Конкретно-научный уровень методологического анализа истории психологии

Конкретно-научный уровень методологического анализа исто­рии психологии включает рассмотрение методологических про­блем, отражающих непосредственно специфику предмета истории психологии как науки, изучающей развитие психологичес­кого познания. Рассмотрение конкретно-предметной методоло­гии истории психологии включает определение ее объект.) и предмета как научной дисциплины, анализ логического стро­ения (системы принципов, методов и категорий), обсуждение ключевых проблем (периодизации, детерминации развития психологического знания, задач истории психологии) и областей ис­торико-психологического знания — историографии и источни­коведения.

Следует отметить, что, хотя проблемы методологии истории в отечественной историографии до последнего времени не по­лучили всестороннего и полного рассмотрения, многие авторы обращались к анализу тех или иных их аспектов.

На необходимость разработки проблем методологии исто­рии психологии указывал Б. М. Теплов[35]. Определяя методоло­гию как системное основание научного знания, он сформулиро­вал основную задачу методологического исследования в облас­ти историко-психологического знания — необходимость созда­ния «правильно ориентированной» истории психологии. В качестве основополагающих ориентиров ее построения долж­ны, по его мнению, выступать не идеологические установки и «руководящие указания свыше», направляющие поиск учено­го в «нужное русло», а система принципов, категорий и методов историко-научного исследования, составляющих теоретико-ме­тодологическое основание истории психологии и обеспечиваю­щих ее формирование как строго научной дисциплины.

Историко-методологический характер носят работы Е. А. Будиловой, в которых основным предметом изучения являются философские проблемы психологии. Развитие философско-методологических оснований психологии рассматривается в них как предпосылка построения психологической теории. Е. А. Будилова пишет, что «место философских проблем в психологичес­кой теории определяется, во-первых, тем, что для каждой пси­хологической теории исходным является решение вопроса о природе психического, и, во-вторых, тем, что решение фило­софских проблем направляет на основе научных фактов разра­ботку методологических принципов, которые определяют пред­мет и методы исследования, анализ и обобщение фактов» (Будилова, 1966, с. 1). Проблемы методологии выступают в работах Будиловой двух аспектах: с одной стороны, она исследует исто­рию развития методологических принципов в отечественной психологии, с другой — ставит задачу осмысления собственно принципов историко-психологического исследования[36].

В работах А. Н. Ждан предметом историко-теоретического анализа выступает проблема предмета истории психологии и его историческая эволюция.

Наиболее полно и систематически методологические воп­росы истории рассматриваются в работах М. Г. Ярошевского[37], определяющего методологию науки в качестве фундамента развития научного знания. Соответственно условием реали­зации функций истории психологии в развитии психологичес­кой теории и эффективной разработке актуальных проблем психологии, согласно его мнению, является теоретическое рассмотрение и переосмысление самой истории психоло­гии — раскрытие логики движения научной мысли, описание лежащих в основе ее развития устойчивых структур, закономерных переходов от одних способов изучения предмет ют содержания к другим. В книге А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского «История и теория психологии» (1996) прослеживается развитие понятийных структур психологической науки, ее объяснительных принципов, категорий и проблем, выявляется «закономерный и системный характер преобразовании научных знаний о психике». Проведение указанного историко-категориального анализа составляет суть методологически го рассмотрения истории психологии: в этой области, по сло­вам авторов, «история психологической науки смыкается с ее методологией» (Петровский, Ярошевский, 1996, с. 6). В работах Ярошевского раскрывается понимание предмета истории психологии и принципов историко-психологического ис­следования, обосновываются функции и задачи истории психологии, ее место в развитии системы психологического знания, дается анализ категориального строя психологии.

