Развертывание сети низового партпросвещения

Школы	1923 — 24 г.	1924 — 25 г.	1925 — 26 г.
Единиц	Слушателей	Единиц	Слушателей	Единиц	Слушателей
Сокращ.школ п/грамоты	3,668	101,630	4,473	139,680	6,659	200,00
Норм. школ п/грамоты	3,731	125,940	6,178	185,340
Ленинские и маркс. кружки		25,100	2,950	63,500	2,500	53,000
Кружки политсамообразования	—	—	4,800	50,000	9,000	95,000
Вечерние совпартшк.	—	—		1,000		9,000
Дерев. стационарные школы п/грамоты	—	—	—	—	1,129	48,000
Школы--передвижки		11,706	1,698	78,500	2,245	100,000
Итого	—	139,436	—	408,720 К 1/XII – 1924 г.	—	693,340 К 1/IX—1925 г.
К1/V—1924 г. членов и кандидатов партии	—	613,214	—	700,000	—	930,000
% охвата	—	22,8%	—	58%	—	7%

Как видно из приведенных выше данных на 1925-1926 г.г. существовало порядка 27831 образовательной единицы с количеством слушателей в размере 693340 человек. Интересно подчеркнуть, что система низового образования состояла по большому счету из образовательных единиц, ориентированных на политическое образование масс. Данное обстоятельство вполне логично, так как советской власти (в 1920-е г.г. еще молодой) необходимо было заручиться, сформировать и утвердить свою легитимность в общественном сознании, а сделать это можно было только если общество, ранее не знавшее и не понимавшее коммунистической идеологии, приобщилось бы к данному пласту социально-экономических знаний и стало бы его разделять.

Но помимо указанных образовательных единиц, существовала разветвленная система различного рода структурных составляющих низового уровня и образовательных учреждений более высокого уровня.

Отметим сеть ликпунктов - элементарных школ, ликвидирующих общую неграмотность; сеть изб-читален, которыми (по данным на 1924 г.) было охвачено девять десятых организаций, и количество которых составляло 21589 изб.[291]

Как мы видим из данных, приведенных в таблице 1.4, в учебном 1924-1925 году функционировало 1698 школ-передвижек, через которые было пропущено 78,5 тысяч человек деревенских коммунистов, комсомольцев и некоторое количество беспартийных крестьян, составляющих деревенский беспартийный актив. В 1925-1926 учебном году развернуто 2245 школ-передвижек и 1129 стационарных деревенских школ политграмоты.[292]

Возвращаясь к вопросу существования и функционирования образовательных единиц, с уклоном в пропагандистско-воспитательную работу, хотелось бы отметить наличие следующих показательных факторов. В первую очередь подчеркнем, что указанная работа являлась одним из основных, стратегических направлений в общей государственной политике работы с кадрами ответственных работников в частности и населения в общем (по причинам указанным выше). Для этих целей создавались сети сокращенных и нормальных школ политграмоты, курсы подготовки и инструктирования пропагандистов, имели место внешкольные формы пропагандистской работы (клубной работы, самообразования) и увязка со школьной учебой практической работы слушателей.

Теперь же предлагаем обратить внимание на среднее звено политучебы – Совпартшколы I и II ступени.

Резолюция I Всероссийского съезда совпартшкол от декабря 1921 г. определяла, что «советско-партийная школа имеет целью создание кадра совпартработников, которые могли бы руководить важнейшими отраслями управления советского государства и партийного строительства».[293]

Совпартшколы I ступени являлись учебными заведениями для партийных и советских работников уездного уровня. Они имели обычно срок очного обучения от 3-х до 6-ти месяцев с отрывом от производства. Сюда принимались лица преимущественно физического труда или имеющие опыт советской, партийной либо профсоюзной работы, не моложе 18 лет. Школы имели два уклона – промышленно-рабочий и земледельческо-крестьянский. Для выпускников совпартшкол I ступени необходимо было уметь писать и читать, а также ориентироваться в вопросах пролетарской революции.[294]

