Основные социологические парадигмы

В социологии можно выделить несколько парадигм, оказавших наибольшее влияние на развитие данной науки. Наиболее значимыми могут считаться следующие парадигмы:

1. позитивистская (О. Конт, Г. Спенсер);

2. конфликтологическая (К. Маркс);

3. структурно-функционалистская (Т. Парсонс, Р. Мертон);

4. интерпретативистская (М. Вебер, Дж. Мид);

5. бихевиористская (Б. Скиннер, Дж. Хоманс).

Хотя данный перечень парадигм не является исчерпывающим, несомненно, что все вышеперечисленные парадигмы оказали огромное влияние на развитие социологии. Теперь рассмотрим их более подробно.

Позитивистская парадигма

Наиболее яркими представителями позитивистской парадигмы были французский философ-позитивист О. Конт и английский социолог Г. Спенсер. Главным научным трудом Огюста Конта (1798-1857), по традиции считающимся основателем социологии, стал шеститомный «Курс позитивной философии», написанный в 30-40-е гг. XIX века. В своем устремлении создать новую науку об обществе Конт явно ориентировался на достижения и успехи естественных наук, прежде всего, физики. Не случайно два главных раздела социологии Конта назывались «социальная статика» и «социальная динамика», а до 1839 г. вместо термина «социология» Конт использовал выражение «социальная физика». Естественно, что и основными методами познания социальной реальности Конт считал методы, используемые в естественных науках (например, наблюдение, эксперимент). Новая наука об обществе, вслед за физикой, должна была ориентироваться на открытие универсальных законов, подобных закону всемирного тяготения Ньютона. Одним из таких законов Конт считал свой собственный[14] закон «трех стадий», согласно которому человечество в своем развитии проходит три этапа. На первой стадии, именуемой теологической, люди стремятся объяснить мир с помощью ссылок на сверхъестественные существа (богов, духов и т.д.). На второй стадии, метафизической, человечество стремится объяснить мир с помощью разных абстракций, которые, однако, плохо соотносятся с реальностью. Данный подход Конт критиковал за умозрительность и спекулятивность, противопоставляя ему позитивизм – третью стадию развития человеческого разума. Позитивизм, по мнению Конта, представляет собой опору на точное, достоверное, беспристрастное научное знание. Целью науки на данном этапе, полагал Конт, является открытие законов. Конт предложил свою систему иерархии наук, где социология оказывалась на вершине пирамиды, т.к. вынуждена была опираться на биологию, которая, в свою очередь, опиралась на химию и т.д.

Двумя основными разделами контовской социологии были социальная статика и социальная динамика. Социальная статика должна была заниматься изучением структуры общества, а социальная динамика – его функционированием. Целью социальной статики должно было стать обнаружение законов социального порядка, а социальной динамики – законов прогресса[15]. Для воззрений Конта характерно то, что он не различал общество и человечество. Любое общество рассматривалось им как человечество в миниатюре. Неразличение общества и человечества усиливалось верой в универсальный прогресс, в соответствии с которым все общества рано или поздно проходят одни и те же фазы развития.

Несмотря на то, что некоторые идеи О. Конта в настоящее время кажутся наивными (например, Конт предсказывал исчезновение в будущем войн), а некоторые – философски спекулятивными (против чего он сам выступал), он внес существенный вклад в развитие социологии. О. Конт был одним из первых теоретиков индустриального общества. И в этом смысле бесспорно влияние его работ на представителей технологического детерминизма (Р. Арон, Д. Белл и др.), которые смену типов обществ увязывали с научно-техническими революциями. Влияние позитивизма Конта обнаруживается в работах Э. Дюркгейма (взгляд на общество как на единое солидарное целое, состоящее из взаимосвязанных частей). Эмпирическая социология XX в. подхватила позитивистскую установку на изучение общества с помощью приемов и методов, нашедших широкое применение в естественных науках. К числу таковых следует отнести не только наблюдение, за которое ратовал Конт, но и статистические и математические методы, позволяющие устанавливать корреляции и взаимозависимости между мнениями людей и их социальными характеристиками.