В последние годы на фоне усиления рефлексии истории пси­хологического познания появился ряд работ по проблемам ме­тодологии истории психологии: Т. Д. Марцинковской (Марцинковская, 1994; Она же, 2000а; Она же, 20006), В. А. Кольцовой и Ю. Н. Олейника (Кольцова, Олейник, 1999), В. А. Кольцовой (Кольцова, 1990; Она же, 2002), А. Н. Славской (Славская, 2002); М. Д. Нягловой (Няглова, 1994), О. В. Гордеевой (Гордеева, 1997), М. С. Гусельцевой (Гусельцева, 2003), Н. В. Богданович (Богда­нович, 2004) и др. Впервые издан специальный труд, посвящен­ный этим вопросам, — «Методологические проблемы историко-психологического исследования» (2002). Все это подтверждает важность проведения всестороннего анализа методологических основ истории психологии.

Одна из задач методологического анализа истории психоло­гии — определение ее места в системе психологии, в развитии психологической теории, функций и задач историко-психологического анализа.

Значение истории психологии как одного из источников развития современной научной психологической теории рас­крывается Б. Г. Ананьевым[38], неоднократно указывавший на необходимость творческой переработки, интерпретации и кон­структивного использования «лучших идей ученых прошлого в собственной исследовательской деятельности» (Брушлинский, Кольцова, Олейник, 2000, с. 345). Все проводимые им научные исследования базировались на глубоком историческом осмыслении изучаемых им психических явлений, рассмотрении их с позиций прошлого, настоящего и будущего. Разрабатывая про­блемы теории, осуществляя экспериментальные исследования, решая практические задачи психологии, Ананьев всегда стре­мился следовать логике конструктивной преемственности в на­учном познании.

Следует отметить, что интерес Б. Г. Ананьева к историко-психологической проблематике не случаен. Он является отраже­нием общей направленности его научных взглядов, в основе которых лежит признание неразрывной связи и единства всех уровней научного исследования: методолого-теоретического, конкретно-эмпирического и исторического, их реального взаи­мовлияния и взаимодействия в целостном изучении психичес­кой реальности. Поэтому исторический подход в его трудах представлял собой один из аспектов создаваемой им системы комплексного человекознания.

Об осознании необходимости и важности разработки ис­тории психологии и глубоко личностном отношении к данной задаче свидетельствует тот факт, что в качестве своей доктор­ской диссертации Ананьев, тогда уже известный ученый, автор оригинальных исследований в области общей и педагогической психологии, выбирает историческую проблему. В Архиве Ин­ститута психологии РАН в фонде Ананьева хранятся докумен­ты, подтверждающие высокий уровень научной мотивации ученого в осуществлении указанного выбора, раскрывающие глубину его познавательных интересов в данной сфере знания. Так, в одном из писем своей коллеге Е. П. Ересь, датированных 1937 г., Б. Г. Ананьев пишет: «Я работаю над вопросами исто­рии русской психологии. И я склоняюсь к тому, чтобы через известное время избрать именно этот вопрос предметом сво­ей диссертации. Здесь действительно область открытий для русских психологов». В другом фрагменте этого письма он пишет: «Я очень увлекаюсь всеми этими вопросами и меня прельщает более серьезно заняться их разрешением» (Анань­ев, личный фонд № 6, л. 7, 5). Сожалея о неудачной, с его точки зрения, попытке подготовки учебника психологии (вышедше­го в 30-е гг.), одним из соавторов которого он являлся, Ананьев указывает, что причиной этого является «отсутствие необходи­мо исторического подхода при отборе и интерпретации мате­риала» (там же).

Важность истории психологии как «области исследования, насущно необходимой для успешной разработки актуальных задач современной науки», подчеркивал и Б. М. Теплов (Теплов, 1960, с. 3). История психологии, с его точки зрения, вооружает ученого необходимой ему для работы совокупностью фактов, позволяет наметить правильные ориентиры научного поиска, адекватно сформулировать исследовательские задачи, найти наиболее верные пути и способы их решения. Она способству­ет более глубокому осознанию логики развития научного зна­ния, раскрытию его объективных противоречий и альтернатив­ных тенденций, позволяет дать правильную теоретическую оценку тех или иных идей, реконструировать условия их созда­ния. История науки — это мостик, соединяющий современного исследователя с богатейшим наследием человеческой мысли, созданным в ходе многовековой истории развития познания. Отсюда делается вывод, что любое серьезное научное исследо­вание должно начинаться с изучения истории рассматриваемой научной области. «Историко-психологические исследования должны ориентировать исследователей специальных проблем в том, где и какой материал по данной проблеме они должны ис­кать, как теоретически оценивать те или иные факты и теории, в каком контексте открывались эти факты и создавались эти те­ории» (там же). Таким образом, речь идет об органической свя­зи истории и теории психологии.