Совпартшколы II ступени готовили партийных работников уездного и частично губернского уровня и имели срок обучения 1 год. В совпартшколу II ступени принимались, как правило, лица пролетарского происхождения, не моложе 20 лет. Здесь 6 месяцев изучали теорию и 3 месяца специализировались на одном из отделений: экономическом, административно-правовом, политико-просветительном, партийном, лекторском. Для выпускника необходимо было уметь писать, бегло читать, излагать устно прочитанное, производить арифметические действия над целыми числами в пределах трехзначных.[295]

Программа совпартшкол II ступени включала в себя очень непродолжительный по времени блок общеобразовательных предметов (русский язык, арифметика, естествознание, география) и целый ряд обществоведческих марксистских курсов: история России от 1861 до 1917 г., история РКП (б), ход борьбы с контрреволюцией, диктатура пролетариата, коммунистическое общество, политика Советской власти, Программа и Устав РКП (б) и т.д. В качестве учебных пособий использовались «Азбука коммунизма», История РКП (б) Г.Зиновьева, двухтомный «Курс политграмоты» А.Бердникова и Ф.Светлова и др.^[296]

Высшим звеном партийного образования являлись коммунистические университеты. В 1922 г. их было всего в стране 10.[297]

Программы комвузов включали в себя небольшой курс естествознания и общественные науки. Две трети учебного времени было отведено для теоретических занятий, и одна треть – для практической подготовки по избранной специальности. Выпускники комуниверситетов должны были уметь писать, бегло читать, письменно излагать свои мысли, производить арифметические действия над целыми числами и дробями, а также было «желательно знакомство с зачатками физической географии».^[298]

Общественным наукам курсанты учились по следующей литературе: «Краткий курс экономических наук» А.А.Богданова, «История в самом сжатом очерке» М.П.Покровского, «Основные моменты в истории нашей партии» А.С.Бубнова, «Государство и революция» Ленина, «Конституция РСФСР» П.И.Стучки, «Очерк истории социал-демократии в России» Н.Н.Батурина и др.

В апреле 1923 г. в стране действовало 12 комвузов с 6,5 тыс. студентами.[299]

Для подготовки научно-пропагандистских кадров в начале 20-ых годов был создан ряд специальных учебных заведений. В феврале 1921 г. в Москве и Петрограде были образованы Институты красной профессуры. При Зиновьевском комуниверситете с июня 1922 г. стал действовать Научно-исследовательский институт с тремя отделениями: исторический материализм, история РКП (б) и политэкономия.[300]

Более детально работу по повышению профессионального уровня управленцев можно представить на примере конкретного региона – Нижегородской губернии (области).

В начале 1920-х г.г. образовательные и просветительские функции были сосредоточены в школьно-лекторском отделе, позже вошедшем в состав Губполитпросвета.

В целом системная работа школьно-лекторского отдела развивалась в следующих направлениях:

I. Постановка систематического политического воспитания членов партии и кандидатов путем:

1. устройства партийных школ низшего и высшего типа.

2. организации лекций эпизодического характера.

3. бесед и чтений в ячейках и коллективах.

II. Выработка постоянных работников по различным отраслям советской работы со стороны теоретической подготовки путем:

1. устройства при школах семинаров по отдельным вопросам.

2. популярного изложения декретов и распоряжений Советской власти через печать, доклады, беседы, семинары на партийных собраниях.

3. практической связи подготовляемых работников с соответствующими отделами.

III. Подготовка специальных лекторов и агитаторов путем:

1. Постановки специальных занятий в партийных школах.

2. Выработки плана, тем, тезисов, конспектов, брошюр по отдельным вопросам социально-политических наук и развития советского государства.

3. устройства совещаний лекторов и агитаторов с постановкой на них дискуссий и рефератов по отдельным вопросам.^[301]

Необходимо отметить, что данные задачи в течение достаточно большого периода времени оставались приоритетными в воспитании и образовании трудящихся масс, несмотря на изменение форм и функций уполномоченных в данной сфере органов.