Конфликтологическая парадигма

Основателем конфликтологической парадигмы был Карл Маркс (1818 – 1883) – один из самых выдающихся мыслителей XIX в. Среди работ Маркса, оказавших наибольшее влияние, как на современников, так и на следующие поколения ученых, можно назвать следующие: «Капитал», «Немецкая идеология» (написана совместно с Фридрихом Энгельсом), «К критике политической экономии», «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.», «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», «Экономическо-философские рукописи 1844 года». Испытывавший в молодости влияние немецкой классической философии (Гегеля, Фейербаха), английских политэкономов (А. Смит, Д. Рикардо) и социалистов-утопистов (Сен-Симон), Маркс сумел создать свою макросоциологическую систему, в основе которой лежали идеи исторического и диалектического материализма[16]. Для учения Маркса характерно материалистическое понимание истории и современного общества. Фундаментом любого социума Маркс считал производственные отношения, которым соответствует определенный уровень развития производительных сил. Над этим фундаментом возвышается надстройка в виде различных форм общественного сознания (идеология, религия, наука и т.д.) и государства (в классовых обществах). Изменения в экономике ведут за собой изменения и в других сферах жизни общества, в том числе и в политике. Базис (экономика) и надстройка[17] (религия, искусство, идеология, политические институты) диалектически взаимосвязаны и влияют друг на друга. Общества у Маркса делятся на доклассовые (первобытнообщинное), классовые (рабовладельческие, феодальные и капиталистические) и бесклассовые (коммунистическое). Смена социально-экономических формаций обусловлена изменениями в сфере производственных отношений. В тех случаях, когда изменения в надстройке (в политических институтах) не поспевают за изменениями в базисе (в экономике) возникают предпосылки возникновения революций, которые Маркс рассматривал как катализатор социального прогресса. Движущими силами любого общественного развития К. Маркс считал социально-экономические и социально-политические противоречия между представителями разных классов и социальных групп. Например, рассматривая становление капиталистических отношений в Англии, Маркс отмечал, что источником развития данных отношений стало противоречие между растущими потребностями господствующего класса и невозможностью удовлетворить эти потребности за счет традиционных методов эксплуатации крестьян. В конечном счете, это привело к тому, что дворянство стало сгонять с земли крестьян, превращая пахотные земли в пастбища для овец. Торговля шерстью приносила больший доход, чем оброк, который платили крестьяне. Очень скоро английские дворяне осознали, что еще больше денег они будут получать, продавая не сырье (шерсть), а готовый продукт (сукно). Это привело к расцвету мануфактур, которому способствовал и избыток рабочей силы.

Революции, полагал Маркс, устраняя некоторые противоречия, способствуют более динамичному развитию общества. Например, в ходе буржуазных революций устранялось противоречие между наличием у буржуазии власти экономической и отсутствием у нее власти политической. После буржуазных революций вся уже власть оказывалась в руках буржуазии.

Маркс дал глубокий анализ современного ему капитализма и обосновывал необходимость классовой борьбы[18] и пролетарской революции с целью построения нового, коммунистического общества.

Необходимо учитывать и тот факт, что Маркс был ориентирован не только на изучение общества, но и на его активное, революционное преобразование. Он сам стоял у истоков создания I Интернационала – международной организации рабочего класса. Впоследствии, такую же активную позицию занимали многие социологи[19].

Во второй половине XX в. на основе учения Маркса сформировалось множество разновидностей неомарксизма. Если в классическом марксизме ставка в борьбе за свержение капитализма делалась на фабрично-заводской пролетариат, то неомарксисты (Франкфуртская школа) главной движущей силой революции считали маргинальные слои, революционно настроенное студенчество, расовые и этнические меньшинства, феминистское движение. Неомарксисты полагали, что пролетариат, включившись в потребительскую гонку уже не готов пойти на изменение существующего строя. Рабочие, по их мнению, многого добившись в плане улучшения условий труда, оплаты и социальных гарантий, перестали быть теми неимущими пролетариями, о которых писал Маркс. Их сознание виделось им скорее мелкобуржуазным, чем революционным. Неомарксисты констатировали, что умы рабочих более занимают вопросы дешевых ипотечных и потребительских кредитов, чем вопросы классовой борьбы. Герберт Маркузе, один из наиболее ярких неомарксистов, выдвинул теорию «ложных потребностей», ориентация на удовлетворение которых, по его мнению, отвлекает человека от борьбы за освобождение. К «ложным потребностям» Маркузе относил потребности «расслабляться, развлекаться, потреблять и вести себя в соответствии с рекламными образцами»[20]. Признавая очевидный факт улучшения положения рабочих неомарксисты тем не менее считали, что главной причиной по которой значительная часть пролетариата в странах Запада отвернулась от идеалов классовой борьбы, стала доминирующая буржуазная культура. Реклама, фильмы, школьные образовательные программы навязывали буржуазный образ жизни, буржуазную систему ценностей, внушали представление о политической системе, которая в равной мере учитывает интересы всех слоев общества.

