функции.

Знак в качестве символа соотнесён с предметами и ситуациями. Данную функцию К. Бюлер называет репрезентацией (представлением, Darstellung). Языкознание на протяжении многих веков занималось именно этой функцией (как основной или же как единственной). На репрезентативную функцию знака как критерий при установлении инвентаря фонем опирается Н.С. Трубецкой.

Выражая внутреннее состояние отправителя, знак выступает как симптом. Первоначально эта функция именовалась изъявлением, позже за ней было закреплено имя экспрессия (выражение, Ausdruck).

Будучи обращённым к слушателю, управляя его внешним поведением или внутренним состоянием, знак выступает как сигнал. Эта функция сперва называлась побуждением, потом за ней закрепился термин апелляция (обращение, Appell).

Одна из функций может доминировать, что не означает полного подавления двух других. Можно полагать, что репрезентативная функция находится в ведении семантики. Что касается функций экспрессивной и апеллятивной, они в основном должны исследоваться в прагматике.

Именно эту классификацию языковых функций развил далее Р.О. Якобсон. Он её детализировал и довёл число базисных функций речевой коммуникации до шести.

(1) Установке на отправителя-адресанта (в частности на передачу его эмоций) отвечает эмотивная функция (у К. Бюлера экспрессия).

(2) За установку на адресата, стремление вызвать у него определённое состояние отвечает конативная функция (К. Бюлер говорит в этом случае об апелляции).

(3) С установкой на сообщение, его форму связывается поэтическая функция.

(4) Установка на систему языка приходится на долю метаязыковой функции.

(5) Референтивная (иначе денотативная или когнитивная) функция связана с установкой на действительность (у К. Бюлера это репрезентация, представление; М.А.К. Халлидей / M.A.K. Halliday и Дж.Н. Лич именуют её идеационной функцией).

(6) Установка на контакт характеризует фатическую функцию.

Таково в основных моментах содержание начального этапа развития прагматики. В центре внимания находятся знак, знаковое действие и его субъект, функции знака, в том числе прагматического характера, особенно интерпретанта.

________________

Литература к теме 1 «Семиотические истоки прагматики»

Арутюнова, Н.Д. Лингвистическая философия // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 269—270.

Арутюнова, Н.Д. Прагматика // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 389—390.

Арутюнова, Н.Д., Падучева, Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 3—47.

Бюлер, Карл. Теория языка: Репрезентативная функция языка. М., 1993.

Витгенштейн, Людвиг. Философские исследования // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 79—128.

Карнап, Рудольф. Значение и необходимость. М., 1959.

Клаус, Георг. Сила слова: Гносеологический и прагматический анализ языка. М., 1967.

Козлова, М.С. Философия и язык. М., 1972.

Козлова, М.С. Идея «языковых игр» // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М., 1996. С. 5—24.

Моррис, Чарлз У. Основания теории знаков // Семиотика. М., 1983. С. 37—89.

Моррис, Чарлз У. Из книги «Значение и означивание» // Семиотика. М., 1983. С. 118—132.

Петров, В.В. Философия, семантика, прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 471—476.

Почепцов, Г.Г. История русской семиотики до и после 1917 года. М., 1998.

Степанов, Ю.С. В мире семиотики // Семиотика. М., 1983. С. 5—36.

Степанов, Ю.С. Семиотика // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 440—442.

Сусов, И.П. Семиотика и лингвистическая прагматика // Язык, личность и дискурс. Тверь, 1990. С. 125—133.

Финн, В.К. Семиотика // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 601—602.

Шрамко, Ярослав. Очерк возникновения и развития аналитической философии // Логос. 2005. Т. 47, вып. 2. С. 4—12.

Якобсон, Р. В поисках сущности языка // Семиотика. М., 1983. С. 102—117.

Якобсон, Р. Избранные работы. М., 1985.

Bense, Max, Semiotik // // Lexikon der Germanistischen Linguistik. I / Hrsg, von H.P. Althaus, H.Henne, H.E. Wiegand. Tübingen, 1973. S. 13—34.

Carnap, Rudolf. Introduction to Semantics. Cambridge, Mass., 1942.

Clarke, David S., Jr. Principles of semiotic. London and New York, 1987.

Leech, Geoffrey N. Principles of Pragmatics. London and New York, 1986.

Levinson, Stephen C. Pragmatics. Cambridge etc., 1985.

Lyons, John. Semantics. Volumes 1—2. Cambridge etc., 1979.

Metzler Lexikon Sprache. 2., überarb. u. erw. Aufl. / Hrsg. von Helmut Glück. Stuttgart; Weimar, 2000.

Nōth, Winfried. Handbuch der Semiotik. Stuttgart, 1985.

 

 

Глава 2