В результате долгой и системной работы к середине 1920-х г.г. в губернии образовалась сеть учебных заведений, занимавшаяся общим и политическим образованием. Подчеркнем, что политическим образованием занимались высшие партийные школы, школы политграмоты, школы нормального типа, сокращенные школы, кружки; в деревне данные функции выполняли «школы передвижки» и «стационарки». Общее образование включало в себя рабочие университеты, рабфак, рабочие техникумы (профобразование), одногодичные рабочие курсы для пролетариев и крестьян, школы 1, 2, 3 ступеней.^[302]

Так в 1925 г. из учебных заведений профессионального образования было выпущено 414 человек. Учреждения данной сферы включали в себя: техникумы и профшколы сельскохозяйственного образования, индустриально-технические учебные заведения, учреждения рабочего образования, педагогические техникумы, медицинские и художественные техникумы, заведения социально-экономического образования (бухгалтерия, счетоводство).^[303] В данных учреждениях учащиеся, в большинстве своем, имели рабоче-крестьянское происхождение. Говоря о высших учебных заведениях и школах, занимавшихся коммунистическим просвещением, необходимо отметить, что в них помимо крестьян и рабочих значительный процент составляли служащие. Например, в 1925 г. в педагогический институт было подано 306 заявлений, принят 151 человек, по социальному происхождению: дети рабочих - 29, рабочие с производства - 10, крестьяне -36, служащие - 76.^[304]

Говоря об образовательных учреждениях коммунистического просвещения, считаем важным остановиться подробнее на их численности, категориях обучаемых и преподавателей, формах обучения. Всего в трех районах Н. Новгорода (Нижегородском, Сормовском и Канавинском) существовало как минимум 178 учебных заведений, из них школ нормального типа - 68, сокращенного типа - 33, ВСПШ - 7 групп, кружков 70. Образовательную программу на 1927 г. окончило 3377 человек. Большинство учащихся были партийными и комсомольцами. Количество беспартийных было незначительно – 108 человек (и это несмотря на директиву АПО ЦК ВКП(б) о том, чтобы в школах политграмоты было 25% беспартийных). По социальному составу почти 50% составляли рабочие (1609 человек), остальные же были служащие. Необходимо подчеркнуть, что крестьяне были достаточно слабо представлены в учебных заведениях ориентированных на партийное и высшее образование. ^[305]

Комплектованием групп учащихся занимались ячейки партии по директивам вновь созданного агитационно-пропагандистского отдела (он был образован в результате реорганизации двух одноименных отделов). Зачастую комплектование происходило директивным путем, вследствие чего имело место увлечение количеством учащихся во вновь скомплектованных группах, что приводило к значительному отсеву. Например, по Сормову в сентябре 1927 г. по спискам насчитывалось 1300 человек, в ноябре при начале работы школ 956, окончило же школы только 518 человек. В Береговом районе отсев по школам составлял 20%, а в затонах 12%.^[306] О качестве полученных знаний свидетельствует и процент посещаемости школ. Так, по основным районам Н. Новгорода цифры составляли порядка 58-60%. Причины у этого явления были разнообразные. Выборочное обследование трех школ, проведенное в 1927 г. в Канавинском районе отразило следующие данные: всего не посетивших 270 человек по причинам: общественная работа – 20, территориальный сбор – 7, сменная работа 109, малограмотность 6, болезнь 72. Другие причины – дальность расстояния, семейные обстоятельства, «ходил на базар», «ходил в театр» и даже «увлекался музыкой».^[307] Как мы видим из представленных данных порядка 45% не посещали занятия в результате работы. С нашей точки зрения, в целом процент таких случаев по области был гораздо выше, что объяснялось невозможностью отрыва от производства и совмещением учебы с партийной и общественной нагрузкой.

Пропагандистский состав в образовательных учреждениях заслуживает отдельного внимания, так как от его деятельности зависело содержание работы в школах. На 1927 г. в Н. Новгороде функционировал 271 пропагандист. Их состав по партстажу: с подпольным стажем 12 ч., 1917-1920 – 136 ч., 1921-1923 – 35 ч., 1924-1926 – 64 ч., кандидатов - 24. Из приведенных данных видно, что 32 % всех пропагандистов - с партстажем с 1924 г., 50% с партстажем с 1917 г., что говорит о наличии опыта у учебных функционеров. Были и детальные разработки о составе пропагандистов, например, по Береговому району насчитывалось 50 человек, из них с подпольным стажем 5 ч., с 1918-20 г. – 21 ч., с 1921-1924 - 8 ч., остальные со стажем с 1924 г.^[308]

Из 271 пропагандиста рабочих от станка - 10 ч., штатных пропагандистов 69 ч., пропагандистов, занятых на другой работе 192 человека. Данные цифры говорят о загруженности основной массы учителей параллельной работой, что, несомненно, сказывалось на качестве образования.

