Предполагаемое строение южного крыла поднятия Горного Крыма под уровнем Черного моря

Асимметрия Крымского горного поднятия резко бросается в глаза, и отсутствие его южного крыла не может быть объяснено иначе, как погружением под уровень Черного моря. Поэтому не удивительно, что о Крымских горах сложилось представление как об обломке горной страны, часть которой погрузилась под уровень Черного моря.

Такое предположение высказывалось еще первыми исследователя­ми природы Крыма в конце XVIII — начале XIX вв. Большой знаток геологии Крыма К. К. Фохт писал, что «Крымские горы представляют сохранившуюся северо-западную окраину некоторой сложноскладчатой горной системы, в которой при посредстве сбросовых явлений было выкроено Черное море». Основываясь на своих наблюдениях геоморфо­логии Крыма, Б. Ф. Добрынин считал, что суша на месте Черного моря, которую он назвал «Понтидой», спустилась по сбросам в конце плио­цена и начале четвертичного времени. Она и составляла продолжение Горного Крыма. Такого же мнения придерживался Н. И. Андрусов, который рисовал на месте Черного моря сушу еще в плиоцене, и мно­гие другие исследователи (Э. Зюсс, Ф. Освальд, Л. С. Берг, С. А. Кова­левский и др.).

Однако охарактеризованные общие черты геологической структуры Горного Крыма, известные нам сейчас, и сравнение его с другими подобными же сооружениями показывает, что Горный Крым представ­ляет собой не часть какой-то широкой складчатой полосы и не обломок древнего массива, занимавшего пространство Черного моря, а часть крупного антиклинального поднятия — мегантиклинория, который не весь сохранился в пределах Крыма. Однако совершенно ясно, что это сооружение не распространялось далеко к югу и ограничивалось непо­средственно прилегающей к Крыму частью Черного моря. Вся же остальная, несравненно большая часть Черноморской впадины состав­ляет уже совершенно другой тектонический элемент — глубокую и до­статочно древнюю депрессию на поверхности земной коры.

Возникает вопрос, когда возникла эта впадина и какую часть Крымских гор поглотило Черное море. Несомненно, что эта проблема очень тесно связана с вопросом о происхождении и длительности суще­ствования впадины Черного моря.

В настоящее время данные по исследованию берегов Черного моря заставляют отодвигать время возникновения его впадины все далее и далее.

А. Д. Архангельским и Н. М. Страховым в 1938 г. в ряде пунктов к югу от берегов Крыма были найдены на дне морские киммерийские раковины, что указывает на несомненное существование впадины Чер­ного моря в среднем плиоцене. Ссылаясь на данные Н. А. Андрусова о характере понтических отложений по берегам Черного моря, А. Д. Ар­хангельский считал сначала, что существование Черноморской впади­ны было вполне вероятным в понтическое время, а затем позднее при­знавал существование Черного моря с нижнего миоцена.

Известные исследователи неогеновых отложений Черноморского бассейна Б. П. Жижченко, В. П. Колесников и А. Г. Эберзин полностью отказались в своих палеогеографических реконструкциях от возмож­ного существования «Понтиды» в таком виде, как она изображалась Н. И. Андрусовым и другими, и начали считать, что бассейны среднего и, возможно, нижнего миоцена занимали всю глубоководную часть Черного моря.

На основе анализа геологического строения и истории развития берегов Черного моря мною было высказано предположение, что глубо­ководная Черноморская впадина в начальном виде у берегов Кавказа

возникла в олигоцене, но что море на месте Черноморского бассейна существовало и ранее, в течение всего палеогена, а может быть, и позд­него мела.

История Черноморской впадины является сложной, а начало воз­никновения ее в различных частях разное, но в общем глубокая впади­на, возникшая в олигоцене, с тех пор расширялась.

Таким образом, сейчас невозможно говорить о новейшем в геоло­гическом смысле образовании впадины Черного моря в целом. В то же время несомненно, что та часть ее, которая протягивается у берегов Крыма, возникла сравнительно недавно — в конце неогена (см. ниже), и именно в связи с расширением здесь Черноморской впадины произошло погружение южной части Крымских гор.