В современной социологии конфликтологическая парадигма Маркса занимает устойчивые позиции не только благодаря неомарксистам. Его курсу на отыскание внутренних противоречий, как главного источника социальных изменений, следовали многие поколения социологов (от Г. Зиммеля до Р. Дарендорфа).

Структурно-функционалистская парадигма

Истоки данной парадигмы восходят к работам Герберта Спенсера (1820 – 1903) и Эмиля Дюркгейма (1858 – 1917), а свой завершенный вид она обретает в работах американских социологов Талкотта Парсонса (1902 – 1979) и Роберта Мертона (1910 – 2003). Английский социолог Герберт Спенсер, создатель эволюционной теории, рассматривал общество по аналогии с живым организмом. Спенсер первым ввел в социологию такие термины как «социальная функция», «социальный институт», «социальная дифференциация и интеграция»[21]. Спенсер считал, что социальные системы, как и живые организмы, развиваются в направлении от простого к сложному. По мере социального развития происходит усложнение социальной структуры общества, появляются новые социальные институты, увеличивается число функций. «В примитивном обществе – писал Спенсер – все являются воинами, все – охотниками, все – строителями жилищ, все – изготовителями инструментов: каждая составная часть выполняет для себя все задачи»[22]. В сложных обществах растет дифференциация, что ведет к усилению взаимозависимости отдельных членов общества друг от друга. В обществе Спенсер выделял три системы: «регулирующую», «производящую» и «распределительную». Если система производства отвечала за удовлетворение материальных потребностей, то регулирующая система выполняла функции управления. Социальные институты в концепции Спенсера выступают аналогом биологических органов, но в отличие от последних, они могут быть многофункциональны и взаимозаменяемы. Например, семья, как социальный институт, выполняет функции социализации, регулирования сексуального поведения, передачи собственности и статуса, репродуктивную функцию и т.д. Но семья не единственный институт, выполняющий эти функции. Так функцию регуляции сексуального поведения могут выполнять институты права и религии, а функцию социализации – институты образования и воспитания. Структурно-функционалистские идеи Герберта Спенсера оказали большое влияние на французского социолога Эмиля Дюркгейма[23]. Социологию Дюркгейм рассматривал как «науку об институтах, их генезисе и функционировании»[24]. Функции институтов рассматривались Дюркгеймом в зависимости от потребностей общества как целого. В одной из самых известных своих работ – «О разделении общественного труда» ̶ Дюркгейм попытался доказать, что разделение общественного труда обеспечивает социальную солидарность, выполняя тем самым нравственную функцию. Сквозь призму функционализма рассматривался Дюркгеймом и такой институт как религия. Французский социолог полагал, что ошибочно сводить религию к обману и заблуждениям. В работе «Элементарные формы религиозной жизни» он прямо указывал, что «созданный людьми институт не может основываться на заблуждении и обмане; в противном случае он не мог бы сколь-нибудь долго сохраняться»[25]. Важнейшей функцией религии Дюркгейму виделась функция социальной интеграции, позволяющая на основе общих верований и коллективных обрядовых практик сплотить членов общества. Французский ученый внес большой вклад в понимание общества как ценностно-нормативной системы, став, по сути, родоначальником структурно-функционального анализа в социологии[26]. Идеи Дюркгейма оказали огромное влияние на Толкотта Парсонса, создавшего макросоциологическую теорию, которая в 30-50-е гг. XX в. занимала доминирующее положение в теоретической социологии[27]. В свою очередь, идеи Т. Парсонса получили творческое развитие в работах его друга и ученика Роберта Мертона, разработавшего понятия «явные и латентных функции», «функциональные и дисфункциональные последствия»[28]. Выявление латентных (скрытых) функций социальных институтов стало одной из важнейших задач исследователей, работавших в парадигме структурного функционализма. Данная социологическая парадигма оказала большое влияние на разработку теории политической системы Д. Истоном. В конце XX в. как научное направление, тесно связанное со структурно-функционалистической парадигмой, оформился неоинституционализм, где на первый план стала выходить вопросы власти и соотношение выгод и издержек субъектов, действующих в рамках социальных институтов[29]. Примерно тогда же, заявил о себе и неофункционализм, пытающийся преодолеть те сложности, которые возникали при объяснении социальных изменений и конфликтов с позиции классического функционализма[30].