Нижгубком ставил задачу связать преподавание определенной школы или кружка с конкретными задачами, стоящими перед той или иной ячейкой завода. В связи с этим и преподавать должен был пропагандист, работающий на заводе или ячейке. Как мы видим из представленных данных, рабочее ядро играло незначительную роль в преподавании, следовательно, осуществлять данные функции могли преимущественно служащие.

Звучали предложения о выводе пропагандистов из штата учебных заведений.^[309] Предлагалось данную деятельность вменять в обязанность в качестве партийной нагрузки и освобождать от других обязательств по партийной линии. За штатными сотрудниками рекомендовалось оставить руководство содержанием работ. В целом нагрузка на пропагандистов была значительной. В пример можно привести следующие данные: «пропагандист является одновременно кладовщиком, членом бюро ячейки, организатором самообразования, преподавателем обществоведения в школе II ступени и руководителем школы политграмоты, имея 32 часа излишней нагрузки в неделю».^[310] Рассматривая вопрос нагрузки учебных функционеров, важно остановиться на оплате их труда. Заработная плата значительного количества пропагандистов не соответствовала выполняемым функциям и была занижена относительно соразмерной работы. Так, в 1927 г. на пропагандистскую работу «направлялись специалисты, проучившиеся четыре года и получившие, в сущности, высшее политическое образование, с оплатой 105 рублей по городу, 90 руб. в уезде, и 55 руб. в деревне. В то время как заведующие клубами там же получали 140-180 р.».^[311] Вследствие этого значительное количество опытных специалистов не шло на пропработу, предпочитая идти по профсоюзной линии, в Губсовнархоз и т.д.

Необходимо отметить, что сеть просвещения в Нижегородской губернии носила динамичный характер, то есть постоянно изменялось количество учебных заведений и содержание работы сети. Например, в 1920 г. в Нижегородской губернии существовало 117 партийных школ, а в 1921 г. – 80;^[312] партийных школ в 1926 г. было 487, в 1927 г. – 325. Содержание работы в 1927 г. характеризовалось увеличением повышенных форм партпросвещения, школ повышенного типа, кружков.^[313]

С нашей точки зрения, наиболее внимательно следует рассмотреть вопрос комплектования высших партийных школ, так как их состав и качество обучения напрямую влияли на организацию процесса партийного образования во всей Нижегородской губернии.

В 1925 г. ЦК РКП(б) разослал по стране директивный материал относительно приема в Совпартшколы 1 и 2 ступеней (далее СПШ).^[314] В соответствии с циркулярным письмом и на основании постановления 14 Союзной партконференции, СПШ 1 ступени должны были готовить избачей, а СПШ 2 ступени – избачей и пропагандистов (как для города, так и для деревни).

В соответствии с задачами СПШ в них принимались товарищи, удовлетворяющие следующим условиям^[315]:

- в СПШ 1 ступени - члены и кандидаты РКП(б) и РЛКСМ в возрасте от 19 до 35 лет, рабочие и крестьяне, проявившие активность в партийной, комсомольской, профессиональной или иной советской работе, умеющие читать и писать, владеющие техникой считать обладающие общеполитической подготовкой не менее чем в объеме сокращенных школ политграмоты либо деревенских школ передвижек. Не принадлежащие к РКП(б) и РЛКСМ принимались в количестве не превышающем 25% всего числа курсантов совпартшкол, и при том только рабочие от станка или крестьяне от сохи, непосредственно выдвигаемые ячейками РКП(б) или РЛКСМ и удовлетворяющие прочим условиям приема.

