Творчество В.А.Жуковского для детей.

В.А.Жуковский (1783—1852) был внебрачным сыном тульско­го помещика А. И. Бунина и турчанки Сальхи (ставшей пленницей во время русско-турецкой войны). Способности к сочинительству проявились у него рано. В восемь лет он написал две пьесы из исто­рии Древнего Рима — для постановки силами детей на домашней «сцене». Мальчику было дано прекрасное воспитание и образова­ние, что в соединении с талантом позволило ему легко взойти на русский Парнас. Жуковский был тепло принят в высшем свете.

Среди современников он имел славу чело­века доброго, отзывчивого к чужим бедам и тонкого ценителя изящных искусств, в особенности литературы. Чуждый политике и каким-либо бурным страстям, сторонник «просвещенной» монархии и глубоко верующий христианин, он не разделял взгля­дов декабристов, что не мешало ему неоднократно просить госу­даря о помиловании ссыльных.

Баллады, сказки, переводы. У Жуковского мало ори­гинальных произведений; большая часть — это переводы и пере­ложения произведений, чем-то затронувших его воображение. Пе­реводя, Жуковский не слишком заботился о точности деталей, главным для него было выразить художественное совершенство оригинала, поэтому его переводы стали значительными события­ми в русской литературе. Особенно известны в детском чтении баллады Жуковского, восходящие к поэзии немецкого романтиз­ма: «Людмила», «Светлана», «Ивиковы журавли», «Кубок», «Ры­бак», «Лесной царь».

В круг чтения младших детей вошли «Три пояса» — единственная сказка в прозе (1808), «Кот в сапогах» (1845, стихотворный пере­вод сказки Ш.Перро), «Спящая царевна», созданная по мотивам сказки братьев Гримм «Царевна-шиповник» и Перро «Спящая в лесу красавица», «Сказка об Иване-царевиче и Сером волке» (1845).

«Спящая царевна» Жуковского написана тем же четырехстоп­ным хореем, что и пушкинская «Сказка о царе Салтане...»¹, а сюжет дает основания для сопоставления с другой пушкинской поэмой — «Сказкой о мертвой царевне и о семи богатырях». В отли­чие от Пушкина, стремившегося выразить народный идеал, Жу­ковский подчинил свою сказку духу высшего света. Герои — царь Матвей, царевна и царский сын — воплощают дворцовые каноны облика и поведения. Как и в других своих сказках, Жуковский останавливает действие ради подробных описаний, да и события передает как ожившие картины, в которых не играют особой роли ни динамичность, ни психологизм или индивидуализация героев. Конфликт ослаблен: причиной трехсотлетнего сна царевны была оплошность царя Матвея, нарушившего требование этикета: он не пригласил двенадцатую чародейку — ей не хватило золотого блюда. Так, проблемы жизни и смерти, красоты и безобразия, добра и зла, составляющие сердцевину «Сказки о мертвой царев­не...», отступают перед эстетикой «придворного романтизма» в сказке «Спящая царевна». Речь повествователя и героев отличает­ся тщательной выветренностью, хотя по своему строю и синтакси­су близка народной речи.

В 1852 году он при­нялся за азбуку, чтобы обучить грамоте свою маленькую дочь Сашу. Из уроков с собственными детьми составился сборник «Стихо­творения, посвященные Павлу Васильевичу и Александре Васильев­не Жуковским», который вышел в год смерти автора. С помощью этих стихотворений дети усваивали русский язык, которого они не знали, живя с родителями в Германии.

В форме миниатюры написаны стихотворения «Птичка», «Ко­тик и козлик», «Жаворонок», «Мальчик-с-пальчик». В них опреде­лились контуры лирической поэзии для малышей. Это прежде всего масштаб изображения действительности, равный «мальчику-с-пальчик». Простодушно умиляется поэт ребенку, чей портрет буд­то заключен в медальоне:

Жил маленький мальчик,

Был ростом он с пальчик.

Лицом был красавчик;

Как искры глазёнки.

Как пух волосёнки...

Поэт устранил из остросюжетной сказки Шарля Перро все страшное — людоеда и его жену, опасности и избавление. Его привлекли в герое не находчивость и смелость, а совсем другое, чего не было вовсе в оригинале, — жизнь чудесного малютки «меж цветочков», как она видится ребенку или влюбленному в детство поэту. Картина полна прелестных сказочных подробностей:

Проворную пчёлку

В свою одноколку

Из лёгкой скорлупки

Потом запрягал он,

И с пчёлкой летал он...

Художественная отделка стихотворения «Мальчик-с-пальчик» отличается особенной тщательностью. Двустопный амфибрахий придает стихам воздушную легкость, напевность. Переливы звуков создают своеобразный музыкальный аккомпанемент. Картина словно оживает, готовая вот-вот исчезнуть. Даже то, что стихотворение является отрывком из сказки, служит усилению впечатления.

В «Котике и козлике» автор ис­пользовал слова в их точном значении, совсем отказавшись от подтекста. «Наивные» эпитеты, выделяющие единственную деталь (котик усатый, козлик рогатый), уменьшительно-ласкательные суффиксы, а также легко встающее перед глазами действие (бро­дит, ходит) — вот несложные приемы, с помощью которых со­здана образная картина, близкая к восприятию ребенка.

Внешне очень простое стихотворение «Птичка» незаметно под­водит читателя к мысли о вечной жизни души, о преодолении разлуки и смерти («Птички уж нет...»). Разумеется, малыши не в состоянии уразуметь столь сложный подтекст, но им под силу воспринять особое элегическое настроение героя.

Одно из последних стихотворений поэта — элегия «Царско­сельский лебедь» — было написано для заучивания наизусть девя­тилетней Сашей, но элегия вышла слишком сложной по содер­жанию и форме, поэтому безоговорочно отнести ее к поэзии для детей нельзя. По существу, это прощание поэта с поэзией минув­шей эпохи.

В детских стихах Жуковского обозначились два основных пути развития поэзии для детей: первый — путь «легкой» поэзии то­чных слов и прямого смысла; второй — путь поэзии подтекста и субъективных впечатлений.