Теплов утверждает, что исторический анализ непосред­ственно переходит в постановку проблемы исследования. Пос­ледняя логически вытекает из исторического анализа проблемы, поэтому «каждый исследователь должен быть историком свое­го вопроса» (Теплов, 19856, с. 312). Причем чем глубже истори­ческая рефлексия рассматриваемой проблемной области, тем более фундаментальным является результат научного исследо­вания. Теплов опровергает возможность получения каких-либо теоретических обобщений на основе единичного факта, отдель­ного исследования. Ориентация на это является, по его мнению, проявлением «детской болезни» науки. Только включение в си­стему фактов, в «историю вопроса» позволяет исследователю подняться до уровня серьезного теоретического обобщения. Глубина исторического анализа выступает, таким образом, од­ним из важнейших условий, определяющих научную ценность проводимой работы.

Знание истории науки, по Теплову,— показатель уровня профессионализма ученого, условие обеспечения культуры психологического исследования. «Отсюда ясно,— заключает он,— какое огромное значение может иметь правильно ориентирован­ная история психологии для развития современной научной пси­хологии» (Теплов, 1960, с. 5), сколь важно поднимать «культуру исторического подхода к научным исследованиям» (Теплов, 19856, с. 313). Указанные положения, по мнению Теплова, опре­деляются самой природой научного знания, его кумулятивным характером, когда «каждая новая ступень в познании данной области действительности строится на основе уже накопленных знаний» (Теплов, 1960, с. 5).

Что касается самого Б. М. Теплова, то, как представляется, присущий ему исторический подход к анализу всех исследуе­мых психических явлений, глубокие знания в области истории отечественной и мировой психологии во многом определяли его высочайшую научную продуктивность, обеспечивали зна­чимость и оригинальность разрабатываемых им научных идей и подходов.

М. Г. Ярошевский обосновывает актуальность истории психологии, ее значение в развитии психологического позна­ния. Он вписывает историю психологии в систему психологи­ческой науки, подчеркивает ее органическую связь с совре­менными научными разработками, утверждает, что исследо­вание любой проблемы психологии и научная психологичес­кая мысль в целом «вскомлены» прошлым, опираются на его достижения (Ярошевский, 1996, с. 3). С этой точки зрения со­временные знания о психике определяются им как одно из ответвлений «величественного древа человеческого позна­ния» (Ярошевский, 19956, с. 10). Подчеркивается, что благода­ря рефлексии истории психологического познания историк науки воссоздает образ современной науки, состояние кото­рой необъяснимо без ее ретроспективного анализа. Истори­ческий взгляд характеризуется как самосознание науки «по­добно тому, как самосознание личности формируется благо­даря осмыслению ею своего прошлого» (Петровский, Ярошевский, 1996, с. 5).

Ярошевский подчеркивает динамичность историко-психологических идей, их обусловленность сменой методологических воззрений.

Он выделяет ряд функций истории психологии в развитии психологического знания[39].

Во-первых, познавательная функция, состоящая в расшире­нии фактологического базиса психологических исследований, создании предпосылок для осмысления системы идей и катего­рий, образующих современный уровень психологической на­уки, увеличении ее ресурсов за счет обращения к историческим корням, ассимиляции результатов исторического познания пси­хической реальности. «История, — пишет М. Г. Ярошевский,— это память науки. Человек, лишившись памяти... становится существом мгновенья. Его настоящее безвозвратно исчезает в прошлом и мертво для будущего. Благодаря знанию истории, мы способны, наряду с нашим собственным... опытом, приоб­щаться к богатствам опыта прежних поколений искателей исти­ны о психическом мире человека» (Ярошевский, 19956, с. 12).