- в СПШ 2 ступени принимались члены РКП(б) с партийным стажем не менее 2 лет, и члены РЛКСМ с комсомольским стажем не менее 3 лет, в возрасте от 19 до 35 лет, рабочие и крестьяне, проявившие активность в партийной, комсомольской, советской, профессиональной работе, грамотные и обладающие общеполитической подготовкой в объеме совпартшкол 1 ступени или по крайней мере в объеме нормальной школы политграмоты. Члены РКП(б) и РЛКСМ с меньшим партийным и комсомольским стажем, а также кандидаты принимались в количестве, не превышающем 25% от общего числа курсантов совпартшколы. Не принадлежащие к РКП(б) и РЛКСМ в совпартшколы 2 ступени не принимались.

Как мы видим, ЦК РКП(б) были выработаны четкие установки, способствующие привлечению в СПШ лиц только соответствующих критериям партийной политики, а именно социальному происхождению, уровню развития, активности в коммунистической жизни. Органы государственного управления старались привлекать к обучению в СПШ лиц, достигших определенного возраста, для чего были установлены следующие квоты: процент курсантов в возрасте старше 22 лет устанавливался для совпартшкол 1 ступени в размере не менее 25%, и для второй ступени не менее 50% общего количества курсантов.^[316] Кроме того, были сделаны шаги для привлечения в СПШ нацменьшинств. При их поступлении в совпартшколы национальных республик и в нацотделения СПШ других республик набор производился на смягченных в смысле совпартстажа условиях, которые устанавливались высшими парторганами на местах. В целом же по стране набор в СПШ осуществлялся отборочными комиссиями, существовавшими при укомах и губкомах.

Важно подчеркнуть, что акцент в работе просветительских сил делался на деревню, поэтому «вся учебно-воспитательная работа совпартшкол должна была ориентироваться на подготовку квалифицированного партийца, способного организовать и непосредственно выполнять политико-просветительскую и пропагандистскую работу в деревне».^[317] Данное направление соответствовало общей партийной политике, главенствовавшей в это время, выражавшейся в лозунге – «Лицом к деревне!», так как необходимо было усилить внимание по постепенному социалистическому переустройству деревни. Для этих целей регулярно организовывались курсы подготовки и переподготовки деревенских работников. Например, в 1925 г. в соответствии с решением Нижгубкома были проведены курсы на 200 волостных работников: секретарей волкомов, комсомола, избачей, совработников и кооперативных работников.^[318] Данные курсы организовывались при укомах за счет местных бюджетов.

Вопрос финансирования всегда стоял достаточно остро. Покрытие расходов сферы образования осуществлялось чаще всего совместно за счет союзного и местных бюджетов. Например, СПШ финансировались именно таким образом. На государственный бюджет были возложены следующие расходы: «зарплата, стипендии курсантов, их питание, вещевое довольствие курсантов, почтово-телегафные расходы». Местный же бюджет финансировал «ремонт зданий, оборудование общежитий и приобретения школьного инвентаря, топливо, освещение, водоснабжение, транспорт, разъезд курсантов на каникулы и практическую работу, командировки и служебные поездки, канцелярию, лечение курсантов, обеспечение семей курсантов».^[319]

Хотелось бы подробнее остановиться на результатах финансирования учебных заведений в Нижегородской губернии, в частности на зарплате педагогов. Так, на май 1925 г. Губком имел следующие данные по задолженности заработной платы: «1. Ветлужский уезд – не выплачено за март работникам просвещения города и за апрель – все работникам. Выдача зарплаты регулярно запаздывает. 2. Сергачский уезд – за март недоплачено 25%, за апрель – 100%. Не выплачена разница между ставками прошлого бюджетного года и настоящего за октябрь, ноябрь и декабрь. 3. Лукояновский уезд – за апрель не выплачено по нескольким волостям. 4. Павловский уезд – не выплачено техническим обслуживающим работникам за март и апрель в Сосновской волости и за апрель в нескольких других областях. 5. Нижегородский уезд – не выплачено за март и апрель всем политпросвет работникам. За апрель по 5 волостям остальным работникам просвещения, выдача зарплаты регулярно запаздывает, за февраль по некоторым волостям выдана в апреле месяце. 6. Выксунский уезд – выдача зарплаты запаздывает ежемесячно. 7. Семеновский уезд – за апрель не выдано. 8. С января месяца не выдается зарплата по Политпросветучреждениям, принятым на Губернский бюджет, вследствие того, что до настоящего времени не переведены кредиты» ^[320] и т. д. Как мы видим из приведенных данных, финансирование осуществлялось со значительными перебоями, и это несмотря на то, что были четко определены сферы деятельности и полномочия государственных органов всех уровней.