Первоначально этот процесс представляли себе весьма просто — как процесс опускания части Крымского горного поднятия по сбросам, которые его раскололи. Многие даже в недавние годы считали, что обрывы известняков юры на Южном берегу образовались по сбросам, что, конечно, неверно.

Так, Б. Ф. Добрынин в известном курсе «Физической географии СССР» считает, что многие частные формы рельефа здесь обусловлены образованием сбросов, по которым отдельные глыбы опускаются в сто­рону моря, так что нередко можно видеть на Южном берегу систему ступенчатых сбросов. По его мнению, отдельные мысы и бухты «выкрое­ны» этими сбросами. Сбросовую природу Б. Ф. Добрынин видит и в сме­щенных уступами известняковых массивах Кошки у Симеиза, Могаби и Айтодора у Ялты и Парагельмена у Алушты.

В качестве доказательства сбросовой природы берегов, кроме пря­молинейной формы обрывов, других конкретных данных не указывается, и приводятся лишь общие соображения о глыбовом характере полосы Южного берега Крыма. Ссылаются при этом на залегание средней юры на различной высоте, что, конечно, не является доказательством сбро­сов. Идея о Южнобережном сбросе, якобы обрезающем с юга Крым­ские горы, навеяна, видимо, впечатлением грандиозного обрыва Яйлы. Однако в формировании последнего тектонические явления играли лишь косвенную роль. Тектоника обусловила поднятие Крымских гор и обра­зование трещин в известняках, по которым шло оседание и обвалива­ние отдельных глыб.

Опускание южной части Крымских гор, как это выяснил А. Д. Ар­хангельский, связано со значительно более сложным и длительно про­текающим процессом.

К югу от берегов Крыма намечаются три расширенных участка материковой отмели (шельфа). Первый из них, наиболее широкий, находится на востоке, примерно против Керченского пролива. Здесь ширина материковой отмели достигает около 50—60 км, причем отмель имеет форму полукруга, выдающегося к югу. Второй участок, отделен­ный от первого небольшим сужением материковой отмели против Кер­ченского полуострова, располагается примерно напротив Феодосийского залива и Карадага. Он имеет несколько меньшую ширину, чем первый. Третье расширение материковой отмели находится юго-западнее, между Ялтой и крайней юго-западной оконечностью Крымских гор, причем ширина отмели здесь также несколько меньше, чем в первом участке (30—40 км). Между вторым и третьим участками расширения матери­ковой отмели, примерно между Ялтой и Судаком, располагается учас­ток, где отмель чрезвычайно сильно сужена, доходя до 10 и в отдельных местах до 6—8 км. В этом участке дна моря большие глубины обра­зуют, как выражается А. Д. Архангельский, резко очерченное заливо-образное углубление, выступающее к северу между двумя участками, где большие глубины отступают далеко к югу от берегов Крыма (рис. 64).

Первый из расширенных участков, расположенный против Керчен­ского пролива, по происхождению, вероятно, является затопленной и погруженной древней дельтой реки «Палео-Дона», которая в конце нео­гена и четвертичном периоде протекала через Керченский пролив, впа­дая южнее в Черноморский бассейн.

Два других расширения материковой отмели представляют собой слабо наклоненные в сторону моря ровные поверхности, срезанные абра­зией. Глубины в них постепенно увеличиваются от береговой линии при­мерно до 160—200 м ниже уровня моря близ края материковой отмели.

Рис. 64. Рельеф морского дна у берегов Крыма

С юга их ограничивает относительно более крутой уступ матери­кового склона, в пределах которого глубины увеличиваются на корот­ком расстоянии до 1000—1500 м. Поверхность этого склона сливается к югу с весьма ровной поверхностью дна центральной части Черного моря, имеющей, как известно, глубину 2000—2200 м.

Расширенные участки материковой отмели образуют, следователь-но, плоские подводные возвышенные участки, ограниченные относитель­но крутыми (3, 6, 15 и изредка до 20°) склонами.

Происхождение материковой отмели у берегов Крыма А. Д. Архан­гельский (1930 г.) объясняет следующим образом.