Интерпретативистская парадигма

Появление интерпретативизма неразрывно связано с «понимающей социологией» Макса Вебера (1864 – 1920), формальной социологией Георга Зиммеля (1958-1918), «символическим интеракционизмом» Джорджа Герберта Мида (1963-1931). Немецкий социолог Георг Зиммель считал, что познание социальной реальности возможно только на основе понимания действий других людей. Первым условием понимания является воссоздание в нас самих тех актов сознания, которые позволяют «войти в душу» другого. Зиммель указывал, что с одной стороны, не может быть и речи о том, чтобы чувства скажем любви или ненависти в той же мере испытывались историком, в какой испытывали их изучаемые исторические личности. С другой стороны, кто не любил, не ненавидел, тот никогда не поймет ни любви, ни ненависти[31]. Таким образом, глубина понимания оказывается в зависимости от глубины внутреннего мира познающего субъекта.

Идея понимания была подхвачена Максом Вебером и нашла отражение в его «понимающей социологии». Если позитивизм был нацелен на объяснение действий человека, то М. Вебер ставил задачу добиться объяснения через понимание поведения человека. Но для этого необходимо уловить субъективный смысл социального действия. Социальным действием Макс Вебер считал действие, удовлетворяющее двум условиям: 1) оно должно быть ориентировано на других и 2) оно должно иметь субъективный смысл. «Социальное действие – пишет Вебер - может быть ориентировано на прошлое, настоящее или будущее (месть за прошлые обиды, защита в настоящее время, превентивный удар). В качестве «других» могут выступать известный индивид и неопределенные многие и совсем неизвестные (используя деньги, человек предполагает, что в будущем при обмене их в свою очередь примут неизвестные ему и неопределенно многие другие)»[32]. Вебер выделяет четыре вида действия:

1) целерациональное;

2) ценностно-рациональное;

3) аффективное;

4) традиционное.

Когда речь идет о целерациональном действии, то индивид ясно осознает цель и использует для ее достижения, как он полагает, адекватные средства. Целерациональное действие Вебер не только не считал всеобщим, но и даже преобладающим в реальной жизни. В действительности граница между целерациональным и иррациональным никогда не может быть жестко установлена. Но целерациональное действие наиболее доступно для понимания. В этом типе действия понять смысл действия – означает понять действующего, а понять действующего – понять смысл его поступков. В случае с целерациональным действием, Вебер исходит из посылки, что человек сам знает, чего он хочет (хотя в действительности так бывает не всегда). Пример действий такого вида – действия биржевого спекулянта. Относительно ценностно-рационального действия Вебер пишет следующее: «Чисто ценностно-рационально действует тот, кто, не считаясь с предвидимыми последствиями, действует в соответствии со своими убеждениями и выполняет то, чего, как ему кажется, требуют от него долг, достоинство, красота, религиозное предписание, пиетет или важность какого-либо… «дела». Ценностно-рациональное действие…всегда есть действие в соответствии с «заповедями» или «требованиями», которые действующий считает предъявленными к себе»[33]. Пример действия такого рода – человек, принимающий вызов на дуэль. Аффективное и традиционное действие часто не являются социальными действиями в строгом смысле этого слова, поскольку здесь мы не имеем дело с осознанным смыслом. В реальном поведении людей, замечает Вебер, присутствует разное сочетание мотивов (целерациональное может сочетаться с ценностно-рациональным и т.д.). Собственно все четыре вида действия, выделенные Вебером, являются идеальными типами. Идеальный тип – это инструмент для постижения исторической реальности. Он конструируется как теоретическая схема, путем усиления, заострения тех элементов, которые исследователю представляются типическими. Мыслительные конструкции, которые носят название идеальных типов, говорит Вебер, «быть может, так же мало встречаются в реальности, как физические реакции, которые вычислены только при допущении абсолютно пустого пространства»[34]. Но, подчеркивает Вебер, конструирование идеальных типов не должно превращаться в цель, это не более чем средство познания. Другими примерами идеальных типов могут служить «капитализм», «церковь», «средневековый город», «ремесло».