Относительно содержания разнообразных курсов, получивших широкое распространение в 20-х г.г., хотелось бы отметить, что на уровне советов финансирование осуществлялось за счет СССР, на местном уровне чаще всего имело совместный характер.

Важно отметить, что за товарищами, отправленными на то или иное обучение, сохранялся среднемесячный заработок, что помогало их семьям поддерживать устоявшийся уровень жизни.^[321]

Кроме вышеперечисленных учебных заведений, в Нижегородской губернии существовала разветвленная система различных курсов.

Например, в 1925 г. при ЦК РКП(б) были организованы курсы уездных партийных работников.^[322] Количество курсантов составляло 385 человек, набор которых осуществлялся со всего Союза. Акцент в обучении делался на уездных работников вследствие того, что одним из приоритетных направлений в данный исторический момент (как отмечалось ранее) была социальная переориентация деревни и крестьянства, и на метах необходимы были люди с четким представлением о задачах и методах социалистического строительства.

ЦК РКП(б) предъявлялись жесткие требования к партийным организациям при подборе кандидатов: «учет практического опыта, степень работоспособности, восприимчивости, выдержанности, энергии для того, чтобы они могли за короткий срок занятий научиться самостоятельно работать над книгой, разбираться в вопросах коммунистической теории и практики революционного строительства, и в дальнейшем быть вполне пригодными и выдержанными партийными работниками».^[323] На курсы в первую очередь посылались рабочие и крестьяне. В национальных республиках и областях обращали особое внимание на подбор местных товарищей. Не принимались интеллигенты с высоким образовательным цензом. Все кандидаты должны быть утверждены Бюро Губкомов, Обкомов и т.п.

Однозначно оговаривались следующие критерии оценки кандидатов:

«- партийный стаж не менее 3 лет.

- обладание практическим опытом партийной работы в уездном и окружном масштабе не менее 2 лет, при наличии общего политического развития и умении ориентироваться в политических событиях текущего дня.

- умение бегло читать и писать, производить 4 действия над целыми числами.

- возраст не менее 20 лет и не более 35.

- годность с точки зрения здоровья».^[324]

По прибытию кандидаты проходили предварительное испытание, задачей которого являлось выявление степени теоретической подготовки и умения ориентироваться в вопросах текущей политики и партийного строительства.

Командированные товарищи состояли на полном довольствии (питании), были обеспечены общежитием, постельными принадлежностями, учебными пособиями и стипендией в размере 15 рублей в месяц.

Кроме того за семьями курсантов оставалось содержание в размере средней ставки жалования ответственного уездного партработника, установленной Финотделом ЦК РКП(б) для организаций, командировавших товарища на курсы. Для этого же прибывшие на курсы товарищи должны были представить справку, заверенную парторганизацией.^[325]

Семьи откомандированных оставались на местах и не принимались в общежитие в течение учебного года (период обучения составлял 9 месяцев с перерывом на январь).

Относительно разнообразия курсов, дополнительно отметим следующие примеры. В 1925 г. в развитие циркуляра ЦК РКП(б) № 70 от 30.12.24 г. и циркуляра № 231 Агитпропа Губкома от 21.11.24 г. были организованы курсы совещания руководителей школ политграмоты «как разрезе методической проработки вопросов работы школ политграмоты, так и в разрезе проработки программ по существу».^[326] Совещания собирались не реже одного раза в двухнедельный срок и, так же как и на уровне Советов, ставили своей целью выдержку партийной линии при проработке материала.