Материковая отмель представляет, несомненно, абразионную по-верхность, обязанную своим происхождением постепенному продвижению моря, которое медленно, но неуклонно срезало Крымское побережье. Однако большая часть этой поверхности опущена сейчас на глубину более 30 м (и до 200—400 м) и, следовательно, здесь абрадирующая работа моря в настоящее время происходить не может. Изучая строе­ние покрывающих террасу донных отложений, А. Д. Архангельский пришел к выводу, что параллельно с образованием абразионной поверх­ности, очевидно, шло ее общее опускание. Это доказывается прежде всего присутствием древнего индиевого ила под слоем современного фазеолинового ила или глубоководной глины на глубинах, превышающих 150 м, в то время как массовое распространение мидий не идет глубже 50 м. Следовательно, край террасы, на котором распространен древний мидиевый ил на глубинах более 150 м, испытал опускание за время, протекшее с момента отложения этого древнечерноморского ила до наших дней.

А. Д. Архангельским и Н. М. Страховым, изучавшими строение осадков и геологическую историю Черноморского бассейна, при иссле­довании многочисленных проб, взятых трубкой со дна Черного моря ниже новоэвксинских ракушечников с Dreissensia, залегающих под древ-

нечерноморским илом, в ряде мест были обнаружены известковые пес­ки-ракушечники из перетертой ракушки и галечники. Породы эти могли образоваться только в полосе сильного волнения на глубине всего нескольких метров. В настоящее время они приурочены к краю мате­риковой отмели, удалены от берега на 10—12 км и опущены на глубину до 60—150 м. А. Д. Архангельский считает величину их опускания в данном случае примерно равной глубине, на которой они сейчас нахо­дятся, а для других мест допускает погружение края абразионной тер­расы за время с новоэвксинского века до настоящего момента в 200 и даже 400 м.

На основе своих наблюдений А. Д. Архангельский (1929, стр. 191) приходит к следующим выводам: «прилежащая к Крымским горам часть дна Черного моря находится уже с плиоценового, а может быть, и более раннего времени в состоянии опускания, которое распростра­няется и на прилежащую часть гор. Под влиянием этих опусканий море абрадирует Таврический хребет, все далее и далее проникая на север».

Природу более крутого материкового склона А. Д. Архангельский объясняет по-другому. Он считает, что уступ образован системой сбро­сов, отделяющих материковую отмель от глубоководной части Черного моря. Доказательство сбросов он видит в относительно крутом уклоне поверхности склона, в наличии на нем дополнительных осложняющих террасовых ступеней (элементов ступенчатых сбросов, по его мнению) и в фактах, указывающих, согласно его выводам, на значительное опус­кание дна в области склона и прилежащей глубоководной части дна Черного моря. В ряде мест были обнаружены слои песков и галечни­ков с толстостворчатыми раковинами киммерийских (плиоцен) и чаудинских кардид. А. Д. Архангельский считает, что явно мелковод­ный прибрежный характер этих отложений указывает на то, что они были отложены первоначально на поверхности той же материковой от­мели на небольшой глубине. Современное же их положение связано с опусканием на глубину участков края отмели по сбросам. Террасо-видные ступени являются опущенными по сбросам обрывками когда-то единой абразионной поверхности. Опускания произошли за время, про­текшее после киммерийской эпохи.

А. Д. Архангельский (1930 г.) специально разбирает развитые на.материковом склоне оползневые процессы. На поверхности склона им выделяется полоса с отсутствием современных осадков и выходами древнечерноморских или прямо новоэвксинских илов. Полоса эта связана с развитием подводных оползней. Благодаря им верхние горизонты ила соскользнули с подстилающих слоев и сместились по склону.

Приуроченность находок мелководных плиоценовых отложений ис­ключительно к полосе илов, для которой характерны оползневые явле­ния, заставляют отнестись к приведенным выводам А. Д. Архангель­ского о крупных сбросовых опусканиях с большой осторожностью. Про­ще предположить, что мелководные отложения попали на современную глубину в результате процессов оползания с верхнего края материко­вого склона. При этом имеющиеся здесь второстепенные террасовидные уступы на середине и у подножия материкового склона сами по себе могут представлять оползшие участки. Исходя из этого, мне представ­ляется, что для обоснования сбросов, развитых вдоль материкового склона, данных недостаточно, а образование самого склона может быть объяснено по-другому.