Социология рассматривалась Вебером как наука о поведении людей, как наука, которая хочет понять социальное действие и объяснить его. Следовательно, социология должна брать в качестве исходного пункта своих исследований поведение индивида или группы. В отличие от Дюркгейма, Вебер полагал, что ни общество в целом, ни те или иные коллективы не должны рассматриваться как субъекты действия: таковыми могут быть только индивиды. Коллективы представляют собой не самостоятельные реальности, как у Дюркгейма, а, скорее, способы организации действий отдельных индивидов. Вебер не исключает возможности использования в социологии таких понятий, как «семья», «нация», «армия», «государство», но требует не забывать, что эти формы коллективности не являются реальными субъектами социального действия, и, приписывая им волю или мышление, мы должны всегда помнить, что это не более чем метафора[35]. Общественные институты (право, государство, религия, семья и др.) должны изучаться социологией в той форме, в какой они становятся значимыми для отдельных индивидов, в какой последние реально ориентированы на них в своих действиях. Изучая массовые действия, социолог должен, прежде всего, задаться вопросом: на каком основании люди объединяются в массы? Характер массового движения в значительной мере определяется смысловыми установками, которыми руководствуются составляющие массу индивиды.

Изучая природу социального действия, макс Вебер пришел к выводу, что одной из главных тенденций развития современного западного общества является усиливающаяся рационализация социального действия. Примером рационализации в экономической сфере служит капиталистическая фабрика, в управлении - бюрократия, в политике – выборы и легально-рациональная власть, в религии - протестантизм, в сфере познания – наука и т.д. Протестантизм, как наиболее рациональное ответвление в христианстве, сыграл, по мнению Вебера, очень важную роль в становлении капитализма. В работе «Протестантская этика и дух капитализма»[36], принесшей ему мировую славу, Вебер показал, как под влиянием Реформации формировалась нормативная сторона капиталистического поведения. Что же в протестантизме было такого, что способствовало развитию капитализма? Во-первых, понимание профессии как призвания, а работы как долга. Понимание своей профессиональной роли как призвания, а максимального усердия в труде как долга существенно меняло трудовую мотивацию. Во-вторых, понимание успеха в профессиональной деятельности как знака божественной избранности. Человек тем самым начинал не работать, чтобы жить, а жить, чтобы работать. В-третьих, проповедь аскетизма и ограничения личного потребления. В-четвертых, рационализация богослужения, проявившаяся в отрицании икон, переводе богослужения с латыни на народный язык, упрощении обрядов (устранение магического элемента). Рационализация мышления в религиозной сфере находила отклик в рационализации мышления в сфере экономики.

Идеи понимающей социологии, выразителями которых в Европе были Г. Зиммель и М. Вебер, во многом оказались созвучны идеям символического интеракционизма, основателем которого был американский социолог Джордж Герберт Мид. В концепции Мида основными структурными компонентами личности являются I и Me («Я» и «Меня»). I – это представления человека о самом себе, а Me – это представление человека о том, как его видят другие. Процесс формирования Ме неотделим от развития у ребенка способности посмотреть на себя глазами другого человека. Обретение же данной способности превращает человека в личность, создает основу для нормального социального взаимодействия. Мнение человека о том, каким он видится другим людям, может быть сколь угодно ошибочным, но оно все равно имеет огромное значение для понимания того, почему он решил сделать так, а не иначе. Сам процесс социального взаимодействия оказывается ни чем иным как интерпретацией смыслов действий (жестов, слов, мимики) партнера. В качестве примера, иллюстрирующего процесс формирования Ме у ребенка и значимость данного компонента личности при социальном взаимодействии, можно привести отрывок из известного детского стихотворения Елены Благининой.