В 1926 г. была проведена обширная работа по повышению квалификации работников системы социального воспитания. В губернском масштабе были проведены следующие курсы и конференции: СПШ первой ступени с охватом 8-9% всех работников, 20% работников системы профессионального образования, сотрудники школ колхозной молодежи с охватом 60%, 70-75% работников нацменов, а также уездные и районные инспектора.^[327] В городском и волостном масштабе были проведены аналогичные курсы. Наблюдалось расширение работы за счет привлечения новых категорий обучаемых (СПОН (социально-правовая охрана несовершеннолетних), дошкольников, инспекторов), курсы школ 1 ступени были проведены при курсах деревенских работников. Акцент в обучении ставился на практику. Так в докладе, озвученном на заседании агитколлегии АПО Нижгубкома, говорилось, что «лекции составляли лишь 14% времени обучения, остальное же отводилось практике, кроме того, подчеркивалось, что образовательные программы строились на учете потребностей мест.^[328] В указанном докладе очередной раз подчеркивалась проблема недостатка материальных средств в местных бюджетах для финансирования системы подготовки и переподготовки кадров.

Несмотря на все трудности и недостатки, возникающие во время формирования и функционирования системы образования, необходимо отметить ее приоритетность в государственной кадровой политике в целом. В качестве примера, характеризующего важность данного направления можно привести циркулярное письмо Нижгубкома РКП(б), в соответствии с которым «понедельник был отведен как день учебы для комсомольского актива». «Активные комсомольские сотрудники, работавшие в аппарате укомов и Губкома, с двух часов дня освобождались от работы в пользу учебы».^[329]

Отличительной чертой советской системы образования было распределение. Зародилась данная особенность в самом начале формирования системы, когда обучение обязано было носить целевой характер, для наиболее быстрой и качественной подготовки специалистов, направляемых в определенную сферу деятельности. Например, уже в 1922 г. в Нижегородской губернии распределение практиковалось повсеместно. Так восемнадцать товарищей, закончивших Зименковскую политическую школу, в соответствии с постановлением Бюро Губкома были распределены по следующим должностям: 7 секретарей укомов, 2 заведующих женотделами, 2 помощника прокурора, 2 сотрудника уездкома, 2 сотрудника Агитотдела, по одному сотруднику в райком, на партработу и отдел управления.^[330] В последующем распределение также носило системный характер.

Оценивая систему образования в Нижегородской губернии (области) важно выделить следующие основные аспекты. С самого начала функционирования советской системы государственного управления у власти было четкое понимание необходимости просвещения, образования масс, для наиболее успешного их функционирования на ответственных должностях. Широкомасштабные мероприятия по созданию системы подготовки и переподготовки кадров распространились на всю страну. Власти на метах ставили основными задачами подготовку квалифицированных пропагандистов (преподавателей), расширение сети учебных заведений, вовлечение в образовательную деятельность широких слоев трудящихся масс.

К середине 1920-х г.г. в Нижегородской губернии сложилась устойчивая система образования, специализирующаяся на коммунистическом воспитании и общем образовании трудящихся. Первое направление было обусловлено необходимостью подготовки управленческих кадров, осознающих задачи и методы социалистического строительства. Второе делало акцент на общий кругозор и профессиональные навыки. В целом количество граждан, прошедших через данные учреждения было значительным. Но на себя обращает внимание тот факт, что в учебных заведениях имел место существенный отсев студентов (несмотря на регламентированные жесткие требования к кандидатам). Данное обстоятельство в большинстве своем имело следующее объяснение – чрезмерное увлечение уполномоченными структурами количеством учащихся для составления отчетности. Зачастую, трудящиеся не имели ни времени, ни желания учиться, но направлялись в то или иной заведение.

Кроме того, стоит отметить чрезмерную загруженность преподавательского состава. Ответственные партийные структуры и органы советской власти из-за недостаточности материальных ресурсов, старались экономить как на штатных преподавателях, так и на оплате труда учителей. Вследствие этого большинству педагогов приходилось совмещать преподавательскую деятельность с другими видами занятости, что, несомненно, отражалось на качестве обучения.

Несмотря на указанные недостатки, система образования в Нижегородской губернии носила динамичный и продуктивный характер. Увеличивалось число учебных заведений, был широко представлен спектр их видов (от кружков и школ передвижек до школ политграмоты и СПШ). С нашей точки зрения, к плюсам системы образования стоит отнести как дифференциацию специализаций образовательных учреждений (деление на политпросвещение и общее образование), так и последующее распределение работников. Данные механизмы помогали подготовить специалистов для определенной отрасли, что решало вопрос кадрового голода различных учреждений. Кроме того, необходимо подчеркнуть значение условий и форм обучения. Важным мотивационным аспектом для учащихся являлась материальная составляющая, поскольку во время обучения за ними сохранялось среднемесячное содержание и предоставлялись нормальные условия жизнедеятельности, что способствовало концентрации на образовании. Акцент же в обучении больше ставился на практику, что в значительной мере способствовало усвоению знаний и помогало преодолеть трудности перехода от теории к деятельности.