Во-вторых, организационно-научная функция, проявляюща­яся в обеспечении планирования и проведения научных иссле­дований на основе учета как успехов и достижений, так и про­счетов и неудач, имевших место в истории развития психологи­ческой мысли. Как указывает Ярошевский, история психологии ориентирует исследователя, показывает направление движе­ния — «откуда и куда мы идем». «"Память" науки подобно памя­ти человека сберегается не ради нее самой, а ради будущего. Это относится разумеется и к прошлому психологической мыс­ли» (Ярошевский, 1966, с. 554).

В-третьих, функция стимулирования поступательного разви­тия психологического знания, направленная на предохранение ученого от научной «тавтологии», повторов и топтания на месте, воспроизведения уже пройденных в науке путей. В противном случае наука прекращает свое движение, новые знания не добы­ваются. Историческое исследование, «диагностируя» знание на предмет его ценности, новизны, оригинальности, дает стимулы для поступательного развития психологии, открывает возможно­сти для развертывания ее перспективных направлений.

В-четвертых, рефлексивная функция истории психологии, состоящая в формировании правильного понимания и адекват­ной оценки возможностей, познавательных и преобразовательных ресурсов психологии, ее места в научном познании и обще­ственной практике: «...узнать, на что способна психология, мы можем только из информации о том, что ей удалось сделать прежде, из ее истории». Ярошевский называет историю «вели­ким полигоном, где на протяжении столетий проходят испыта­ние познавательные возможности человека, той единственной лабораторией, где могут быть постигнуты возможности науки, ее сильные и слабые стороны». В этом смысле история психоло­гии определяется им как «жизнеописание, жизнепонимание этой науки» (там же, с. 395, 403).

В-пятых, интегрирующая функция истории психологии, ори­ентированная на раскрытие связи психологии с другими наука­ми, описание системного строения самой психологии.

В-шестых, воспитательная функция истории психологии: знакомство с прошлым научной мысли «исполнено... глубинно­го личностного, духовного смысла. Человек не может осмыслен­но жить и действовать, если его существование не опосредовано какими-то устойчивыми ценностями, несравненно более прочными, чем его индивидуальное Я. К таким ценностям относятся и создаваемые наукой... Приобщаясь к истории науки, мы ощущаем причастность к великому делу, которым веками были заняты благородные умы и души...» (Ярошевский, 19956, с. 4).

В-седьмых, прогностическая функция, состоящая в выделении перспективных линий развития психологии, осуществлении вероятностного прогноза ее дальнейшего развития.

Достаточно полный перечень функций истории психологии дается также В. А. Якуниным:

• идеологическая функция, выражающаяся в освещении ис­тории психологии с определенных философских позиций и выступающая тем самым формой их обоснования;

• функция междисциплинарных связей, раскрывающая процесс взаимовлияния психологии и других наук;

• функция рефлексии психологической науки;

• кумулятивная функция, состоящая в сохранении, обогащении и преобразовании психологических знаний;

• синтезирующая функция, проявляющаяся во влиянии ис­тории психологии на психологическую теорию;

• аксиологическая функция, состоящая в формировании системы оценки различных взглядов и подходов, представленных в психологии;

• прогностическая функция истории психологии, проявля­ющаяся в раскрытии связи времен, осуществлении пред­сказания будущего развития психологии на основе анали­за ее истории и современного состояния;

• воспитательная, мировоззренческая функции, направлен­ные на расширение знаний и формирование системы на­учных ценностей специалистов, их отношения к миру;

• образовательная и дидактическая функции, связанные с определенной системой изложения истории психологии и ее использованием в учебном процессе (Якунин, 1998).

Из понимания функций истории психологии в психологи­ческом познании вытекает формулировка конкретных задач историко-психологического исследования.

Первая задача состоит в раскрытии закономерностей разви­тия знаний о психике. Ярошевский указывает, что в истории познания имеет место определенная последовательность в изме­нении форм и стадий научного мышления, его стилей, структур, категориального строения, и закономерности этой смены изу­чаются историей психологии, «и только ею одной».

Вторая задача заключается в рассмотрении взаимосвязей психологии с другими науками, на которые она опирается и от ко­торых зависят ее развитие и достижения.