Мама спит, она устала…

Ну и я играть не стала!

Я волчка не завожу,

А уселась и сижу.

В этом примере мы можем видеть как одно действие (сон мамы) интерпретируется девочкой как проявление усталости. Одновременно мы можем видеть, как уже сформировавшееся Ме девочки удерживает ее от активных игр.

Процесс формирования Ме является довольно сложным и предусматривает прохождение нескольких этапов. На первом этапе маленький ребенок лишь копирует поведение взрослых. На следующей стадии ребенок учится играть определенные роли. Так, девочка, играющая с куклой, осваивает роль матери. Но освоение ролей во время игр с игрушками (куклами, солдатиками, машинками и т.д.) не подразумевает учет поведения других людей. Ведь игрушки всего лишь объекты игры. Но на стадии коллективных игр ребенку уже приходится учитывать поведение и других участников игры. Именно на этой стадии ребенок учится преодолевать свой эгоизм и смотреть на себя глазами другого человека.

В ряду интерпретативистских теорий особое место занимает феноменологическая социология Альфреда Шюца (1899 – 1959)[37]. Задачу феноменологической социологии Шюц видел в том, чтобы постичь «здравый смысл» людей, а, следовательно, и интерпретировать их действия с их же точки зрения. Феноменолог смотрит на поведение людей как на результат их интерпретаций мира. Для него важнейшая реальность такова, какой ее воспринимают сами люди. Социолог феноменологического толка старается посмотреть на мир глазами того человека, значение поведения которого он пытается постичь. Феноменологи изучают взгляды людей на их собственный мир, стараются ухватить качественные различия в переживаниях и выявить сущностный смысл этих переживаний. Феноменология – это попытка прямого, непосредственного описания опыта, без каких-либо предположений относительно его происхождения. В данном случае подразумевается не столько отсутствие исходных посылок, сколько критическое отношение к ним. По мнению Шюца, человек видит мир отчасти обобщенным (типизированным), а отчасти – в его индивидуальных свойствах. Социальными взаимодействиями оказываются взаимодействия, имеющие определенный уровень типичности. Типизируются участники, их мотивы, порядок действий и т.д. Например, человек на избирательном участке, заполнив бюллетень, бросает его в урну для голосования. При этом он надеется, что вечером члены избирательной комиссии (член избиркома – социальный тип) совершат подсчет голосов (типичное для данных людей действие), руководствуясь типичным мотивом (выполнение должностных обязанностей), в соответствии с определенными (типичными для данного случая) правилами. Члены избиркома, в свою очередь, надеются на то, что избиратели (социальный тип) заполнят свои бюллетени правильно, и на избирательном участке будут вести себя определенным образом (типично для нормального избирателя). Следовательно, для успешного, стабильного социального взаимодействия необходимо, чтобы представления о типичном у А совпадали с таковыми у В. Но так бывает не всегда. Например, человек, придя на выборы, начинает агитировать против какого-то кандидата. Да, он что-то там слышал про запрет агитации в день выборов, но по его собственному представлению он агитацией и не занимается, т.к. призывает голосовать не «за» какого-то кандидата, а «против» какого-то. А может быть, он вообще не слышал о таком запрете, но зато слышал, что «у нас свобода слова». И на замечания членов избиркома отвечает: «а вы мне рот не затыкайте, у нас свобода слова конституцией гарантирована». Отсюда вытекает вопрос: можем ли мы понять данную конфликтную ситуацию, не затрагивая вопрос о том, какой она видится самим участникам взаимодействия? В феноменологии Шюца ключевую роль играет понятие жизненного мира. Жизненный мир – это мир, с которым мы встречаемся каждый день, который дан нам в прямом и непосредственном переживании, первичный по отношению к любым объяснениям. Например, географическая карта является абстрактным отображением местности, где мы впервые узнали, что такое лес, река, холмы. Феноменологию Шюца оказала огромное влияние на развитие такого направления как конструктивизм, рассматривающего общество как субъективно-объективную социальную реальность, а процесс формирования социальных институтов (институционализацию) – как «взаимную типизацию опривыченных действий»[38]. В рамках конструктивизма даже те социальные общности, которые долгое время рассматривались как «естественные», например нации и народности, рассматриваются как результат конструкторской деятельности определенных социальных групп (например, политической и культурной элиты).