К середине 1920-х г.г. система образования в Нижегородской губернии представляла собой сложный механизм политического, специализированного и общеобразовательного характера, обладающий самобытностью с точки зрения методологии и формы подачи знаний. Данная структура отвечала запросам общества в образовании и помогала людям получить знания, исходя из потребностей и уровня развития.

Как видно из представленного материала, уже в 1923 г. в СССР существовала разветвленная трехуровневая сеть учебных заведений, ориентированная на повышение профессионального и образовательного уровня управленцев.

Эта система функционировала и в последующее десятилетие. Только Великая Отечественная война приостановила процесс ее развития.

Новый этап наступил со второй половины 40-х годов, когда стала расширяться сеть образовательных учреждений партийно-политического профиля. Это по-прежнему были единственные управленческие образовательные учреждения.

Анализ биографий представителей центральной и региональной политической элиты показывает, что перед назначением на руководящую должность или сразу после назначения работник либо получал высшее партийно-политическое образование, либо проходил курсы подготовки руководящих партийных и советских кадров. Статистические данные так же показывают относительно высокий процент представителей региональной политической элиты с высшим партийно-политическим образованием.

Система учебных заведений дающих партийно-политическое образование в послевоенный период была представлена Академией общественных наук при ЦК КПСС (далее АОН при ЦК КПСС), Высшей партийной школой при ЦК КПСС (ВПШ при ЦК КПСС), республиканскими и межобластными высшими партийными школами, а также советско-партийными школами для управленцев среднего и низового звена.

Академия общественных наук при ЦК КПСС была создана в 1978 г. и выполняла роль ведущего учебного и научно-методического центра всей системы подготовки партийных, советских и идеологических кадров в стране. В академии был сформирован учебный отдел и отдел аспирантуры, учебно-методический отдел республиканских и межобластных высших партийных школ, Институт повышения квалификации руководящих кадров, курсы повышения квалификации руководящих кадров социалистических стран.

Обучение производилось как на очном, так и заочном отделениях. Срок обучения для основного отделения составлял два года, для аспирантуры и заочного отделения — три года. Состав слушателей и аспирантов рассматривал и утверждал Секретариат ЦК КПСС. В Академию принимались секретари, заведующие отделами ЦК КП союзных республик, крайкомов и обкомов партии, первые секретари горкомов и райкомов партии крупных городов, председатели, заместители председателей Советов Министров республик и облисполкомов, руководители министерств и ведомств, центральных идеологических организаций. Обучение производилось по четырем направлениям: организационно-партийная работа, руководство хозяйственным строительством, идеологическая работа, внешняя политика и связи с коммунистическими партиями. На учебно-методический отдел АОН при ЦК КПСС было возложено научно-методическое руководство республиканскими и межобластными высшими партийными школами, подготовка и издание научных трудов, учебников и учебных пособий, повышение квалификации преподавателей и научных работников высших партийных школ.

Межобластные и республиканские высшие партийные школы были созданы в соответствии с постановлением ЦК КПСС от 26 июня 1956 г. «О мерах по дальнейшему улучшению подготовки руководящих партийных и советских кадров». Первоначально было создано 30 таких школ. На 1980 г. их насчитывалось 15: Высшая партийная школа при ЦК КП Украины, Московская, Ленинградская, Алма-Атинская, Бакинская, Вильнюсская, Горьковская, Минская, Новосибирская, Одесская, Ростовская, Саратовская, Свердловская, Ташкентская и Хабаровская. В них имелись 2-годичные (на базе высшего образования) и 4-годичные (на базе среднего образования) отделения. Помимо этого работали заочные отделения с 3-годичным (на базе высшего образования) и 5-годичным (на базе среднего образования) отделениями.