Третья задача предполагает выяснение зависимости генези­са, развития и востребованности психологических знаний от «социокультурного контекста, от идеологических влияний на научное творчество, т. е. от запросов общества (ибо наука не изо­лированная система и призвана отвечать на эти запросы)» (Яро­шевский, 1995а, с. 12).

Четвертая задача включает изучение роли личности, ее ин­дивидуального пути и вклада в становление науки.

Согласно Б. М. Теплову, история психологии должна изучать реальный процесс накопления конкретных знаний и методов исследования, рассматривать предпосылки разработки законов, стать «историей научных открытий». Акцентирование внимания на последней задаче определяется, как указывает Теплов, тем, что психологи «недостаточно еще умеют отличать подлинные научные открытия; в психологии почти совсем не поставлен "учет" сделанных в ней открытий. Мы еще часто не умеем отли­чить научное открытие от описания новыми словами хорошо известных фактов и закономерностей, или от оригинальных мыслей и теоретических построений, не содержащих в себе, однако, никакого научного открытия» (Теплов, 1960, с. 4). К чис­лу важных задач он относит также изучение философских под­ходов, которые стоят за теми или иными идеями, рассмотрение истории становления философских основ психологии.

Наряду с этими задачами ученый выделяет главную, «значи­тельно более трудную, но совершенно необходимую» задачу ис­торического исследования в психологии, состоящую в том, чтобы «отразить историю развития системы психологии как науки». Психологическая наука как целостная система — логический итог развития знания, его глубокого теоретического анализа и обобщения; слияния теоретических актуальных концепций и накоп­ленного в истории познания фактического материала. «Подлинная система науки,— подчеркивает Теплов,— органически выра­стает из хода развития науки и является теоретическим осмыслением всей совокупности достигнутых знаний в данной области. Не изучив хода развития науки, нельзя строить систему этой па уки» (там же, с. 6). Задача эта чрезвычайно важна не только в ис­торическом аспекте; она актуальна и для построения системы современной психологической науки. Теплов пишет, что «мы не име­ем еще сколько-нибудь удовлетворяющей нас системы психоло­гии. Та система, на которой строятся наши учебники и пособия, не соответствует той системе, которая фактически, хотя и не осоз­нанно лежит в основе исследовательской (не только эксперимен­тальной!) работы советских психологов. Если представить себе человека, в руки которого попали бы все научные психологичес­кие монографии и статьи, опубликованные за последние, скажем, 20 лет, но не попало бы ни одного учебника, программы, курса лекций по психологии, то он не смог бы реконструировать оглав­ления наших учебников и пособий» (там же). Именно опора на исторический фундамент позволяет сделать серьезные теоретические обобщения, охраняет от создания, по выражению автора, «выдуманных» систем, не отражающих реальный ход развития знания, а являющихся лишь плодом досужих фантазий их твор­цов. Тем самым Теплов вновь возвращается к обоснованию осно­вополагающего тезиса: без истории нет теории; глубокий исторический анализ развития психологической мысли — основ.) обобщения и систематизации знания о психике.

Систематизирующую роль истории психологии, проявля­ющуюся в осмыслении развития психологического знания, подчеркивают Д. Шульц и С. Э. Шульц. Они указывают на нали­чие в современной психологии множества спорных и дискусси­онных проблем, различных подходов и направлений. «Единствен­ное, что связывает и вплетает в исследовательский контекст эти разные сферы и подходы,— это их история... Только изучая про­исхождение и развитие психологии, можно ясно увидеть, что се­годня она собой представляет. Знание истории упорядочивает и привносит смысл в то, что кажется хаосом, прошлое выстраи­вается в перспективу, которая объясняет настоящее». История психологии помогает «уяснить взаимосвязь между различными идеями, теориями и концепциями, позволяет понять, как отдель­ные звенья головоломки под названием психология выстраивают­ся в стройную картину» (Шульц, Шульц, 1998, с. 20).