Работы А. Шюца оказали большое влияние на Гарольда Гарфинкеля (1917 – 2011), создателя этнометодологии. Основная идея Гарфинкеля заключалась в том, что преследуя повседневные цели, участники социальной деятельности организуют свои действия (вербальные и «материальные») таким образом, чтобы они для них самих и других участников деятельности выглядели разумными, рациональными, понятными и «сообщаемыми», то есть могущими быть объясненными и понятыми не с точки зрения какой-то «высшей» (научной или любой другой) рациональности, а с точки зрения достаточности для практических целей, то есть в рамках этой самой деятельности[39]. Как отмечает Л.Г. Ионин, «этнометоды», организующие любые ситуации повседневной жизни, существуют только «внутри» этих ситуаций[40]. Дело обстоит так, что ситуация как таковая существует лишь в той мере, в какой она понята (или сделана понятной) при посредстве этнометодов. И лишь будучи понятой, она приобретает «объективность», то есть становится «социальным фактом». Задача не в том, чтобы изучать объективные вещи, а в том, чтобы изучать как «вещи» становятся «объективными». Само «понимание» у этнометодологов превращается в тему исследования. Основными методами исследования этого «понимания» стали следующие:

1) эксперимент, в ходе которого нарушается нормальный, привычный ход взаимодействия;

2) помещение исследователем самого себя в необычную ситуацию, в ходе которой приходится овладевать новыми навыками, усваивать новые правила (например, овладение навыками пианиста в джаз-банде или социализация в тюремной среде);

3) традиционные этнографические методы наблюдения (за поведением присяжных в суде и т.д.);

4) анализ разговорной речи.

В повседневной жизни люди редко когда говорят с соблюдением всех стандартов и правил литературного языка. В их речи встречаются лакуны, намеки и т.д. Но каким-то образом они понимают друг друга. Важно ведь не только то, что говорится, но и то, как это говорится[41]. Приведем пример из повести писателя В. Войновича «Монументальная пропаганда». В одной из сцен повести главная героиня пытается помешать трактористу увезти статую Сталина. В ответ тракторист говорит ей: «Он (бригадир – А.Ш.) говорит, допустим, ты Сироткин, должен это туда. А я что же скажу? Он мне скажет туда, а я не туда? Что я не это или чего? Так что, мамуль, подвинься и поедем далее»[42]. Интересно, что «мамуля» прекрасно поняла, что означает фраза «что я не это или чего».

Подводя итог можно сказать, что интерпретативистская парадигма, у истоков которой стояли М. Вебер и Дж. Мид, оказала огромное влияние на все дальнейшее развитие социологии. Это касается как разработки новых социологических теорий (некоторые из них уже сами претендуют на то, чтобы рассматриваться в качестве парадигм), так и разработки методологии и методов исследования (так называемые «качественные» методы).