Что же касается крутизны его, то представления о ней преувеличе­ны. Уклон дна материкового склона Черного моря обычно не превы­шает 6—10° и только на отдельных редких участках 20°. Эти уклоны никак не подтверждают наличие сбросов по краям впадины, а, наобо­рот, скорее свидетельствуют против их существования. Дно впадины

отдельно от материковой отмели (шельфа) в сущности весьма пологим и растянутым уступом.

При этом на разных участках материковый склон может иметь несколько разное время образования. Склоны, ограничивающие с юга два широких участка материковой отмели, являются, вероятно, более древними элементами морфологии северного края Черноморской впа­дины. Так как они расположены на продолжении намечающегося на высоте южного контура мегантиклинория Горного Крыма, то, мне ка­жется, возможным считать, что южное крыло последнего протягивает­ся примерно вдоль этих прямолинейных в общем участков континен­тального склона, вытянутых в юго-западном направлении, что и пока­зано на рис. 64. Заливообразное углубление, внедряющееся в мате­риковую отмель между Ялтой и Судаком, наоборот, является скорее относительно более молодым элементом рельефа. В пользу этого мож­но привести сейсмические данные.

Как раз к области материкового склона в западной части этого Ялтинско-Судакского заливообразного изгиба приурочено большинство эпицентров крымских землетрясений. Сейсмическая активность указы­вает, очевидно, на продолжающиеся сейчас здесь резкие движения зем­ной коры.

Самые сильные толчки за 100 лет произошли здесь 26 июня и 11 сентября 1927 г., вызвавшие землетрясения в районе Ялты — Алушты, силой 7—8 баллов; последние толчки были 30 августа 1949 г. и 17 марта 1957 г. По данным А. Я. Левицкой и Г. П. Горшкова глубина очагов этих землетрясений не превышает 40 км. Они проявляются в пределах земной коры и локализуются в полосе между берегом моря и низом материкового склона.

С этой зоной, очевидно, и связаны те подвижки на глубине, кото­рые вызывают толчки крымских землетрясений. Очевидно, она является активной зоной подвижек и смещений, сопровождаемых разрывами, хотя на поверхности эти разрывы прямо не отражаются. На поверх­ности дна моря подвижная зона выражена только плавным изгибом материкового склона, который соединяет дно глубоководной плоской котловины, опущенное на 2000 м, с дном мелководной и тоже плоской материковой отмели.

Подытоживая все приведенные данные, можно считать вероятным, что ядро антиклинального сооружения Горного Крыма укладывается в пределах сохранившейся на суше части Горного Крыма и Керчен­ского полуострова вместе с прилегающими к ним участками матери­ковой отмели.

Самые древние гипотетические Форосский и Гуакский участки ядра располагаются, по-видимому, в области западного расширения матери­ковой отмели к югу от Фороса и в области края упомянутого заливооб­разного углубления к юго-востоку от Алушты.

Южное крыло, облекающее с юга ядро мегантиклинория, при таком представлении будет протягиваться вдоль более удаленных от берега участков материкового склона, пересекая также и Ялтинско-Судакский заливообразный изгиба Можно думать, что последний является новооб­разованием, развившимся относительно недавно и продолжающим фор­мироваться до настоящего времени.

Гораздо труднее даже гипотетически оценить расположение юго-западной оконечности мегантиклинория. Второе, вдающееся к северу заливообразное углубление материкового склона, находящееся юго-за­паднее берегов Крыма, как бы срезает здесь продолжение Крымского антиклинального сооружения и далее в рельефе дна моря оно никак не отражено. Основываясь на далеком проникновении к югу и резко транс­грессивном залегании сармата и среднего миоцена в западной оконеч­ности Крыма на верхнем мелу и средней юре, в чем можно видеть

следы погружения мегантиклинория к западу, я допускаю, что соору­жение Горного Крыма не распространяется далеко в пределы Черного моря, а замыкается непосредственно близ берегов Крыма.