Ананьев важной задачей истории психологии считает про­паганду достижений психологической мысли прошлого. «Нам по­ра уже, — писал он, — демонстрировать не только свои тупики и извращения, но и свои достижения и успехи. Будем к этому готовиться» (Ананьев, личный фонд № 6, л. 9). В этом он видел, в частности, условие завоевания авторитета советской психоло­гической науки[40].

Следует отметить, что в научной литературе не всегда четко дифференцируются понятия «задачи» и «функции» истории психологии. Функции относительно более устойчивы и стабиль­ны, отражают онтологические характеристики объекта историко-психологического познания; задачи более динамичны, обус­ловлены конкретным характером исследования. Функции опи­сывают место, позицию, занимаемую историей психологии в системе психологической науки и познания; задачи ориентиро­ваны на их реализацию. Функции фиксируют основную направ­ленность историко-психологического знания, и их круг отно­сительно ограничен; перечень задач значительно шире, вариа­тивнее и конкретнее.

Важный аспект методологического анализа истории психо­логии состоит в описании и структурировании проблемного поля истории психологии, опирающегося на понимание ее предмета и функций и включающего выделение основных единиц научного анализа (Кольцова, 20026). В науковедении проблемное поле определяется как направления исследований, представленные в науке в определенный период времени.

Разработка современной истории психологии как научной дисциплины характеризуется широтой проблемного поля и раз­нообразием феноменологического содержания. Структурирова­ние историографического материала, полученного в отечествен­ной истории психологии, приводит к выделению основных еди­ниц анализа, традиционно использующихся в научных исследо­ваниях. В качестве таких единиц, хотя и в разной степени проработанных, представлены: отдельные персоналии; научные школы; психологические центры (лаборатории, кафедры, институты); проблемы, направления и течения психологии; профессиональные психологические сообщества; регионы как специфи­ческие территориально-профессиональные объединения психологов; традиции; конкретные исторические периоды в развитии психологии. Специальный аспект анализа истории психологии, а соответственно и его единица — предмет психологии и истории психологии, а также совокупность принципов, категории и методов психологического и историко-психологического исследования. В последние годы на волне осмысления роли социально-исторической детерминации развития науки в контексте серьезных преобразований, происходящих в обществе, зарож­дается новое направление историко-психологического исследо­вания — социальная (политическая) история науки и выделяются соответствующие единицы анализа, отражающие внешние, социально-контекстные влияния, обусловливающие направления и динамику психологического знания в определенных конкретно-исторических условиях его развития.

Отражением процессов гуманизации научной мысли явля­ется обращение к анализу обыденного психологического знания, что применительно к истории психологии выступает в расшире­нии ее психологического поля за счет введения в него в качестве особого направления исследования соотношения научной и вненаучной психологической мысли, фундаментальных и приклад­ных психологических разработок, форм связи психологической науки с практикой. Наконец, в проблемное поле истории психо­логии входит разработка вопросов источниковедения и истори­ографии истории психологии.

Проблемное поле истории психологии, отражая новые зада­чи, выдвигаемые как логикой развития научного знания, так и потребностями общественной практики, выступает в качестве репрезентативного показателя ее состояния и динамики.

Характеристика предметной области истории психологии показывает, что она имеет определенную структуру. М. Г. Ярошевский выделяет «трехаспектную» структуру истории пси­хологии как науки, включающую следующие компоненты: «пред­метно-логический, социальный и психологический»[41] (Ярошевский, 1973, с. 174). Он пишет: «В смене научных теорий и фак­тов, которую иногда называют "драмой идей", есть определенная логика — сценарий этой драмы. Вместе с тем "производство" знаний всегда совершается на конкретной социальной почве и зависит от внутренних, непознанных механизмов творчества ученого» (Ярошевский, 1996, с. 3 — 4).