Бихевиористская парадигма

Бихевиоризм (от англ. Behavior – поведение) зародился в конце XIX в. как одно из направлений в психологии, тесно связанное с зоопсихологией. Уже в работах одного из наиболее ярких представителей раннего бихевиоризма американского психолога Э. Торндайка обнаруживается четко выраженная установка на использование опытно-экспериментальных методов изучения поведения. Существенное влияние на бихевиоризм оказали работы русского физиолога академика И.П. Павлова и его учение об условных рефлексах. Бихевиористы начала XX в. рассматривали поведение человека как совокупность наблюдаемых реакций, порождаемых стимулами внешней среды. Схема «стимул – реакция» занимала прочные позиции в раннем бихевиоризме. В социологии бихевиоризм приобрел широкую популярность благодаря работам американского психолога и социолога Берреса Фредерика Скиннера (1904 – 1990). Скиннер считал, что позитивисты и интерпретативисты пренебрегают реальными объектами изучения социальных наук, которыми, по его мнению, являются исходные условия поведения, само поведение и его последствия[43]. Скиннер подчеркивал, что активные действия субъекта вызывают изменения внешнего окружения, которое, в свою очередь, оказывает обратное воздействие на организм, увеличивая или уменьшая вероятность воспроизведения вызвавших эти изменения поведенческих реакций. Джордж Хоманс (1910 – 1989), отталкиваясь от бихевиоризма, в качестве теории, объясняющей взаимодействие людей, предложил теорию социального обмена (другим ученым, внесшим огромный вклад в разработку этой теории, был Питер Блау (1918 – 2002)). В рамках теории обмена Хоманс вывел следующие психологические принципы поведения:

1) если в прошлом проявление конкретной ситуации-стимула было событием, в котором данная деятельность человека была вознаграждена, то чем более похожа наличная ситуация-стимул на прошлую, тем выше вероятность того, что он выполнит эту или какую-то подобную деятельность сейчас;

2) чем чаще на протяжении данного промежутка времени деятельность одного человека вознаграждает деятельность другого, тем чаще другой будет выполнять эту деятельность;

3) чем ценнее для человека единица деятельности, которую другой ему предоставляет, тем чаще он будет выполнять деятельность, вознаграждаемую этой деятельностью другого;

4) чем чаще человек в недавнем прошлом получал от другого вознаграждающую деятельность, тем менее ценной для него становится любая следующая единица этой деятельности[44].

Положения теории обмена Хоманса можно проиллюстрировать примером взаимодействия студента и преподавателя. Студент, получивший в качестве вознаграждения за работу на семинаре оценку «отлично», с большей вероятностью на следующем занятии постарается закрепить свой успех (принцип 1). Если же окажется, что преподаватель готов освободить от обязательного зачета/экзамена тех, кто хорошо работал на протяжении всех занятий, и эта оценка («автомат») для студента важна, то вероятность его постоянной активной работы на семинарах станет еще выше (принципы 3 и 1). Если же студент знает, что полноценные доклады и презентации оцениваются всегда, тогда как короткие дополнения с места могут остаться незамеченными, то он постарается чаще выступать с докладами, если рассчитывает получить свой «автомат» (принцип 2). Но убедившись, что у него уже достаточно много положительных отметок, и уверовав в то, что «автомат» ему обеспечен, студент к оставшимся занятиям может начать готовиться уже не столь тщательно (принцип 4).

Данная теория неплохо описывает целерациональные действия, но сталкивается с большими трудностями, когда речь идет о ценностно-рациональных действиях. Например, в чрезвычайной ситуации человек, рискующий своей жизнью ради спасения другого человека, не производит подобные калькуляции выгод и издержек.

Несмотря на то, что теория обмена оказалась отнюдь не такой универсальной и не могла объяснить всего многообразия форм и видов социального взаимодействия, она оказала существенное влияние на дальнейшее развитие социологии. Большое значение имел и тот факт, что бихевиористы в лице Дж. Хоманса и П. Блау стремились вернуть в центр социологических исследований активно действующего субъекта, который бы не «растворялся» в рамках социальных структур и институтов.

Подводя итог, следует заметить, что создание новых парадигм в социологии представляло собой реакцию ученых, неудовлетворенных возможностями старых теорий решать новые, актуальные научные проблемы. Поэтому процесс формирования социологических парадигм продолжается и сейчас. Мы можем наблюдать как новые теории (теория структурации Энтони Гидденса, теория поля Пьра Бурдье и т.д.) завоевывают внимание социальных теоретиков и становятся теоретической основой для прикладных исследований. Можно не сомневаться в том, что и некоторые из современных теорий в будущем займут свое достойное место в истории науки об обществе.

 

Вопросы и задания для самоконтроля

1. Каким двум главным требованиям должна отвеча