Время святителя Макария – «золотой век» русской гимнографии

Одним из условий дальнейшего развития русского песнотворчества следует признать тот факт, что в конце XIV – начале XV века Русская Церковь меняет строгий Студитский Устав богослужения, принятый преподобным Феодосием Печерским, на торжественный Иерусалимский, с большим количеством праздников, имеющих всенощное бдение.

Ф.Г. Спасский признает большое влияние митрополита Киприана и Григория Цамблака на поступательный рост гимнографического творчества в Русской Церкви после трудов Пахомия Логофета.

Подлинный расцвет русской гимнографии наступает при святителе Макарии Московском, который еще в бытность свою архиепископом Новгородским возгревает развитие русского литургического творчества. В период Макарьевских Соборов, в 1547 году, ставится вопрос о канонизации русских святых, и еще до канонизации пишется Служба Всем святым, в земле Российской просиявшим. В этот период – в середине XVI века, согласно указаниям Ф.Г. Спасского – число служб достигает сотни, тогда как раньше они исчислялись двумя-тремя десятками[922]. Можно согласиться с указанным автором и в том, что наряду с количественным ростом произведений в эпоху «золотого века» русского литургического творчества, который он определяет 1540–1630 годами, имеется и качественный расцвет самостоятельной русской гимнографии[923].

Остановимся на творчестве тех авторов, которые наиболее характеризуют «золотой век» нашей русской гимнографии.

Инок Илия (Тучков) и его служба преподобному Михаилу Клопскому

Одним из первых в этом периоде следует упомянуть Михаила Тучкова, во иночестве Илию (обозначенного в труде Ф.Г. Спасского и как пресвитер Илия), которому (по указанию архиепископа Филарета Черниговского) еще в 1537 году митрополитом Макарием было поручено писать канон преподобному Михаилу Клопскому и Службу святому благоверному князю Александру Невскому[924]. Особого внимания заслуживает Служба преподобному Михаилу Клопскому, поскольку авторство Службы святому благоверному князю Александру Невскому недостоверно.

Служба преподобному Михаилу являет собою солидный, серьезный и сознательный труд, в котором отпечатлены образование автора и его подлинная духовность. В обоих канонах пресвитер Илия подчеркивает и ублажает жизнь преподобного Михаила в юродстве как особую, высоко избранную им стезю. Автор проводит продуманные параллели с событиями и личностями Ветхого и Нового Заветов, в канонах же он высказывает и свое мнение государственного мужа, преданного своему отечеству человека. Черты государственного мышления он приписывает и преподобному Михаилу, называя его отечестволюбцем: Яко отечестволюбец, побори враги, отче, воюющия на ны [925]. Этим же именем называет гимнограф преподобного Михаила и в стихирах на Господи, воззвах [926]. Стиль написания всей Службы несколько трудноват для непосредственного восприятия, но подлинная духовность пронизывает строки всего произведения.

Во втором каноне в каждой песни имеются Троичные тропари, где песнотворец – пресвитер Илия – выражает свои богословские размышления. Этот канон написан им с краегранесием: У червленых словес [927].

Речения Божественная и пророчествия, яже издревле помняще яве, – пишет он в Троичне 1-й песни, – Богоначальное естество единственное славим, присносущное, собезначальное, в Трех Лицех, Отце, и Сыне, и Дусе содетельное, всесильное [928].

В песни 7-й он размышляет: Ум нерожденный Отец, и от Него Слово рождшееся, и Дух Божественный непостижне исходен сый, Боже единоначальне трисолнечне, пою Тебе [929].

В песни же 3-й песнотворец открывает, что его богословие Святой Троицы зиждется на том, что он думал и что читал, – и оттуда приобрел исповедание догмата: От Единаго Отца, яко от ума рожденнаго Слова, и Духа происходяща неизглаголанно, по коемуждо помышлении и писменными учении постигше, единаго Бога трисолнечнаго почитаем [930].

Утешительно убедиться, насколько просвещены были русские люди и как разумно шли они к вечной правде под водительством Святой Церкви.

Во всех Богородичнах обоих его канонов тщательно и по форме, и по содержанию живописуется догмат вочеловечения Христова. Великому таинству рождества Твоего кто не удивится, Богородице, – восклицает он, – или кий язык земных, или ум безплотных изрещи возможет; паче бо естества и смысла Богородице, Зиждителя всех родила еси [931].

Так в «золотой век» русской гимнографии имело место не только сильное в слове песнотворчество; дух его, дух богословской мысли достигал также значительных высот.