Представляется необходимым дополнить данную структу­ру еще одним компонентом — процессуально-динамическим. Его введение обусловлено тем, что, как правило, исследовате­ли рассматривают уже сложившийся категориальный строй науки, систему ее принципов, подходов и идей. Логико-науч­ный анализ, имея дело с результатом познавательной деятель­ности, не всегда ориентирован на раскрытие самого процесса ее получения. Введение процессуального аспекта позволяет решить задачу, сформулированную Б. М. Тепловым,— изуче­ние истории научных открытий, того, как зарождается новое знание. В исторической психологии разработаны реконструкционные методы, открывающие подступы к раскрытию твор­ческой лаборатории человеческой мысли, рассмотрению про­цесса ее возникновения и становления. Разработанный М. Г. Ярошевским метод категориального анализа, собственно, тоже направлен на фиксацию исторического движения психо­логического знания и тем самым обращается к динамическому аспекту психологического познания.

В целом структура психологического познания может быть описана следующим образом:

1. «Внутреннее пространство» историко-психологического познания, включающее ее логическое строение (систему принципов, категорий, проблем, подходов, выдвигаемых исследовательских задач и способов их решения). Данная подструктура отражает содержательный логико-предмет­ный аспект психологического познания.

2. Процессуально-динамический аспект психологического познания, отражающий реальный процесс получения и накопления психологического знания, детерминирован­ный совокупностью различных факторов и осуществляющийся в ходе столкновения различных идей, взаимодействия альтернативных вариантов решения рассматриваемых проблем, конкуренции научных программ.

3. Социально-исторический аспект психологического познания, характеризующий его разноуровневые связи с социально-исторической средой, формы включенности в мир культуры и научную жизнь своего времени, взаимодействие с различными идейными течениями.

4. Персоналистический аспект психологического познания, вскрывающий роль субъекта психологической мысли, ин­дивидуальный характер его мировосприятия, научные по­зиции и взгляды, цели и направленность его деятельности.

Исследование динамического аспекта психологического познания как развивающего процесса предполагает рассмотре­ние проблем его детерминации. Согласно Б. Ф. Ломову, детер­минация любого сложноорганизованного явления носит систем­ный характер, обусловлена совокупностью различных по свое­му характеру, силе и масштабу воздействия факторов. Систем­ный характер детерминации психологического познания, определяющийся природой научной деятельности как сложно­го целостного образования, раскрывается в работах Б. Г. Анань­ева, Б. М. Теплова, М. Г. Ярошевского, Т. Д. Марцинковской, A.Н. Ждан, Е. А. Климова, В. В. Большаковой, О. Г. Носковой, B.А. Кольцовой, Ю. Н. Олейника, С. А. Богданчикова и др.

Ярошевский выделяет три класса детерминант развития научного знания: его социальную, логико-предметную и психо­логическую обусловленность. К социальным факторам развития по­знания относится, прежде всего, коммуникативное взаимодействие субъектов коллективной научной деятельности. Идеи, возника­ющие в научном сообществе, не могут быть продуктом инди­видуальной деятельности; они возникают в ходе научной ком­муникации и порождены коллективным субъектом: «Особен­ности общественного развития в конкретную эпоху преломля­ются сквозь призму деятельности научного сообщества, имеющего свои нормы и эталоны. В нем когнитивное неотде­лимо от коммуникативного, познание — от общения» (Ярошевский, 1996, с. 15).

Проблемы научной коммуникации являются предметом се­рьезного изучения в науковедении, где обсуждаются вопросы организации научных сообществ разных видов (научных школ, научно-образовательных объединений, незримых колледжей и т. д.), роль научных программ как интегрирующего их фактора, особенности руководства научной деятельностью, включая фор­мы воздействия на науку со стороны государства («государствен­ная научная политика»), специфика научного общения и т. д. Установлено, что коммуникация в науке представляет собой сложную целостную систему, различные компоненты которой (формальные и неформальные, социальные и межличностные) тесно связаны и не могут быть поняты изолированно друг от дру­га (Коммуникация в современной науке, 1976; Прайс, 1976; Лин, Гарвей, Нельсон, 1976; Аллахвердян, Мошкова, Юревич, Ярошевский, 1998; Социально-психологические проблемы науки, 1973, и др.)

Особый интерес в этом контексте представляет анализ на­учных школ[42] как основной формы научно-организационной институционализации коллективной научной деятельности.

Важнейшим атрибутом жизни научного сообщества, отра­жающим единство когнитивного и коммуникативного компо­нентов познания, являются также научные дискуссии, представ­ляющие собой один из источников возникновения нового зна­ния, «катализатор научного прогресса». «Когда речь идет не только о сходном осмыслении терминов, но и об их преобра­зовании, общение выполняет особую функцию. Оно становится креативным... При столкновении идей происходит "вспыш­ка гения"... Теория работает не иначе, как сталкиваясь с други­ми, "выясняя отношения" с ними... значимые компоненты тео­рии неотвратимо несут печать этих взаимодействий» (Ярошевский, 1996, с. 15-16).

К сфере научной коммуникации относится и взаимодействие психологии с другими областями знания. Особенно тесными и ис­торически исходными являются связи психологии с философи­ей. Это убедительно обосновывается в работах Б. М. Теплова, В. Г. Ананьева, С. Л. Рубинштейна, Л. С. Выготского, Е. А. Будиловой, М. Г. Ярошевского, А. Н. Ждан. Согласно Теплову, история психологии представляет собой, прежде всего, историю «борьбы идей, борьбы материалистического и идеалистического понима­ния психики», и поэтому ее рассмотрение нельзя абстрагировать от конкретики указанных идейных влияний. На каждом этапе развития науки «борьба между передовыми и отживающими тен­денциями научной мысли» разворачивается вокруг «узловых про­блем», выдвигающихся в центр научных обсуждений (Тепло», 1985г, с. 200). В процессе философских дискуссий происходило осмысление сущности психического мира человека. Отсутстиис теоретической философской основы, обеспечивающей научное объяснение психической деятельности, согласно Теплову, било одной из важнейших причин относительно позднего выделения психологии как самостоятельной науки. «Механистический материализм, для которого психика, сознание всегда выступали как эпифеномены, не мог явиться философской основой психологии» (Там же, с.199). Теплов был убежден, что «подлинно научное по­нимание законов психической жизни» связано с преодолением механицизма и утверждением последовательно материалистичес­ких воззрений на природу и сущность психического: «Вся исто­рия домарксистской психологической мысли есть лишь предыстория научной психологии» (там же). Отсюда вытекает призна­ние особой роли философии как методологии научного познания вообще и становления психологии как научной дисциплины в час­тности.

В работах Е. А. Будиловой рассмотрение борьбы материализ­ма и идеализма в познании и объяснении психических явлений выступает в качестве стержневого основания раскрытия исто­рии русской дореволюционной психологической мысли (Будилова, 1960). Противоборство различных философских течений в психологии прослеживается ею также при изучении истории советской психологии (Будилова, 1972).

Об огромном влиянии русской философской мысли и мате­риалистической традиции на становление научной психологии в России и выдвижение в центр научных обсуждений психофи­зической проблемы и идеи психофизического монизма писал Ананьев: «Вполне понять оригинальность русской психологии можно, лишь тщательно изучив внутренние связи ее с русским философским материализмом, которым она действительно была порождена» (Ананьев, 1947а, с. 10). В свою очередь, развитие научной психологии вносило весомый вклад в укрепление мате­риалистической теории познания и понимания природы челове­ческой психики и сознания.

Вторым источником наукогенеза психологии являлись есте­ственные науки, и в первую очередь физиология. Выделяя наря­ду с философией роль это важнейшего корневого основания психологии, М. Г. Ярошевский отмечает, что естественные на­уки (медицина, биология, нейрофизиология, генетика, физиоло­гия и т. д.) позволяют более глубоко и точно исследовать мате­риальный субстрат психической деятельности и поэтому явля­ются важным условием развития научной психологической мысли. О тесноте взаимодействия современной психологии с различными областями естествознания как важном факторе ее развития свидетельствуют новые научные дисциплины, возни­кающие на границах психологии и ряда смежных с нею наук (психогенетика, психофармакология и т. д.).

Психология связана и с общественными науками — социо­логией, историей, лингвистикой, результатом чего является воз­никновение таких научных дисциплин, как социальная психо­логия, историческая психология, психолингвистика. В последние годы на волне усиления гуманитарных тенденций в научном раз­